Текст книги "Шестой Ангел. Полет к мечте. Исполнение желаний"

– Проводи меня, – попросил я Виолетту.

Пожал руку Михаилу, вышел на лестничную площадку. Виолетта выпорхнула следом. Заглядывая в глаза, горячо мне зашептала:

– Ты не поверишь. Он сосед сверху. Год назад развёлся. Он очень хороший. Он всё, что ты говорил. Я чувствую. Я уже думала, никто мне не нужен. И тут он. В лифте ехали. Он картины помог. К Кате. Та взяла. А он меня подождал. Ну, что ты молчишь? Он это?

Я засмеялся. Отлепил от себя Виолетту.

– Он это, он, – ответил, – видно же любому. Вы уже спали вместе?

– Ага, – покраснела Виолетта.

– Ну и молодцы, – кивнул я.

– Ты уходишь? Насовсем? – спросила она.

– Да, – ответил я, – я всё сделал. Мне теперь отпуск положен. И премиальные.

– А можно, я тебе звонить буду? – попросила женщина.

– Звонить нельзя, а смс-ки слать можно, – ответил я, – номер простой: семь семёрок, шесть шестёрок. Пиши.

– Спасибо тебе, мой Ангел, – тихо сказала Виолетта.

– Пожалуйста, – ответил я и добавил: – Иди, он ждёт. И помни, я за тобой приглядываю.

Развернулся и по лестнице скатился во двор. Вышел. Дошёл до детской площадки. Уселся на скамейку. Как раз под фонарём. Достал планшет. Нашёл чей-то бесхозный вай-фай. И напечатал на экране: «Задание выполнил. Целую».

Посидел. Поглядел в светящиеся окна дома рядом. И добавил: «Референт М, у вас удивительно красивые глаза. Шестой».

Шестой и Стёпа

Посвящаю моему брату Косте

У меня три раза был страйк. Три раза подряд. Я сиял как начищенный пятак. Жизнь была прекрасна и восхитительна. И я хотел сделать четвёртый страйк. И поэтому придирчиво выбирал, какой шар пустить по дорожке: 13 или 15. Выбрал. Тщательно вытер полотенцем. И тут пришло сообщение:

«Срочно. Дело в приложении. Такси будет через 10 минут у входа в торгово-развлекательный центр. Референт М».

Я отложил шар. Встал. Вполголоса выругался.

– Я в командировку, – сказал друзьям.

И пошёл на выход. Переобулся. И заодно написал сообщение: «А ничего, что я в отпуске? Целую, Шестой».

Ответ пришёл мгновенно: «Возможен суицид. Поспеши. Референт М».

Я поспешил. Прыгнул в ожидавшее меня такси и назвал адрес. Адрес был в деле. Дело было прикреплено к сообщению. Новиков Степан, 29 лет, сетевой администратор. Женат. Новикова Олеся. Судебное заседание о разводе назначено на послезавтра. Дети – девочка 6 лет. Катерина.

Машина остановилась у подъезда. Я расплатился и подскочил к входной двери. Так, квартира 5, Новиков. Позвонил в домофон. Тишина. Снова позвонил.

– Кто там? – раздался уставший голос.

– Санэпидемстанция, – ответил я, – немедленно откройте.

Дверь зажужжала и поддалась. Я бегом поднялся на второй этаж. Нажал на кнопку звонка у двери с номером 5. Дверь открылась.

Степан оказался уже лысеющим мужчиной, одетым в шорты и майку. На майке было написано Berlin Venus. «Прикольный парень», – подумал я.

– Какая ещё санэпидемстанция? – спросил Степан. – Что вам надо?

– Тараканов будем травить, – серьёзно ответил я.

– У меня нет тараканов, – возразил Степан.

– Есть, – не согласился я, – полная голова тараканов. Надо бы разобраться с ними. Может, в квартире поговорим? А, Степан?

– Заходите, – разрешил Степан и, повернувшись ко мне спиной, прошёл внутрь.

Я за ним. Коридор. Скинул мокасины, пиджак повесил на вешалку. Дорожную сумку оставлять не стал. Вошли в комнату. Степан сел на диван. Мне кивнул на кресло напротив. Между нами стоял журнальный столик, на столике лежала газета.

