Текст книги "Чрезвычайная ситуация. Детективы"

КУРС ЛЕЧЕНИЯ

Начал подтягиваться в палаты прибывший с трудотерапии народ. С Игорем Меридиановым Александр Романович был знаком по съемкам. Певец написал к сериалу, где как-то снимался Солнечный, пару песен и саундтрек. Игоря «закатали» в клинику мать родная и очередная сожительница. С Верховским Солнечный лично не был знаком, но неоднократно видел его блиставшим на театральной сцене. Вацлава Яновича определил в «дурку» любовник – его пиар-директор. Писатели – запойные деды, действительно, были довольно давно забыты. Они держались своей компанией, со своими интересами. Главный из которых – «свалить» на ближайших выборах председателя и секретаря городского отделения союза российских писателей. «Сокамерники», как назвал соседей по палате Солнечный, поведали, что санитары, медбратья и даже фельдшеры – уголовники, «откинувшиеся» из мест лишения свободы. Спорить с ними нельзя – сразу бьют, не оставляя следов, но очень больно. Нередко, в назидание другим, связывают, заматывают в смирительные рубашки, промывают желудок, ставят клизмы. Пищи хватает, но, разумеется, не ресторан. Трудотерапия – работа в фермерских хозяйствах. Сейчас – уборка овса, потом – ржи, пшеницы, лука, капусты, свеклы, моркови, картофеля. Осень-зима – заготовка дров для тех же фермеров, ремонт подсобных помещений и сельхозтехники. Начало весны – подготовка семенного материала, затем пахота и сам сев.

– Что же они творят?! – возмутился Александр Романович. – Мы – творческие люди, а нас заставляют заниматься крестьянским трудом!

– По печени дадут, потом ногами по почкам добавят – сразу забудешь о творчестве! – ответил Меридианов, лечившийся в клинике уже в третий раз. – Ну, да в душ пора, а потом на ужин.

В душ Александра Романовича не пустили.

– Новенький! Завтра после работы помоешься! А сегодня должен был чистым из дома прибыть, – тормознул его санитар с парой синих перстней, вытатуированных на пальцах.

Потом дали ужин, как в больнице для простых смертных, а не для элиты. Сытно, но без изысков. После ужина кто-то получил снотворное, кто-то – транквилизаторы, кто-то – уколы в задницу, непонятно с чем. Народ быстро забылся тяжелым сном. Лишь долго ворочался Александр Романович, решивший во что бы то ни стало бежать из лечебницы.

Утром подняли, измерили, не понятно зачем, температуру. После утреннего туалета накормили завтраком и отправили на работу, переодев из домашних спортивных костюмов в бывшую в употреблении «джинсу». Не новый автобус довез больных до фермерского хозяйства. Выдали рукавицы и лопаты. За ночь зерно в бункерах подсохло. Теперь за ним приехали грузовики, чтобы отправить в райцентр, на элеватор. Пациенты лопатами кидали ячмень на транспортерную ленту. Загружали один грузовик, второй, разгружали от зерна один бункер, второй. Только успевали подмести полы, перебросить остатки ячменя в следующий бункер, подкатить в него транспортер, снова появлялись пустые машины. И так до обеда. Накормили щами, картошкой с солеными огурцами. К пустым бункерам снова потянулись самосвалы. Теперь полные зерна. Высыпали содержимое кузовов, уезжали за новой порцией злака. Больные лопатами кидали семена в бункер, ровняли «корытцем». Не успели заполнить одно хранилище, машины уже ссыпают содержимое кузовов у другого. Работать было куда тяжелее, чем утром. Со всех сошло семь потов.

– Бля буду – пить завяжу! – прохрипел один из писателей.

– Зарекалась жопа срать! – ответил ему толстомордый парнишка – сын хозяина фермы. – Ты, дед, уже по второму разу у нас проходишь. Я тебя еще пацанёнком припомнил. Ну, а ты, новенький, кто таков?

– Вообще-то я – народный артист России, Солнечный…

– А я-то думал: откуда мне твоя рожа знакома?! Ты или бандюг, или следователей играешь! Всегда тебя за «крутого» держал, а ты – совсем не «крутой». «Крутые» к нам не попадают. Они в дурдомах от алкоголизма и наркомании не лечатся.

