Текст книги "Волшебная сумочка"

Волшебная сумочка
Вадим Амуров

Посвящается всем девушкам, делающим первые шаги во взрослой жизни

© Вадим Амуров, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Луиза Серато проснулась ровно в девять утра на широкой кровати в комнате, выдержанной, как и все просторные апартаменты, в светлых тонах.

Был особенный день – и не только потому, что сегодня было двадцать пятое декабря – Рождество, но и потому, что Луизе исполнилось восемнадцать лет.

Она любила свою комнату, выходившую большим окном на миланскую улочку без единого дерева, по которой ежедневно передвигались как автомобили, так и трамваи. В комнате было всё родное, начиная от белого пушистого ковра на полу, создававшего ещё больший уют, и заканчивая многочисленными куклами. Кукол насчитывалось ровно пятьдесят штук, у каждой из них было своё имя. Они были расположены так, словно вели друг с другом немую беседу, сопровождавшуюся тайными жестами и не прекращавшуюся ни на минуту. Но больше всего на свете она любила своего папочку Джанкарло.

Луиза была настоящей красавицей, чем-то похожей на Монику Беллуччи. Самое лучшее досталось ей от родителей. Лицом и фигурой она вся была в мать, русскую модель, приехавшую в Италию покорять международные подиумы в середине девяностых годов двадцатого века. Милое личико, длинные стройные ноги и большая грудь выделяли Луизу среди других девушек одной из известных миланских школ дизайна, куда она недавно поступила учиться. А роскошные длинные коричневые волосы, густые ресницы и большие глаза унаследовала она от отца.

Раздался звонок, она потянулась за мобильным, лежавшим на тумбочке близ кровати. Обычно она выключала телефон на ночь, но вчера была сильно уставшей и не заметила, как заснула за чтением любовного романа одной известной английской писательницы.

– Привет, пап! – радостно промолвила Луиза.

– Привет, дочка. Я тебя не разбудил?

– Нет, я только что проснулась. Как у тебя дела?

– Отлично. У нас в Нью-Йорке сейчас глубокая ночь.

– Я думала, ты отдыхаешь.

– Знаешь, дочка, когда я приезжаю в Нью-Йорк, мне спать вовсе не хочется. Этот огромный город всегда бодрствует. В нём какая-то необыкновенная атмосфера царит. Я бы назвал этот город центром Вселенной. Здесь жизнь не замирает ни на секунду. А если засыпаешь, то бывает такое ощущение, будто умираешь и теряешь драгоценное время, которое ты мог бы потратить на прогулку по ночному городу, слушая незатихающие шумы моторов автомобилей и глядя на все эти неоновые рекламные вывески.

– Ты так говоришь, что мне захотелось приехать к тебе и погулять по ночному Нью-Йорку.

– Всё, дочка, договорились. В следующую поездку беру тебя с собой.

– Хорошо, пап. Я с удовольствием поеду с тобой.

– Так, давай приступим к самому главному. В этот святой праздник тебе исполнилось восемнадцать лет. Ты у меня уже взрослая. Что я тебе могу пожелать? Чтоб ты у меня с каждым годом становилась моложе и красивее. Счастья тебе!

– О, пап! Спасибо! Тебя поздравляю с Рождеством и желаю тебе всего самого лучшего! Жалко, что ты сегодня не с нами.

– Я тоже сожалею о том, что не дома. Но не будем о грустном. Давай-ка я погадаю. Ты лежишь ещё в кровати?

– Угадал.

– А можешь встать и закрыть ладошкой глаза?

Луиза рассмеялась.

– Но зачем?

– Потерпи немножко. Скоро узнаешь.

Луиза сбросила одеяло, встала с кровати и закрыла ладонью глаза.

– Сделала так, как ты просил.

– Умница. Аккуратно иди по направлению к ёлке. Прошу тебя не подглядывать. Иди медленно, не ушибись, а то я себе никогда не прощу.

