Текст книги "Амория"

Я решил угнать именно маленький самолёт, хоть это и гораздо сложнее, потому что по пути мне встретятся горы и водные преграды. То есть, нам встретятся.

Зима выдалась, хоть и холодная, но бесснежная, так что я одолжил велосипед у Боба, чтобы быстрее добраться до района, где находился "человеческий питомник". Женщины оттуда всё же обладали свободой передвижения, поэтому, когда я спросил на входе Мелиссу Май, мне сообщили, что она гуляет в ближайшем сквере. Я застал её за кормлением стайки нахохленных голубей.

– Эй, привет! Мелисса! – подъезжая, я пытался перекричать ветер, трепавший полы её куцего серого пальто. Девушка повернула голову, и я увидел в её печальных глазах цвета лесного ореха искру узнавания.

– А, привет… Ты же этот…

– Яро.

– Ну да. Приехал просто поболтать или что-нибудь нужно? – её лицо посуровело, наверное, она заподозрила, что я клеюсь к ней, чтобы "наверстать упущенное" за тот вечер. Я фыркнул немного обиженно.

– Нет, это тебе от меня нужно кое-что. Для начала скажи, кто или что тебе здесь дорого?

– Здесь – это где? О чём ты вообще? Ну, даже не знаю…

– Отлично, значит, ничего. Значит, послезавтра в три часа утра будь в пригородном секторе Е-5, возле – я подробно описал Мелиссе место встречи и объяснил, как до него добраться.

– Нам запрещено выходить до четырёх утра.

– Тогда в пять.

– Ббоже, зачем мне вообще там быть?! Что ты задумал?! – она швырнула в голубей последние крошки хлеба, будто картечь, от чего они шарахнулись в разные стороны и разлетелись, – мы знакомы второй день! Нет, мы вообще не знакомы!

Я не собирался рассказывать ей детали своего плана на случай, если она задумает сдать меня, чтобы получить награду.

– Если боишься – не приходи. А если нет… Через неделю ты будешь вон там, – я неопределённо кивнул на небо.

– Сдохну что ли? – уточнила она, в голосе звенела недоверчивая напряжённость.

– Нет. Хотя и такой вариант возможен, скрывать не стану.

– Отлично. Я буду, где ты сказал, в нужное время.

Я даже опешил, неужто получилось? Вот так запросто?! В её глазах была странная, обречённая вера в меня, и это настолько пугало, что я сам в себе засомневался:

– Эм… Вообще это абсолютно безумная идея, и, скорее всего, мы оба умрём.

– Я же говорю, отлично. Меня устроит любой расклад.

***

Раннее утро, холод. Час назад я заступил на дежурство – сторожу ангар с милыми стальными птичками, одна из которых, уже загруженная топливом под завязку, станет нашим билетом на свободу. В моей голове уже сохранён краткий курс пилотирования самолёта выбранной модели, и сейчас последние параграфы впитываются в мозг в ускоренном режиме. Перед воротами ангара светлый круг, за ним – непроглядная темень. К счастью, снег по-прежнему не идёт, иначе не знаю, как бы я расчищал взлётную полосу. Вдруг движение на краю поля зрения заставило меня вздрогнуть. Кто-то идёт?.. Нет, всего лишь прошмыгнула драная серая кошка. А может, и другой расцветки, но ночью, как известно, всё кошки серы.

Камеры наблюдения снимают территорию вокруг ангара радиусом всего в несколько метров, но этого достаточно, чтобы никто не мог подобраться. Внутри тоже есть парочка. Смотрю на часы – без десяти пять. Пора. Я закрыл глаза, вошёл в сеть и почти нежно подключился к компьютеру дежурного по безопасности базы. Заставил те из его экранов, которые показывают внутренности и окрестности ангара, а также взлётные полосы, демонстрировать ему видеозапись последних пяти минут снова и снова, а камеры отключил. Пусть себе смотрит, как я-запись переминается с ноги на ногу и клюёт носом, пока настоящий я трусцой бежит к краю огороженной территории, за которым начинается лесок.

