Текст книги "Играющий в пустоте. Великая печать"

Вадим Демчог
Играющий в пустоте
Великая печать

Защиту интеллектуальной собственности и прав ООО «Издательство „Вектор"» осуществляет юридическая компания «Усков и Партнеры».

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.

Эта книга не имеет отношения к «чистоте передачи» конкретных духовных, театральных, философских, психологических и каких-либо других традиций! Скорее, она суммирует опыт художественного обобщения, опыт безответственной артистической игры с информацией, почерпнутой при многолетней работе с текстами и методами, которые эти традиции предлагают.

Если кого-то заинтересует та или иная духовная, театральная, философская, психологическая или какая-либо другая традиция из представленных в книге, прошу обратиться к прямым источникам информации!

Добро никогда не победит зло

Зло самое горькое, самое нестерпимое для стихотворца есть его звание и прозвище, которым он заклеймен и которое никогда от него не отпадет.

А. С. Пушкин

…Игра – до добра и зла.

М. Волошин

Итак, драгоценный читатель, если вы добрались до третьей части этого более чем странного произведения, то, вероятно, слог и интригующий способ мышления автора вызвал у вас доверие или по крайней мере – интерес! И он может допустить вас к сердцевине во многом пока интуитивных и более чем необоснованных с точки зрения цифр прозрений!

Персональный путь постижения природы игры, каким автор стал понимать его на пятидесятом году своего пожизненного эксперимента, сводится сегодня к признанию глубинной потенции зла, справляться с которым во времена, растрясенные постмодернизмом, все сложнее и сложнее! И если современный человек не становится «преступником» по отношению к от жившим формам понимания истинной природы себя, не вступает в конфликт с самим собой, каким создали его многовековая культура, и социумом, что стоит на страже данных ценностей, то он неминуемо вывихивает, уродует, атрофирует или даже ампутирует свою творческую потенцию, пытаясь подмять истинный масштаб своих возможностей под лекало узаконенных, но, к несчастью, уже не работающих моделей «Игры в человека»!

Но ближе к простоте! Все общественные институты, в европейской части мира особенно, во все века нацеливались на сознательное отторжение зла и всего, что расшатывало общественный покой и устойчивость, а также на стимуляцию так называемого добра, возводя эту урезанную почти вдвое модель человека в идеал и закон! Зло же на протяжении веков загонялось в подсознание, откуда время от времени вынуждено было прорываться подобно извержениям вулканов и землетрясений, неся чудовищные разрушения в форме частных и коллективных преступных прорывов, возбуждая общественные репрессии и взывая к героическим, достойным подражания качествам! И с точки зрения социальных идеалов зло как явление, конечно же, необходимо изжить, уничтожить, аннулировать из природы человека, ибо оно не является его органичной частью!

Идея как всегда – прекрасна! Только вот не работает!

И вот, на протяжении более чем тридцати лет (а на самом деле гораздо дольше) исследуя природу творчества и продираясь вслед за Шекспиром, Пушкиным, Гете и многими другими классиками гуманизма и модернизма по лабиринтам тайных мотиваций великих мастеров, в меру таланта и гения пытающихся совладать со злом внутри себя, автор (совсем даже не претендуя на новизну, но томимый прозрениями о «злости добра» и «доброте зла») пришел к выводу, что оба эти элемента – неотъемлемые составляющие творческих игр и – более того – всех жизненных процессов, существующие только для того, чтобы бесконечно плодить сюжет! Звучит настораживающе, верно?

Итак, цель этого цикла книг, как автор, к удивлению своему, осознал в последние несколько месяцев, когда первые два тома («Мифология многоликости» и «Карнавал безумной мудрости») уже вышли, а третий («Великая печать») только готовился к выходу, можно определить как «Игру в миссию» – во что бы то ни стало успеть предложить современному человеку защитное мировоззрение, что предотвратило бы грандиозный и фатально разрушительный «бабах»! Вслед за Йоханом Хейзингой, автором книги «Homo Ludens», автор этого проекта смеет утверждать, что Игра на сегодняшний день – единственная достойная внимания категория, способная преобразовать исторически прописанный сценарий и перевести энергию накопленного и с невероятным ускорением продолжающего накапливаться в подсознании человечества ЗЛА – внимание! – в ИГРУ! То есть с помощью определенным образом затачиваемого взгляда подарить бесконечному конфликту добра и зла потенцию самоосвобождения!