– А где же они лечатся? – удивился наглости Александр Романович.

– «Крутые» имеют силу воли, на «шмаль» не подсаживаются! Ну а для меня ты, дядя, как и все эти больные – отбросы общества. Так-то! Вали работать! Снова машина пришла! Пацанам в клубешнике расскажу, что у меня сам Солнечный пашет – не поверят!

Вечером едва державшийся на ногах от усталости Александр Романович попытался юркнуть в койку. Ничего не хотелось. Пара санитаров подняла оттащила в душ, надавала тумаков с пинками, заставила вымыться. Накормили, вкатили укол в задницу. Артист уснул кошмарным сном. Утром от непривычной работы ломило тело. Пинком подогнали на завтрак, пинком воткнули в автобус. Огреб на погрузке пинков от фермерского сынка.

– Это – с непривычки, – ответил он на жалобу артиста, что тело ломит. – Сегодня повкалываешь, завтра ломота прекратится. Вы все – дармоеды! Подумаешь, полчаса перед кинокамерой сракой потряс или книжонку написал! Это любой дурак сумеет! Ты попробуй народ накормить! Чтобы самому не на халяву хлеб жрать.

– Зачем же вы нас – больных людей берете? – съехидничал Солнечный.

– Русским мы платим втрое больше, узбекам-таджикам – вдвое, чем «дурке», где вас лечат. Есть разница? Иди, вкалывай! – подтолкнул парнишка Александра Романовича.

В трудах прошла неделя. Затем Солнечному страшно захотелось выпить. От боли раскалывалась голова, знобило, пару раз вырвало.

– Алкогольный абстинентный синдром, – констатировала Колесникова. – От трудотерапии освободить, от окружающих изолировать!

Артиста заперли в подвале, в противоположном крыле здания. Интеллигентного вида очкастый фельдшер с лицом садиста и вытатуированном перстне на пальце делал какие-то уколы. Они уменьшали головные боли, ломоту в суставах и судороги, но не избавляли от мучений.

– Водки дайте! – потребовал актер.

– Откуда, родимый? – сочувственно спросил фельдшер. – Здесь наркологическая клиника, а не кабак! Нету бухла!

– Спирт разведи! Дай выпить! Сдохну на хрен! – стонал Солнечный.

– Сдохнешь – и хрен с тобой! Хотя, помочь можно. Только, чем рассчитываться будешь – хе… ом?

– Выйду из этого гадюшника – рассчитаюсь! Доктор-сука, выпить дай! Подыхаю!

Врач вытащил из кармана плоскую бутылочку, отвинтил пробку. Резко запахло спиртом. Сколь долгожданным, сколь желанным был этот запах для Александра Романовича! Дрожавшей рукой он потянулся за бутылочкой.

– Подожди! Подписать кое-что надо! – положил перед ним фельдшер какие-то бланки с печатями.

– Что это? – мелькнул взглядом по бумагам актер.

– Документ на тот случай, если поплохеет, мы ответственности не несем… – сунул артисту авторучку медик. – Дрожь в «граблях» уйми! Нормально подписывай, а не как «с бодуна»!

Солнечный подписал, где велели, вырвал бутылочку из рук медика, осушил в пару глотков. Боль, ломота, дискомфорт все быстрее стали уходить из организма. Затем наступило блаженство, легкость во всем – мозгу и теле. Захотелось Сашу-маленькую. Это желание заслонило «громадьё планов». Все это сменил легкий, блаженный сон – прогулка по весеннему саду с цветущими яблонями, вишнями, сиренью, каштанами, черемухой и даже жасмином…

Утром снова дали выпить. На следующий еще разок поднесли, а там вернули в палату.

– Ты, Романыч, какие-нибудь бумаги подписывал? – поинтересовался Меридианов.

– Что-то подмахнул… Говорят, какую-то подписку если худо станет…

– Зря, – ответил певец. – Я, чтобы они мне налили, тоже бумажку «отпарафинил». Оказалось, подписал дарственную на свою квартиру. Теперь ежегодно плачу, чтобы меня из моей же хаты не вышвырнули. Вацлав тоже им за бухло дачу в Царском селе отписал. Тоже платит. Ну и деды в писательском дачном поселке свои владения за стакан спирта «подарили».