Я стоял в роще, возле высокого забора из толстой проволочной сетки, переминаясь с ноги на ногу. Через час база проснётся, так что если Мелисса не придёт в ближайшие десять минут – начну без неё.

Девушка подкралась так тихо, что я и сам не заметил, пока она не подошла к забору на расстояние в пару шагов. Наверху преграда была увита колючей проволокой, но перелезать её и не требовалось – я раздобыл кусачки.

– Разве он не под напряжением? – прошептала девушка, указывая на предупреждающий знак.

– Нет, это только для вида, – пробормотал я, перекусывая железки, чтобы проделать дыру подходящего размера. На самом деле систему охраны я тоже взломал и отключил ток.

Вскоре Мелисса была уже внутри, и мы побежали по промёрзшей земле к ангарам. Она резко остановилась перед тем, как ступить на освещённый круг перед входом.

– Ты что, вон же камеры!

– Тоже не работают, – и в этом тоже была моя заслуга.

– Но разве ангар никто не охраняет?

– Охранник только один, выбирается дежурный из курсантов. И сегодня это я.

Она быстро взглянула на меня со смесью недоверия и уважения. Мы вошли в ангар.

– Ого, никогда не видела столько самолётов сразу! – невольно воскликнула девушка полушёпотом. – Который из них наш?

– Вот этот, поближе к воротам. Топливо уже в нём, загрузил максимально, сколько он сможет поднять. Потому что лететь долго… Всё равно не уверен, что хватит, возможно, какую-то часть пути придётся проделать на своих двоих.

– А куда… Мы летим? – её голос прозвучал хрипло.

– В Жар-земли. Чтобы потом полететь ещё дальше. Сейчас я открою ворота для самолётов, ты уже можешь садиться. Потом вывезу его по дороге на взлётную полосу, тут совсем не далеко, и вперёд!

– Разве на взлётной полосе тоже нет охранников?

– И как они нас остановят?! Представь, стоишь ты, замёрзшая, сонная, с паршивым автоматом, и тут мимо тебя проезжает самолёт! – я уже не мог сдержать лихорадочного возбуждения. К моему изумлению, Мелисса тоже усмехнулась. Это был совсем краткий смешок, немного истеричный, зато в нём чувствовалось искреннее веселье.

Но сейчас не до лирики. Я подошёл к пульту на стене и сделал вид, что жму какие-то кнопки. Делать этого было совершено необязательно, так как они заранее мною взломаны, но нельзя, чтобы Мелисса увидела, как я открываю ворота "силой мысли".

– А где ты научился водить самолёт? – окликнула она. Я обернулся и соврал, перекрикивая грохот железа складывающихся ворот:

– Пилоты же тоже здесь тренируются, готовятся к Крестовому. Вот я и скорешился с одним, выведал все премудрости…

– Яро, сзади!

Я обернулся и столкнулся нос к носу с военным, стоящим за воротами. Он ошалело глядел то на нас, то на них, моргая заспанными глазами. Дежурный по безопасности.

– Я, может, и идиот, но когда одна и та же кошка одним и тем же макаром в третий раз пробегает, – начал он, но сердито оборвал сам себя, – кто вы такие?! Что тут делаете?! Вы камеру сломали?! И какого хрена открыли ворота?! – говоря это, он угрожающе поводил дулом пистолета, направляя его в брюхо то мне, то Мелиссе.

– Август Яролист, инженер-механик, прохожу курсы срочной профессиональной переподготовки… – механическим голосом отбарабанил я, пока мой разум судорожно подавал воротам команду закрыться. Теперь было уже насрать, что подумает Мелисса, так что огромная махина с грохотом опустилась прямо перед носом дежурного, и он успел выстрелить лишь пару раз. Ни одна пуля меня не задела, так что я схватил Мелиссу за руку и бросился к ещё одному служебному выходу в глубине ангара, которым почти не пользовались. Ну, что я за идиот, что не захватил оружия? Хотя я и предположить не мог, что хоть когда-нибудь в своей жизни выстрелю в кого-то. Я даже никогда не дрался! Убегал, прятался от обидчиков, терпел оплеухи, подзатыльники и подножки, отмалчивался на оскорбления – такова участь чудилы. Дать отпор никогда не хватало духу, это просто не в моей природе. Только миру плевать, что в твоей природе, а что нет, когда он собирается перемолоть тебя в фарш.