– Вы кто? – спросил Степан.

– Я ваш Ангел-хранитель, – отрапортовал я, – поступил сигнал о суициде. О готовящемся. Прибыл разобраться на месте и принять меры по устранению причины и по профилактике дальнейших неправильных действий с вашей стороны.

Степан озадаченно посмотрел на меня. Я тоже замолчал, поняв, что плету какую-то дичь.

– Ангел, значит, – наконец произнёс Стёпа.

– Аха, – согласился я, – Шестой меня зовут. Вот документы.

И я сунул Степану пластиковую карточку с моей фотографией. Он повертел её, почитал, что там написано, и вернул обратно.

– А что за имя такое, Шестой? – спросил.

– В честь дедушки назвали, – ответил я.

Помолчали.

– Как убивать-то себя собрался? – спросил я. – Таблетки, электричество, автомобиль или ещё что?

– А вы откуда о суициде узнали? – вопросом на вопрос спросил Степан.

– Ну, я же тебе уже рассказал, откуда я, – ответил я, – на тебя тут целое досье прислали. Когда родился, когда женился. Я пока к тебе ехал, немного его полистал. Вроде ты вменяемый. А вот чё-то дурака валяешь? Так чем суицидировать себя собрался, мил человек?

– Пулей, – спокойно ответил Стёпа.

– Ого, серьёзно, – протянул я, – чё за ствол? Покажи. Не бойся, я верну.

Степан усмехнулся и встал. Откинул газету с журнального столика. Под ней лежал вальтер. Чёрный, красивый. Не пистолет, а загляденье. Прям лучший выбор для того, чтобы застрелиться.

Я поднялся. Шагнул к столику. Взял чёрный смертельный механизм в руку. Отстегнул обойму. В ней рыжевато сверкнули патроны. Степан протянул руку.

– Верни.

– Ща, разбежался, – усмехнулся я, – оружие детям не игрушка.

И тут же отлетел к креслу. Удар я пропустил, как последний лох. Расслабился. Зажрался. Прямой правый увидел только тогда, когда его кулак уже врезался в мою верхнюю скулу. Кресло смягчило моё падение. Но ориентацию я на время потерял. В голове загудело. Пистолет отлетел под стоявший у окна стол с аквариумом.

Степан прыгнул к аквариуму, наклонился и полез за вальтером. Нащупал его, вытащил. Начал подниматься. И вот в этот момент я разбил о его голову подвернувшийся под руку стул без спинки. Икеевская табуретка разлетелась на мелкие кусочки. Степан рухнул как подкошенный.

Я даже испугался вначале. Вдруг убил человека? Вот будет весело. Выехал на задание спасать человека и грохнул его при знакомстве.

Но нет. Стёпа был жив. Я спрятал оружие в сумку от греха подальше и усадил раненого на диван. Степан открыл глаза.

– Ствол где? – спросил, морщась от боли.

– Телепортировал, – честно ответил я, – он в другом измерении уже.

– Жалко, – держась за голову, сказал Степан, – я за него кучу денег отвалил.

– Голова болит? – участливо спросил я.

– Болит, – кивнул Степан и тут же скривился от боли, – кружится ещё. И тошнит меня.

– Это сотрясение мозга, – диагностировал я, – ща пройдёт.

Я прикоснулся к голове Степана правой рукой. Напрягся. Постарался снять боль. Судя по прояснившемуся взгляду подопечного, боль я у него прошла. Зато у меня заломило виски.

Попросил у хозяина квартиры аспирина. Тот кивнул. Вместе с аспирином Степан притащил мешочек со льдом.

– Приложи, – сказал, – у тебя синяк скоро на пол-лица будет.

Я глянул на себя в зеркало. Мама родная. Левый глаз тонул в синеве. Приложил лёд. Посидели, помолчали.

– Предположим, что ты Ангел, – прервал молчание Степан, – чем ты мне поможешь и нужна ли мне эта помощь?

– Нужна, – ответил я, – чё бы я тогда к тебе приехал? Так что давай не драться, а сотрудничать. Лады?

