Текст книги "Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа"

Картина шестая

Демонстрационный зал, где предстояла прокрутка документального фильма об истории рождения и развития Земли, представлял собой разрезанный пополам шар с пристроенной ложей по диаметру, откуда зритель обозревал панораму геологических и других событий на планете с момента ее появления, то есть, 4,5 миллиарда лет назад. Иисус запустил программу и первое, что он увидел и услышал, восхитило его. Сначала раздался звук, то ли свист, то ли протяженный стон; звук удалялся, становился все тише и тише, превращаясь в гармоничную мелодию – неизбывную, радостную, словно кто-то спешил на свидание с желанным и любимым. На экране возник пылающий шар, сполохи взрывов поднимались над его поверхностью. Стремительно неслись и врезались в планету многочисленные глыбы-скитальцы. Двигались континенты, земную кору пробивали фонтаны лавы, образуя величественные горы и пропасти. Рождавшаяся планета напомнила ему цветущую розу.

За экраном прозвучал голос:

– Иисус, знай, что событиям, которые ты сейчас наблюдаешь, предшествовали около десяти миллиардов лет строительства Вселенной по чертежам Саваофа. Все, что ты сейчас видишь, фиксировалось в режиме онлайн, однако для удобства мы изменили скорость воспроизведения. Это не означает, что мы что-то сократили. Просто время сжато до разумных пределов. Не запечатлен лишь Большой взрыв, миг освобождения энергии. Ты спросишь, почему? Есть разные версии на этот счет, большинство придерживается такой: некому было запечатлеть, не было свидетелей этого грандиозного события.

– А Творец? Меон?

Комментатор замялся.

– Сын Саваофа имеет возможность узнать об этом от самого Отца. Для нас процесс не ясен и не понятен.

Помолчав, он предложил продолжить рассказ о рождении Вселенной:

– Тебе, конечно, известно, что после взрыва буквально в тот же миг материя и антиматерия остыли настолько, что наступила своего рода конденсация кварков…

– В это меня посветил Эйн.

Однако комментатор не отреагировал на замечание. Иисус предположил, что имеет дело с роботом. Тот продолжал:

– Взаимная аннигиляция завершалась выделением энергии в виде фотона. Началось формирование относительно тяжелых элементов, в строго заданных параметрах образуются гелий, водород, углерод…

– Послушай, я предполагаю, что ты начнешь рассказывать мне о физических константах, о том, что свойства и значения их не случайны, словом, о технологии создания Вселенной. Во-первых, я кое-что знаю об этом, а во-вторых, мне не очень интересно, как именно создавался видимый мир. Ответь, зачем, для чего он создан?

Комментатор опять смутился:

– Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить. Замысел Творца есть великая тайна. Я повторю сказанное накануне: сын Саваофа, спроси своего Отца. Однако, думаю, тебе рано об этом знать. Ты еще молод.

– Далась вам моя молодость! – Иисус потерял интерес к беседе. – Установи новый режим демонстрации истории развития Земли, – попросил он. – Ну, например, такой: все геологические эпохи ее существования вмести в земные сутки. Это возможно?

– Конечно, Иисус.

На экране возникла песчинка, она стремительно приближалась к Иисусу, пока не заняла почти весь экран, не превратилась в пылающий шар. Справа зажглось табло:

00:01. С момента образования Земли, а это случилось 4,5 миллиарда лет назад, прошла одна сотая земных суток.

03:30. Появились первые живые организмы. Затем происходит их длительное развитие, в ходе которого возникли многоклеточные организмы.

21:00.Кембрийский взрыв. В океане появляются все виды растений, членистоногие, моллюски. Но суша еще не заселена. И только спустя почти сто миллионов лет на суше прорастают лишайники, в воде зарождаются позвоночные, кораллы, губки. Первый папоротник покрывает землю между 418 и 353 миллионами лет назад, из воды выходят на сушу амфибии, планету заселяют тучи насекомых.

23:40.Гибель динозавров, распространение млекопитающих.

Теперь, сын Саваофа, мы вынуждены перейти на минутный и секундный счет, – прервал демонстрацию слайдов комментатор. – Ибо мы вплотную приблизились к современному состоянию Земли и ее обитателей.