Впрочем, ни третий том, ни два предыдущих не об этом, хотя все три, несомненно, являются предпосылками к этой обладающей, как кажется автору, невероятной потенцией игре, что предполагает кардинальное переосмысление чуть ли не всех выработанных до настоящего момента моральных, нравственных, этических, эстетических и всех других категорий! И, как говорится, мы живем в потрясающие времена!

И отпустить вас в битву со смыслами третьего тома автор хотел бы именно с этим напутствием!

С любовью ко всем воодушевленным радостью предвосхищения новых открытий,

ДЕМЧОГ

Часть I
Великое делание

…Я не мыслю – я играю!

С. Дали

Тотальное слово – первое «па» великого делания

Магическое слово, заклинание[1]1
  Известно, например, что религиозному сознанию древнего (как, собственно, и современного) индийца или тибетца свойственно материализованное восприятие слова. Это означает, что акт называния предмета воспринимается ими как акт его творения.


[Закрыть], или львиный рык[2]2
  Образ львиного рыка в буддийской традиции символизирует бесстрашное провозглашение истины.


[Закрыть]!

Доказательства, собранные мастерами за тысячелетия артистических усилий, свидетельствуют о том, что мир в некотором роде сотворен языком, или, лучше сказать – словом, то есть быть человеком – значит существовать в языке. Или, говоря словами знаменитой китайской пословицы: «Что не названо, того не существует»!

«Лингвистическая революция ХХ века состоит в признании того, что язык – это не просто некий механизм передачи идей о мире, но в первую очередь определенный инструмент для приведения мира в существование. Реальность не просто „переживается“ или „отражается“ в языке – она действительно создается языком».[3]3
  Майсиа Ландау, антрополог Бостонского университета. Цит. по: Маккенна Т. Пища богов. М.: Изд-во Ин-та трансперсональной психологии, 1995.


[Закрыть] То есть «слово могущественнее, чем полагает наше обыденное сознание, и оно влияет на будущее таинственным и неотвратимым образом»[4]4
  Карл Ганс Штробль. Цит. по: Диксон О., Гросс П. Тайны древних наук. М.: Рипол Классик, 2001.


[Закрыть], и «тот мир, который каждый из нас видит, не есть определенный мир, но некий мир, который мы создаем вместе с другими»[5]5
  Умберто Матурана и Франциско Варелла. Цит. по: Капра Ф. Паутина жизни. М.: София; ИД «Гелиос», 2002. Много информации на эту тему можно также почерпнуть из книги: Капра Ф. Скрытые связи. М.: София, 2004.


[Закрыть]. Одним словом: «Смерть и жизнь – во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его» (Прит. 18 : 22).

Так наша потребность пережить себя частью мира требует, чтобы мы выражали себя через творческую деятельность, истоки которой, несомненно, скрыты в тайне языка. И это означает, что в технологиях Игры вибрация слова кристаллизует реальность. Это очень важный момент! С древнейших времен известно, что в слове скрыта невероятная мощь! Оно создает бифуркационнуюдинамику, организуя и уплотняя пространство в законченную зрелищную форму, точно так же как во сне или «в галлюциногенном состоянии человек испытывает впечатление, что язык обладает объективным и зримым измерением, которое обычно скрыто от нашего внимания»[6]6
  Маккенна Т. Пища богов. М.: Изд-во Ин-та трансперсональной психологии, 1995.


[Закрыть].

В науке чуть менее ста лет назад этот феномен одновременного воплощения в образе ощущений разной природы был назван синестезией[7]7
  Синестезия (греч. одновременное ощущение, совместное чувство) – в психологии явление восприятия, когда при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств. Интересно, что «для одних исследователей синестезия – это аномалия, даже болезнь, для других – это чудо, таинственная способность психики. <…> У синестезии, как у каждого явления, возможны различные формы аномалии и патологии. Но сам феномен синестезии есть следствие функционирования мозга в критическом и надкритическом состояниях и в той или иной степени присущ всем людям» (Евин И. Искусство и синергетика. М.: УРСС, 2004).


[Закрыть]. Например, общеизвестно, что «в оригинале» шекспировская драматургия не нуждается в декорациях. Во времена самого мэтра ни они, ни какие-либо другие спецэффекты не использовались. Основная нагрузка возлагалась именно на слово, на его бифуркационную способность синестезировать, вытанцовывать энергетический рисунок Мандалы Игры. И это считалось возможным именно потому, что «скрытая потенциальная возможность речи выходит за рамки ее обычной функции – символизировать реальность – и заключается в формировании этой реальности»[8]8
  Маккенна Т. Истые галлюцинации. М.: Изд-во Ин-та трансперсональной психологии; Киев: Airland, 1996.