– Лады, – усмехнулся Степан.

– Пароль от вай-фая дай, – попросил я его.

Степан продиктовал пароль. Я отправил наверх сообщение: «В контакт вступил. Оружие изъял. Целую. Шестой».

Потом отложил планшет. Удобно сел напротив парня.

– Рассказывай всё по порядку, – сказал ему, – как на духу. Всё.

Степан вздохнул и рассказал свою историю. Было видно, что ему надо выговориться. Поделиться.

С женой он познакомился в институте. Она училась на параллельном потоке. Встречались примерно год. И потом она залетела от него. На одной из вечеринок под рукой не оказалось презерватива. Поженились. Сняли квартиру. Родилась девочка. Помогали родители.

Степан пошёл работать. Он был хорошим специалистом и получал хорошую зарплату. Но денег постоянно не хватало. Жена сидела дома с ребёнком. И очень сильно уставала. Настолько, что забывала приготовить мужу ужин или купить продукты. Да и убираться в съёмной квартире чаще всего приходилось Степану.

Когда дочери исполнилось три года, жена Стёпы вышла на работу. Подвернулось очень хорошее высокооплачиваемое место. Не по специальности, но зато недалеко от дома и с возможностью карьерного роста. Девочку устроили в садик.

Олеся стала ещё больше уставать. Начались командировки. Секс в последний год стал совсем редким. Раз в месяц. Степан мучился от неопределённости, понимал, что что-то происходит. Но сделать ничего не мог.

Денег в семье постоянно не хватало. Приходилось брать подработку на дом. С одной стороны, это выматывало, с другой стороны – у Степана начали развиваться несколько интернет-проектов, обещавших принести в ближайшее время неплохой доход.

А потом он случайно узнал, что его тёща, одинокая пенсионерка, купила двухкомнатную квартиру. И в настоящее время там полным ходом идёт ремонт. Ремонт делает его одноклассник, который-то и поведал Степану об этой квартире и очень удивился, что зять не в курсе роста благосостояния своих родственников.

И Степан решил войти в курс дела. Когда Олеся была в очередной командировке, он вскрыл её аккаунты на Фейсбуке, ВКонтакте и на Одноклассниках. А также два почтовых ящика. Вскрыл и обалдел.

У его жены было два любовника, и еще с тремя она флиртовала через интернет. В профилях на службах знакомств Мамба и Бадоо были выложены её фотки с указанием, что она замужем и что ищет щедрого любовника. Имя, правда, было изменено на Катерину. Квартира маме, как и намекнул одноклассник, была куплена на деньги Олеси, которые она частично получила от своих многочисленных поклонников, а бо́льшую сумму взяла в долг. У них же.

Степан потратил целый выходной, копаясь в этой грязи. С перерывом на поход с дочерью в кафешку.

Когда Олеся вернулась из командировки, случился скандал. Вначале она всё отрицала, потом негодовала из-за того, что Стёпа рылся в её переписке. А потом собрала вещи и уехала, забрав с собой Катю. Степан подал на развод. Всё. Заседание суда завтра.

Я внимательно выслушал своего подопечного, иногда задавая уточняющие вопросы и сверяясь с материалами, которые у меня были. Выслушал, помолчал. Замолк и Степан.

– Пьёшь? – наконец прервал я молчание вопросом.

– Первую неделю бухал, – ответил Стёпа, – потом понял, что это ещё хуже. Заговариваться стал. Сердце начало болеть. Последнюю неделю только пиво иногда.

– Понятно, – протянул я, – а чего сейчас хочешь?

– Хочу, чтобы было всё как прежде, – наклонив голову, пробормотал Степан, – хочу прежнюю Олесю, хочу дочку видеть. Хочу быть с ними вместе. Я же звонил ей два раза. Просил вернуться, унижался.

– Знаю я про это. Она твои разговоры на диктофон записала, – вздохнул я, – теперь подружкам даёт послушать. Как бесплатное шоу. Как прежде уже не будет. Никогда. Давай-ка ты сопли вытрешь и скажешь, что ты реально хочешь?