За 1 минуту 17 секунд до окончания условных суток приматы расходятся по двум направлениям: шимпанзе и люди.

Тысячная доля последней секунды суток: в соответствии с проектом Творца Земля оккупирована людьми.

– Всего тысячная доля секунды? – не скрыл удивления Иисус. – Но это же… – Он быстро подсчитал, при этом у него не было нужды в калькуляторе. – В сутках 24 часа, 1440 минут, 86400 секунд. Человек, ты говоришь, появится за тысячную долю секунды до окончания суток, значит, это составляет одну/86400000 часть земной истории или одну/302400000 часть истории Вселенной.

– Ты точно посчитал, Иисус.

– И кто-то еще упрекает человека за то, что он несовершенен! Одна трехсотмиллиардная доля секунды! Одна трехсотмиллиардная! Ведь это – ни сколько!

Картина седьмая

Дар руководил лабораторией, которую он сам называл коротко: лаборатория Эволюции. Рассказывают, что он якобы реконструировал кембрийский взрыв на Земле, наблюдал появление и гибель динозавров, многочисленные оледенения и отступления ледника. Он был фанатом своего дела, дневал и ночевал в лаборатории, что свойственно тем, у кого счастливо соединились работа и хобби. К тому же он был добродушен, мягок, а в некоторых случаях и легкомыслен. Саваоф, пожалуй, только его одного при встрече мог приобнять, взять под локоть. Дар несколько терялся из-за такого внимания, но это не мешало ему вопросительно глядеть на Творца, ожидая ответа, который он однажды задал Саваофу. Вопрос касался тайны появления живого организма. Как удалось Саваофу из мертвой материи, из праха создать самопроизводящее существо? Дар жалобно смотрел на Творца и ждал, ждал… Все свободное от основных занятий время он тратил на опыты, однако, чем больше экспериментировал, тем дальше, казалось ему, удалился от цели.

Дар улыбкой встретил Иисуса:

– Давно тебя не видел, Иисус. Ты вырос. Слышал, ты весьма живо интересуешься Землей и ее обитателями.

– Да, мне очень нравится этот уголок Млечного пути. Вроде бы и ничего особенного, но все как-то кстати, гармонично. С любовью сделано.

– Я с тобой согласен. Считаю, что Земля один из лучших проектов Саваофа. И скажу тебе, Творец не торопится с его реализацией. Но знаешь ли ты, что Саваоф посещал Землю?

– Он не говорил мне об этом.

Дар поманил Иисуса к огромному глобусу, имитирующего планету с текущими реками, бегущими облаками, летящими птицами, жующими траву оленями. Глобус при этом имел свойство приближать место, куда Иисус направлял свой взгляд.

– Приглядись к этому району. Это Месопотамия. Вот две реки, Тигр и Евфрат. Здесь и западнее ты любишь бывать. Некоторые считают, что именно в Междуречье, в райском саду, Саваоф собирался вдохнуть Дух в первого человека. Но на самом деле это произойдет в Южной Азии, в горах Алтая во время второго посещения им Земли. А в первый раз он побывал на Земле сразу после кембрийского взрыва. В тот раз его сопровождали Гавриил, Люцифер и я. – Дар бросил быстрый взгляд на Иисуса. В его взгляде Иисус прочитал сомнение и одновременно желание поведать нечто такое, что со стороны могли бы оценить как кощунство. – Могу ли я, Иисус, быть с тобой откровенным?

– Будь уверен во мне, Дар.

– Полагаю, в момент одухотворения человека Саваоф пребывал в романтическом состоянии. Ты не находишь, что Он сентиментален и излишне доверчив?

– Разве это достойно осуждения? – вопросом на вопрос ответил Иисус.

– Нет, конечно. Я обратил на это внимание только потому, что впоследствии Он, мне кажется, пожалеет о содеянном. Дело в том, что Он может не учесть козней Меона и Люцифера. Последний, разумеется, не без участия Меона, способен создать телесную, но бездуховную особь и таким образом, прости за резкость, опоганить венец Творения. Я этого очень боюсь, Иисус. Ты близок к нему, может быть, обратишь Его внимание на это обстоятельство?