– Как же быть? – в миг протрезвел Александр Романович.

– Никак! – хохотнул певец. – Все дарственные заверены нотариусом, что наши действия совершены в здравом уме и твердой памяти. Выйдешь из больнички, тоже отстёгивать докторам будешь. Точнее – Колесниковой. А за ней «крутые» стоят. Могут твои хоромы отжать. Могут так сделать, что ты пропадешь…

– Я – народный артист, любимец публики! Не посмеют!

– Лопухин тоже был народным артистом. Где он?

– Умер от цирроза печени…

– Кстати говоря, здесь умер. В этой лечебнице!

– Ты-то почему здесь третий раз лечишься? Мог бы прекратить иметь с ними дело…

– Ты тоже будешь и третий раз лечиться, и десятый. В договоре на оказание услуг обозначено, что лечимся только в этой клинике, а в случае отказа от их сервиса – платим неустойку. Большую неустойку. Я-то все подписал, когда пьяным был. «Белочка» (белая горячка – жарг.) к тому же посетила. А ты, вроде в трезвом виде, да еще с супругой пребывал, когда эти бумажки подмахивал…

– Да мне тоже по барабану было… Бежать отсюда надо, рвать когти!

– Сиди уж, бегун на длинные дистанции!

На седьмой день Солнечному удалось свалить. Заскочил в кузов самосвала, зарылся в зерно. В райцентре на вокзальной площади, где остановился водитель и пошел за сигаретами, Александр Романович выбрался из авто. Электричка до Большого города подошла через несколько минут. Правда, пришлось понервничать. В вагон зашли контролеры. Они узнали актера. Соврал, дескать забыл кошелек на даче. Также проник в метро. Тоже сообщил поклоннице-контролерше, что волей случая оказался без денег и проездных документов. Однако на обратном пути на дачу обязательно дважды приложит проездной к валидатору. Пропустили. Дома застал Сашу-маленькую не одну. С ней был партнер по очередному сериалу, в коем супруга получила роль второго плана.

– А мы с Сережей решили порепетировать, – не глядя в глаза мужу, сообщила молодка.

– Репетируйте! А я – в ванную. Этот концлагерь совсем не тем оказался, о чем мы думали! Концлагерь и гестапо – два в одном! Приведу себя в порядок, позвоню влиятельным знакомым. Эту шарлатанку Колесникову на чистую воду выведу! А пока… – Александр Романович увидел ополовиненную бутылку красного вина, в несколько глотков допил ее. – Саша! Приготовь ванну!

Солнечный блаженствовал в душистой пене. Затем, когда отмылся, пожелал выпить еще. Набросив шелковый тренировочный костюм итальянской фирмы «Бенетон», предвкушая, как потечет в него, приятно щекоча горло, французский коньяк «Сен-Реми», открыл дверь ванной. На пороге стояла пара санитаров и очкастый фельдшер с лицом садиста. Опешившего Александра Романовича в миг скрутили, стянули смирительной рубашкой.

– Благодарим, госпожа Солнечная, что незамедлительно сообщили о прибытии мужа домой, – улыбнулся фельдшер. – Хоть крайне редко, но случается, что сбегают наши пациенты. Плохо, что позволили ему выпить!

– Саша! Звони в полицию! – взвыл артист. – Меня похитили! Меня били в клинике! Там невыносимые условия! Сплошной обман! Выманивание денег, кидалово!

– Бредовые состояния тоже порой случаются, – прокомментировал его слова фельдшер. – Ирина Алексеевна свяжется с вами. Проинформирует о состоянии больного. Поехали, Александр Романович!

Культурно, аккуратно вывели из квартиры. Аккуратно, но больно дали в лифте под ребра и под дых. Аккуратно вывели из дома хватавшего ртом воздух актера.

– Солнечного «скорая» увозит! Допился! – заскрипели на лавочке у подъезда бабки-пенсионерки вслед медикам и пациенту.

Артист попытался раскорячиться, заблокировать собой двери автомобиля, крикнуть. Незаметным для окружающих ударом по позвоночнику Александра Романовича парализовали, втолкнули в медицинскую «Газель». Там воткнули пять пальцев в горло, долбанули по шее ребром ладони. Серьезно стали бить, выехав из города. Заехали в рощицу. Народного артиста, лауреата и орденоносца вышвырнули из машины. Лупили изощренно, с удовольствием, по болевым точкам и жизненно важным органам, периодически задавая вопрос:

– Понял за что, козлина?