Степан поднял на меня глаза. Бледное лицо. Пот на лбу.

– Я хочу всё забыть, – сказал, – я хочу, чтобы у меня не болело в сердце. Хочу, чтобы быстрее всё прошло. Чтобы всё закончилось. У меня уже сил нет.

Я кивнул. Встал. Вышел из комнаты. Налил себе и Стёпе воды на кухне. Вернулся с двумя стаканами.

– Я тебе помогу, – сказал я ему, – но выполнять все мои требования надо неукоснительно и без возражений. Готов?

– Всегда готов, – невесело усмехнулся Степан.

– Тогда слушай и выполняй, – сказал я, – первое, что мы сделаем завтра утром, – это пойдём к нотариусу, и ты подпишешь на меня доверенность на ведение твоих дел в суде. Ты там больше не появляешься. И даже не спрашиваешь, как идут дела. Я просто тебе сообщу о разводе, и всё.

– Но я хочу сам в глаза этой гадине всё сказать… – начал было Степан.

– А мне наплевать на то, что ты хочешь, – остановил я его, – мне насрать на твои хотелки. Надо делать не что хочешь, а что надо. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – кивнул Степан.

– Второе, – продолжил я, – ты удаляешь всё, что связано с твоей бывшей, из компьютера и из квартиры. В телефоне её номер, номера её подружек и мамы заносишь в чёрный список. Из аккаунтов выпиливаешь даже малейшее упоминание о ней. И тех, кто может о ней напомнить. Она умерла для тебя. Она и не рождалась даже. Вопросы есть?

– Есть, – встрепенулся Степан, – а если она с другого телефона позвонит? Мало ли.

– Скажешь, что ты умер, и повесишь трубку, – ответил я и продолжил: – Третье. Занимаешься своими проектами и вообще работой. Я тут глянул на твои сайты. Очень даже неплохо. Но надо увеличить посещаемость. И меню у тебя немного запутанное. Но это мы позже разберём. Вечером. Четвёртое. Сменить гардероб. Что это за штаны Адидас с отвисшими коленками? На дворе 21 век, а ты одет как гопник. И покажи, что ты на работу и на улицу надеваешь.

Степан встал. Открыл платяной шкаф. Из одежды у него преобладали в основном мешковатые свитера и дешёвые слаксы защитного зелёного цвета. А также различные майки.

– Кто формировал гардероб? – спросил я, заранее зная ответ.

– Олеся, – ответил Степан, – я же ей все деньги отдавал, а она покупала еду и одежду.

– Вот поэтому у вас денег и не было никогда, – проворчал я и добавил: – Сейчас деньги есть свободные?

– Есть, – кивнул Стёпа, – вчера зарплата была, и друг долг вернул полторы тыщи евро.

– А к костюмам ты как относишься? – задумчиво спросил я.

– Нравятся, – ответил Степан, – у меня есть один, со свадьбы остался.

– Свадебный тоже выкинем, – сказал я ему, – вместе с этим набором юного натуралиста. Сейчас пойдём покупать тебе первый костюм, ботинки и по мелочи там. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – эхом отозвался Степан.

Я нашёл по карте ближайший торговый центр, и мы отправились тратить деньги Степана. Костюм подобрали тёмный, в синюю полоску, хоть и местного производства, но очень даже отлично сшитый. Заодно прикупили парочку симпатичных пиджаков. Тут же сдали это всё на ушивку и подгонку. Обувь взяли марки Aldo, классические чёрные ботинки. Единственный раз Степан заартачился, когда мы покупали рубашки. Мой подопечный не мог понять, почему надо обязательно брать сорочку за 120 евро, а не купить что-нибудь подешевле. Пришлось полчаса объяснять ему, что такое рубашка в одежде мужчины и что она не должна быть дешёвой. Рассказал, убедил. Но от галстуков Степан категорически отказался. Но я и не настаивал. Сам их не люблю.

Перекусили в фастфуде салатиками. Степан хотел взять пивка, но я запретил.

– Алкоголь, наркотики и секс под запретом, – жуя лист салата, поведал я ему.

– И секс? – удивился Степан.