– Дар, а зачем Он раскидал по планете возможных предков человека? Африка, Азия, Австралия… Орангутанги, уранопитеки, неандертальцы, гориллы, шимпанзе, кроманьонцы, австралопитеки…

– Ну, этому есть простое объяснение. На мой взгляд – простое. А Он, возможно, учитывал и неизвестные нам обстоятельства. Так вот на мой взгляд Саваоф экспериментировал для того, чтобы наверняка выяснить и получить наиболее совершенное существо. Обычная конкуренция! Почему погибли динозавры? Считается, что мы запустили на Землю астероиды – в Мексику, в Индийский океан. Да, запустили и Земля испытала мощное потрясение. Раскаленные клубы пепла надолго закрыли Землю от Солнца, стометровая океанская волна прошла по суше, сметая на своем пути деревья и тех же динозавров, температура упала до минус десяти градусов, затем пошли кислотные дожди. Но иначе эти гиганты, прости за сленг, сожрали бы саму планету и не дали бы возможность эволюционировать другим живым существам, в том числе и растениям. Это была вынужденная мера. Что касается предков человека… Мы же видели, как ведут они себя в разных климатических условиях. Там, где пищи вдоволь, они ленивы. Спят и едят. Лишний шаг не сделают. В Индии гигантопитеки на вольных харчах вымахали под три метра. Поноси-ка эту тушу на двух конечностях. И они без астероидов вымерли, правда, помогли им в этом более динамичные полулюди-полуобезьяны, пришедшие на их территорию с пиками. Комфорт, Иисус, комфорт оказался неприемлемым средством для развития человека.

– Это же стало причиной изгнание из рая человека? – спросил Иисус, хотя и понимал, что вопрос излишен.

– В том числе, Иисус, в том числе. Однако была и другая причина, тоже существенная. Люцифер, терзаемый местью, ночью привел созданный им виртуальный образ женщины к спящему Адаму. И она родили сына, Каина. Замечу попутно, что проект вообще был бы опоганен, если бы Саваоф не заметил проделку Люцифера. Творец разрушил виртуальный образ Лилит, и следующей ночью, когда Адам вновь уснул, создал из плоти Адама Еву, наделенную Духом. Однако падший ангел и тут преуспел: приняв образ Адама, он соблазнил Еву. И Ева родила Авеля. Авель не сын Адама.

Дар отпил из бокала родниковой воды.

– Извини, но всякий раз, когда рассказываю об этом эпизоде в судьбе людей, начинаю волноваться. – Однако продолжу… Глубокое заблуждение, Иисус, заключается в том, что Саваоф будто бы наказал людей за то, что они вкусили запретный плод и, таким образом, познали Добро и Зло. Чушь, чушь!.. – возбуждаясь, прокричал Дар. – Для Саваофа нет большего желания, чем приблизить человека к своему уровню. А это возможно только через познание человеком самого себя. Познавая себя, человек познает Творца, и в этом цель Саваофа. Ибо, ты, наверное, заметил, он не любит одиночества.

– Я правильно понял, Дар, что в минуту творения в человека может проникнуть греховность, не предусмотренная Отцом?

– Берд считает, что это произошло еще раньше, а именно в миг освобождения энергии во время Большого Взрыва. Свобода выплеснулась вместе с энергией, и это произошло независимо от воли Саваофа и Меона. После же творения человек получил вторую порцию темной свободы. Но если в первую вину и ответственности Саваофа, как я уже отметил, нет, то вторую он относит на свой счет. Не досмотрел, недооценил козней Меона и Люцифера.

– Скажи, Дар, почему так опасна для человека свобода?

– Об этом тебе лучше расскажет Берд, я пока коротко отвечу: свобода необходима Творцу. Только Творцу. Всё остальное и все остальные должны руководствоваться законами и установлениями. Ибо несовершенно создание Саваофа и… Князя Тьмы; оно не способно правильно распорядиться свободой. Да, Иисус, приходится признать, что не только Саваофу принадлежит авторство. В патент творения человека следует вписать имена Меона и частично Люцифера.

– Ты дал пищу для размышлений. Спасибо.

– Иисус, я, как ты знаешь, уже стар и, увы, быстро утомляюсь. Может быть, мы прервемся?