– Не паникуй, в соседнем секторе есть маленький ангар с парой сельскохозяйственных самолётов. Летают они чуть лучше холодильника, но лучше, чем ничего. Сейчас не сезон, поэтому никто их не охраняет, тупо замок. Но через подвал можно попасть, – бормотал я на бегу, не уверенный даже, что она меня слышит, – я много что проектировал в этом районе, так что запомнил карты. Хорошая зрительная память.

– У-угу, – как-то болезненно проскулила Мелисса.

– Вряд ли он тебя запомнил, так что можешь ещё вернуться, я выведу тебя в тихий переулок…

– Н-не-ет, я с тобой!

Вместо ответа я сжал её руку, и мы, проскользнув в служебный выход, скользнули в темноту подвала.

– Яро… Я ничего не вижу…

– Знаю. Не важно.

Я врубил свой эхолокатор, и началось наше легендарное крысиное бегство. Если вы загнали крысу в угол, она либо откусит вам лицо, либо просто исчезнет. То, что для вас выглядит тупиком, для прошаренной крысы может открыть кучу лазеек. Я, кажется, уже говорил, что знаю этот грёбаный человейник. Знаю его изнанку, знаю, где проходят его сосуды и нервы, потому что сам прокладывал на бумаге их путь и следил за его воплощением. С темновым зрением я был почти неуловимым здесь, правда, приходилось тащить за собой спотыкающуюся Мелиссу и следить, чтобы она ни во что не врезалась. С помощью комбинации имплантатов я сделал себе режим повышенной эффективности: они контролировали посредством гипоталамуса частоту дыхания и сердцебиения, уровень адриналина, тонус наиболее важных мышц.

– Здесь ступеньки. Вниз.

Спускаемся. Сначала я, потом она.

– Здесь выйти на улицу.

Перебегаем участок переулка, в кои-то веки радуясь, что наш город так хреново освещён.

– Здесь придётся протиснуться. Это не коридор – просто пришлось сделать пространство между стенами из-за рельефа. А сейчас постарайся дышать поменьше.

На какое-то время мы спустились в канализацию. Мелисса молчала, слышно было лишь её шаги и дыхание – тяжёлое, с присвистом. Неужто настолько не умеет бегать?..

– Здесь наверх. В стену вбиты скобы. Мы как раз в подвале сельскохозяйственного ангара.

Девушка не двинулась с места.

– Ну же, не время расслабляться!

– Яр, – полушёпот, полуплач, – ты не мог бы помочь мне… Подняться. Меня… Немного задело.

Задело? Пулей того вояки?! И она молчала всё это время?! Ну, что за человек!

– Хм, как бы тебе помочь тут… Ногами хоть сможешь перебирать? Вот я, тут, – я помог ей нащупать свои плечи и обхватить меня руками за шею. Ладони её были мокрыми, тёплыми, липкими, так что меня бросило в дрожь. Явно не пот. Взял себя в руки, обхватил её под грудью и крепко прижал к себе, чувствуя, как мой свитер (зимнюю куртку я сбросил где-то в подвальных лабиринтах, чтобы не мешала) тоже пропитывает горячая влага. Проклятье, сильно же её…

Отчаянно надеясь, что имплантаты не дадут моим мышцам превратиться в кисель в самый неподходящий момент, я стал подниматься по краю скоб, переставляя ноги и держась одной рукой. К счастью, они оказались достаточно широкими, чтобы девушка тоже могла ставить ноги и держаться. Так, бок о бок, мы поднимались, казалось, несколько часов, хотя на самом деле – лишь несколько метров. Её всхлипы и собственное напряжённое сопение гулко отдавались у меня в ушах, но не могли заглушить звенящую песню страха.

