Текст книги "Ледяная арфа гангаридов"

Вадим Арчер
Ледяная арфа гангаридов
(Человек без тени)

Коммерческое использование книги разрешается только с согласия автора.

I

– До чего ж ты бесполезен, Гэтан! Можешь ты хотя бы не тоpчать у меня пеpед глазами?

Это было сказано в сеpдцах – Гэтанчик не мешал ему. Коpоткая пеpедышка закончилась, и Илдан навалился на непослушное pулевое колесо. Судно развоpачивало боком к волне, нужно было любой ценой удержать курс.

Илдан уже не видел, как его попутчик выпустил из рук брусья ограждения рулевой площадки, на котоpой его застал внезапный шквал, и стал пробираться к мачте, где двое матросов боролись с непослушным, бьющимся парусом. Очередной порыв урагана положил судно на борт, и Илдан снова всей тяжестью тела повис на pулевом колесе. Медленно, словно нехотя, «Имельда» выровнялась и, продолжая движение, накренилась на другой борт.

Матросы наконец спустили парус. Илдан догадался об этом, потому что судно внезапно стало устойчивее. Теперь борьба со стихией была посильной, и Илдан увлекся ею. Он правил на волны, упреждая то бешеные порывы ветра, то ответное рысканье «Имельды», и чувствовал себя бывалым моряком, забыв, что только месяц назад впервые ступил на палубу. Нет, не такое уж корыто это славное суденышко, да и на Гэтана он зря сорвался – с чего бы сыну придворного мага быть мастером на все руки?

Волны, высокие, как Илорнские холмы, плавно катили здесь, на глубине. Невдалеке, у берега, они дыбились и закручивались пенистыми гребнями, с pазмаха ударяя в землю. Шквал несся вдоль берега, дуй он с моря – и все рулевые Триморья не спасли бы «Имельду». Он по-пpежнему тащил судно на восток, где в двух днях плавания отсюда, в устье реки Синды располагался Ширан, столица Саристана. Владелец судна вез туда лимерийское вино и пряности, славящиеся во всем Триморье, чтобы закупить в обратный рейс ткани из лучших сортов саристанского волоконника. Торговые путешествия из Илорны в Ширан всегда были выгодными, хоть и небезопасными.

Был бы Илдан старшим сыном правителя Лимерии, тот не отпустил бы его в путешествие на маленьком торговом судне, уходящем в плавание перед самым началом весеннего сезона ветров. Второму сыну не было отказано в просьбе посмотреть мир – наверняка потому, что подрастал и третий – но отец потребовал от Илдана перед отъездом обратиться к придворному магу Дэлиону, чтобы тот обеспечил судну хорошую погоду. Илдан получил у мага обещание попутного ветра на месяц пути, а заодно и Гэтана, который услышал о поездке и навязался в спутники.

Такого бездельника, каким оказался Гэтан, нужно было еще поискать! С первых же дней Илдан взялся изучать управление судном, хотя бы для того, чтобы не умереть от скуки за месяц плавания, а его новый пpиятель, казалось, нисколько не изводился скукой, целыми днями торча на палубе и щурясь на облака, на зеленую прозрачную воду, на работающих вокруг матросов. Вот и сегодня, когда Илдану позволили постоять у руля, Гэтан пристроился рядом поглазеть, как тот вращает рулевое колесо. Ладно еще, что не болтлив – молча.

Конечно, ничего хорошего в бурях нет. Конечно, плохо, что тихоходное судно не успело доплыть до Ширана за обещанный магом месяц. Конечно, управлять кораблем в бурю и трудно, и опасно, но в первую очередь – это здорово! Илдан был даже разочарован, когда шквал исчез так же внезапно, как и появился, снова перейдя в свежий попутный ветер. Но волнение на море не стихало, судно еще требовало руки опытного рулевого. Вспомнив, что сам он никак не может считаться таковым, Илдан удивился тому, что никто не пришёл сменить его у руля.

– Арнора смилостивилась над нами, ваше высочество! – услышал он за спиной голос торговца – хозяина и капитана судна. – Видать, понравились вы ей!

Имена Мастериц, особенно Великой Портнихи, не упоминались попусту. Ясно, хозяин струсил, да еще пытается подольститься – интересно, зачем?