Иисус извинился и нежно обнял старика. Дар даже прослезился от такой ласки. «Ты очень похож на Отца», – прошептал он. – «Жду тебя завтра».

Картина восьмая

Иисус уже давно отказался от покореженной скорлупы-автомата, а в минуты воспоминаний о детском увлечении даже стыдился прежней забавы. Теперь он, подобно Михаилу, Гавриилу и Серафиму, пользовался крыльями, которые вырастали в тот же миг, когда наступала в них нужда. Он решил наведаться в свой укромный уголок, где был сымитирован участок Земли. Почему-то именно перед встречей с Даром ему захотелось послушать тихий разговор речки с соснами, а, посчастливится, и рулады курского соловья. Иисус был уверен, что Серафим оставил певуна в кустах черемухи. И шмель, шмель, улыбнулся Иисус, как всегда, роется в лепестках цветов, вертя пружинистой попкой. Иисус уже совсем собрался взлететь, как услышал в эфире голос Дара:

– Ты не передумал, придешь?

– Я опасался быть слишком назойливым. Лечу, в прямом и переносном смысле, на крыльях!

– Иисус, я не один. У меня в гостях Берд. И он хочет с тобой повидаться и поговорить. Ты не против?

– С какой стати я буду против? Напротив, рад встрече с ним.

Берд стоял у окна, откуда был виден сад. Он подергивал правым плечом, и Иисус предположил, что они с Даром накануне, скорее всего, о чем-то спорили и, вероятно, не сошлись мнениями. Дар сидел в глубоком, сплетенном из прутьев, кресле, его шею окутывал желтый шарф. На столе, по левую руку, возвышались три стопки фолиантов. Одна из книг была раскрыта. Видимо, Дар перед приходом Иисуса пользовался ею. В комнате витал загадочный запах; Иисус предположил, что Дар, как и Гавриил, балуется трубкой. Оказалось, нет. Дар пояснил, что запах исходит от ладана, присланного ему в качестве презента с Земли. А это, показал он на флакон, мира. Тоже оттуда.

– Каких только чудес и какой только красоты не создал Творец на Земле! – восхищался Дар. – Помимо всего прочего оказался непревзойденным ботаником и садоводом, – продолжал он восхищаться, но, кажется, с долей ревности. – Мне удается путем селекции вырастить новые виды и сорта растений, однако, это всего лишь повторение заложенных в них когда-то свойств. Впрочем, я научился ускорять их эволюционный путь, совершенствовать некоторые виды, – теперь уже похвастался Дар. Но тут же безнадежно махнул рукой. – Саваоф просто оставил люфт для нас, смертных. Наблюдайте, изучайте, экспериментируйте!..

– Ты обещал рассказать о посещении Отцом Земли, – напомнил Иисус. – Какая нужда была в этом?

Дар потерся щекой о шарф, погладил раскрытые страницы фолианта:

– Мы рано прервали вчерашний разговор. Не договорили…

Он долго молчал, тер виски, морщил лоб и даже попытался пальцем почистить нос. Иисус насторожился. Волнение Дара передалось и ему. Берд отошел от окна и сел в такое же плетеное кресло. Он продолжал молчать и Иисусу показалось, что Берд не доволен тем, что его помимо желания привлекли к беседе. Наконец Дар начал:

– Дело в том, Иисус, что твой Отец очень страдает. Я не могу объяснить, зачем ему понадобился человек, но чувствую, что он связывает с ним далекие и исключительно важные планы. Какие именно, можно лишь строить догадки. И вдруг случилось то, что случилось: проект пошел не по тому пути и, более того, возникла угроза, что человек, зараженный бациллой темной свободы, окажется на службе у Меона. И, кажется, все идет к этому, Иисус.

– Из твоих слов явствует, что потенциал человека так значителен, что с ним надо считаться?

– Мы с Бердом склоняемся именно к этому. Но никто лучше Саваофа этого не знает. В том числе, и Меон. Но Меон догадывается. – Дар вновь потер виски. – Отец и его ближнее окружение долго ограждало тебя от проблем, и это можно понять: обычная забота и любовь к своему чаду. Поэтому, Иисус, мы с Бердом испытываем некоторые сомнении, следует ли нам открывать то, что следовало бы открыть самому Отцу?