– Ага, – ответил я, – и это тоже. Но тебе будет не до него. А допустить новые отношения, когда старые страсти ещё не улеглись, это очень глупо. И вообще. Это для тебя ситуация уникальная, то, что сейчас происходит. А я такого насмотрелся на своей работе. Всё одно и то же. Всё одинаково. Поэтому просто выполняй все мои рекомендации, и будет тебе счастье.

– Хорошо, согласился Степан, – терять мне нечего. Кроме денег. Которые мы тут на шмотки потратили. Почти штуку евро.

– Кстати, да, – согласился я, – что-то мы всё по одежде да по одежде. Пойдём-ка и в другие магазины сходим.

И я потащил Степана вначале в парфюмерный магазин, потом в парикмахерскую. Заглянули и в спортивный, где взяли кеды и штаны для бега. Уже поздно вечером забрали ушитые костюмы и отправились домой, где и обмыли покупки домашним лимонадом.

Утром было воскресенье. В выходной люди любят поспать подольше. А я встаю как обычно, в шесть утра, и тихонько занимаюсь своими делами. Проверяю почту, флужу на форумах, читаю книгу, слушаю музыку. В это воскресенье я слушал новую песню Кима и тихонько напевал: «Гори моя звезда, пока мне хватит дури…» И в этот момент из спальни выплыл Степан. В трусах и в майке. Злой и невыспавшийся, судя по виду. Он плюхнулся на кресло напротив.

– Доброе утро, – вежливо сказал я.

– Утро добрым не бывает, – отозвался Степан, – она мне снилась под утро. Ты же обещал, что всё пройдёт.

– Обещал, – подтвердил я, – но это не значит, что сразу. У меня нет волшебной палочки. Я всего лишь Ангел. Я помогаю, но всё зависит от тебя.

– И что мне делать? – уже спокойнее спросил Степан.

– Тебе надо избавиться от психологической зависимости от неё, – сказал я, – а для этого нужно соблюдать следующие вещи. Выкинуть всё, что с ней связано. Не вспоминать о ней. Сменить образ жизни. Меняясь наружно, ты меняешься внутри. Костюмы мы купили. Но сейчас надеваешь спортивное и бегом на пробежку. Лучший способ забыть бывшую – это бег или велосипед. Каждое утро. Каждый день.

И мы побежали. По довольно живописному парку, рядом с которым жил Степан. Один круг, второй. Остановились покормить уток.

– А дочка? – спросил Степан. – Она же не даёт её видеть. А я люблю ребенка. Катя же не виновата.

– Чё-то ты о дочке не думал, когда стреляться собирался, – съязвил я, а потом добавил: – Дочка у тебя маленькая, никуда она не денется. Поживёт с мамой. Потом страсти остынут, может быть, о чём-то договоритесь. Сейчас в твоём состоянии с ней лучше не видеться. Всё потом. А сейчас побежали.

– Когда потом? – крикнул мне в спину Степан.

– Когда у тебя яйца вырастут, – бросил я ему через плечо.

Побегали. Долго. Выходной же. Вернулись домой к Степану. Позавтракали яичницей, которую я забраковал. Разгорелся кулинарный спор, в результате которого мы съездили в магазин и купили мультиварку.

– Это самое лучшее, что придумало человечество в последнее время, – заверил я Степана, – вот этот кусок железа с кнопками упростит твою жизнь и сделает её менее зависимой от женщин.

Потом мы готовили обед в купленной мультиварке. Курицу с гречневой кашей. Получилось очень вкусно.

После обеда Стёпа показывал мне свои проекты. Я их нещадно критиковал. На месте исправлялись ошибки и вносились изменения. За компом мы просидели до самого вечера. Поужинали остатками курицы и разошлись.

Утром Степан умчался на работу, предварительно заскочив к нотариусу, у которого мы заверили доверенность и с которой я отправился в суд.

Олеся подъехала к зданию суда на «Прадо». Чёрным паркетником управлял мужик в сером пиджаке. Он выбежал из машины и открыл дверь перед женой Степана. Та выплыла из авто, вся из себя, в каком-то модном платье синего цвета с блёстками. Туфли на высоких каблуках, тоже синие. Прошла в здание суда. Я отправился следом. Присел в коридоре напротив.