Илдан вопросительно взглянул на торговца.

– Рулевой сломал руку, – помявшись, сообщил тот. – Пошел было сюда, да швырнуло на косяк. Может, постоите до ужина, ваше высочество?

– Постою. – Илдану и самому не хотелось выпускать из рук руль.

– А славно у вас получается, вы прямо родились моряком… – сообразив, что его слова прозвучали неприличной двусмыслицей, хозяин прикусил язык на полуслове и ретировался с площадки.

Время до ужина прошло незаметно. Только вечером, когда второй рулевой явился на смену, Илдан почувствовал, каким длинным и изнурительным был сегодняшний день. Пpямо с площадки он пошел в кают-компанию, где получил у повара ломоть хлеба и миску похлебки, сел за стол и поднял голову от еды не pаньше, чем не опустошил миску. Двое матросов доедали кашу, ни хозяина, ни Гэтана за столом не было.

– Гэтан заходил? – поинтересовался он у повара, протягивая миску за добавкой.

– Нет еще. Уж не морская ли у него болезнь?

– Не замечал. – За месяц пути судно не раз попадало в качку, но Илдан не помнил, чтобы Гэтанчик жаловался на дурноту.

– Может, вы поторопите его, ваше высочество? Котлы пора мыть.

Илдан допил компот и направился в каюту, где он жил вдвоем с Гэтаном. Качка не стихала, и он пересчитал боками все переборки узкого коридора, пока не дошел до своей двери и не ввалился внутрь. В кpохотной каюте было темно. Хватаясь за стену, чтобы случайно не сесть на спящего соседа, Илдан наощупь добрел по узкому пpостpанству между койками до дальней стены и засветил лампу.

– Гэтан! – окликнул он. – Ужин давно остыл!

Тот не отозвался. Илдан повеpнулся к койке потрясти засоню и обнаружил, что под небрежно брошенным на постель одеялом никого нет. Разминуться на пути до кают-компании было невозможно. Значит, Гэтан, как обычно, проводил время на палубе.

Илдан поморщился от досады, но все-таки еще раз пересчитал боками коридорные стенки и вылез на палубу. Там он, строго соблюдая морское штормовое правило – одна рука всегда должна за что-нибудь держаться – обошел левый борт, корму, правый борт, носовую часть судна и закончил обход в кают-компании, где не было никого, кроме скучающего повара.

– Не появлялся?

– Жду вот. – Повар кивнул на котлы.

– Куда же он запропал?!

Встревоженный Илдан пошел к хозяину судна. Вскоре вся команда вышла искать незадачливого пассажира. Поиски затянулись гораздо дольше, чем требовалось для установления очевидного факта – Гэтана на судне нет.

– Смыло, видать… – пробормотал хозяин.

Двое суток судно прочёсывало место происшествия. Двое суток вахтенные всматривались в пустынный береговой склон, покрытый грязно-белыми глыбами ракушечника. Жесткие клочки бурой травы, изpедка щетинившиеся между глыбами, не укрыли бы и степного кролика, а тем более человека или выброшенное морем тело.

Хозяин судна поглядывал на Илдана. Его купецкая душа разрывалась между тревогой за судно, сильно протекавшее после бури, и мыслью о цене, которую, возможно, придется заплатить за пропажу одного из вверенных его заботам господских потомков.

Илдан не верил, что его спутник спасся, так как не допускал и мысли, что бедный неумеха в виде исключения умел бы плавать. Нелепая гибель этого тощенького парнишки, в свои девятнадцать всё еще выглядевшего подростком, будила в нем раскаяние, жалость, чуть ли не слезы – чувства, недостойные двадцатидвухлетнего мужчины, которому подобает только гордая сдержанность. Тело Гэтана так и не было найдено, но ни у кого не оставалось сомнений, что алмазные ножницы Арноры, кроящие людские судьбы по узору мироздания, походя перерезали и нить его жизни. Утром третьего дня Илдан спросил торговца, есть ли смысл продолжать поиски, и тот с радостью ухватился за намёк. Вскоре в парусах загудел попутный ветер, понесший судно в столицу Саристана.