Солнечный пытался отбиваться. Потом закрывался руками. После просто лежал, уже не реагируя на колотушки, лишь слыша угасавшим сознанием:

– Кажись, мы его на смерть забили! Хлипким оказался, падла! Что теперь делать?

– Иришке надо доложить. Да в «тачку» эту мразь не тащите! Он нам все кровью перемажет. Ветками припорошим. Если Иришка примет решение везти его к нам, пластиковые мешки захватим упакуем…

– А если – нет?

– На «нет» и суда нет!

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ КРЕМАЦИЯ

Начальника «убойного отдела» Главного управления внутренних дел, полковника Виталия Валентиновича Крупина «вызвало на ковер» высокое руководство.

– Позавчера сообщили о смерти Солнечного Александра Романовича – народного артиста России, кавалера государственных наград, лауреата ряда российских премий в области киноискусства и прочая, прочая, – выразительно посмотрел на Крупина Большой начальник.

– В наших сводках эта кончина не проходила, по радио и телевидению о ней не сообщалось… – сразу ответил полковник.

– В том то и дело, что пока не сообщалось. Солнечный пребывал на излечении от алкоголизма в частной наркологической клинике. «К новой жизни» называется. Вчера вдова пошла к юристам оформлять право на наследство. А ей сказали, что квартира в элитной новостройке стоимостью в тридцать миллионов рублей, автомобиль марки «Мерседес», дача в поселке кинодеятелей – все подарено лечебнице «К новой жизни», точнее ее хозяйке и главврачу Колесниковой Ирине Алексеевне…

– Надо же! Прыткая вдова – уже наследство кинулась оформлять, – хмыкнул Виталий Валентинович.

– Законы такие! Труп еще не остыл, а надо бежать оформлять право на наследство, – ответил Большой начальник. – Поэтому у Солнечной Александры Михайловны возникло подозрение, что мужа под пытками вынудили подписать дарственные на имущество, а затем убили. Заявительница сообщила о жалобах супруга на избиения в лечебнице и невыносимых условиях жизни.

– Почему она, товарищ генерал, сразу не обратилась к нам? Жив бы был артист Солнечный!

– Не придала значения, поскольку потерпевший находился в состоянии «ломки» – алкогольного абстинентного синдрома, по-научному. Все что угодно мог наговорить. Увидев, что имеет все основания остаться без дорогого жилья в элитном месте, написала заявление.

– Не настолько великим был Солнечный, что вышли на ваш уровень, товарищ генерал, – пожал плечами Крупин.

– Дирекция нашего киноконцерна на самый высокий уровень вышла. Оттуда поручения министру, а от него – мне. Ну а киноконцерн, сам знаешь, и при коммунистах гремел, и сейчас гремит. Единственная отечественная «фабрика грез», где снимают фильмы на мировом уровне. Ее работы ежегодно получают призы на международных кинофестивалях. Поэтому «на самом верху» к флагману российской киноиндустрии относятся с большим пиететом. Словом, разберись со своими архаровцами, что к чему! Мне доложили, что в заведении «К новой жизни» еще несколько деятелей искусства и культуры умерли при загадочных обстоятельствах.

– И доложили только сейчас?

– Значит, не имели такой поддержки и на таком уровне, как Солнечный! У твоего отдела сейчас работы мало. Заказчики убийств и киллеры в отпусках пребывают, объекты их преступных деяний – тоже. С «бытовухой», типа «убийства по причине личной неприязни, возникшей на почве совместного употребления спиртных напитков», муниципальные ОВД вполне справляются. Иди работай! Периодически докладывай!

Едва Крупин вошел в кабинет, позвонила Саша Солнечная. Сообщила, что клиника «К новой жизни» отказалась выдать ей тело мужа для похорон. Сказали, дескать кремируют артиста за их счет.

– Какая кремация?! – вибрировала голосом вдова. – Александр Романович был православным человеком! Являлся последовательным противником кремации! К тому же супруг – не последняя фигура в российском кинематографе! Как народному артисту ему положены бесплатные похороны на одном из престижных кладбищ. Где? Я пока не решила. Надо собрать на мероприятие коллег, представителей киноконцерна, пригласить представителей Министерства культуры, Комитета по кинематографии, организовать отпевание. А они хотят сегодня вечером, спалить словно безвестного бомжа!