[Закрыть]. Кроме того, в древние времена «речь можно было видеть, ибо „видеть“ и „слышать“ были не то чтобы синонимы, но понятия весьма близкие одно к другому, сливавшиеся в одном основном представлении текущей жидкости»[9]9
  Овсянико-Куликовский Д. Н. Опыт изучения вакхических культов индоевропейской древности в связи с ролью экстаза на ранних ступенях развития общественности. Одесса, 1883.


[Закрыть]. То есть «звук, как и свет, в древности также льется, течет, струится»[10]10
  Анагарина Н. Г. Комментарий // Мотокиё Д. Предание о цветке стиля (Фуси кадэн). М.: Наука, 1989.


[Закрыть].

Возьмите, к примеру, «народное определение Алеши Поповича: „Глаза у него завидущие, руки загребущие“. О могучей силе Василия Буслаева сказано: „Куда махнет – там улочка, перемахнет – переулочек“. И сразу в представлении слушающего возникает образ»[11]11
  Михоэлс С. М. Статьи, беседы, речи. М.: Искусство, 1960.


[Закрыть]. Более сложные вариации этой игры можно найти в творчестве чуть-чуть более близких к нам Вознесенского: «и гудят как шмели золотые глаза»; Абрашки Тэрца[12]12
  Абрам Терц – литературный псевдоним Андрея Донатовича Синявского.


[Закрыть]: «на тонких эротических ножках влетел Пушкин в большую поэзию»; или из Санникова: «…по мостовой порхнуло ярко-румяное кукареку». В любом случае, «четко произнесенное слово выражает сущность вещи, которую называет»[13]13
  Натаф А. Мэтры оккультизма. СПб.: Академический проект, 2002.


[Закрыть], то есть раскрывает ее Сокровенную Красоту, ее оргастическую потенцию. Или, то же самое, словами другого мастера: «Он думает о вещах и видит их; узнать подлинное „имя“ вещи – значит пробудить ее к жизни»[14]14
  Ананда К. Кумарасвами. Цит. по: Нойман Д. Символизм в мифологии. М.: Ассоц. духовного единения «Золотой Век», 1997.


[Закрыть].

Сегодня, например, специалисты по кинезике с изумлением обнаруживают, что «слушатель отвечает на выслушанное точно такими же микродвижениями, какие бессознательно производит говорящий, и точно так же – с головы до ног, но с минимальным запаздыванием в 40–50 миллисекунд. Открыватель этого явления Уильям Кондон описывает поразительную синхронность движений говорящего и слушающего следующими словами: „Выглядит это так, будто все тело слушающего точно и пластично сопровождает речь говорящего плясом“»[15]15
  Пацлаф Р. Застывший взгляд. Физиологическое воздействие телевидения на развитие детей. М.: Evedentis, 2003.


[Закрыть].

И как возможно использовать это практически?

Конечно же, работая с методами Игры, нам не удастся подойти к слову, минуя отождествление с Повелителем Игр. Как мы уже знаем, в Игре все начинается с этой идентификации. То есть слово изначально является фокусом трех измерений Повелителя Игр. И этот подход очень важен, так как слово обладает силой только тогда, когда оно мифологично, то есть целостно, как звук тибетской ритуальной чаши, когда водят по ее кромке специальным жезлом. В этом случае, «выстреливая» необходимые слова в пространство, Повелитель способен создавать бифуркационные очаги, через которые внутренняя реальность как бы проецируется вовне, ее словесные пассы как бы оплетают внешнее пространство, создавая мощную конструкцию зеркального отражения внутреннего мира Мастера. Это и есть тотальное слово (львиный рык), обладающее невероятной мощью! И с ним надо учиться работать сознательно! Фактически слово – это тот резец, которым мы вырезаем необходимую форму из фактуры пространства, делая ее зримой, проявленной, тем самым как бы разделяя ее совершенство с другими!

Итак, помним: в слове скрыта невероятная мощь! Оно способно заклинать (уплотнять) и концентрировать реальность! Оно архетипично! И здесь, конечно же, не обойтись без цитаты из самого Юнга: «Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов… он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы…»[16]16
  Карл Густав Юнг. Цит. по: Аверинцев С. С. Юнг Карл Густав // Краткая литературная энциклопедия. Т. 8. М.: Сов. энцикл., 1975.