– Степана не будет, – сказал просто, – я вместо него.

– А вы кто? – блеснула на меня глазками Светлана.

– Адвокат его, – ответил я.

В это время нас вызвали в зал суда. Судья, худая тётка лет пятидесяти, в очках и с короткой причёской, попросила документы. Я протянул доверенность.

– Что за имя такое, Шестой? – спросила брезгливо.

– Родители назвали, в честь советского фильма. Не смотрели? Режиссёр Гаспаров, – как по учебнику, ответил я.

– Нет, не смотрела, – отозвалась судья.

И приступила к процедуре развода. Было скучно и неинтересно. От примирения я отказался. Категорически.

С кем будет проживать ребенок? Я попросил оставить у отца, заранее зная ответ.

– Ребенок – маленькая девочка, – чётко выговаривая слова, произнесла судья, – как вы это представляете, что девочку воспитывает отец? Почему не мать?

– Потому что мать у неё шалава, – грустно сказал я, – и эта мать воспитает такую же шалаву. Собственным примером.

– Ещё раз позволите себе так высказаться в здании суда, я вас накажу, – прошипела судья.

И постановила. Супругов Новиковых развести. Олесе вернуть её девичью фамилию. Девочку оставить жить у матери…

О чём я и рассказал вечером Степану. Он воспринял мой рассказ спокойно. Видимо, мои утренние слова дошли до него.

После чего мы посмотрели свежую комедию, поработали над Степиными проектами, и он отправился спать.

Рано утром подъём. Пробежка. Душ, завтрак, работа.

Я уговорил Степана бегать по парку ещё и вечером. Ему это очень нравилось и благотворно влияло на него.

Всё свободное время он теперь проводил за компьютером, холя и лелея свои сайты. Иногда мы выбирались в кино или в бар. Но без алкоголя. Просто прошвырнуться. Себя показать, на людей посмотреть. Кроме этого из квартиры были выкинуты все фотографии, вещи и вообще любое напоминание о его бывшей жене.

Я нянчился со Стёпой, как с ребёнком. Бывали периоды, что он радовался жизни, а бывало, что впадал в тоску, вспоминая свою бывшую. В этот момент я старался отвлечь его, пытался его растормошить, куда-нибудь вытащить – в кино, на прогулку, в гости. Уставал я от этого жутко. Жить жизнью другого человека, постоянно контролируя его, это очень и очень тяжело.

Хорошо хоть Олеся не беспокоила. Первые два месяца. Спустя два месяца после развода она позвонила мне. Сказала, что хочет со мной поговорить, так как в суде я дал ей свою визитку.

– Странный у вас номер, – сказала она, представившись.

– Слушаю вас, – сухо ответил я.

– Вы же до сих пор адвокат Степана? – спросила меня Олеся – Я не могу до него дозвониться. А у нас остались нерешённые дела.

– Сегодня в 16.00 в центральном парке, устроит? – спросил я.

– Хорошо, около входа, – ответила Олеся и повесила трубку.

Ровно в четыре вечера я сидел на скамейке у входа в центральный парк. Спиной к дороге. И якобы не видел, что Олеся приехала на встречу на синем «Мерседесе». Дверь ей, правда, никто не открывал. Вышла сама, улыбнулась водителю и процокала к моей скамейке. Присела рядом.

– Добрый день, господин адвокат.

– И вам не хворать, барышня, – отозвался я.

– В общем, дело у меня к Степану, – начала она, – нужны деньги на его дочь. Ребёнок, он же кушать просит, и одевать что-то надо. Растёт.

– Без проблем, – ответил я, – подавайте на алименты, и у Степана их будут вычитать из зарплаты.

– Ну, зачем так официально? – улыбнулась мне Олеся. – Может, просто договоримся, что он будет посылать мне на счёт определённую сумму?

– Нет, – прервал я её улыбку, – давайте через суд. И вам, и нам так будет проще. Я сегодня на мейл сброшу исковое заявление, зайдёте завтра и подадите.