Вот и ангар: из содержимого тут два самолёта для рассыпания химикатов, большие канистры с горючим, какой-то карликовый трактор, и валяются всякие мешки. От долгого ультразвука уже течёт из носа, и появилась резь в глазах, но они мне сейчас и без надобности. Хорошо, что есть какой-никакой план "Б". Я посадил полубессознательную Мели в кабину крошечного самолётика, сам набрал канистр топлива, сколько влезло. Затем торопливо заправил и завёл маленький трактор и протаранил им ворота, запертые снаружи на висячий замок – громко, но тут по близости всё равно никого нет. Не хотелось таранить их самолётом, потому что я не уверен даже, выдержит ли этот летающий богомол из фанеры столкновение с вороной.

Бросил трактор. Бегом вернулся в ангар, сел в кабину и осознал, что без понятия, как управлять этой моделью. Внутренний голос сухо констатировал: "мы все умрём", но я мысленно наорал на него и заставил искать в руинах интернета нужную информацию. Мелисса даже не отреагировала, когда я, наконец, завёл самолёт и вывел из ангара на короткую взлётную полосу. Молчала она и когда мы взлетели навстречу серому рассвету.

Глава 6.

Свобода и (или) смерть

От перегрузки забарахлил имплантат, но я справился с экспресс-обучением и поднял вывел самолёт на постоянную высоту, параллельно сканируя окрестности на предмет погони (точнее, сканировали мои имплантаты). Я как бы покинул своё органическое тело, согнувшееся в пилотском кресле, и парил в пространстве вокруг, вбирая информацию с помощью радаров. Теперь я большая металлическая птица, и серый маленький полузаброшенный аэродром в окрестностях Города Номер Восемнадцать остаётся позади, запоздало протягивая ко мне щупальца взлётных полос, и деревья бросаются мне под брюхо…

– К-х-х-к!.. – Мелисса издала какой-то мерзкий звук, и я невольно переключил на неё часть своего внимания. Своими глазами я увидел её впервые с минут, проведённых в ангаре. Девушка скрючилась на сидении, зажимая свою рану, она только что отхаркнула комок сгустившейся крови. Светлые волосы слиплись мятыми сосульками, заскорузлая от крови одежда встала колом. Хорошо, что у меня отключилась способность к эмпатии, а то бы скулил вместе с ней, замирая от страха смерти.

– Ты молодец, Яро.

– Знаю, – сухо бросил я, из-за вышедшего из строя центрального имплантата ощущение брезгливости и страха превалировало над сочувствием, – может, тут есть какая-нибудь тряпка, сзади, чтобы тебя перевязать?

– Ты поищешь или я? – хмыкнула Мелисса.

Некоторое время тишина в салоне прерывалась только её глухими стонами сквозь стиснутые зубы. Внезапно холодные липкие пальцы сжали моё предплечье.

– Что?

– Ничего. Нельзя подержаться? Мне кажется, я скоро сдохну.

– Не сдохнешь, – пробормотал я без особой уверенности, – держись, мне не жалко. Включить тебе музыку?

– Яро, у меня в брюхе грёбаная дыра, а где-то в кишках пуля. Только сраных песнопений или детских частушек мне сейчас не хватало.

– Это не песнопения. Такого ты в жизни не слышала. Сейчас, погоди немного.

К счастью, наш самолёт оказался достаточно современным, чтобы установить связь с его динамиком и заставить его играть то, что я скачаю себе на имплантат. Я снова углубился в виртуальное пространство, но связь здесь была не ахти. Тем более, мне нужно было одновременно управлять самолётом и проверять, нет ли за нами хвоста.

– Вот, что-то нашёл. Но придётся выключить, если подоспеют разъярённые военные, чтобы слышать их переговоры.

Мели лишь обессиленно кивнула. Я по-быстрому скачал свой небогатый улов и запустил на весь салон. Как только донеслись знакомые аккорды, я хотел было выключить музыку, потому что данная композиция звучала сейчас как слишком жестокая ирония, уж это и без эмпатии понятно.