Ёлка, разукрашенная разноцветными шарами, игрушками и ленточками, возвышалась в другом конце просторной комнаты. И когда Луиза с закрытыми глазами приблизилась к цели, ей казалось, что она преодолела огромное расстояние.

– Кажется, я пришла, – шёпотом выговорила она, вытянув руку перед собой и пальцем дотронувшись до ёлочных иголок

– Теперь можешь открыть глаза.

Под ёлкой стоял Баббо Натале11
  Итальянское название Деда Мороза или Санта-Клауса.


[Закрыть], у ног которого лежал тканевый мешок, затянутый шнурком. Луиза ослабила шнурок и внутри увидела женскую сумочку – вещь ей сразу же понравилась.

– Это мой маленький подарок тебе.

Луиза протяжно вздохнула и прочирикала:

– Спасибо, папочка. Ты у меня волшебник! Не поверишь, но этой ночью мне снился сон, как мы заходим в бутик и ты мне покупаешь похожую сумочку.

– Рад, что тебе она понравилась.

– Она мне очень, очень понравилась. Но позволь спросить, когда ты успел положить её под ёлку? Ты ведь был в Нью-Йорке. Ты действительно волшебник.

– Это сделала Кьяра.

– Ага, понятно.

Кьяра работала домработницей у Джанкарло: убирала, готовила, ездила за покупками в торговые центры. Ей было за шестьдесят. У неё не было близких родственников, которых ей как раз заменил Джанкарло с Луизой. Она была преданной женщиной и не оставила его, когда у него был чёрный период в жизни в отличие от его бывшей жены – матери Луизы.

В настоящее время мать Луизы благополучно жила в Великобритании и вела роскошный образ жизни. Однако и он мог многое себе позволить, например, обновить парк своих автомобилей – в настоящий момент их у него было три: «Кадиллак Эскалэйд», «Мерседес S-500» и «Феррари FF» – или приобрести ещё одну виллу на каком-нибудь острове.

Луиза взяла сумочку и сразу же ощутила, что прикоснулась к нечто совершенному, выдающемуся. Она не могла объяснить свои ощущения словами. Казалось, она держала в руках вещь, которая придала ей сил во сто крат. Сумочка была лёгкой, как пёрышко. Она была бирюзового цвета прямо как занавески в её комнате, из мягкой тонкой кожи. На передней стенке сумочки в центре был пришит перевёрнутый треугольник, а на нём золотели пять букв всемирно известного бренда: PRADA.

Луизе хотелось создать что-то похожее, чтобы её творениями восхищались другие люди. Она тянулась к светлому, и её целью было создавать одежду и аксессуары, которые делали бы жизнь красивее и лучше. А самым высшим достижением было бы признание людьми со всего мира её таланта. При этом она собиралась создать свою люксовую марку, а цены на неё сделать демократичными, чтоб по карману было также покупателям с невысокими доходами.

– Дочка, – сказал отец. – А теперь посмотри в противоположный угол.

Там, прислонясь спиной к стене, сидела кукла, ростом со взрослого человека, волосами и глазами цвета чёрного обсидиана, одетая в шёлковое платье такого же цвета. От куклы исходила негативная аура. Во взгляде игрушки девушке почудилась злоба.

– Папа, это тоже твой подарок?

– Нет, это подарок мамы.

Настроение у Луизы упало. Она не хотела принимать от своей матери никакие подарки. Та её вовсе не любила. Мать сделала свой выбор – бросила их. Луиза ненавидела её за это и старалась забыть навсегда.

– Мне не нравится её подарок.

– Но, дочка, она любит тебя.

– Она не любит меня, папа, – перебила Луиза. – Я даже не помню, когда последний раз разговаривала с ней. Я хочу забыть её.

– Не говори так. Она твоя мать.

– Была матерью до тех пор, пока не бросила нас.

Отец горько вздохнул.

– Она поздравила тебя с днём рождения и пожелала всего наилучшего.