– У меня есть свой адвокат, – дёрнула подбородком Олеся.

– Тот, кто вас подвёз сюда, Василий, он не адвокат, – медленно и чётко произнёс я, – он юрисконсульт в строительной компании. Кстати, того, кто вас в суд подвозил, тоже Василием звали. Вы их по именам, чтобы не путать, подбираете, что ли?

– Да как вы смеете! – зашипела Олеся, а потом вдруг уже потише спросила: – А вы откуда знаете? Это мой муж вас нанял следить за мной?

– Во-первых, – усмехнулся я, – Стёпа не ваш муж. Он ваш бывший муж. И он совсем не в курсе моих возможностей.

– Бывших мужей не бывает, – перебила меня Олеся.

– Для вас он бывший, – продолжил я. – Во-вторых. Я знаю очень много о вас и о ваших Васьках. Не специально, так получилось. В-третьих. Я не люблю ругаться и стараюсь, чтобы все были довольны. Поэтому-то и предлагаю вам сотрудничество. Чтобы и вы были довольны, и ребёнок, и Стёпа. И, в-четвёртых. Если вы не дурочка и согласитесь на мои предложения, то я вам и дальше помогу, чисто по жизни. И вы мне за эту подсказку будете очень благодарны.

Олеся задумалась. Взглянула на меня. Поправила рукой волосы. Как бы невзначай коснулась руки.

– А у вас есть девушка? – спросила вдруг.

– У меня платонический служебный роман, – улыбнулся я ей, – и вообще, зовут меня не Вася.

– Вот пристали вы с этим именем, – нахмурилась Олеся, – мне-то какая радость от ваших предложений?

– Большая, – сказал я, – вы получаете алименты на ребёнка, вы на выходные остаётесь одна, без ребёнка, и можете весело проводить время со своими Василиями и строить свою личную жизнь. Ну, и моя помощь спасёт вас. В прямом смысле.

– А вы кто вообще? – спросила меня Олеся. – Кто вы Степану?

– Я его Ангел-хранитель, – серьёзно ответил я.

– А какая зарплата сейчас у Степана? – последовал очередной вопрос.

– Очень приличная, – ответил я, – и он не собирается уводить её в тень. Мало того, если вы будете оставлять ему ребёнка, он будет ей покупать вещи, одежду, игрушки. Стёпа же любит свою дочь. Только не надо ею шантажировать. Сразу предупреждаю, сделаете хуже только себе.

Олеся снова задумалась. Пожевала нижнюю губу.

– Я согласна, – сказала, – хотя… прям какая-то сделка с дьяволом. Кровью нигде не надо подписывать? И когда вы мне дадите свой совет, который мне поможет?

– Хорошо, что согласны, – медленно ответил я, – тогда по рукам. Но предупреждаю, что если вы нарушите нашу договорённость, то я вас накажу.

И я, взяв Олесю за руку, уставился ей в глаза. Взгляд этот я тренировал, и обычно он надолго запоминается. Подбородок вперёд, глаза широко открыты, пристально смотреть не на лицо, а вглубь человека, в его затылок. Ну и полная серьёзность. И не мигать. Минуты три.

Посмотрел, отпустил руку. Затем наклонился к её уху. В нос ударил запах Шанель, пятый номер.

– Ваш нынешний Васек с вами сексом в презервативе же занимается, – начал я, – говорит, чтобы детей не было?

– А откуда вы… – и осеклась.

– Так вот, – как ни в чём ни бывало, продолжил я, – он это не из-за детей, а из-за…

И я, воткнувшись губами в Шанель номер пять, произнёс один медицинский термин, от которого Олеся подпрыгнула как ужаленная.

– Мамочки, – сказала, – я всё поняла. Я согласна на алименты и на свидания Стёпы с ребёнком. А этого козла выгоню сегодня же. Спасибо вам.

И, не дождавшись моего «пожалуйста», умчалась в сторону парка.

А я достал планшет и отчитался наверх: «Беседа проведена, спасибо за оперативные данные. Целую. Шестой».

Через несколько секунд получил ответ: «Вы зачем опорочили Василия? У него же обычный хламидиоз. Референт М».