[Закрыть] Возможно, все это будет более понятным, если мы идентифицируем термин тотальное слово с термином транс или экстаз.

Вообще это понятие, которым мы пользуемся, когда хотим указать на какой-то опыт, переживание или состояние Ума, трансцендентное по масштабу. На своеобразное священное опьянение![17]17
  Священное опьянение означает, что человек вдохновляется божиим словом, как Дельфийский оракул, шаман или каббалист.


[Закрыть]

История знает немало мастеров, уникальных артистических феноменов, которые обладали необъяснимой способностью вводить зрителей в своеобразное трансовое состояние. Среди них, судя по легендам, такие мастера, как Никколо Паганини, Эдмунд Кин, Федор Шаляпин, Энрико Карузо, Михаил Чехов, Рышард Чешляк, Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин и многие другие. Уже в ХХ веке этот феномен получил название эриксоновский гипноз (по имени американского психиатра Милтона Эриксона). Это гипноз без гипноза, демонстрирующий способность человека, сохраняя полную ориентацию, самозабвенно отдаваться чему-либо.

Известно, что «экстатическое переживание преодолевает, трансцендирует двойственность; оно в одно и то же время ужасающее, буйно-веселое, вызывающее благоговейный трепет и эксцентричное. <…> Сам по себе экстаз ни приятен, ни неприятен, как сон. Блаженство или паника, в которые он ввергает, для экстаза несущественны. Когда вы в состоянии экстаза, сама душа ваша как бы вырывается из тела и уходит. Кто направляет полет ее: вы, ваше подсознание или какая-то высшая сила? Может, это тьма кромешная, но вы видите и слышите яснее, чем когда-либо прежде. Вы, наконец, лицом к лицу с Конечной Истиной: таково неодолимое впечатление (или иллюзия), что охватывает вас»[18]18
  Маккенна Т. Пища богов. М.: Изд-во Ин-та трансперсональной психологии, 1995.


[Закрыть]. И все это означает, что, когда мы играем, время останавливается. Недаром друиды называли транс магическим сном!

Говоря об этом опыте, я всегда вспоминаю, как рассказывал на ночь сказки своей маленькой дочери. Мы оба очень любили эти пламенные мгновения единения, в которые я как рассказчик и она как слушатель сливались в гипнотическом, несомненно – трансовом переживании, призывая то, что Кларисса Пинкола Эстес называет El duende[19]19
  В буквальном переводе El duende – «Дух ветра». Эта сила определяет творческую жизнь человека – например, звучание его голоса, движение глазами, то, как он шевелит мизинцем, и т. д. Этот термин используется в танце фламенко, а также для описания способности мыслить поэтическими образами. Среди латиноамериканских собирателей сказок этим словом обозначается способность становиться вместилищем духа, иного, чем свой собственный. См.: Эстес К. П. Бегущая с волками. Киев: София; М.: ИД «Гелиос», 2002.


[Закрыть]. В эти уникальные мгновения сказочная фантазия естественным образом текла через меня как бы сама собой. Возникало ощущение, что не я рассказываю сказку, но кто-то, кто знает гораздо больше меня; кто-то, кто знает, чем она закончится и для чего все это делается… Но в процессе самого рассказа ни я, ни моя дочь еще не знали этого, мы просто наслаждались самим состоянием, в котором как бы делили один мозг на двоих. И, следуя безупречному Калидасе, можно сказать, что здесь:

 
Все тело словно говорило,
Был живописен смысл игры,
Размерность соблюдали ноги,
Был чувству найден верный путь.
Изящно было рук движенье,
Для пауз должный был черед,
Вслед чувству выявлялось чувство,
Вся страсть до крайнего звена.[20]20
  Калидаса. Малявика и Агнимитра // Ашвагхоша. Жизнь Будды. Калидаса. Драмы / Пер. К. Бальмонта. М.: Худ. лит, 1990. Калидаса (V в.) – гордость индийской литературы. Предание называет поэта одной из «девяти жемчужин». Достоверные сведения о его жизни не сохранились.


