Текст книги "Дверь в полдень"

Вадим Проскурин
Дверь в полдень

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ИДОЛ НА СТЫКЕ ВРЕМЕН

Глава первая

1

Грибники бывают трех видов. К первому из них относятся деревенские жители, для которых сбор грибов – не развлечение, а промысел. Они отправляются в лес как на работу, их уже в шесть утра можно видеть спешащими к лесу. Грибники первого вида прекрасно знают все грибные места километров на десять вокруг своего дома, до полудня они методично обходят свою охотничью территорию, а когда корзинки, туески и ведерки наполняются настолько, что их становится тяжело нести, грибники направляются к ближайшему шоссе. Там дневная добыча грибника переходит в руки перекупщиков кавказской национальности, которые до вечера стоят на обочине, впаривая грибы проезжающим мимо автомобилистам.

Грибники первого вида обычно одеты в застиранные куртки-энцефалитки, резиновые сапоги и рабочие штаны неопределенного цвета и фасона. Мужики надевают на голову драную и изломанную кепку, бабы – измятый и застиранный платок. По лесу они ходят либо поодиночке, либо компаниями в два-три человека. В лесу ведут себя тихо и уверенно, ходят очень быстро, разговаривают мало, потому что разговоры только отвлекают от дела.

Ко второму виду грибников относятся дачники, рассматривающие сбор грибов как форму проведения досуга, такую же увлекательную, как полив и прополка грядок, вечный ремонт и апгрейд дачных строений, а также неумеренное пьянство по вечерам. Дачники выходят в лес шумными толпами, одеты они во что бог пошлет, начиная от полевой формы без погон и заканчивая джинсами из дорогих бутиков. Дачники часто пренебрегают нормами предосторожности и отправляются в лес с непокрытой головой и в футболке с короткими рукавами (здравствуй, клещевой энцефалит), а бывает, и в тапочках или кроссовках (лучший способ получить в ногу инъекцию гадючьего яда). В лесу дачники ведут себя шумно, бестолково и чаще всего безрезультатно, очень редко они собирают за день больше грибов, чем съедают за один раз. Тем не менее, дачники очень гордятся своими успехами. Поводом для восторга может стать даже единственный подберезовик, найденный за весь день.

Третий вид грибников появился лет пять назад и пока еще встречается очень редко. Грибник третьего вида узнает о грибных местах в интернетовских форумах и выдвигается на место на собственном автомобиле. Чтобы не заблудиться, грибник третьего вида берет с собой джипиэску, а чтобы не орать «ау» – мобильный телефон. Грибники третьего вида обычно выбираются в лес небольшими компаниями, но бывают среди них и любители бродить по лесу в одиночестве.

Максим Соколов был одним из таких любителей. У него вошло в привычку каждое лето раза два-три выбираться за грибами. За грибами – так он называл это, но на самом деле Максим грибов практически не собирал. Он брал с собой на всякий случай маленькую корзинку и складной нож и если ему вдруг попадался на глаза крепкий толстоногий боровичок, выглядывающий из невысокой травы, Максим его срезал и отправлял в корзинку. А если Максиму не попадалось ничего, он не расстраивался. Он просто гулял.

Максим работал в министерстве образования, в отделе, занимающемся единым государственным экзаменом. Работа Максиму нравилась – с тех пор, как к ЕГЭ проявил интерес лично Путин, денег на ЕГЭ стали выделять из бюджета раза в два больше, а количество народа, эти деньги потребляющего, не изменилось ничуть. Большие начальники строили себе роскошные дачи, а маленькие начальники, вроде Максима, в подчинении которого было всего шесть сотрудников, роскошных дач себе не строили, но жили не бедно.

Максиму было двадцать семь лет, он был холост, с родителями не жил, а снимал однокомнатную квартиру рядом с метро «Ясенево». В его квартире стоял дорогой телевизор с большим плоским экраном, новый компьютер, дорогой музыкальный центр, умеющий проигрывать DVD, а также полный комплект бытовой техники от холодильника и до посудомоечной машины, причем техника была не самая дешевая. Мобильный телефон Максима стоил триста евро, а ездил Максим на «пятерке» БМВ.