Остаток пути прошел незаметно. То ли год такой выдался, то ли повлияла магия Дэлиона – так или иначе, весенний сезон ветров подходил к концу, не доставив особого беспокойства мореплавателям. Илдан работал наравне с остальными, заменяя сломавшего руку рулевого. Конечно, он ужаснулся бы при мысли о целой жизни, проведенной за рулевым колесом торговой посудины, но пока это занятие развлекало его, как и слова, ненароком оброненные кем-то из матросов: «А ты ничего, свой парень, ваше высочество.»

Подумав, что по чужому городу удобнее бродить, назвавшись матросом, Илдан уговорил команду помалкивать об его происхождении. Заодно он постарался выспросить матросов как о городских властях, обычаях и диковинках Ширана, так и о местах, где останавливаются путешественники.

Советы бывалых моряков не слишком-то заинтересовали Илдана, хотя в них подробнейшим образом описывалось, как найти места с самой лучшей выпивкой и самыми шикарными девками, зато хозяин судна назвал ему несколько гостиниц для зажиточных людей. Сам торговец обычно ночевал на своем судне, но на этот раз оно, потрепанное шквалом, требовало ремонта. Он мог предложить Илдану гостеприимство только на первые дни, пока не будут наняты судовые плотники и команда не переселится на берег.

Вечерний штиль застал «Имельду» у входа в устье Синды, на западном берегу которой раскинулся просторный и грязный ширанский порт. Утром, поймав в паруса свежий ветер, судно приблизилось к причалам и встало на якорь у портовых складов. Торговец приказал спустить лодку и высадился в порту с несколькими матросами, среди которых был и Илдан. Лодка вернулась на судно за новой партией нетерпеливых гуляк, а хозяин отправился в дом портовой охраны, чтобы заплатить въездную пошлину. Матросы последовали за ним, потому что без уплаты пошлины каждый чужеземец рисковал немедленно оказаться в портовой тюрьме, занимавшей большую часть упомянутого дома.

Здесь круглосуточно дежурили стражники, следившие за порядком в порту и взимавшие с приезжих пошлину. Вернее, должны был дежурить, потому что подошедших встретил огромный амбарный замок, протиснутый через криво прибитые петли. Торговец оценивающе оглядел малолетнюю портовую шпану, наперебой предлагавшую услуги, и наконец бросил монетку одному из мальчишек.

– Они в «Акульей Пасти», сейчас позову! – Мальчишка со всех ног понесся к соседнему кабаку, где рядом с вывеской были прикручены веревкой настоящие, широко распахнутые акульи челюсти. Вскоре «Акулья Пасть» изрыгнула троих стражников, нетвердой походкой направившихся к месту службы.

– «Имельда» явилась! – узнал торговца старший из них. – Надолго?

– В бурю попали, днище чинить придется.

– Значит, на месяц, не меньше. – Стражник лениво отыскивал на поясе ключ. – С чем приехали?

– Вино, пряности.

– И как винцо, хорошее?

Торговец, давно уже знакомый с местными порядками, звякнул сумкой:

– Хотите проверить?

– А как же! – засияла физиономия стражника. – На то мы здесь и поставлены, чтобы за всем смотреть и все проверять.

Стражник стоял достаточно близко, чтобы чувствовался идущий от него стоялый запах нечистой утробы, смешанный с запахом свежевыпитого пива. «Пивная бочка» – бpезгливо подумал Илдан. Даже если портовая гвардия и не перебрала свою ежедневную норму, жаркое солнце явно добавило крепости акульему пиву, налитому в разомлевшую бочку. Из-за локтя представительного старшины выглядывал стражник поменьше – пивной бочонок – и тоже прислушивался к звону содержимого купцовой сумки. Третий стражник, длинный и крючконосый, подозрительно посматривал на новоприбывших матросов. Вдруг, оборвав размышления Илдана на тему, существуют ли пивные жерди, длинный стражник нахмурился и ткнул в него пальцем:

– Смотрите-ка! Это он!

– Кто – он? – встревожился старший.

– О ком объявлено! Человек без тени!

– Как без тени!? – Старший обошел вокруг Илдана и указал на темное пятно под его ногами. – Вот же она – тень!

– Что-то она мелковата… – засомневался длинный.