[Закрыть]
 

В октябре 1997 года взаимный интерес к самосовершенствованию столкнул меня с врачами Психоаналитической академии в Санкт-Петербурге. Им были интересны мои исследования в области артистических технологий, в частности исполь зование в работе измененных состояний сознания, а также их крайне интересовали явления, происходящие в мозге адепта Игры во время публичного выступления. Так, по их на стоятельной просьбе в оснащенном специальным оборудованием кабинете, перед командой из 20–25 врачей, их жен и друзей, я извергал из себя обожаемых мною Пушкина и Цветаеву с подсоединенными к голове электродами, что чудовищно мешало моему телу соответствовать динамике, заложенной в поэзии этих великих невротиков. Таким необычным образом с помощью обычной электроэнцефалограммы врачи-психотерапевты стремились получить сигналы, которые проходили через мой мозг, говоря их словами: «в состоянии погружения в ритм и образную структуру стиха в публичном творческом акте».

Признаюсь, это был очень волнительный опыт, крайне невнятный и довольно напряженный поначалу. Все понимали искусственность ситуации, и выход из нее был возможен только через одну дверь – через состояние глубокого расслабления и обнаружения непосредственного, открытого во всех направлениях места для Игры, или, как уже говорилось ранее, через театр сна[21]21
  См.: Демчог В. В. Играющий в пустоте. Мифология многоликости. СПб.: Вектор, 2012. С. 55, 74.


[Закрыть], в котором как внешнее, так и внутреннее могло бы выйти за пределы себя.

Оказавшись, таким образом, на сцене Театра Реальности, артист «вещим нюхом» узнает, что зритель смотрит на него не извне и не двумя глазами, а изнутри и «многоглазой, всепроникающей интуицией»! Внимание! В этой позиции Энергия Глаз превращается из внешней, ограничивающей силы, во внутреннюю, питательную среду.

Еще раз, так как это крайне важный момент: входя в Мандалу Образа, человек оказывается во внутренней питательной среде! В своем собственном Центре Циклона! В той маленькой точке, из которой раскручивается и на которую опирается все здание его силы! Эта сила пронизывает его всего, и нет ни одной поры кожи на его теле, через которую не струилась бы всепроникающая Энергия Глаз внутреннего зрителя… И еще раз – внимание!

В этом положении в силу вступают законы, которые ничто извне не может ограничить! То есть не существует того, что могло бы противостоять им. Это законы, по которым проявляет свою силу Образ! Помните: его мощь неописуема! Его потенциал невообразим! Это он поднимает вес, который кажется всем таким неподъемным!

И что же зафиксировали приборы? Они зафиксировали обычное измененное состояние сознания, состояние экстаза, или гипнотического транса. То есть мой мозг, если верить показаниям приборов (а я им верю), пребывал в состоянии, в котором транслировал вовне внутренний Образ, или, лучше сказать, смотрел вовне через внутренний Образ, или, еще лучше, – присутствовал в состоянии отождествления с Внутренним Образом, который как бы заглотил в себя внешнее! Эту парадоксальную формулу есть смысл повторить еще раз: присутствие в состоянии отождествления с внутренним образом, который как бы заглатывает в себя внешнее! Скорее всего, так оно и было, потому что я испытывал мощное ощущение власти над смотрящим пространством, над зрителем, который также, несомненно, был введен посредством пробуждения Образа в измененное, или трансовое, состояние сознания. Но здесь крайне важно ясно осознавать, что хозяин транса не мы, а Образ, естественным следствием проявления которого транс оказывается. Мы же можем только превратить себя в то недостающее звено, которого не хватает в электрической цепи, чтобы грандиозная машина Образа засияла светом своих уникальных, самоосвобождающихся качеств!

Итак: в тотальном слове мозг, отождествленный с внутренним образом, как бы заглатывает в себя внешнее! То есть реальность, создаваемая на уровне актера (на сцене Театра Реальности, позиция α – альфа), проецируется во внешний мир, подчиняя его себе, видоизменяя или даже трансформируя по образу и подобию своему. (И только здесь, и только из этой позиции можно говорить о феномене сценической правды и о ее принципиальном отличии от жизненной правды.) Одна из самых загадочных экстрасенсов современности, Беатрис Рич, так описывает этот психический феномен: «Такое впечатление, что сцена, развертывающаяся перед глазами, вытесняет все остальное и, развернувшись, поглощает меня. То есть я становлюсь ее частью. Я словно нахожусь одновременно в двух местах. Сознавая свое присутствие в комнате, я в то же время нахожусь внутри своего видения»[22]22
  Беатрис Рич относится к числу экстрасенсов, способных видеть человека как «голограмму» – своеобразные трехмерные картины, отображающие мысли и внутреннее состояние.