Об этой машине стоит рассказать подробнее. Большинство людей, видевших, как Максим из нее вылезает, смотрели на него очень уважительно, но немногие знатоки, напротив, посмеивались. Дело в том, что «пятерка» эта была настолько старая, что под капотом у нее стоял не инжектор и даже не моновпрыск, а самый настоящий карбюратор. Тем не менее, выглядела машина солидно и невзирая на триста пятьдесят тысяч на спидометре и капремонт двигателя в позапрошлом году, двести с гаком лошадиных сил были по-прежнему при ней. Ремонтом Максим практически не занимался, только два раза в год загонял машину на сервис, там ему меняли масло в двигателе, а до кучи и все остальное, требующее замены. Обычно замены требовало немногое – немецкое качество все-таки. Максим ни за что не променял бы свою машину на годовалую «десятку», стоящую на рынке примерно столько же.

Сейчас бээмвуха Максима стояла на обочине так называемой первой бетонки – кольцевой дороги, окружающей Москву километрах в тридцати от МКАД с внешней стороны. Сам Максим неспешно брел по лесу, наслаждаясь природой. Он шел куда глаза глядят, не затрудняя себя запоминанием маршрута, потому что в кармане его пятнистой военной куртки лежала джипиэска, в память которой Максим час назад загнал координаты своей машины. В корзинке Максима лежала маленькая кучка лисичек, на которых он случайно набрел четверть часа назад. Максим полагал, что больше грибов он сегодня не найдет, но это его не беспокоило. Он просто гулял.

Столб появился перед Максимом внезапно. Дело в том, что Максим случайно забрел в молодой осинник, а когда ты прешься сквозь молодой осинник, все появляется внезапно, потому что видимость в таком лесу не превышает десяти метров. Продираться среди тонких стволов, растущих в полуметре друг от друга, удовольствие ниже среднего, но возвращаться и искать обходную дорогу Максиму не хотелось. В конце концов, какая разница, куда идти?

Приглядевшись, Максим понял, что толстый деревянный столб – вовсе не столб, а статуя, точнее, идол, грубо сработанный истукан, изображающий то ли языческого бога древних славян, то ли плод буйной фантазии какого-то придурка, решившего изваять этакое диво в глубине лесной чащи. Может, здесь сектанты собираются или толкинисты какие-нибудь сумасшедшие?

Нет, непохоже. Вокруг не видно никаких следов того, что здесь недавно бывали люди. В траве не валяется ни окурков, ни пустых бутылок, ни использованных презервативов, ни даже оберток от «сникерсов» и жвачки. Нигде в поле зрения нет ни одного кострища. А кроме того, столб выглядит очень старым. Деревянная колода давно почернела и растрескалась, непохоже, что этого идола изваяли позже, чем лет двадцать тому назад. А двадцать лет назад в этом лесу не могло быть ни язычников, ни ролевиков.

Максим подошел к столбу вплотную и раздвинул ногой траву у его подножия. Он хотел посмотреть, как этот идол здесь оказался – вкопали его в землю или обтесали засохшее дерево, которое росло здесь до того. Но то, что увидел Максим, не подтверждало ни одну из версий.

Максим увидел электронные часы. Сантиметрах в тридцати от подножия столба из земли торчала каменная плита, в которую были вмонтированы электронные часы очень необычной конструкции. Красные светящиеся цифры гласили: 7D48170D372B. На глазах Максима последняя цифра сменилась на C, затем на D, E, F, а потом часы стали показывать 7D48170D3730.