Крупину пришлось вновь идти к Большому начальнику. Просить разрешения забрать тело Солнечного в морг управления, на всякий случай задействовать бойцов из группы захвата, прихватить с собой судебно-медицинского эксперта. Затем идти в кабинет опергруппы, командовать:

– Розанов, Родичев, Хомутов на выезд! Надлежит прогуляться в область, забрать на судебно-медицинскую экспертизу из наркологической клиники «К новой жизни» труп артиста Солнечного Александра Романовича…

– Мы-то причем? Неужели в области нет управления внутренних дел? – как всегда в таких случаях, запричитал старший опергруппы майор Алексей Розанов.

– Отвечаю для непонятливых, – как всегда в таких случаях, отреагировал Виталий Валентинович. – Есть решение высшего руководства, чтобы мы разобрались: при каких обстоятельствах ушел из жизни актер. Имеются подозрения, что перейти в «мир иной» ему помогли. Тем более, что всю свою недвижимость и движимость, а это – квартира в элитной новостройке, дача в поселке кинодеятелей прочее имущество, включая автомобиль «Мерседес» подарено главврачу и хозяйке клиники «К новой жизни» Ирине Алексеевне Колесниковой. Также ходят слухи, что еще несколько состоятельных пациентов указанного заведения ушли из жизни при загадочных обстоятельствах…

– Кто бы мог подумать, что такой прекрасный артист окажется алкашом или нариком? – высказал мысль вслух старший оперуполномоченный, капитан Иван Родичев.

– Интересно, чем Солнечный занимался: бухал, ширялся (кололся – жарг.), курил, колесил? (глотал таблетки с наркотиками – жарг.), – в такт ему добавил оперуполномоченный, капитан Юрий Хомутов.

– Какая на хрен разница?! – цыкнул полковник. – Человека нет, а проблема есть! Поехали!

Из пропаренного июльской жарой города нырнули в прохладу окрестностей. Съехали на неширокую асфальтовую дорогу. Покатили среди сосен и елей с сожалением поглядывая на грибы-колосовики: подосиновики и белые, мелькавшие под деревьями. Уткнулись в дачный поселок Зазнобино. При коммунистах там строили дачи «солидные» по тогдашним меркам люди: директора магазинов, владельцы подпольных цехов, выпускавших ширпотреб «под заграницу», руководители системы общественного питания, начальство из комбинатов бытовых услуг. Потемневшие от времени хоромы, воздвигнутые сорок-пятьдесят лет назад, придавливали к земле своей мощью. В одной из таких располагалась лечебница «К новой жизни».

Полицейские прибыли вовремя. Ворота в клинику перегородил «Порше-Кайен» с Сашей-маленькой и красавчиком, в коем менты узнали сериального актера Сергея Рукавишникова. Выехать с территории «больнички» не мог катафалк. Из него вылезли водитель и сотрудник ритуальной службы. Застучали в стекла «машинки» Солнечной, потребовали уступить дорогу. Из здания к воротам быстро шли очкастый фельдшер с лицом садиста и мрачный санитар.

– Что за шум? – показал удостоверение водиле и ритуальщику Хомутов.

– Вот, эта гражданочка не дает нам выполнить наши служебные обязанности – забрать тело и предать его кремации, – показал свое удостоверение шофер. – Мы по вызову главврача Колесниковой. Она нам передала свидетельство и справку о смерти.

Хомутов быстро убрал свои документы, оставшиеся незамеченными сотрудниками клиники, подошедшими к воротам.

– У тебя, чё, козлиха, две жизни? – дернул за дверцу «Порше-Кайена» санитар. – Быстро отвалила, дала проезд!

– Граждане, сегодня больных не принимаем, – подошел к машине Крупина фельдшер. – Разве что по договоренности. Вы Ирине Алексеевне звонили?

– Какие люди! – вышел из авто Виталий Валентинович. – Герман Олегович Боженко, кличка – Хирург. Убийство с особой жестокостью, расчленение тела потерпевшей. Двенадцать лет лишения свободы. А такое впечатление, будто брал тебя только вчера. Как быстро летит время!