– Не выключай! – попросила Мелисса, когда я потянул руку к кнопке "пауза". Я рефлекторно обернулся на голос, но, разумеется, не понял, что выражает лицо девушки. Так свет падает, или её глаза действительно стали поживее? Почему они так расширены, и так высоко подняты брови? Красивые брови, кстати: ровные, тёмно-коричневые. Забавно, что моя фотографическая память запечаталит эту бессмысленную деталь до конца моих дней.

– Ч-что это за песня? На каком языке?

– Песня очень старая: она была известна по всему миру ещё до Контакта. Язык… Можешь считать, что староворлэндский. То есть, бой-земский.

– Её крутят сейчас в Бой-землях? По радио?

– Н-нет, не по радио… Как бы объяснить?.. Знаешь, когда-то все компьютеры были связаны глобальной сетью. Информационной сетью. В ней хранились и через неё передавались книги, картинки, песни. Даже кино. В её остатках можно найти много интересного, если иметь к ним доступ. Эта песня оттуда.

– И… Про что же она?

– В ней поётся о том, что всё, что нам нужно – это любовь.

Мелисса рассмеялась коротко рассмеялась (хорошо для меня, что я не мог почувствовать безумной горечи в её голосе). От этого у неё что-то противно булькало внутри. Всхлипнув пару раз, она тихо произнесла:

– А теперь скажи, только честно, ты волшебник?

– Что? – удивился я.

– Я же не дурочка, я видела, как ворота сами опустились перед тем солдатом, и научиться водить самолёт ты не смог бы за несколько дней. А тем более, видеть в темноте… Ты кому-то продал душу, да? Я бы продала, чтобы купить свободу. Только покупателей не нашлось.

– Не неси дичь, – раздражённо бросил я. Хотя, нет ничего удивительного в том, что гражданам СИВЗ легче поверить в магию, чем в неизвестные технологии, – в детстве психиатр вживила мне в мозг имплантат: специальное устройство, вроде микроскопического компьютера. С помощью него я подсоединился к остаткам всемирной сети и локальным сетям в Бой-землях и много что узнал. Нашёл нескольких подпольных торговцев имплантатами здесь, в Восемнадцатом Городе. Они, конечно, ещё проще и хуже, чем мой первый, но позволяют видеть в темноте, долго не спать и сохранять в голову кучу информации.

– А ты мог бы… Поговорить с кем-нибудь из Бой-земель?

– Конечно. Теоретически. Но это могло меня выдать.

– Значит… – влажный кашель. Она зажала рот рукой, и я уж подумал, что никогда не узнаю, что "значит". – Значит, ты никогда не будешь одинок.

Странный вывод. Такие, как я, всегда одиноки.

–…No one you can save, who can't be saved… – раздавалось из проигрывателя. Я краем глаза взглянул на Мелиссу и подумал, что нужно ей всё-таки что-то сказать, хотя я ничего и не чувствую, чтобы потом не жалеть. Только, чтобы найти нужные слова, хорошо бы понять, что она чувствует. Как же у людей всё сложно! Начнём с базовых потребностей:

– Хочешь воды? Я взял с собой.

– Угу.

Не отрывая взгляда от многочисленных экранов, я достал бутылку воды, глотнул сам, после чего протянул её Мели. Она слабо приподняла руки, и я понял, что даже килограмм она сейчас вряд ли удержит на весу. Поэтому я поднёс бутылку ко рту девушки, наклонил, и дождался, пока она напьётся. Завинтив пробку, я наблюдал, как капли воды стекают по подбородку Мелиссы, а она и не пытается их вытереть.

– Тебе обидно, что ты умираешь, хотя нам и удалось сбежать? – предположил я. В нынешнем состоянии я даже не подумал, что слова "ты умираешь" звучат жестоко.

– Нет, – для убедительности она помогала головой, – я счастлива, что мне удалось вырваться. Что я хотя бы сдохну вне СИВЗ. Что личинка, которую мне иначе пришлось бы вынашивать для них, уже сдохла, – девушка слегка похлопал по своему животу пониже раны, и её губы растянулись в улыбке.

– Возможно, инопланетяне тебя подлатают.

– Звучит обнадёживающе, – она неуклюже отвернулась, чтобы смотреть в боковой иллюминатор, и до меня донеслось: – что он поёт сейчас?