То, что это именно цифры, а не буквы, не вызывало сомнений – Максим хоть и не был профессиональным компьютерщиком, но про шестнадцатеричную систему счисления знал. То, что это были именно часы, тоже сомнений не вызывало – последняя цифра менялась точно раз в секунду. Вот только какой чудак догадался изготовить часы, отсчитывающие в шестнадцатеричной системе счисления секунды неизвестно с какого момента? С сотворения мира, что ли? Максим попытался прикинуть в уме, когда эти часы показывали ноль, но быстро запутался и оставил попытки.

Максим присел на корточки и провел пальцем по плите. То, что с первого взгляда показалось ему камнем, на самом деле камнем не было. Это было что-то вроде пластмассы, твердое и немного скользкое на ощупь. И еще плита была явно теплее, чем окружающие предметы. Ненамного, всего лишь градуса на три, но теплее.

Максим поскреб пальцем панель со светящимися цифрами. На ощупь материал напоминал прозрачную пластмассу, из которой делают экранчики калькуляторов. Когда Максим убрал руку, он заметил, что часы показывают теперь 8D48170E0426. То, что изменились последние цифры, понятно – он минут десять провел, пялясь на загадочный предмет. Но почему изменилась первая цифра?

Ерунда какая-то, подумал Максим, досадливо передернул плечами, встал и пошел дальше. На всякий случай он сохранил координаты странного места в памяти джипиэски, можно будет потом наведаться сюда с друзьями, пусть поприкалываются.

Осинник скоро кончился, Максим вышел на открытое место и обнаружил, что погода начала портиться. Небо, которое раньше было абсолютно чистым, заволокло облаками, где-то вдалеке уже гремел гром. Странно, прогноз погоды обещал солнце и жару до конца следующей недели. Впрочем, нет ничего удивительного, что прогнозы метеорологов не сбываются.

Максим решил, что пора возвращаться к машине. Повинуясь неясному импульсу, он пошел другой дорогой, обходя загадочный осинник стороной. Так дорога получится чуть дольше, но зато по редколесью можно идти гораздо быстрее, чем по чащобам. Максим рассчитывал пройти обратный путь минут на пятнадцать быстрее, чем он добирался сюда.

2

Ремблеров мало кто любит, но Гвидон Алиханов их не просто не любил, а ненавидел лютой ненавистью. Это было неудивительно – когда ты девятый год сталкиваешься с ними почти каждый день, трудно заставить себя относиться к ним спокойно и безразлично, как все нормальные люди.

Раньше Гвидон работал в дорожной полиции, но в один прекрасный день управление подмосковной дорожной сетью было полностью передано москомпу и дорожная полиция стала не нужна. В первые месяцы после введения новых правил полицейские отлавливали любителей незаконно переключать свои машины на ручное управление, но прошел год и самые отмороженные гонщики поняли, что как бы ты ни гнал в ручном режиме, на автоматике все равно доедешь быстрее. Ни один нормальный водитель не рискнет пойти на обгон перед закрытым поворотом, а москомп запросто может отдать приказ на подобный маневр. И в самом деле, почему бы не провести обгон в закрытом повороте, если точно известно, что за поворотом встречная полоса свободна? Но чтобы точно знать, что встречная полоса свободна, надо быть не человеком, а суперкомпьютером.

Какое-то время Гвидон тосковал по временам, когда в машинах был руль, а для того, чтобы получить водительские права, требовалось сдавать экзамены. Теперь все стало по-другому, личный автомобиль превратился в извращенную форму такси и не более того. Садишься в кабину, выбираешь на навигационной панели точку назначения, выставляешь уровень срочности поездки, нажимаешь кнопку «старт» и расслабляешься. Машина сама доставит тебя куда надо, а если срочность установлена на максимальный уровень, то на всех перекрестках для тебя будет гореть зеленый свет, а тихоходные грузовики будут съезжать на обочину, уступая тебе дорогу. Только деньги за такое удовольствие берут колоссальные, что, в общем-то, разумно – иначе вся молодежь только так бы и ездила.