[Закрыть]. В каббале подобный эффект называется пламя мелькающего меча, в котором тыльная грань сливается с передней. Это и есть трансовое воздействие Образа, обобщаемое и организуемое танцем Образа, центром которого является жестокое мастерство Сверхмарионетки, способное переводить мир из профанного[23]23
  Термин Мирчи Элиаде.


[Закрыть] состояния бытия в священное. Мне в этом случае больше нравится употреблять словосочетание ми фологическое состояние бытия, или состояние тотального времени!

Парадокс времени – второе «па» великого делания

Довольно запутанная танцевальная фигура, но ее тоже важно разучить. Дело в том, что время пронизывает все понятия и вместе со словом является ключом к Театру Реальности вообще. Почему? Потому что вслед за Эйнштейном, заявившим что «Вселенная – это не прялка», а также после открытий Стивена Хокинга и Роджера Пенроуза[24]24
  Стивен Хокинг и Роджер Пенроуз с 1960-х годов занимались проблемой сингулярности.


[Закрыть] время начинает играть крайне важную роль в нашей голографической модели мозга, где прошлое, настоящее и будущее взаимодействовуют друг с другом не в линейной последовательности, а в одно и то же мгновение, прямо «в сейчас», за рамками себя-времени вообще! Французский физик XX века Луи де Бройль говорит об этом так: «Все то, что каждый из нас воспринимает как прошлое, настоящее и будущее, в пространстве-времени оказывается слитым воедино…»[25]25
  Цит. по: Капра Ф. Дао Физики. СПб.: Орис, 1994.


[Закрыть] И что же из всего этого мы можем извлечь полезного? Итак…

1. На уровне роли время линейно, оно действенно, активно!

2. На уровне актера – нелинейно, это творческая потенция (не то, что есть, а то, что может быть!).

3. На уровне зрителя его вообще нет, оно пусто! Именно поэтому говорится, что образное мышление разворачивает себя в сфере, вне пространства и времени.

Одним словом, в своей истинной природе время – это многоплоскостная метафора! Здесь время сжимается в некое вечное сейчас! То есть «вся Вечность содержится в каждой временной точке, так что все время есть Настоящее в Вечности. <…> Это то, что называется „nunc stans“ – Вечным Моментом, охватывающим все времена и не уничтожая ни одного из них»[26]26
  Уилбер К. Проект Атман. М.: АСТ; Изд-во Ин-та трансперсональной психологии; Изд-во К. Кравчука, 2004.


[Закрыть]. Получается, что к этой многоплоскостной метафоре не подступиться, не мифологизируя ее, то есть не создавая некую игру, в которой, опираясь на идею пустоты, времени без времени (что не имеет никакого отношения к линейности и чему чужда идея конца, смерти), не возник бы некий танцующий архетипический образ. Время – это сфера постоянного самоосвобождения и самовозрождения, сфера Игры! Еще раз: время – это трюк, или многоплоскостная игровая метафора, и в ней, и с ней можно только играть! То, что может произойти на уровне актера (как творческая потенция), уже происходит на уровне роли (как реальность), а на уровне зрителя все было, есть и будет пустым, то есть никогда не происходило и не будет происходить. Это и есть миф – одновременное тотальное переживание реальности!

И как же все это использовать?

Отпустив все и оставаясь при этом в своей обычной форме, мы принимаем три света от Повелителя Игр, используя Дыхание Мифа, или динамичное дыхание Сверхмарионетки[27]27
  См.: Демчог В. В. Играющий в пустоте. Мифология многоликости. СПб.: Вектор, 2012. С. 150–158; Играющий в пустоте. Карнавал безумной мудрости. СПб.: Вектор, 2012. С. 187–209.


[Закрыть]. В итоге наше тело и мир вокруг нас растворяются в этих трех световых измерениях и не остается ничего кроме них. То есть, во-первых – все пусто; во-вторых – все пульсирует нелинейной творческой потенцией; и, в-третьих, – проявляется в линейном танце весело совокупляющихся информационно-квантовых потоков. Так любое явление, любая эмоция, любая форма возникают, играют, достигают пика своего развития и, отыграв свое, снова исчезают или «вытесняются» в другие проявления: мысль, жест, эмоцию, слово и т. д. и т. п. И так игровое проявление пространства перестает быть личностным, то есть присвоенным, или лучше сказать – загрязненным! И это очень важно подчеркнуть: так игровое проявление пространства перестает быть загрязненным, плоским, ограниченным!

Рассмотреть картографию тотального времени можно также на примере трех великих терминов К. С. Станиславского: задачи, сверхзадачи и сверх-сверхзадачи.