– Теперь уже поздно поворачивать назад. Я хочу знать всю правду, но не из-за любопытства, а чтобы помочь Отцу. Это не просто мой долг. Я весь дрожу от нетерпения подставить плечо и разделить Его страдания.

Дар выдохнул долго задерживаемый в легких воздух. Выдохнул со стоном. Лицо его сморщилось, от глаз к вискам рябью пошли, будто повеянные ветерком, паутинки морщин, губы задрожали. И весь он, показалось Иисусу, вмиг уменьшился, посерел, сник, как подмороженный нечаянным ночным морозцем весенний узенький листочек лиственницы. Иисусу стало жаль его, и он решительно поднялся:

– Дар, продолжим завтра.

– Нет и нет, Иисус! Я сейчас справлюсь! Я уже справился… – Откашлялся, взял себя в руки. – Вчера я сказал тебе, что человек, которого многие признают творением исключительно Саваофа, на самом деле дитя не только его, но и Ничто, Небытия. А стало быть, и… Меона. Я заметил также, – Дар все увереннее вступал в роль лектора, – что вторичное вторжение Князя Тьмы в творение Отца твоего заметно убавило внесенный Саваофом в человека Святой Дух. Одухотворенность не исчезла полностью, но она существенно растворилась в темной энергии, перемешалась с нею, и человек оказался перед сложным вопросом, как различать Свет и Тьму.

– Различать, что есть Добро и что есть Зло?

Берд резко повернулся к Иисусу и вступил в разговор:

– Да! В человеке поселились Ангел и Демон. И каждый требует исполнения своих законов и заповедей. Человек пребывает в растерянности. И следует признать: в основном, обиду человек адресует Саваофу.

– Но почему? Разве вина за искажение человека лежит не на темной силе?

– Человек, глубоко и искренне верящий в Творца, тем не менее пребывает в сомнении. Он не смиряется с тем, что Творец допустил Зло. В итоге возникла великая распря между Творцом и тварью. Творец оказался под огнем с двух позиций. Как верно заметил Дар, творящие Зло ненавидят Отца за то, что он мешает им творить Зло, творящие Добро – за то, что он не мешает Злу творить зло.

– Значит, проблема заключается в том, чтобы знать истинное происхождение Зла? Примирит ли человека с Творцом, если он узнает правду?

– Я думаю, это вопрос времени и, разумеется, усилий. Но если ты спросишь меня, на чьей стороне окажется человек, я не стану спешить с ответом. Как рассуждает человек?.. Я верю, говорит он, что Творец всемогущ, вечен и провидец. И он дал мне свободу выбора. Но если Он провидец, как случилось, что не предвидел Зла? Если предвидел, то почему и зачем сотворил мир, пронизанный муками, физическими и нравственными страданиями?

– Считается, что муки, страдания – наказание за грехопадение в райском саду.

– Иисус, ты лучше нас знаешь Отца. Разве он способен на месть? Да, он вспыльчив, способен сгоряча звездануть по башке, но ведь и отходчив. И обиду недолго держит в себе.

Молчавший Дар попытался одной рукой подтянуть к себе со стола открытый фолиант, но не хватило сил, Книга не поддавалась. Он привстал и обхватил Книгу двумя руками. – Ты читал ее?

Иисус взглянул; на кожаной обложке золотом было начертано: БИБЛИЯ.

– Попытался однажды. Такая наивность!

– Наивность – да. Но я услышал в ней, скорее, почуял, чем услышал, голос Саваофа. Такое впечатление, что он кому-то рассказывал о миротворении. Конечно, все донельзя упрощено…

– Но, с другой стороны, – перебил Дара Берд, – глупо было бы тому же Адаму объяснять, что такое кварк, фотон, гравитон, глюон, мюон.