– Сейчас она у всех такая, потому как полдень. – Интеллектуал-стражник блестяще доказал, что не зря поставлен старшим. – Осмотри-ка остальных, мало ли что…

После того, как остальные выдержали проверку на наличие тени, старший стражник отпер дверь и проводил торговца в помещение. Въездную пошлину брали с капитана, учитывая только размер судна, а не занимаясь обременительным подсчетом матросов по головам. Портовые власти не оставались в накладе, так как редкий капитан имел на борту полную команду. Уплата пошлины давала матросам полное право болтаться как по портовым, так и по городским питейным заведениям. В случае разногласий с местными стражами порядка им достаточно было назвать имя своего корабля, чтобы те дали знать капитану, какой потребуется штраф и в какой камере портовой тюрьмы сидит набуянивший матрос.

Сумка торговца заметно полегчала, когда он вышел от стражников, укладывая туда свидетельство об уплате пошлины. Команда, нетерпеливо переминавшаяся с ноги на ногу, по разрешающему жесту хозяина снялась с места и устремилась в «Акулью Пасть». Илдан пошел было за ними, но остановился на пороге. Приветственный визг портовых шлюх, удушающие запахи грязных столов, кухонных тряпок, разлитого пива, варящейся на кухне несвежей солонины лишили его малейшего желания что-нибудь выпить, а тем более съесть в этом сомнительном местечке. Он выспросил у мальчишек дорогу в город и зашагал по ней.

Дорога тянулась мимо жердяных изгородей, обвешанных горшками и тряпками, за которыми виднелись глиняные, побеленные мелом хатки и навесы с сушившимися там длинными связками серебристой рыбы. Тонкая белая пыль вздрагивала под башмаками Илдана, почти не поднимаясь в воздух. В простой рубахе, заправленной в парусиновые штаны, в голубой косынке вокруг макушки, Илдан немногим отличался от других матросов, забредавших из порта в город. Его одежду дополнял кожаный пояс с отделениями для монет и других мелочей, с ножнами, где вместо обычного матросского ножа покачивался любимый кинжал работы Тингрэма, одного из лучших оружейников Триморья – не парадный, а боевой, с простой и удобной рукоятью. Девушки оглядывались на высокого широкоплечего моряка с загорелой кожей, оттенявшей его светлые глаза и волосы, доставшиеся в наследство от матери-кригийки. Как только не выглядели они, лихие парни из порта – смуглые, говорливые саристанцы, длинноногие, тонкокостные лимерийцы, мосластые хар-наирские забияки, рослые, мрачные выходцы из Геста, славящиеся умением работать со снастями в любую погоду. Этот был получше многих, и взгляды девушек призывно вспыхивали – вдруг женится, а хоть бы и не так, тоже неплохо. Но молодой матрос в голубой косынке шел мимо, уделяя равное внимание и девушкам, и побеленным хаткам, и выкатывающимся под ноги голосистым дворнягам.

Ширан, бывшая столица бывшей Триморской империи, вольготно раскинулся на плоской как стол равнине, с юга ограниченной побережьем Светлого моря, а с востока – берегом Синды, полноводной реки, берущей начало от самых Северных гор. Более ста лет назад, во вpемена pаздела империи, северный берег Светлого моря отошел ширанским властям, а земли Зеленого моpя образовали Хар-Наирское царство со столицей Тахором. Тогда-то между ними и пpоизошла ссора из-за восточной границы Саристана. Хар-Наирский властитель, добившийся раздела, предлагал провести ее по Синде, а саристанцы, не горевшие желанием иметь свой стольный город на границе, настаивали на проведении ее по Тильбе. В конечном договоре граница прошла по водоразделу между реками – большому и нежилому, никому не нужному куску сухой степи, где разве только змеи и тушканчики могли бы спорить о точном положении разделяющей линии.

В те же годы наместники западных земель воспользовались слабостью центральной власти и тоже отделились от империи, образовав Лимерию и Кригию. Никто из них не спорил о размерах случайно добытого куска, поэтому договоренности о границах были достигнуты быстро и без разногласий. Границы, однако, были запретными только для военных отрядов и сборщиков налогов, а прочие жители новоиспеченных государств – земледельцы, торговцы, ремесленники, перебивающиеся случайными заработками бродяги – как и прежде, беспрепятственно разгуливали про всему Триморью и общались между собой на саристанском языке, считавшемся государственным в бывшей империи.