– Видишь, все эти лживые поздравления она передала через тебя, не поздравив меня лично.

– Ты же знаешь, я с ней поддерживаю хорошие отношения. Она просто боялась тебя разбудить, поэтому позвонила мне.

– Пап, мне порой кажется, ты настолько добрый, что готов простить другому человеку все его прегрешения.

– Не держи на неё зла.

– Я не держу ни на кого зла. Просто я хочу забыть её. У неё давно другая семья, и она для меня чужая.

– Хорошо, дочка. Пусть будет по-твоему. Сегодня такой чудесный день, и я хочу, чтобы ничто не омрачало твоего радостного настроения.

Луиза вновь посмотрела на куклу – и ей показалось, что та сверкнула живым взглядом сердитых глаз и злобно усмехнулась. Она сейчас же возьмёт эту игрушку и выбросит на свалку.

– Ты ещё не заглядывала в сумочку?

– Нет, пап.

– Открой её и загляни внутрь, пожалуйста.

– Сгораю от любопытства, что же в ней может быть.

Луиза коснулась металлической застёжки, слегка потянув её на себя, – и молния так плавно и легко стала раздвигаться, словно двигалась сама по себе, без вмешательства девушки.

Перегородка состояла из средника – придававшего ей форму кошелька и служившего отдельным карманом – и разделяла сумочку на два отделения. В одном отделении Луиза обнаружила пачку стодолларовых купюр, стянутую резинкой, а в другом – коробочку с шарфом.

– Это всё мне, пап? – удивлённо спросила девушка.

– Да, потрать на что хочешь.

– Но здесь много денег. Мне столько не нужно.

– Купи себе платье, устрой настоящую фиесту с Кьярой, пригласи подруг.

– Ты же знаешь, подруг у меня нет.

– Ну, в общем, распорядись ими по своему усмотрению.

– Хорошо, пап, целую тебя. Спасибо за поздравления и подарки.

– Я тебя тоже целую. Приеду через неделю, и мы отправимся с тобой в Альпы кататься на горных лыжах. Обещаю.

– Буду ждать тебя с нетерпением.

Прижав телефон плечом к уху, Луиза распаковала упаковку и достала шарф. Он был из шерсти, такого же высокого качества, что и сумочка. Он будет изящно смотреться на её красивой тонкой шее.

– Шарф не мой подарок, – прозвучало в трубке, словно отец наблюдал за действиями дочери. – Это подарок Кьяры.

– Вот оно как! – весело воскликнула Луиза. – Ловко вы всё придумали!

– Скажи Кьяре спасибо. Это она обо всём позаботилась.

– Обязательно.

– Ну, пока, дочка. До встречи.

– Я тебя люблю, папочка. Пока! – Луиза вновь посмотрела на куклу, которая будто зловеще пошевелилась.

• • •

На улицах Нью-Йорка было ветрено и прохладно – примерно так же, как и в Милане, но Джанкарло Серато, одетому в лёгкую рубашку и джинсы, было тепло. Он был согрет разговором с дочкой и коньяком многолетней выдержки, бокал с которым держал в руке.

Он стоял на крыше одного из небоскрёбов, где у него был свой роскошный номер, где его хорошо знала администрация здания и где лишь у него был доступ на крышу. Он глядел вдаль, и было ощущение, что весь Нью-Йорк, да что там – весь мир был у него под ногами; мир, который он, выходец из маленькой Италии, покорил своими платьями и обувью; мир, который восторгался его творениями; мир, который, не задумываясь, выкладывал деньги за них и с нетерпением ожидал его новых коллекций и показов.