– Саваоф все упростил, – согласился Дар, – а в пересказе авторов текста вообще получилась романтичная поэма. Но на мой взгляд, не только трогательная, но и с большим намеком. Полистай на досуге. – Дар, не ожидая готовности Иисуса принять Книгу, положил ее на колени собеседника. – Она поможет понять человека. – Он поудобнее устроился в кресле, почесал за ухом. Иисус скрытно улыбнулся. Он заметил, что у всех стариков непременно есть хотя бы одна, но приметная причуда. Эйн показывает язык, Гавриил удит рыбу и курит табак, Михаил морщит лоб, изображая из себя вечно занятого чиновника. А Дар палец правой руки чаще всего держит за правым ухом.

– Я благодарен вам за ревностное оправдание Отца. Но ведь это означает, что он… не всесилен.

Дар потупился и ничего не сказал в ответ. Он опять, как и в начале встречи, ужался, цвет лица его стал похож на цвет пергамента лежащей на коленях Иисуса Книги. Кажется, он уснул. Берд кивнул Иисусу и оба тихо, крадучись, на цыпочках вышли из кельи старика.

– Мы еще встретимся, Иисус, – не то спросил, не то утвердительно произнес Берд. – Нам есть о чем поговорить.

– Конечно, Берд. А сейчас я пройдусь по парку.

…В аллеях парка, где был выстроен комплекс академии, в зарослях диковинных деревьев порхали большие птицы, потомки динозавров, разноцветные птахи, подобно орлам парили грузные бабочки, в большом количестве по земле и наклоненным стволам бесшумно скользили змеи. На пересечении аллей Иисус увидел льва, который, заметив его, завилял хвостом.

Помимо деревьев пригорками, а то и холмами были высажены клумбы. Со смотровой площадки, куда поднялся Иисус, гряды клумб напоминали дугу земной радуги, чистой и улыбчивой. Иисус знал, что в глубине парка, за грядой клумб, воссоздан ландшафт, соответствующий геологическим эпохам какой-то планеты (какой – забыл). Но точно не Земли. Правда, что-то похожее на земное попадалось, но лишь до времен динозавров. Видимо, на той планете эволюция пошла другим путем. А, может, Саваоф разочаровался и прихлопнул проект. Надо было, сожалел Иисус, расспросить о парке Дара. Впрочем, как выяснил позднее, и хорошо, что не расспросил. Оказалось, парк – дело рук самого Дара и всё в нем, от стебелька до динозавра, клоны, выращенные в его лаборатории. Так что можно было и обидеть старика каким-то нечаянным критическим замечанием.

Не нравился парк Иисусу еще и потому, что всё в нем было слишком ярко, помпезно, упорядоченно. Он потому и создал свой альтернативный уголок, специально запущенный, неброский, простой, но чарующий своей естественностью, неожиданным сочетанием трав и цветов, населенный козами, ланями, белками, горностаями и, конечно же, шмелями. Все растения и вся живность была перенесена с Земли им самим, им же высажена и выкормлена. Он улыбнулся, вспомнив, как долго искал и звал ту лань, которая угостила его в детстве пучком зеленой травы, как она сперва, когда он нашел ее, испуганно попятилась от него, а после ласковых слов далась в руки и они унеслись в пространство.

Ему вновь захотелось побывать в своем саду. Он хотел оказаться рядом с ветлой, у пенька Гавриила, где тот обычно рыбачил. Искусственное солнце, которое смастерил для него Эйн, уже клонилось к горизонту, краснело и надувалось подобно резиновому шару. Сквозь ветви и стволы пробивались лучи, они купались в реке. Рябь и буруны на воде рыхлили полоски отражений оранжевого цвета, игрались с ними; то искры вспыхивали, то зайчики, то поверх камней, на перекате, образовывались, извиваясь подобно клубку змей, темно-синие и фиолетовые ленты.

Итак, что я имею в осадке, размышлял Иисус, идя по тропе к месту, где обычно рыбачил Гавриил. Первое и главное: Отец не всесилен. Второе: ему и созданному им миру угрожает темная сила. Третье: сотворенные им люди получили дозу порчи, и дозу немалую, сначала от Тьмы, вырвавшейся наружу, а затем и от Люцифера, вмешавшегося в процесс созревания светлой души человека. Что должен сделать я? Спасти человека, направив его на истинный путь. Но как, каким образом? Пойти к Отцу и предложив помощь, спросить его совета? Да, так я и поступлю, решил Иисус.