Гвидон и сам был еще далеко не стар, ему недавно исполнился шестьдесят один год, но он все чаще ловил себя на том, что стал предвзято относиться к тридцатилетним балбесам. Ничего не поделаешь, молодость проходит, всему, как говорится, свое время. Большая часть жизни еще впереди, но такой остроты ощущений, какая была в молодости, никогда уже не будет.

Когда Гвидон получил уведомление об увольнении из дорожной полиции, он очень расстроился и даже испугался. В том, чтобы жить на пособие, нет ничего позорного, общемировой уровень безработицы составляет около пятидесяти процентов, а по России – примерно семьдесят пять. Быть безработным не позорно, но неприятно, потому что к хорошему быстро привыкаешь. Чтобы оплатить собственный коттедж, не хватит никакого пособия, а переселяться в многоквартирный дом Гвидону не хотелось. И еще ему очень не хотелось прощаться с мечтой оставить потомство.

В принципе, они с Розой уже давно могли завести ребенка. Налог на усыновление очень невелик, оплатить его может даже безработный, если ему помогут друзья или родственники. Но Гвидон хотел, чтобы его сын был его сыном не только по документам, но и по крови, а это гораздо дороже. Дело в том, что у Гвидона были две слабонегативные генетические аномалии, а у Розы всего одна, но очень серьезная. Чтобы их ребенок родился и вырос здоровым, требовалась генетическая операция стоимостью в шестнадцать тысяч мани. Гвидон получал в полиции пятьсот мани в месяц, Роза, работавшая бухгалтером в маленькой фирме – еще триста. Если бы они жили в пятикомнатной халупе на десятом этаже бетонной коробки и питались одной синтетикой, а на работу ездили на чартерных маршрутках, тогда они смогли бы скопить требуемую сумму меньше чем за три года. Но если так экономить, зачем заводить ребенка? Поэтому Гвидон платил триста мани в месяц за пользование землей, на которой стоял их коттедж, и еще сотню мани сжирали два личных автомобиля. Если прибавить расходы на еду и прочие предметы первой необходимости, получалось, что расходы превосходили доходы совсем ненамного. А потом Роза покупала какую-нибудь безделушку и баланс семейного бюджета сходился окончательно.

Когда роту ДПС, в которой служил Гвидон, окончательно расформировали, бюджет их семьи сократился почти вдвое – с восьмисот мани в месяц до четырехсот пятидесяти. Коттедж стал им не по средствам, а накопленные сбережения позволяли протянуть год-другой, но не более.

А потом Гвидону несказанно повезло. Получить работу всего лишь через два месяца после регистрации на бирже труда нельзя назвать ничем иным, кроме как феноменальным везением. Работа, правда, была хреновая, но платили за нее аж восемьсот мани в месяц. Для Гвидона это было настоящее чудо – он всегда считал, что пять сотен для него абсолютный предел.

Гвидона взяли на работу в службу спасения. В желтых новостях очень любят показывать, как бравые спасатели тушат лесные пожары, отстреливают бобров, спасают заблудившихся в лесу маленьких девочек, снимают котят с деревьев и совершают другие подобные подвиги. Гвидон не был наивен, он полагал, что изнутри будни службы спасения выглядят гораздо прозаичнее, чем снаружи. И он был почти прав.

Почти – потому что увидеть столько грязи не рассчитывал даже он. Статистика происшествий по отдельным регионам не является секретом, с ней может ознакомиться каждый, но нормальные люди стараются не обращать внимания на темные стороны жизни. Но когда ты работаешь в службе спасения, тебе приходится постоянно жить на темной стороне.

Самым тяжелым временем для Гвидона стала первая зима. Он и раньше знал, что зимой многие ремблеры замерзают насмерть, но одно дело знать и совсем другое дело – транспортировать в больницу очередное обмороженное тело, грязное, вонючее и накачанное наркотиками по самое не могу. Или стрелять в лоб обормоту, которому вдруг померещилось, что восемнадцатилетняя глупенькая девчонка на самом деле – страшное чудовище из компьютерной игры, которое надо растерзать на клочки до того, как оно растерзает тебя. Девочку отвезли в больницу, потом Гвидону сказали, что ее удалось спасти, но курс косметического лечения растянется лет на пять.