Джанкарло был по-настоящему счастлив. У него была любимая дочь. Он имел любимую работу, и, наконец, у него были деньги, которые позволяли ему жить так, как он хотел. Но с другой стороны, деньги делали из него раба. У него был строгий график, расписанный на много недель вперёд, который не давал ему возможности сделать шаг влево или вправо. И от следования этому графику, если не считать его таланта, зависели его материальное благополучие, банковские счета, содержание просторных апартаментов практически в центре Милана и виллы у чудесного озера Лаго-Мадджоре и, в конечном счёте, ежедневные расходы на семью: Луизу и Кьяру. Он уже давно забыл, что такое полноценный восьмичасовой сон.

Всё же Джанкарло не был идеальным отцом по причине того самого графика, он редко виделся с дочерью, которая оставалась на воспитании у Кьяры, и всего лишь два раза в жизни выбирался с ней на отдых.

Джанкарло положил бокал и телефон на столик, который вместе с креслом специально принесли для него, и посмотрел на свои руки. Ему было сорок восемь, а пальцы, несмотря на все трудности и невзгоды, выпавшие на его долю, оставались как у младенца. Этими руками он нарисовал множество эскизов своей одежды, изо дня в день проделывая изнурительную, кропотливую работу, которая, однако, ему безумно нравилась, как много лет назад безумно нравилась мать Луизы.

А так всё идеально начиналось. Он – подающий большие надежды в мире моды дизайнер, мать Луизы по имени Вероника – красивая модель из России, которую встретил Джанкарло. Долго ухаживать за ней не пришлось: она охотно соглашалась на все его предложения сходить поужинать, прогуляться по вечернему Милану, которые, в конце концов, вылились в предложение руки и сердца со стороны Джанкарло. Она без раздумий согласилась. Такой красивой паре, наверное, завидовали все знакомые и коллеги начинающего дизайнера.

Вероника неплохо знала итальянский язык. Она клялась ему в беззаветной любви до тех пор, пока у него всё шло хорошо: поступали заказы на его самые первые модели, он получал за них неплохие гонорары. Он тратил их на аренду стильных апартаментов неподалёку от центра Милана, подарки своей возлюбленной, походы в рестораны. Они справили свадьбу и уехали отдыхать в Сан-Тропе, где много часов проводили за занятиями любовью.

После возвращения в Италию Джанкарло и Веронику ждали серьёзные испытания – им будто подложили свинью: вдохновение и творческий запал у него куда-то пропали, а предприятие, которое не успело развиться, обанкротилось. Началась чёрная полоса в жизни, какая бывает почти у всех людей на земле. Ему пришлось продать машину и съехать со стильных апартаментов, переехав на окраину Милана. Родители у него давно умерли, и некому было помочь. Он устроился грузчиком в один из продуктовых магазинов, чтобы сводить концы с концами, и продолжал делать эскизы, хотя они давались с большим трудом и не нравились ему.

Но Вероника не захотела делить с ним испытания, она не приняла его новый образ жизни. Скандал, который однажды затеяла его жена, навечно врезался ему в память:

– Неудачник! Я не ради этого убожества, – она судорожно обвела рукой тесное пространство узкой комнаты, – выходила за тебя замуж. Я молода и красива и не заслуживаю той жизни, которой живу! Неудачник! Ещё этот ребёнок – он испортит мою фигуру!

– Не ругайся, дорогая, – успокаивал её Джанкарло. – Мы обязательно найдём выход.

– Вот и находи его сам! Но без меня, пожалуйста!

Они кое-как вместе прожили до рождения Луизы. Вероника ежедневно упрекала мужа, а Джанкарло ежедневно переживал по поводу того, чтоб она тайком не поехала в клинику и не сделала аборт.

Через месяц после рождения дочери Вероника попросила развод и, получив его, спешно собрала вещи и уехала от Джанкарло.

Развод с ней и её отъезд, с одной стороны, ещё больше опечалили его, а с другой —вернули ему вдохновение – и он с новыми силами принялся чертить рисунки одежды.