– Ты не сможешь познать непознаваемое, – монотонным голосом я стал дублировать песню, – ты не сможешь увидеть невидимое. Не сможешь оказаться там, где не должен быть…

– …Аминь…

–…Это просто. Всё что тебе нужно, это любовь. Всё что тебе нужно, это любовь. Всё что тебе нужно… – я замолчал и сосредоточился на управлении самолётом.

По крайней мере, до конца этого дня нам ещё нужно опасаться погони, но я позволил своему сознанию посмотреть и на землю. Летели мы не очень высоко, под облаками, потому что этот гроб с крыльями вряд ли рассчитан на большее. Так интересно: я никогда раньше не был за пределами города, в котором родился, казалось, что город, наш человейник – это весь мир. А тут, будто человечества и не существует: леса и леса. Только иногда встречаются деревеньки с клочками распаханных полей.

Только поздним вечером, когда моё измученное тело, несмотря на безжалостные понукания имплантатов, предъявило ультиматум: "поспи или сдохни"; когда на приборной панели самолёта загорелся индикатор "кончается топливо"; когда меня уже тошнило от запаха остывающей, запёкшейся крови, мой "бездушный" мозг догадался, что что-то не так. Люди ведь обычно издают звуки, верно? Я окликнул Мелиссу, потряс за плечо, так что её голова пару раз безвольно стукнулась о стекло, вгляделся в остекленевшие глаза, наклонил лицо почти вплотную к приоткрытому рту, в котором тускло поблёскивали окровавленные зубы, на месте одного из которых чернела дыра… Попытался уловить дыхание. И понял, что остался совсем один.

настоящее время

Задумчиво перемешивая жидкую белковую кашу, я снова вспоминал свой побег с Земли. А что ещё мне вспоминать? Уж точно не годы существования в СИВЗ. Перед глазами стояли бесконечные серо-бурые равнины, которые потянулись, когда лес сошёл на нет. Я приземлился там, чуть не угробив самолёт, и тут же отключился, прямо на сидении. Проснулся через несколько часов от кошмара, что меня догнали и окружили.

Заправил самолёт, съел один из украденных в дорогу сухих пайков (теперь на мою долю их придётся в два раза больше). Завернул Мелиссу в кусок брезента, найденный в салоне самолёта, и опустил в наскоро вырытую могилу. В той степи не нашлось даже приличного камня для надгробия или какой-нибудь палки. Может, так даже и лучше – призраки прошлого никогда не найдут её.

Почему я продолжаю вспоминать об этом? Почему меня так доконала гибель не моей девушки, носившей не моего ребёнка? Я знал её два чёртовых дня.

– Простите… – обратился кто-то на ломаном ворландском, –…вы не будете это доедать?

– Что? – встрепенулся я. Обернувшись, увидел лысоватого мужчину, который очень заинтересовано смотрел на еду в моей тарелке, которую я всё это время машинально перемешивал. Остальные беженцы в столовой уже почти закончили скромную трапезу. Нет, нас не морили голодом, просто материальную помощь земля получала от инопланетян, которые, понятное дело, не обязаны иметь запасы земной еды, а тем более разбираться в наших вкусах.

– Нет, не буду, – я подвинул ему тарелку.

– О, вы очень добры.

– Не то что бы. Скорее, мне просто… – я перешёл на свой родной язык, чтобы его не расстроить. –… Насрать.

– Что, простите?

– Ничего важного.

Сколько я уже на этой базе? Я потерял счёт дням. Как тогда, когда горючее для самолёта закончилось (его едва хватило для того, чтобы перелететь море, которое когда-то называлось Красным), и мне пришлось идти пешком по пустынному раскалённому побережью Эшлэнда. Когда-то пустыни были лишь в некоторых частях континента, но глобальное потепление, только усугубившееся после голубиного инцидента, когда экономика и промышленность колотились в судорогах, превратило его в горячий безжизненный ад. Как и экваториальную часть материка, некогда называвшегося Южной Америкой, а также всю бывшую Австралию. Я тогда ещё подумал, что у меня глюки, увидев летающий билборд Эвакуации. На нём были написаны координаты ближайшей базы. И вбил их в свой имплантат и побрёл дальше, словно зомби, совсем уже ничего не соображая, и лишь подчиняясь командам навигатора.

