Книга: Круглая тайна - Вадим Шефнер

Эта маленькая повесть - о большой работе сердца и души. Главная награда за которую одна - чистая совесть.

Но у этого общества есть иная сторона - оно уязвимо и безжизненно. Отнять у человека все достижения новых технологий - и он пропадёт. Вот на острове, где ведётся подготовка к научному эксперименту, собрались добровольцы с лопатами. И диктор, ведущий репортаж, вещает: "Крупных травм нет, но есть ушибы и мозоли. Один чилиец повредил лопатой палец на ноге, и перед эвакуацией в больницу за почётное ранение ему разрешили поработать ещё час". Может быть, в мире новых технологий умение копать и не нужно, но всё равно так и хочется назвать таких добровольцев обалдуями и неумёхами. Впрочем, что это значит, они не поймут.

Рассказчик Матвей Ковригин - продукт этой противоестественной цивилизации, и его речь наглядно это демонстрирует:

– Нина, о чём ты думаешь сейчас? – спросил я её однажды в такую минуту, когда мы шли по загородной аллее. – Так… Сама не знаю о чём… Знаешь, мне иногда кажется, что в моей жизни случится что-то очень-очень хорошее. Будет какая-то радость. – Ты, очевидно, имеешь в виду тот факт, что скоро я закончу «Антологию», и, когда она выйдет из печати, твоё имя будет упомянуто в предисловии как имя моей Помощницы? – сказал я. – Это действительно большая радость. И заслуженная. – Ах, ты совсем не о том говоришь, – досадливо возразила она. – Я и сама-то не знаю, какого счастья я жду. <...> – Тебе нужно развивать в себе научное мышление, – посоветовал я ей. – Ты не прожила ещё и четверти МИДЖа, впереди тебя ждёт большая жизнь – научная и личная. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, муж твой, может быть, будет Учёным, и твой уровень мышления должен быть не ниже его уровня. Ты об этом думала?

Всё его поведение определяется представлениями о том, что правильно, а что неправильно, и он просто не может нарушить запреты, впитанные со школьной скамьи.

– Я обещаю никогда не напоминать вам о том, что вы говорили в бреду. А теперь надо вызвать Врача – вы серьёзно больны. – Врача сюда можно вызвать только по личному наручному прибору, – ответил я. – Но этот прибор – радиоприбор. А пользоваться радио в заповедниках группы «А» запрещено. – Но ведь это – особый случай, – возразила Надя. – Здесь можно сделать исключение. – Надя, разве вы не помните, что мы проходили на уроках морали в пятом классе? «Одно допущенное исключение может породить тысячу, тысяча исключений может породить хаос».

Остальные герои книги человечней и естественней - Нина с её любовью к поэзии прошлого и интересу к жизни заповедника, Надя со своими старомодными серьгами, великий изобретатель Андрей, готовый перепрограммировать агрегат, чтобы тот позволил ему совершить рискованный опыт вопреки технике безопасности, Лесной Смотритель - "старый Чепьювин", самогонщик, знаток ругательств, в-общем, самый живой из героев.

Машины не могут заменить человека, они бездушны. Один из эпизодических персонажей создаёт агрегат для создания художественных произведений - и вот какую сказку пишет автомат:

Лес шумел угрюмо (мрачно? огорчённо?). Лесные звери имелись в лесу том повселесно. Тем временем человек и человечица (человейка? человечка?) шли по речью (речейку?) к речке. В лесу встретились им лес и лесица, волк и волчица, лось и лосица, медведь и медведица (медвежка?). «Съем-ка я вас, человеки!» – произнёс медведь. «Не питайся нами, Михаил (Виктор? Григорий?), мы хотим живать-поживать!» – «Хорошо, – ответил медведь, – я вами столоваться не буду…» Радостно, дружно, синхронно запели гимн восходящему светилу (луне? солнцу?), сидящие на ветвях снегири, фазаны, сазаны, миноги, снетки и караси. Лес шумел весело (удовлетворённо? упитанно?).

Новое, сверхтехнологичное общество не знает трагедий, и человеческое горе ему непонятно. Глупо, даже грязно награждать великого учёного, потерявшего любимую, дополнительными 330 годами жизни. Несмотря на увлечённую научную деятельность, Андрей остаётся человеком - таким же, как мы, и после тяжёлой утраты сбежит из этого искусственного общества, как Йозеф Кнехт из Касталии.

Но наука всё так же движется вперёд, люди рвутся совершать открытия, и даже записки Матвея Ковригина в XXIII веке подвергаются критике за "глубокое равнодушие к технике" и "непонимание, граничащее порой с обывательщиной и технической малограмотностью", за преувеличение роли Андрея в изобретении и невнимание к истории науки. Всё больше новых технологий, всё дальше от человека...

Вкратце - о двух других фантастических повестях...

Круглая тайна

В наше время вопрос "Что вы будете делать, если найдёте чемодан с крупной суммой денег?" уже можно считать риторическим. Главный герой обнаруживает на дороге портфель с 10 тысячами рублей (для наглядности привожу ссылку на справку о ценах в СССР), но вот незадача - его начинает преследовать странный чёрный шар, который нельзя ни сжечь, ни закопать, ни закрыть в квартире - стены и двери пробивает запросто. Физически уничтожить его невозможно, а избавиться от спутника будет нелегко...

Дворец на троих, или Признание холостяка

Это повесть о трагедии трёх человек.

Николая Алексеевича - Творителя, обладающего сверхъестественной способностью создавать вещи из ничего, материализовать мысли - отвергнутого и российским, и советским обществом, удалившегося от мира, оставив надежду найти своё место среди людей.

Его наивной дочери Лидии, восставшей против эскапизма отца и ставшей жертвой нелепого стечения обстоятельств.

И случайного знакомого семьи Николая Алексеевича, не пожелавшего навеки затвориться в подземном бункере ради брака с Лидией, потерявшего любимую, но навсегда сохранившего горькую память о несостоявшейся встрече.