Спустя год она дала о себе знать, позвонив Джанкарло и сообщив, что вышла замуж за богатого английского лорда, что желает ему счастья и просит прощения за то, как обошлась с ним. Ему казалось, что говорит она с тоской по тем временам, когда у них всё было хорошо. Вместе с тем она призналась:

– Я больше не дефилирую по подиуму. Я оставила это занятие в прошлом и веду размеренный образ жизни. У меня есть всё: огромный замок, дорогие машины, вкусная еда, породистые лошади, экзотический отдых.

– Я рад за тебя, – выдавил Джанкарло, ощущая острую боль в сердце оттого, что она покинула его и нашла другого.

– Я вышлю деньги. Сколько тебе надо?

– Мне нисколько не надо. Не забывай о нашей дочери.

– Хорошо. Как ты её назвал?

– Луиза, – ответил Джанкарло и услышал гудки.

Вероника так же внезапно оборвала связь, как и позвонила.

Ещё в течение года Джанкарло жил в бедности, ютясь в маленькой комнатке – мастерской, днём изматываясь на низкоквалифицированной работе, а вечером трудясь над своими эскизами. Кьяра же ухаживала за малюткой, готовила ужин и помогала в пошиве одежды. Без этой женщины он точно опустил бы руки.

Вероятно, его доброта, чистые намерения и трудолюбие вкупе с талантом ровно через год после телефонного разговора с Вероникой привели к тому, что на одной небольшой миланской выставке его творениями заинтересовался один арабский шейх, который в отличие от других арабских богачей славился своей любовью к фэшн-индустрии, а не к автомобилям. Он с гордостью признался, что его дети учатся в Италии. Он настолько был увлечён модой, что стены его огромного дома, построенного на горячих песках Объединённых Арабских Эмиратов, украшали портреты всех известных мировых дизайнеров двадцатого века.

Он-то и предложил Джанкарло сотрудничество, вложив солидную сумму в его предприятие в обмен на пятьдесят процентов от совместного бизнеса. Приезжая не раз к шейху в сорокоградусную жару в ту пору, когда у Джанкарло ещё не было многомиллионного состояния, он снимал мокасины и дотрагивался до очень горячего песка, ощущая, как арабская земля обжигает его ступни. А вокруг, казалось, летали невидимые джины, обещавшие претворить надежды и мечты молодого, но ещё не состоявшегося дизайнера в крупную империю по производству одежды и обуви. И вот посреди мёртвой пустыни он входил в двери чёрного мраморного дворца, который тотчас оживал золотыми родниками. Они бились из-под мраморных полов и превращались в звонкие фонтаны, наполняя свежестью и прохладой всё вокруг. Тут же вырастали пальмы и появлялись голубые озёра, над которыми материализовывались летающие добрые феи. Феи были одеты в обтягивающие изумрудные платья с вырезом на спине, выгодно подчёркивающие их великолепные фигуры, – особую коллекцию Джанкарло, а обуты – в его балетки на бантиках с заострёнными приподнятыми кверху кончиками. Они в полёте окружали его и начинали играть на флейтах, ублажая его слух прекрасными восточными мелодиями.

Крепко встав на ноги, Джанкарло путешествовал с показами своей одежды по всему миру и в то же время выискивал таланты, предлагая разумную поддержку и рекламу.

• • •

Луиза почистила зубы – на это занятие обычно уходило не меньше минуты. Умыла лицо прохладной водой, а затем расчесала волосы перед большим квадратным зеркалом. Она старалась не пользоваться губной помадой, предпочитая естественный цвет губ, равно как и цвет волос. И если подкрашивала губы, то несильно, делая это по праздникам, когда отец был дома. Сегодня его не было рядом – и она не стала брать в руки губную помаду.

Из кухни доносился приятный запах свежесваренного кофе. За круглым стеклянным столом сидела Кьяра. Это была женщина в теле, предпочитавшая носить свободные платья, которых в её гардеробе насчитывалось не менее двадцати – все из коллекции Джанкарло – и которые она меняла ежедневно. Сквозь элегантные очки она читала газету.

Увидев Луизу, она положила газету, встала со стула и протянула ей навстречу свои пухлые руки.