В середине двадцать третьего века редко кому приходилось убивать людей. Гвидону тогда пришлось это сделать, психиатр потом говорил, что Гвидон пережил потрясение относительно легко, но самому Гвидону так не казалось. Когда на экране домашнего кинотеатра один человек убивает другого, это происходит совсем не так, как тогда, когда убиваешь ты сам. В реальности все гораздо страшнее.

Нельзя сказать, что работа Гвидона состояла исключительно из крови и грязи. Большую часть времени он мирно сидел в дежурке и занимался своими делами, ожидая, когда поступит вызов. Большинство вызовов были пустяковыми. Разогнать пьяную драку, довезти до дому наркомана, наширявшегося до полной отключки, позвонить в мотель и сообщить участникам начинающейся оргии, что среди них затесался несовершеннолетний мальчик… Все эти проблемы решаются легко и быстро, но когда ты занимаешься ими изо дня в день, со временем начинает казаться, что вся жизнь состоит из грязи. Очень трудно привыкнуть к этому.

Со временем Гвидон понял, почему за эту работу платят целых восемьсот мани в месяц. А еще он понял, что полюбил свою новую работу. Но ремблеров он возненавидел.

Все люди разные. Есть более умные и менее умные, более приспособленные к жизни и менее приспособленные. Есть люди, способные трудиться на благо общества, и есть люди, которым суждено стать балластом. В этом нет ничего несправедливого или жестокого, так устроена жизнь и ничего с этим не поделаешь, на два с половиной миллиарда трудоспособных землян приходится немногим более миллиарда рабочих мест. Все остальные получают пособие – пять мани в день плюс индивидуальные бонусы плюс бесплатное жилье на территории бывших мегаполисов. Бесплатное жилье – это не больше пяти комнат на человека, жить, в принципе, можно, но очень неприятно и унизительно ютиться в маленькой ячейке гигантского муравейника. Уважающий себя человек должен обитать в собственном доме на своей земле.

Если молодой человек изо всех сил старался выбиться в люди, но не смог из-за скудоумия, слабоволия или по какой-то другой причине, в этом нет ничего постыдного. Без проигравших не бывает победителей. Чтобы человечество не выродилось, в обществе должно быть какое-то соревнование, а в любом соревновании обязательно есть те, кто проигрывает. Но когда человек отказывается от состязания добровольно, это ненормально.

Большинство ремблеров составляют откровенные аутсайдеры, балансирующие на грани умственной полноценности, для них бродяжничество – чуть ли не единственный способ приятно провести время. Но иногда среди ремблеров попадаются потрясающе талантливые люди и вот этих людей Гвидон ненавидел больше всего. Он не понимал, как умный и вроде бы порядочный человек может не только добровольно опуститься на дно общества, но находить в этом счастье и, что самое гадкое, тянуть за собой других. Талантливые писатели, певцы и художники изо всех сил убеждают молодежь, что в мире нет ничего важнее свободы, что бродя по дорогам с мешочком героина в кармане, можно заработать не только бесплатную путевку в психушку, но и великое счастье и даже духовное просветление.