Выйдя на рыночную площадь, Илдан наконец заметил, что давно миновал нищие рыбацкие кварталы. Здесь была та же пестрота и небрежность, придававшая городу сходство с неряхой-слугой, донашивающим старый господский халат. Торговая жизнь на площади привычно кипела, месиво одежд всевозможного цвета и покроя клубилось в непрерывном движении, исковерканный на все лады саристанский сливался в гудящий шум.

Илдан, которому нужно было пройти сквозь рынок, вклинился в толпу и сразу же замедлил шаг. Что здесь только не продавалось – живые морские раки и мочалки из водорослей, глиняная посуда и рыбацкие сети, башмаки и лепешки, бусы и ракушки, птица и скотина, зелень, крупы, сыры, сладости, снадобья, амулеты, корзины, игрушки… Лишь отвертевшись от покупки огромной вяленой рыбины – «к пивку, матросик!» – а затем и пропитанной воском штормовки, и свирепого красно-черного петуха, Илдан выучился пробираться между рядами, избегая разговоров с ретивыми торговками.

Вдруг что-то легкое, влажное, прохладное коснулось его щеки. Илдан подхватил это на лету, оказавшееся веточкой зелени, и обернулся. На повозке с зеленью сидели две круглолицые смешливые девушки – судя по одежде, послушницы обители Зеленого Ростка. Считалось, что обитель приносит миру покровительство богини урожая Миэлы, дочери Великой Пряхи. Касательно мира можно было бы еще и поспорить, но сады и огороды обители, где вырастали самые душистые травы, самые сочные овощи и самые сладкие фрукты Триморья, несомненно, были любимыми местами прогулок Миэлы.

Илдан прикусил веточку, девушки заулыбались и замахали руками, подзывая его поближе. Он отвернулся к лотку с амулетами, не замечая, что перед ним лежит, пока лотошник, послушник обители бога плодородия Кальдона, не усмехнулся у него над ухом: «Неужели тебе это нужно, парень? Ты же здоров как бык!» Девушки захихикали, вторя лотошнику. Илдан вздрогнул и поспешил дальше.

Земли Триморья вместе с языком приняли и верования Саристана. От Северных гор до Пояса Ликены – хребта, разделяющего Лимерию и бескрайние, безжизненные южные пустыни, называемые Мертвыми землями, от западного берега Горького моря до восточного края хар-наирских земель, ограниченных водами Бездонного океана, люди поклонялись Великой Десятке, в которую входили три Мастерицы, правящие судьбами мироздания, и семеро их детей.

Храмы и обители, посвященные богам, были построены столетия назад и располагались в Саристанском крае, с незапамятных времен несущем в мир заветы богов. Древнее правило, гласящее, что у каждого бога есть только один дом, не позволяло строить новые храмы, поэтому все, кто чувствовал призвание к служению Десятке, по-прежнему сходились в саристанские обители, где и принимали послушничество.

Дети Ликены, Великой Пряхи – богиня урожая Миэла и бог плодородия Кальдон – пользовались особым почитанием земледельцев, скотоводов, ремесленников и молодежи всех сословий. Илдан в рассеянности дожевал веточку, припоминая родительские наставления о том, что сыну правителя следует быть осторожным в делах, касающихся престолонаследия. Миновав наконец рыночные ряды и прилавки, он оказался на другом краю площади, прямо перед широкой, вымощенной белым камнем улицей. По словам торговца, эта улица вела к Городу Трех Мастериц.

Давным-давно этот мир был пуст. Одни лишь волны Бездонного океана плескали в безжизненный берег, один лишь ветер играл, одни лишь молнии сверкали над песками и водами поднебесной тверди. Долго это длилось, и заскучали стихии. И поднялась тогда небывалая буря.

Ударили волны в песок, и встала на берегу девушка, прекрасная, как утренняя заря. Подняла она с песка алмазную прялку и алмазный клубок и назвалась Ликеной, Великой Пряхой.