– Доброе утро, дочка. С днём рождения тебя и Рождеством. – Они поцеловались в щёчку. – Как спала?

– Отлично. Я видела сон. Мне приснилось, как папа покупает сумочку. Большое спасибо за подарки. Они просто великолепны! – Луиза запнулась на мгновение и помрачнела. – За исключением этой куклы. Она ужасна.

Кьяра кивнула и сердито проговорила:

– Я просила твоего отца не принимать подарок от этой женщины, но он настоял на своём. Никогда не забуду того, как она обошлась с ним.

– Отвези меня на свалку – я выброшу куклу подальше от нашего дома. Здесь ей не место.

– Я не против. Но давай сначала позавтракаем. А вечером я приготовлю твоё любимое спагетти с морепродуктами и индейку под виноградным соусом, фаршированную сухими яблоками и грецкими орехами.

– Я помогу тебе.

На столе уже стояло два стакана с апельсиновым соком и лежали тарелочки с сухофруктами, миндалем и нарезанной «рикоттой». Если не считать спагетти, Луиза не употребляла больше никаких других мучных изделий, поэтому Кьяра, умевшая отлично печь кексы, не подавала их на завтрак.

Во время завтрака позвонил Пьетро, знакомый парень Луизы, с которым она дружила с детства, и поздравил её с праздниками.

– Приезжай к нам сегодня. Кьяра и я приготовим много вкусностей.

– Обязательно приеду, – ответил Пьетро.

По пути домой – после того как Луиза и Кьяра избавились от куклы – в салоне автомобиля Луизе мерещился зловонный запах этой игрушки, который нельзя было передать словами. Она старалась забыть о ненавистном подарке, размышляя об их отношениях с Пьетро. В детстве они играли в куклы, бегали друг за дружкой, рисовали. Выросли незаметно. У Пьетро тоже были состоятельные родители: отец имел собственный журнал о моде, который издавался во многих странах мира. Наверное, поэтому ни у Пьетро, ни у Луизы больше не было других друзей. Нет – не оттого, что они ставили себя выше других, наоборот, у них была нормальная самооценка, они даже пользовались общественным транспортом, любили кататься на трамвае. Просто так сложилось в жизни, что они больше ни с кем не дружили.

Пьетро делал карьеру профессионального футболиста – он играл в качестве нападающего, и, надо сказать, у него это отлично получалось. В скором времени намечалось грандиозное событие: его возьмут в основной состав футбольного клуба «Милан» и заключат контракт. Чего ещё можно желать от жизни? Футбольный клуб рядом с домом, никуда не надо переезжать. Ему оставалось лишь тренироваться и оттачивать технику. Правда, цель стать профессиональным футболистом и выступать за родной клуб была у него неединственной. Он был влюблён в Луизу и мечтал, чтобы она стала его женой. Если реализуются эти две цели – он станет самым счастливым человеком на земле.

Луиза же уважала Пьетро, но не любила его. Она чувствовала, как он к ней относится, что он видит в ней больше, чем подругу. Она боялась причинить ему боль и признаться в том, что не любит его, хотя сама и не знала, что такое любовь, несмотря на то что прочитала большое количество романов на эту тему. Любовь, наверное, это когда постоянно думаешь о другом человеке, хочешь видеть его возле себя, не расставаться с ним надолго, а она постоянно думала о моде, трендах, наконец, о том, чтобы создать свою неповторимую линию одежды, которая бы сделала мир ярче. Но как не причинить боль Пьетро? Как это сделать? В некоторых романах после подобных признаний герой плохо заканчивал. А она себе никогда не простит, если что-то случится с Пьетро по её вине. Поэтому она пока не станет ему ничего говорить. В будущем станет видно, как поступить. Может, он к тому времени переедет в другой футбольный клуб, а она будет занята в модельном бизнесе, разъезжая по миру, – и у них просто не будет времени видеться друг с другом.