Гвидон не был ханжой, он не утверждал, что в наркотиках есть что-то особенно плохое или опасное. Стандартный набор биодобавок, включаемых в синтетическую пищу, делает невозможным физическое привыкание к большинству распространенных наркотиков. А если у человека есть деньги на экзотическую наркоту, то тем более у него есть деньги на экзотические лекарства. В молодости Гвидон пробовал кокаин, около года он употреблял его ежедневно, а потом пришло время делать выбор между наркотиком и нормальной жизнью и Гвидон выбрал жизнь. Ломка прошла быстро и безболезненно, а через пару недель прошла и психологическая тяга. Но сколько людей, делая аналогичный выбор, выбирают наркотик…

Работа Гвидона по большей части заключалась в том, чтобы спасать молодых придурков с затуманенными мозгами от разнообразных напастей, которым они упорно подвергали свои никчемные жизни. Один посмотрел на себя в зеркало, увидел во лбу третий глаз и попытался высверлить его электродрелью. Другой под кайфом заблудился зимой в лесу площадью в полгектара и едва не замерз. Третий внезапно понял, что умеет летать, и шагнул вниз с балкона шестнадцатого этажа. Четвертый перестал есть, потому что решил тратить все свое пособие на сетевые игры. И всех этих идиотов надо спасать!

Сегодняшний вызов был обычным. На шоссе Подольск – Апрелевка замечен ремблер под кайфом, с грибами в корзине и без коммуникатора. Непосредственной опасности для жизни пока нет, но если человек без коммуникатора уйдет в лес и сожрет там свои грибочки, обратно он может и не вернуться. Для общества потеря невелика, но порядок есть порядок, служба спасения реагирует не только на актуальные угрозы безопасности граждан, но и на потенциальные. Именно поэтому она называется службой спасения, а не службой ритуальных услуг.

3

Максим почувствовал неладное, когда вышел к дороге. То, что его машина не стояла на обочине, его не смутило – обходя большой овраг, он сильно забрал к востоку и теперь ему предстояло пройти около километра вдоль шоссе. Машина должна стоять вон за тем пригорком, отсюда ее не видно.

Смутило Максима другое. Он не сразу сообразил, что именно показалось ему ненормальным, а когда сообразил, то не поверил своим глазам.

Максим никогда не видел такого асфальта, какой был уложен на этом участке дороги. Идеально ровный, без малейших неровностей или трещинок, он был слишком хорош даже для американских автобанов. Этой зимой Максим провел неделю в Нью-Йорке в командировке по обмену опытом с одним второразрядным американским университетом. В Нью-Йорке дороги были очень хороши, но такого идеального асфальта Максим не видел даже там.

Максим вышел на проезжую часть, присел на корточки и ткнул пальцем в дорожное полотно. Ему вспомнилась дурацкая реклама «это не нескафе». Это был не асфальт.

Дорога была покрыта тонким слоем твердого, но упругого материала, ощутимо пружинящего под пальцами. Это было больше похоже на резину, чем на асфальт. Шиза какая-то…

Сзади послышалось негромкое отдаленное гудение. Максим обернулся и снова не поверил своим глазам. К нему быстро приближался большой прямоугольный контейнер, вроде грузового железнодорожного вагона, только на автомобильных колесах. Контейнер ехал довольно быстро, километров сто в час, и ехал он совершенно самостоятельно, никакого тягача перед ним не было, а в передней части контейнера не было ничего похожего на кабину с водителем.

Максим замер в нерешительности. Только когда контейнер приблизился метров на двести и гневно забибикал, Максим поспешно отскочил на обочину.

Контейнер резко вильнул, на мгновение выехал на встречную полосу, объехал Максима по широкой дуге и скрылся вдали. Максим смотрел ему вслед, разинув рот.

Шума работающего двигателя слышно не было. Из недр контейнера доносится тихий гул, но так могли гудеть подшипники колес в тяжелой машине, едущей по инерции.

Контейнер скрылся за пригорком. Максим достал сигарету и закурил, его руки чуть-чуть дрожали.

Сделав пару затяжек, Максим полез в карман и достал джипиэску. Из цифр, изображенных на экранчике, следовало, что первая сохраненная точка, то есть, место, в котором Максим оставил машину, находится именно там, где он и полагал – за тем самым пригорком, за которым скрылся самоходный контейнер. Максим пошел по обочине в этом направлении.