Я не ответил. А лишь коварно улыбнулся, подняв голову вверх.

Вечером я скинул Олесе исковое заявление и соглашение по ребёнку, которое регулировало частоту свиданий и их продолжительность. Получил от неё подробный отчёт, когда и что она подпишет. Про своего Василия не написала ни слова. Лишь в постскриптуме спросила: а может быть, ей стоит вернуться к Степану? На что я, перейдя с ней на ты, ответил: «Даже не думай». Олеся ответила: «Хорошо».

Прошёл ещё месяц. Степан уже почти не вспоминал свою старую семью. Но и новую не стремился завести. Иногда встречался с кем-нибудь. Но, как правило, один или два раза. Тем более что познакомиться с девушкой у него проблем не было. В костюме, подкачанный, уверенный в себе, он притягивал женщин как магнит.

Один из его проектов вдруг выстрелил. Набрал популярность и начал приносить ощутимые деньги. Степан на первый гонорар купил себе велосипед и теперь вместо бега наматывал круги по парку. Я посмеялся над тем, что он купил велик осенью. Перед зимой. Но Стёпа ответил, что после зимы будет весна. И тогда я понял, что всё, я уже ему не нужен. Парень переболел и может дальше по жизни плыть самостоятельно.

Я зарезервировал столик в ближайшем ресторане, маленьком и по-семейному уютном. Пригласил Степана. Сели, выпили по стакану минералки. В ожидании горячего я достал из сумки бумаги.

– Я тут насчёт Олеси, – начал я.

– Какой Олеси? – не въехал Степан, а потом рассмеялся: – Ах да. Извини. Ты так усиленно меня оберегал от всего, что я и правда забыл про свою бывшую жену.

– Бывает, – я внимательно посмотрел на Степана. Нет, он не играл.

– Вот постановление на алименты, – продолжил я, – вчера буквально пришло, будут вычитать из зарплаты. Вот наш договор о ребёнке.

Степан взял в руки бумаги. Нахмурился. Внимательно прочёл. Лицо его просияло.

– Я могу видеться с Катей? – спросил.

– Да, – ответил я, – по договорённости можешь даже забирать на выходные. Но смотри. Будет ставить условия, не ведись. Будь твёрдым. Ты имеешь такое же право на своего ребёнка, как и она.

– Я понял, – сказал Степан, – я уже не поведусь. У меня отросли яйца. Я вообще не понимаю, чего я так унижался перед этой женщиной. Сейчас вспоминаю, стыдно даже.

– Что с пистолетом-то? – перебил я его. – Тебе вернуть или от греха подальше заныкать?

– Я думал, ты его того, телепортировал, – рассмеялся Степан, – нет, не нужен он мне. Телепортируй до конца.

– Хорошо, – кивнул я и поднялся.

– Уходишь? – растерянно спросил Степан.

– Да, – ответил я.

– Совсем? – понял он.

– Да, совсем, – отозвался я, – надоело мне с тобой нянчиться. Ты уже взрослый. Сам теперь. Всё сам.

– А утка? – спросил Степан. – Уже же принесут скоро. Тут отличная утка.

– Уткой вон ту девушку угости, – кивнул я на соседний столик, – одна сидит. Скажи, что меня в командировку вызвали. Срочно. Отличный повод для знакомства.

Степан встал. Обошёл стол. Неуклюже обнял меня.

– Спасибо, – сказал.

– Не за что, – отозвался я и добавил: – Не подводи меня. Зимой бег, летом велосипед. И не сачкуй.

Затем высвободился из Стёпиных объятий и вышел из ресторана.

Начинался дождь. Он падал сверху, стекал по листьям деревьев, по асфальту, смывая летнюю пыль.

Я поднял руку. Жёлтое такси мягко затормозило около меня. Открыл дверь. Сел.

– В аэропорт, – сказал.

– Улетаете? – спросил водитель.

– Да, пора уже, – ответил я, – крылья чешутся полетать.

Водитель вежливо посмеялся моей шутке и включил радио.

Из динамиков захрипел Высоцкий.

Дождь за окном усилился.

Я уехал.