Ударил ветер в песок, и встала на берегу девушка, прекрасная, как знойный полдень. Подняла она с песка алмазный ткацкий станок и назвалась Датарой, Великой Ткачихой.

Ударила молния в песок, и встала на берегу девушка, прекрасная, как вечерняя заря. Подняла она с песка алмазные ножницы и назвалась Арнорой, Великой Портнихой.

Начали Мастерицы работу. Взяла Ликена землю и огонь, воздух и воду, спряла нити жизни, и заселился мир травами, тварями и людьми. Взяла Датара нити, соткала полотно мироздания, украсила узором судеб, и переплелись они между собой. Взяла Арнора полотно, стала кроить историю мира, и радовались стихии ее чудесным изделиям. Назвали они Ликену – Милосерднейшей, и поручили ей богатство мира. Назвали они Датару – Справедливейшей, и поручили ей пpавосудие мира. Назвали они Арнору – Неотвратимой, и поручили ей очищение мира.

Долго работали Мастерицы, и наконец присели отдохнуть.

– У меня слишком много работы, – сказала Ликена сестрам. – Мне нужны помощники – сын и дочь.

Она достала алмазный клубок и смотала с него две нити. Так появились в мире Миэла, богиня урожая, и Кальдон, бог плодородия.

– Я тоже не справляюсь с работой, – сказала Датара. – Мне тоже нужны помощники – сын и дочь. Сестра, смотай и для меня две нити.

Смотала Ликена еще две нити. Так появились в мире Диона, богиня правосудия, и Сардон, бог власти.

– И я не справляюсь с работой, – сказала Арнора. – Мне нужны помощники – двое сыновей. Смотай еще две нити, сестра.

Смотала Ликена с клубка еще две нити. Так появились в мире Аргион, бог войны, и Гангар, бог смерти.

И поссорились из-за них Мастерицы.

– Нехорошо ты сделала, сестра, – высказала Арноре Датара, Справедливейшая. – У тебя двое сыновей, а у нас по сыну и по дочери. Это нечестно.

– У меня не женская работа, – возразила ей Арнора. – Но, если ты настаиваешь на справедливости, давайте создадим еще троих детей, мне – девочку, а вам – мальчиков.

– Простите, сестры, – вмешалась в разговор Ликена, – в клубке осталась только одна алмазная нить.

Справедливейшая задумалась.

– Давайте поступим так, сестры, – решила она. – Пусть у нас будет еще одна, общая дочь. Мы не дадим ей работы – пусть живет, как хочет, пусть только веселит нас, радует нас и примиряет нас…

Старая легенда о сотворении мира и богов вылетела из головы Илдана при виде высокой арки, в которую упиралась улица. Подойдя ближе, он увидел и выветренную временем стену из неотесанного белого камня, достаточно широкую, чтобы по ней могли ходить люди – стену Города Трех Мастериц. Каменная тропа выгибалась над аркой наподобие мостика, в центре полукруга сверкало позолоченное изображение прялки. Створки ворот были гостеприимно распахнуты, в глубине проема виднелась посыпанная битым камнем дорога, а дальше – старинное здание с затейливыми башенками, где каменный плющ не выдерживал соперничества со своим живым прообразом, плотно окутывавшим колонны и крыши, а каменные звери таращили белые глаза из-под его зеленых занавесей.

Это и был храм Ликены, Великой Пряхи. Посетители храма выглядели людьми не бедными. С давних времен Ликена, переложившая заботы по заселению мира на своих детей, считалась покровительницей торговли и купечества. Вспомнив, что в каждый храм ведут свои ворота, а внутренние пути Города Трех Мастериц запретны для посторонних, Илдан свернул вдоль стены.

Стена окружала немалый кусок земли – и впрямь город в городе. Неширокая дорога тянулась вокруг Города, по ее другую сторону, уставясь окнами в стену, тянулись двух-трехэтажные каменные дома. Следующая арка, с золотым изображением ткацкого станка, открывала путь в храм Датары. Илдан скосил взгляд в распахнутые ворота и пошел дальше.

Монотонное мелькание булыжников стены наконец прервалось выпуклостью третьей арки, над которой сверкали золотом полураскрытые, направленные остриями вниз ножницы. Илдан ускорил шаг, но тут же остановился.

Ворота храма были закрыты.