По дороге он вытащил из кармана мобильник и прочитал на его экранчике «поиск сети». Это было странно – уже пару лет абсолютно вся московская область входит в зону покрытия МТС. Может, у них авария какая случилась?

Когда Максим поднялся на пригорок и не увидел своей бээмвухи, он почти не удивился. Он уже понял, что дорога, по обочине которой он шел, покрыта необычным резиновым асфальтом на всем своем протяжении. А когда он ехал по ней утром, асфальт был самым обыкновенным, более того, сильно раздолбанным. Вывод напрашивался очевидный, но произнести эти слова очень страшно, даже обращаясь к самому себе.

Можно вернуться к лесному идолу, присесть на корточки перед электронными часами, провести рукой по панели с цифрами, сделать так, чтобы первая цифра снова стала семеркой, и вернуться в привычный мир. Точнее, в привычное время. Интересно, какой здесь век? Судя по тому, что тот беспилотный грузовик ехал на обычных пневматических колесах, а не летел по воздуху и не телепортировался, вряд ли Максим попал в очень отдаленное будущее. Лет пятьдесят-сто вперед, не больше.

Максим немного подумал и решил не возвращаться к лесному идолу. Такое приключение не стоит заканчивать преждевременно. В конце концов, путешествие в будущее гораздо интереснее, чем прогулка в лесу.

Однако лесная дорога будущего мало чем отличается от лесной дороги настоящего, ничего интересного, кроме беспилотных автомобилей, здесь не увидишь. Чтобы познакомиться с будущим поближе, надо попасть в более обжитые места. Максим прикинул, где должен находиться ближайший населенный пункт, и понял, что пешком до него не добраться. В принципе, можно подождать, когда мимо проедет машина с водителем и попробовать поиграть в автостопщика… Но за десять минут, что Максим топал по шоссе, никто, кроме беспилотного контейнера, мимо него не проехал.

Максим посмотрел на часы и засек время. Если за час не удастся никого остановить, он пойдет обратно к идолу, а в следующую субботу повторит поездку на природу, только на этот раз возьмет с собой велосипед. Тащить велосипед через лесную чащу на своем горбу – удовольствие ниже среднего, но если специально купить складную модель, эта задача становится выполнимой. Или, может, купить мопед… нет, его через лес точно не протащишь.

Максим уселся на обочину и стал ждать. Минут через пять мимо него проехал еще один беспилотный грузовик, только поменьше. На его борту было большими буквами написано WORLD ONLINE. Грузовик не обратил на Максима ни малейшего внимания. А еще минут через пять Максим увидел легковую машину.

Машина была довольно большая, размером с «Волгу», но очень низкая и обтекаемая, с очертаниями как у гоночных «Феррари». Она была вся расписана разноцветными цветочками и бабочками, в центральной части автомобиля вверх выступал обтекаемой каплей пассажирский салон, но окон в нем не было. И еще на переднем бампере не было номера. Бампера, кстати, тоже не было. Хотя при такой раскраске сразу и не разберешь, есть там бампер или нет – в беспорядке разбросанные цветы и бабочки скрывали очертания машины, как камуфляж.

Максим встал и помахал рукой, голосуя. Машина остановилась.

4

Сара Опанасенко очень любила приключения, друзья даже считали ее немного безбашенной. Но когда тебе всего тридцать шесть, ты зарабатываешь семьсот мани в месяц и живешь одна, ты вполне можешь позволить себе немного приключений.

Сара была менеджером по продажам в компании, торгующей кондиционерами. Она работала по графику сутки через трое и сейчас у нее был первый выходной. Вчерашний вечер и первую половину ночи Сара провела в ночном клубе, а вторую половину ночи – в постели приятного молодого человека, с которым познакомилась в первой половине ночи. На танцполе молодой человек проявил себя куда лучше, чем в постели, и поэтому наутро Сара стерла его данные из памяти своего коммуникатора и вообще пребывала в немного растрепанных чувствах. Сейчас она ехала домой и до того, как ремблер на обочине помахал ей рукой, собиралась, приехав домой, лечь поспать, а проснувшись, позвонить кому-нибудь из старых знакомых и все-таки получить то, чего не смог ей дать тот бестолковый молодой человек… как его звали-то… Альберт, кажется… да, Альберт.