– Освободился, полностью отбыв срок наказания. Работаю фельдшером в этой клинике.

– А ведь был врачом высшей квалификации! Справку об освобождении, удостоверяющие личность документы подготовь! А это, что за фрукт? – кивнул полковник на санитара. – Об-она! Сторожев Григорий Дмитриевич. Погоняло – Сторож. Судимости по статьям «Халатность, приведшая к смерти» и «Убийство по неосторожности». Правда, первоначально инкриминировались более тяжелые статьи, но адвокаты отмазали. Здесь какими судьбами?

– Тружусь медбратом в клинике «К новой жизни».

– Тоже готовь документы, удостоверяющие личность!

– Проехать катафалку не дают, начальник! – кивнул Сторож на авто Саши-маленькой.

– Гражданка! – постучал в стекло Виталий Валентинович. – Я – полковник полиции Крупин. Что здесь происходит?

– Я вам сегодня звонила. Я – Солнечная Александра. Они попытались вывезти тело моего мужа!

– Открыть катафалк! – приказал полковник. – Ваш муж?

– Мой… Солнечный Александр Романович.

– Кто второй? – кивнул Крупин еще на одно тело. – Может быть, знаете его?

– Господи! Это – премьер нашего театра оперы и балета Вацлав Верховский! – всплеснула руками вдова. – Про него-то ничего не было слышно! Боже! Даже гробов не справили! Оба в тренировочных костюмах! Как же так?

– Вот, и спросим у хозяйки заведения! Веди, Хирург, к начальству!

– Да, пошел ты! – вдруг изменился в лице фельдшер, выхватив откуда-то скальпель, нанес удар в шею Виталию Валентиновичу.

– Видали такое! – перехватил руку убийцы полковник, крутанул, освобождая ее от оружия. – Стареешь, Хирург! Раньше с тобой труднее было сладить!

Сторож метнулся прочь. Выскочивший из машины Хомутов в два прыжка догнал его. Сторожев резко крутанулся, выбросил в направлении капитана правую руку с ножом. Юрий уклонился. Следующий удар «медик» нанес кастетом на левой руке. Капитан вновь ушел от удара. Сам сделал обманное движение правой ногой, а долбанул по печени противника левой. Григорий Дмитриевич выронил нож, согнулся, кашлянул желтым сгустком. Однако, валясь, попытался достать Хомутова кастетом. Тот еще раз добавил ногой по печени, с хрустом костей вывернул запястья врага, защелкнул на них наручники. К нему бежал полдесятка медиков в зеленых пижамах. По команде Крупина из неприметного автобуса выскочила группа захвата, истошно вопя, направила автоматы на работников лечебницы, уложила их на траву, заковала в наручники, изъяла нунчаки, резиновые дубинки, бейсбольные биты.

– Хорошо же вы своих пациентов пользуете! – глянул на отобранное оружие Розанов.

– С психами дело имеем! – пояснил ему кто-то из лежавших на траве.

– Веди, Хирург, к хозяйке больнички! Хотели просто поговорить, а получилось, как всегда! – подтолкнул Виталий Валентинович закованного фельдшера в направлении здания.

Ирины Алексеевны след простыл. Мельком увидели ее белый «Мерседес», выехавший из противоположного выезда и скрывшийся среди деревьев, окружавших дорогу.

– Свалила! – довольно пробормотал Хирург.

– План «Перехват»! – кивнул полковник Розанову и повернулся к медику. – К заместителю веди!

– Я – заместитель!

– Рассказывай, при каких обстоятельствах скончался артист Солнечный и второй… Верховский?

– Все вопросы к Колесниковой! Я не при делах!

– Заместитель и не при делах? Да, кто в это поверит?! Время, Хирург, выигрываешь? Позовите судмедэксперта!

Захваченный из управления судебно-медицинский эксперт Трофимыч успел осмотреть тела. Сообщил, что на них найдены чуть заметные гематомы.

– Зато при вскрытии будет полно крови внутри тел. Плюс разрывы жизненно-важных органов. Били умеючи, не оставляя внешних следов. Более подробно доложу после вскрытия. Я уже вызвал нашу труповозку, – доложил Трофимыч.