Добравшись до "приёмного пункта", я немного оживился: всё-таки вот-вот увижу настоящих инопланетян. И был разочарован, так как там работали люди, потомки европейцев, покинувших землю после первого контакта. Вообще, они много сделали для нынешней Эвакуации: пересадочный городок, где все мы сейчас находились, располагался в поясе астероидов, и был переоборудован из исследовательской базы, принадлежавший когда-то Евросоюзу. Это было государство, ставшее практически единым к концу двадцать первого века, а до этого состоящее из множества мелких государств. Астероидная база Соединённых штатов (ныне – разъединённых и активно воюющих между собой), Китая (ныне поглощённого чумляндской скверной) и России, на окровавленных развалинах которой вырос СИВЗ, сейчас заброшены. Об этом я узнал от здешнего доктора, пока лежал в лазарете.

Инопланетян я увидел чуть позже, на космическом корабле, хотя и немногие расы рискнули сунуться спасать землян (хотя, подозреваю, что на этой работе им неплохо доплачивали "за вредность"). Непосредственными контактами с нами занимались гуманоидные расы или умеющие хорошо маскироваться под гуманоидов, чтобы меньше нас шокировать. Здесь были "жижики", аморфные бежевые существа, способные принимать почти любую форму, поэтому походящие на нераскрашенных, но детальных манекенов. Просто забавные ребята с золотистой кожей, зелёными волосами и замедленными движениями. Они были немы и общались на языке жестов с помощью пальцев, имеющих четыре фаланги и способных сгибаться во всех направлениях. Также я мельком видел капитана – огромное существо, занимавшее целиком специально отведённое помещение для управления. Я узнал, что представители его расы – профессиональные водители кораблей, так как имеют очень большой и сложный мозг, дающий им огромный объём памяти, колоссальную вычислительную мощность и мгновенную реакцию без всяких имплантатов. Поскольку все говорили о капитане не иначе как во множественном числе, я решил, что личностей в таком мозгу умещается тоже несколько. Вот уж кому точно всегда будет, с кем поболтать…

Как вы понимаете, я не смог устоять перед соблазном изучить технику своих продвинутых спасителей. Тем более, мне было скучно, потому что примитивные имплантаты с чёрного рынка не могли подключиться к информационным сетям других планет, а с земной теряли связь, когда мы отлетели достаточно далеко. Я ненавязчиво подкатил к корабельному компьютеру, но получил строгое "доступ запрещён" на земглише и десятке других неизвестных языков. Мои приёмы, которые прекрасно работали с примитивными компьютерами Земли, здесь оказались бесполезны. Как говорится, против овец – молодец, а против молодца – сам овца. Особенно стало не по себе, когда в каюту, которую я делил с пятью другими землянами, вошёл жижик-служащий и строго спросил, предварительно сформировав себе голосовые связки, подобные земным:

– Отсюда. Исходила. Попытка подключения. К корабельному компьютеру. Пожалуйста. Скажите. Владеет ли. Кто-нибудь из вас. Встроенными усовершенствованиями.

Я, конечно, понял, что речь об имплантате, и решил не отпираться, но притвориться дурачком.

– Ой, это, должно быть, мой медицинский имплантат. Простите, он очень низкого качества, поэтому не всегда находится под моим контролем. Но на Земле лучше не найти, а без него мой мозг не работает нормально…

После сканирования и пары вопросов меня сочли неопасным. Что было правдой – здесь я не смог бы взломать даже детский игровой планшет. А после замены имплантата в лазарете и вовсе потерял способность подключаться к сетям, ведь их оборудование было действительно медицинским кибер-протезом, а не перестроенным на коленке чёрт знает чем. Ничего, как только доберусь до цивилизованных планет, наверстаю упущенное. Как сладко будет наконец-то дрейфовать в межзвёздном киберпространстве, безо всяких ограничений, получая терабайты информации по любому запросу… Возможно, от такого счастья я вообще оторвусь от реальности, даже кушать забуду. Ну и ладно, зато сдохну счастливым.

