Текст книги "Крутые повороты судьбы"

И здесь в очередной раз состоялся серьёзный разговор с отцом. Он просто попросил меня не уезжать далеко от семьи. Причиной было его больное сердце, и, если с ним что-то случится, он считал, что его старший сын обязан взять на себя заботу о матери и других детях.

Провидец – он предчувствовал всё…

Короче говоря, остановился я на той же специальности – «Автоматика и телемеханика» – факультета автоматизации производственных процессов в «Азербайджанском институте нефти и химии». Кем стану, пока себе не представлял, но это был один из престижных факультетов, с наибольшим конкурсом на место.

И к окончанию школы, и к вступительным экзаменам готовился очень серьёзно. Ни в отличном аттестате школы, ни в поступлении в вуз с первого экзамена гарантий не было, поэтому нервное, физическое и умственное напряжение доходило до предела.

Наконец, выпускные экзамены и… серебряная медаль! Нельзя сказать, что моей радости не было предела. Где-то в глубине души таилась обида на преподавательницу русского языка. Её четвёрка за сочинение не позволила мне получить золотую медаль. Причём не из-за самой оценки, а просто потому, что описку «великий русскОИ поэт» вместо «великий русскИИ поэт» она посчитала за ошибку, хотя в черновике было написано правильно. (Много лет спустя, встретив меня на улице, она извинилась и признала, что была не права, но тогда уже даже тени обид растворились в потоке жизни, и я просто обнял и поцеловал свою уже старенькую учительницу.)

Расслабляться было нельзя. Поэтому никаких торжеств по случаю окончания школы не было – как обычно, меня скромно поздравили мои родные у деда за обедом.

Первый вступительный экзамен состоялся 1 августа. Это был письменный экзамен по физике. Конечно же, я волновался, но смог подавить это чувство и сосредоточиться, когда вошёл в аудиторию (научился этому на сцене в музыкальной школе). Написал всё и решил все задачи. Однако после экзамена уже не в состоянии был вспомнить вопросы и проанализировать ответы. Результаты должны были объявить 7 августа, а 8-го – уже второй экзамен. И эти мучительные и напряжённые семь дней: мучительные из-за ожидания результатов, а напряжённые – потому, что необходимо было готовиться к следующему экзамену.

Наступило 7-е число. Пока добрался до института, меня буквально трясло от волнения. Не спеша и без особой надежды подошёл к табличке «ФАПП» (название факультета), и здесь даже не дали задать вопрос. Видимо, узнав по фотографии, сказали: «А вот это не абитуриент, это уже наш студент первого курса». Меня поздравляли, куда-то повели, задавали какие-то вопросы, на которые, по всей вероятности, я давал бестолковые ответы. Мне было просто не до них – пока ничего не мог осознать…

Как добежал до работы отца, тоже не помню. Помню только, что всегда сдержанное лицо папы не могло скрыть радости. Он кому-то дал распоряжение закрыть магазин и накрыть на стол. А мне дал денег со словами: «Сдачу не бери», посадил в такси и отправил домой – обрадовать маму. На наше счастье, Эрмина была у нас, и мама от известия упала в обморок прямо ей на руки.

Да, это была первая победа, первое достижение в моей жизни.

Конечно, в этот же вечер вся наша большая семья от мала до велика собралась у нас дома. Меня поздравляли, хвалили, в глазах родителей и прародителей я видел безмерную радость, пожеланиям не было конца. Это был один из счастливейших дней, а в определённом смысле – самый счастливый день в моей жизни. Определённый же смысл заключается в том, что никогда больше я не мог поделиться своими успехами, своей радостью ни со своим дедом, ни со своим отцом…

Но вернёмся в тот августовский день. Гуляли мы все до поздней ночи. Между тем дед с папой осторожно обсуждали вопрос об обещанной мне поездке в Москву. Вова, конечно же, вставил своё слово о том, что в моём возрасте в большой Москве легко можно оказаться, мягко говоря, в неприятной ситуации. Он был моложе остальных, относительно недавно отслужил армейский срок, и все считали, что Вова достаточно хорошо знает негативные стороны молодёжной среды. Поэтому в определённых вопросах отец прислушивался к его мнению.

Краем уха до меня доходили эти обсуждения, и, конечно, к концу торжества я расстроился до того, что стоял ком в горле. Когда все ушли, уже не сдерживая слёз, спросил:

– Папа! Ты что, не разрешишь мне поехать в Москву?

На что получил ответ:

– Я же тебе обещал. Почему ты расстраиваешься? Разве когда-нибудь я отказывался от своих обещаний?.. Ты можешь поехать совершенно один, но тебе будет скучно. Подумай и выбери: с кем ты хотел бы провести свой заслуженный отдых?

Отец как будто читал мои мысли…

По-прежнему самым близким и братом, и другом, и родным человеком для меня оставался Лёва. У нас не было никаких секретов, мы никогда ничего не должны были друг другу, не конфликтовали и мыслили практически одинаково. Пожалуй, по сегодняшний день только он и я пытаемся как-то сохранить и передать традиции деда нашим детям и внукам. Признаюсь: не совсем это получается…

Лёва в это время отдыхал с семьёй в русской деревушке на Северном Кавказе, но перед его отъездом мы договорились, что при удачном стечении обстоятельств и если его родители не будут против, получив мою телеграмму, он немедленно вернётся в Баку

Короче говоря, уже на следующий день мы с Лёвой строили планы и готовились к поездке. Не без согласия родителей окончательным решением было долететь до Астрахани, далее – путешествие на теплоходе по Волге, провести десять дней в Москве и, наконец, самолётом вернуться в Баку к началу учебного года. Самым трудным вопросом во всём этом было суметь достать билеты на теплоход в приличную каюту. Папа нашёл человека, который мог бы нам помочь. Дело в том, что из Баку в Астрахань курсировали корабли, и один из членов команды мог достать билеты. Но, к сожалению, он не попал на рейс из-за болезни и нам пришлось самим выходить из положения.