– План «Перехват» объявлен, – доложил вернувшийся Розанов. – Трое сотрудников клиники находятся в розыске. Двое из них совершили убийство, один бежал из мест лишения свободы. Остальные работники все в прошлом судимы. В большинстве своем освободились, отбыв срок наказания, полтора-два года назад. До вашего решения, товарищ полковник, поместили их в изолятор для буйных. Они сами так называют эту палату. Группу захвата рассредоточили в здании…

– Кто тут наезжает на больничку? – вломился в кабинет амбал в золотой цепи толщиной с палец, впился тяжелым взглядом в Виталия Валентиновича. – Ты что ли? Я – Бугай, «бригадир» местной «конторы» (организованной преступной группировки – жарг.). Я чё-т не понял. Какие проблемы?

– Здорово, Бугаев! Не узнал, что ли? Или вконец оборзел, за короля на районе себя держишь? – недобро усмехнулся полковник.

– А, Крупа… Сколько же лет я из-за тебя потерял?! Из-за тебя Большой город пришлось поменять на захолустье. «Земля» эта моя! Вопросы здесь решаются со мной и через меня! Чё тебе от больнички надо? Чё к пацанам примотался? Ирка меня по мобиле вызвала. Сказала: какие-то беспредельщики явились, Хирурга со Сторожем метелят.

За дверью раздался стук ударов, стоны. Затем дверь приоткрылась, и в кабинет, отодвигая Бугая, просочился Хомутов.

– Куда прешь, быдло? – попытался с презрением мазнуть его по лицу «бригадир».

Тихо ахнул, получив ногой между ног. Затем последовала подсечка и Бугаев с грохотом рухнул на пол.

– Двое в коридоре меня тоже спросили: «Куда прешь, быдло»? – Юрий положил на стол пластиковый пакет и с парой пистолетов Макарова. – Пришлось изъять. Наручников у меня уже нет, но там пара «братков» не скоро в себя придет.

– Ну-ка, ну-ка! – выдернул Розанов из ветровки Бугая пистолет.

– Травмат! – простонал тот. – «Макарыч» называется, разрешение на ношение в ветровке, в кармане посмотри! У меня все по закону!

– У шплинтов, что я в коридоре отделал, тоже все по закону? – глянул на него Юрий.

– Насчет пацанов не в курсе. Их дела – это их дела!

– Пацаны с нами поедут! Незаконное хранение боевого огнестрельного оружия, – бросил Крупин.

– Это, что такое? Предъявите документы! – вошел в кабинет подполковник полиции.

– Полковник Крупин, начальник «убойного отдела» Главного управления внутренних дел, – протянул удостоверение Виталий Валентинович.

– Ну и что Главному управлению по Большому городу у нас, убогих, понадобилось? – зло оскалился подполковник.

– Расследуем двойное убийство. Ваши документы предъявите! Так, начальник районного отдела внутренних дел… – глянул в «красную книжку» Крупин. – Было указание Министерства…

– С минуты на минуту должен подъехать следователь. Я вызвал, когда объявлял план «Перехват», – доложил Розанов.

– Территория не ваша! Я подозреваю, что вы превышаете ваши служебные полномочия! – вызывающе посмотрел на Виталия Валентиновича с подчиненными подполковник. – Подозреваю, что хотите «крышевать» частное лечебное заведение. За этим и пожаловали! Валите отсюда, пока не задержал вас!

– Хотелось по-хорошему, а получается как всегда! – еще раз вспомнил Крупин свой афоризм, доставая смартфон.

Он позвонил Большому начальнику. Тот велел немного подождать. Прошло минут десять напряженной тишины затем зазвонил мобильник начальника РОВД.

– Ох, ты! Сам начальник областного управления! – нажал кнопку связи подполковник.

– Тебе, м…к, погоны жмут?! – проревел голос в трубке так, что всем было слышно. – Пулей отсюда! Дело на контроле у самого министра!

– Так, точно! Слушаюсь, товарищ генерал! – пролепетал подполковник, кивнул Крупину. – Честь имею!

– Ты куда поканал?! – заревел Бугай вслед начальнику РОВД. – Ты дела не сделал! Я за чё тебе бабло отстёгиваю?!

– Да, ладно! – скороговоркой ответил мент, выбегая из кабинета.