Ей следовало догадаться, что все пойдет не так, еще в тот момент, когда он сел в машину и сказал, что живет в Москве. Нет, Сара не считала, что бедный человек не может быть хорошим, но она понимала, что среди безработных хороших людей гораздо меньше, чем в более высоких кругах общества. Пожалуй, пора завязывать со случайными знакомствами в ночных клубах, пора подумать и о постоянной паре. Тридцать шесть, конечно, еще не возраст, но тем не менее…

Все эти мысли выветрились из хорошенькой головки Сары, когда она увидела стоящего на обочине ремблера. Одет он был в дешевый туристический костюм, стилизованный под военную форму трехсотлетней давности, а в руках у него была корзинка с грибами. Сара подумала, что давненько уже не пробовала грибов. От них, правда, пробивает на глюки, но под такое настроение хороший глюк – как раз то, что надо.

Сара решительно нажала кнопку внеплановой остановки. Сара даже не попыталась предварительно просканировать коммуникатор незнакомца, она никогда так не делала, она считала, что чем больше сюрпризов, тем лучше. В наше просвещенное время маньяков можно почти не бояться.

За те секунды, что незнакомец шел к остановившейся машине, Сара успела проверить, работает ли веб-камера, так что нельзя сказать, что Сара вела себя совсем уж безбашенно.

Незнакомец подошел к пассажирской двери и рассеянно провел рукой по ее поверхности. Можно подумать, что у него есть ключ! Может, этот странный молодой человек уже скушал свои грибочки? Но выглядит он симпатично, хотя и староват уже, меньше сорока на вид не дашь. Ну и ладно.

Сара нажала кнопку и пассажирская дверь подпрыгнула вверх, подобно крылу взлетающей бабочки. Незнакомец испуганно отпрянул. Сара расхохоталась.

– Садись! – крикнула она. – Подвезу.

Незнакомец осторожно сел в машину. Выглядел он каким-то пришибленным. Сара заглянула в корзинку, увидела там два десятка лисичек и расхохоталась. Это же как надо закосеть, чтобы перепутать псилоцибе с лисичками!

Незнакомец вежливо улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте.

Сара все хохотала и никак не могла остановиться. Стоило ей бросить взгляд в корзинку ее пассажира, как она снова принималась ржать. Только через минуту она чуть-чуть успокоилась.

Она закрыла пассажирскую дверь и возобновила выполнение прерванной программы. Машина плавно тронулась, съехала с обочины и поехала по шоссе, плавно набирая скорость.

– Сара, – представилась Сара и протянула руку для рукопожатия.

Ремблер на секунду замешкался, а потом вдруг перевернул руку Сары ладонью вниз и поцеловал в тыльную сторону кисти.

– Максим, – представился ремблер.

Сара хихикнула.

– Забавный ты парень, Максим, – сказала она. – Куда направляешься?

Максим пожал плечами и задумчиво произнес:

– Да все равно куда. Поближе к людям.

Сара снова хихикнула. И тут ей пришла в голову одна мысль.

– А что, эти грибочки, – она указала в корзинку, – тоже по мозгам шибают?

Максим посмотрел на Сару как на идиотку.

– С чего вы взяли? – спросил он. – Это лисички, они съедобны, но никаких наркотиков в них нет. Они с картошкой очень вкусные.

– С синтетической картошкой пойдут?

– Не знаю, – растерялся Максим. – Никогда не пробовал.

– Не ври мне, – Сара строго покачала пальцем перед лицом ремблера. – Ни за что не поверю, что ты ешь только натуральные продукты. Те, кто ест натуральные продукты, на обочинах не голосуют. Ты, кстати, где живешь?