Глава 7. Теснота свободы

Только вот, время шло, примерно раз в месяц на станцию поступала новая партия эвакуированных, мест уже не хватало. Я так понял, у каждой планеты есть квота, сколько беженцев она может принять, и на близлежащих планетах земного типа места уже закончились. Поэтому следующие партии землян улетали всё дальше и дальше от родины. Если честно, меня этот факт вполне устраивал, но подвешенное состояние и отсутствие доступа к интернету угнетало. Я пересмотрел по пять раз всё фильмы и сериалы, сохранённые в локальном мозговом хранилище, по сто раз перелистал фото, арты и мемы (интереснейшее явление культуры двадцать первого века), переслушал песни и перечитал книги. Но локальное хранилище теперь оторвано от мира. А я действительно, абсолютно и беспросветно одинок.

Спальных мест на базе катастрофически не хватало. Всех землян разделили на три смены: каждый имел право занимать койкоместо треть суток. Сейчас были не мои восемь часов, поэтому я просто слонялся по бесконечным коридорам. На станции было две прогулочных зоны с живыми растениями и высоченным потолком, имитирующим ясное небо с лёгкими облаками. Но там, понятное дело, толпилось много людей, поэтому я предпочитал исследовать коридоры и галереи, пронизывающие астероид. Частенько ноги приносили меня в "гавань", откуда уходили и куда приходили корабли. Так как я не проявлял агрессии и не пытался сделать что-нибудь запрещённое, а просто молча завидовал отбывающим, служащие станции не обращали на меня особого внимания.

Придя в гавань на этот раз я услышал разговор космо-землянина (то есть, потомка землян, родившегося не на земле) и представителя расы, которую я называл колобками. Колобок разговаривал с помощью голосового имплантата-переводчика. Эти работники станции не участвовали в подготовке к полёту, видимо, у них был перерыв.

– Куда эту партию? – поинтересовался на земглише землянин, кивая на компашку угрюмых людей, которых ещё двое колобков инструктировали для длительного космического перелёта. Колобок пробулькал какую-то тарабарщину, и его имплантат звонким голосом перевёл:

– Амо́рия.

– Опять что ли? Они же уже исчерпали квоту. Я слышал, это маленькая планета.

Снова бульканье, на этот раз более основательное. Снова перевод:

– Поправка. По размерам планета почти не уступает Земле, просто суша составляет менее двадцати процентов. Население: примерно миллиард двести миллионов человек. Поскольку по межпланетному регламенту можно принимать не более ноль целых…

– Да-да, сотая промилле от конечной расы, – перебил космо-землянин, устав слушать его тираду, но имплантат допереводил до конца, ведь это всего лишь устройство.

– …Двенадцать тысяч. Но население Амории с начала Эвакуации увеличилось, и они могут принять ещё пятьдесят человек.

– И аморийцы сразу послали данные об этом? Вот это щепетильность.

– Любят там вашего брата, – уверен, Колобок бы пожал плечами, будь они у него, но тонкие длинные ручки росли прямо из боков под прямым углом. Их милую беседу прервал крик.

Невзирая на увещевание двоих служащих, один из землян пытался убежать в один из боковых коридоров гавани, подальше от шаттла, напоминающего футуристический автобус, который должен был отправить его партию на корабль. К моему удивлению, орал мужик на чистом наречии СИВЗ, которое я узнал по интонации ещё до того, как различил слова. Меня разрывало между желанием подойти и разобраться, в чём дело, и сбежать. Страх почти было победил, но тут мой земляк со всего размаху врезал колобку, попытавшемуся его удержать. Другие земляне, отупевшие от апатии, к тому же не понимавшие ни слова из криков СИВЗовца, испуганно расступились, кто-то побежал звать службу безопасности станции. Землянин тем временем угрожающе навис над колобком, упавшим на сгибающиеся назад колени и зажимавшим окровавленную мордочку, и собрался добавить ему ещё, в качестве иллюстрации своего протеста: