Текст книги "Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия"

Иван Петрович Салтыков (1730–1805), командующий на Кавказе (1788–1789)

На этом завершился период командования Кавказским корпусом генералом П.А. Текелли. Своему сменщику Петр Авраамович передал дела в полном порядке.

Новый командующий 59-летний генерал-аншеф граф Иван Петрович Салтыков до этого времени уже успел отличиться в войне с турками, имел все высшие российские награды и считал себя обиженным назначением на Кавказ. Чтобы его утешить, Г.А. Потемкин-Таврический осуществляет ряд организационных мероприятий. Кавказский корпус и Кубанская часть объединяются в Кубанскую армию. В ходе войны с Турцией этой армии определяется задача «для разделения сил неприятеля… наискорее выступить к Кубани частью кавказских войск и стать на месте, как выгодном для людей, так и удобном ради нанесения вреда неприятелю», если бы он решился напасть на русскую территорию. Кубанским частям надлежало совершить поход в Тамань для занятия этого полуострова и последующего взаимодействия с основными силами русских войск.

Таким образом, действия русских войск в период командования И.П. Салтыкова на кавказском направлении носило пассивный характер. В середине декабря 1789 года Салтыков был отозван с Кавказа в Финляндию. На посту командующего его сменил генерал-поручик Юрий Богданович Бибиков.

Вновь назначенный военачальник решил отметить свое вступление в должность боевыми успехами и уже 10 февраля без разрешения Г.А. Потемкина-Таврического начал поход на Анапу, которую полтора года назад не смог взять генерал П.А. Текелли.

Перейдя Кубань у Прочного Окопа с отрядом численностью в восемь тысяч человек при 26 орудиях полевой артиллерии, фактически без запасов провианта, Бибиков двинулся вверх по Лабе через места, где еще не ступала нога русского солдата. Преодолевая отчаянное сопротивление горцев, терпя лишения, только 24 марта войска подошли к Анапе.

Утром следующего дня командующий, без должной подготовки, послал войска на штурм, который был отражен противником с большими потерями для русских. Затем началось отступление в условиях непрерывного преследования и атак противника. Только 11 апреля русский отряд переправился через Кубань и вернулись на свою территорию. Непродуманные действия Ю.Б. Бибикова привели к значительным потерям. За время экспедиции было убито и умерло от ран 1196 человек, число раненых и больных достигло 1100 человек, дезертировало 111 человек. Кроме того, было потеряно более 2300 лошадей, брошено и утрачено 958 ружей, карабинов и штуцеров, 333 пистолета, почти 45 000 патронов, 2233 пушечных заряда.

На штурм!!!

Узнав о походе Ю.Б. Бибикова, светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический послал ему на помощь войско под командой генерал-поручика Розена. Розен нашел Кавказский корпус в полном расстройстве. «Офицеры и нижние чины находятся в таком жалком виде, который выше всякого выражения, – писал он. – Все они опухли от голода и истомлены маршами, стужей и непогодой, от которых не имели никакого укрытия. Солдаты и офицеры лишились в этом походе всего своего имущества и остались в рубищах, босые, без рубах и даже без нижнего белья, которое погнило на людях». По докладу Г.А. Потемкина-Таврического 19 мая императрица уволила Ю.Б. Бибикова с военной службы. В то же время все участники неудачного похода были отмечены специальными серебряными медалями с надписью «За верность».

Вслед за войсками Бибикова к Анапе подошла русская эскадра под командой контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова. Она попыталась уничтожить или хотя бы отогнать турецкие суда, находившиеся на рейде под защитой крепостных орудий. Но и эта операция ввиду мощности турецкой артиллерии потерпела неудачу.

После отстранения Бибикова от должности, командование войсками принял генерал-поручик граф Антон Богданович де Бальмен, уже немолодой и больной человек, ничем прежде не отличившийся военачальник. Но его кратковременное командование совсем неожиданно было отмечено одним важным событием.

Турецкое правительство решило использовать неудачную экспедицию на Анапу русских войск и нанести по ним ответный удар. В августе 1790 года сераксир Батал-паша с большим турецким войском и отрядами закубанцев вступил в Кабарду. Де Бальмен, узнав об этом, приказал срочно собирать русские войска в районе Кумского редута, куда вскоре прибыл лично. О действиях русских войск подробных сведений не сохранилось. Но из доклада одного из участников этих событий генерал-майора Ивана Ивановича Германа от 1 октября следует, что днем ранее неприятелю было нанесено поражение. Сам сераксир «с небольшою его свитою сдался в плен; пушек, коих в лагере находилось и но штурме было около тридцати разного большого калибра с большими припасами, остались в руках наших, и я со своим лагерем стал в его оставшемся».

Это было единственное военное дело во время кратковременного командования генералом де Бальменом Кавказским корпусом. 4 октября он скончался на своем посту. Командование войсками временно принял генерал-майор Булгаков, который вернул войска из-за Кубани на зимние квартиры, а пленного Батал-пашу отправил к генерал-фельдмаршалу Г.А. Потемкину-Таврическому в Яссы.

В целом, в этот период были возобновлены попытки России утвердиться в Закавказье, по-новому определен и значительно укреплен южный пограничный рубеж от Азова до Каспийского моря. В этих целях были построены новые крепости (укрепления), проведено ряд карательных экспедиций за Кубань и предпринята неудачная попытка захватить Анапу.

Шейх-Мансур

Еще в начале XVIII века в качестве новой силы, способной влиять на события в этом регионе, начала выступать религия. Так, в материалах по истории Дагестана, опубликованных во втором выпуске Сборника сведений о кавказских горцах, изданном в Тифлисе в 1869-м, сообщается, что в 1710 году в Кубинском ханстве появился некий Дауд-бек, который начал распространять особое духовное учение, ратовавшее за уничтожение светской власти и создание общественного строя на основе ряда религиозных догм, служению которым должен был посвятить себя всякий правоверный. К сожалению, более подробных сведений об этом учении не сохранилось. Но по всем признакам оно было весьма схожим с мюридизмом, ставшим господствующим среди народов Северного Кавказа в более поздние времена.

В 60—80-е годы правительство Екатерины II создает новую линию казачьих поселений между Моздоком и Червленной путем переселения сюда семей с Дона. Это вызвало большое недовольство чеченцев, которых теснили с левого берега Терека вплоть до Кабарды. Недовольными были и гребенские казаки, также считавшие себя единоличными хозяевами в этих районах.

В начале 80-х годов этого же века в Дагестане появился загадочный человек, назвавшийся проповедником Шейх-Мансуром. До сих пор его истинное происхождение остается тайной. По одним мусульманским источникам Шейх-Мансур происходил из оренбургских татар и получил духовное образование в Бухаре, по другим – он был родом из чеченского аула Алды, а Коран изучил под руководством ученого муллы в Дагестане. Обе эти версии, носящие национально-религиозный характер, активно распространялись среди мусульман, но они не имеют документальных подтверждений и, следовательно, могут быть подвергнуты сомнениям.

Поэтому будет вполне уместным привести и третью версию, выдвинутую в конце XIX века известным востоковедом, профессором Туринского университета Оттино якобы на основании документов, обнаруженных им в местном архиве. Там, по утверждению профессора, оказались личные мемуары и письма шейха Мансура, вывезенные с Кавказа одним из его «сподвижников» в Турцию, а затем проданные посланнику сардинского короля Виктора Амадея III. Достоверность этой версии также вызывает большие сомнения: едва ли сам Мансур стал бы писать и хранить сведения о своих неблаговидных поступках и приключениях, которыми богата его история.

Согласно документам, якобы обнаруженным профессором Оттино, под именем шейха Мансура действовал итальянский авантюрист Джованни Батист Боэтти. Он родился 2 июня 1743 года в Монферате и был старшим из сыновей местного нотариуса Эспера Бартелеми Боэтти. Двое других сыновей, рожденные во втором браке, мирно провели свою жизнь на родине. Старший из них Людвиг унаследовал от отца нотариат, младший Карл был землевладельцем в Палаццоло.

Иная судьба досталась Джованни. Мачеха с первого дня невзлюбила мальчика. Она нещадно била его за малейшие детские шалости и настраивала против пасынка отца. Тот вынужден был в угоду жене отправить пятнадцатилетнего Джованни в Турин изучать медицину. Но наука не пришлась юноше по душе. Он убежал из Турина и некоторое время скитался без определенной цели по окрестным городам, но вскоре был задержан за драку и привезен в родительский дом. Получив основательную взбучку, Джованни вновь вернулся в Турин, но и на этот раз пробыл в школе недолго.

Боэтти ушел в Милан и завербовался в полк солдатом. Но через два месяца военная служба ему опротивела не меньше врачебной науки. Он бежал из полка сначала в Крему, а затем в соседнюю Богемию. В конце 1760 года молодой итальянец появился в Праге, где попытался выдать себя за отпрыска знатной семьи, спасающегося от злой мачехи.

Романтические истории красивого юноши тревожили женские сердца. Он без труда находил покровительниц, а через них и средства для безбедного существования. Но это не могло продолжаться бесконечно. Один из его романов с молодой богатой вдовушкой закончился изгнанием из города. По такой же причине Боэтти был вынужден покинуть и Страсбург. Он направляется в Рим, но, будучи ограбленным в пути, с видом кающегося грешника вновь вернулся под родительский кров.

В Монферате Джованни прожил два года. Там он присмотрел себе богатую невесту и добился согласия ее родителей на брак. Случись этот брак, и наш герой превратился бы в обычного незаметного буржуа. Но жизнь распорядилась иначе. Мачеха имела виды на избранницу пасынка для своего любимого сына Людвига. Однажды, когда Джованни поздно вечером возвращался от невесты, его встретили ружейным выстрелом из окна родительского дома. Он уцелел чудом, провел ночь в заброшенном сарае, а утром ушел в Геную. Оттуда Боэтти перебрался в Рим. Что делал молодой человек в «Вечном городе» неизвестно. Но 25 июля 1763 года он дал обет Лоретской Божией Матери начать праведную жизнь и поступил послушником в доминиканский монастырь в Ревенне.

Через год Джованни Боэтти был пострижен и отправлен в Феррару для окончания богословского образования. После кратковременного увлечения Саваноролой и его реформаторской деятельностью, все мечты молодого человека сосредоточились на одной цели – на сказочных странах Востока. Пятилетним безукоризненным поведением и благочестием ему удалось добиться назначения миссионером в Моссул, древнюю Ниневию.

Путь в Моссул оказался длинным, трудным и полным приключений. Началось с того, что в Венеции Боэтти был арестован полицией и посажен в тюрьму за излишнюю проповедническую ревность, направленную на девиц легкого поведения. Проповедь окончилась дракой, которую девицы объяснили нежеланием монаха заплатить им деньги. Власти предложили Боэтти убираться из города и поберечь свое миссионерское усердие для восточных стран.

В начале 1770 года Джованни добрался до Кипра. В течение двухмесячного там пребывания он выучился говорить по-гречески. Затем при содействии французского консула переправился в Латакию. Но в день прибытия познакомился с турецкой тюрьмой, куда его посадили по обвинению в хулительных речах о Магомете.

Спасшись каким-то чудом от того, чтобы быть посаженным на кол, миссионер пристал к каравану, шедшему в Алеппо. Там он пробыл шесть месяцев в монастыре францисканцев, изучая арабский язык и, между делом, проповедуя в церкви и исповедуя кающихся грешников, особенно грешниц. Его успехи у последних не понравились отцам францисканцам. Они донесли начальству о неблаговидных отношениях молодого доминиканца к богатой вдове-гречанке. Ответом на донос, который Боэтти называет в своих мемуарах клеветой, был приказ миссионеру немедленно следовать к месту назначения. Впрочем, отец Джованни признается, что «вдова на прощание одарила его богатыми подарками».

В дальнейший путь Боэтти отправился в светской одежде. Он благополучно достиг Евфрата, где в городе Бирте едва не стал жертвой медицинской практики. Местный паша, узнав, что в караване есть европеец, и решив, что всякий европеец непременно врач, потребовал Боэтти к больной дочери. Девушка влюбилась в «медика», которому и предложено было тотчас же вступить с нею в брак, принявши магометанство. Отказ Боэтти от столь высокой чести привел его в тюрьму. Оттуда он умудрился бежать на лучшем арабском скакуне с конюшни чадолюбивого паши. Лишь после этого он добрался до Моссула.

Настоятель миссии, отец Ланца, принял его очень плохо. Вскоре отправившись в Рим, он и там постоянно вредил своему бывшему помощнику. С отъездом отца Ланца несчастный Боэтти вынужден был опять приняться за медицину, но неудачно. Один из пациентов – человек, близкий паше, умер. Врача заподозрили в отравлении. По особенной снисходительности паши дали ему всего пятьдесят палочных ударов по пяткам и выгнали из города. Боэтти укрылся в Амадии (в Курдистане), и опять началась для него бродячая жизнь, полная тревог, приключений и опасностей.

Некоторое время спустя Боэтти появился в Орфе и по сговору с местным пашой установил свой контроль над всеми христианскими храмами города. Он сходится с яковитами, мирит их с католиками и по выбору тех и других избирается епископом объединенной церкви.

Рим не мог вытерпеть такого своеволия. По требованию папы султан лишил орфского пашу его места и направил в ссылку. Боэтти был вынужден скрыться. Его преследовала турецкая полиция и «великое отлучение» Рима, требовавшее «заковать отступника, еретика и схизматика и отослать его для наказания в монастырь в Ферраре».

Спасаясь от кары, Боэтти сбросил монашескую одежду и растворился в многолюдном Константинополе. Там он под именем доктора Пафли открыл аптекарскую лавку и кабинет для консультаций. Дела пошли успешно. Полечивая, он выучился турецкому и персидскому языкам и успел сколотить порядочное состояние. Но вновь подвели женщины. Одна признательная пациентка, жена камергера султана Мустафы, предложила ему свою любовь и все драгоценности. От любви врач уклонился, а драгоценности взял и скрылся из города.

После этого Джованни Боэтти, по-видимому, окончательно убедился, что ему нечего ждать пощады от Рима и чего бы то ни было от духовной карьеры. В своих скитаниях по Востоку он верно определил характер и настроение мусульманского населения этих стран, готового слепо идти за всяким человеком, который сумеет расшевелить его и поднять во имя Аллаха. Итальянец решил не упускать свой шанс. Но, прежде чем начинать опасное предприятие, следовало основательно подготовиться.

Из Константинополя Боэтти отправляется в длительное путешествие по северо-восточным провинциям Османской империи. Он посетил Трапезунд, Эрзерум, Карс, Ахалцых, Ардаган, Поти и Тифлис и другие города Кавказа, познакомился с культурой и обычаями горцев. Туринский исследователь утверждает, что в ходе этого путешествия у бывшего монаха возникла идея покорения Кавказа, которой он посвятил всю свою последующую жизнь…

Однажды в курдистанский город Амадия на праздник Рамадана, заявился новый посланец Пророка. Щеголевато и эффектно одетый в белое, с зеленою чалмою на голове (цвет, который в праве носить лишь потомки Магомета), пришелец сразу обратил на себя внимание всего правоверного населения города как своею выдающеюся, красивою и величественною фигурою, так и необыкновенным благочестием и молитвенною экзальтацией. Ранним утром, прежде чем голос муэдзинов раздастся с минаретов мечетей, его уже можно было видеть на площади. Коленопреклоненный на разостланном плаще, незнакомец простирал руки в сторону священной Мекки и громко взывал к Аллаху и пророку о пощаде заблудшим грешникам, забывшим учение Магомета. Толпы народа сходились смотреть на богомольца. Раз проезжающий мимо местный шейх остановил коня и обратился к чужестранцу с вопросом:

– Кто ты, что так горячо молишься о прощении грешников?

– Я – посланник Магомета. Пророк видит, что правоверные отступили от закона, данного им в святой книге. Он послал меня возвестить сынам Ислама, что их ждут страшные кары, если они не покаются и не возвратятся на путь истинный.

Этот разговор слышали многие, и рассказы о чудесном посланнике Аллаха быстро разнеслись по городу, во много раз увеличив его популярность. Отныне на него не только приходили посмотреть люди, но стали также внимательно слушать и его речи. Нередко среди толпы бедняков появлялись именитые горожане, иногда его приглашали в богатые дома.

Проповедник понимал, что одними речами добиться значительных успехов невозможно. С самого начала он рассчитывал главным образом на военную силу. Авантюристов, стать под его знамена, было достаточно. Но для их вооружения требовалось оружие. Последнее было закуплено в Синопе и тайно доставлено в Амадин четырьмя иностранцами: персианином Табет-Хабибом, французом Клеопом Гавено, неаполитанцем Камило Рутиглини и немецким евреем Самуилом Гольденбергом. Позже эти люди возглавили четыре первых вооруженных отряда общей численностью 96 человек, во главе которых 20 апреля 1784 года посланец Пророка двинулся завоевывать мусульманский мир.

На первом же переходе в селе Заку пришелец собрал жителей, объявил им о своем божественном посланничестве и изложил догматы нового учения. Признавшие в нем посланца Пророка были немедленно зачислены в ряды войска, а оказавшиеся неверующими и упорствующими – поголовно вырезаны. Тем же упрощенным способом были «просвещены» светом новой религии жители еще нескольких селений и городков Курдистана. Способ оказался настолько убедительным, что к укрепленному городку Битлису наш герой подступил уже во главе армии численностью несколько тысяч человек.

В Битлисе было около 20 тысяч жителей. Местный паша вооружил обывателей и поручил им защиту укреплений, а сам с 500 солдатами регулярной турецкой армии засел в цитадели. Плохо дисциплинированные, но фанатизированные толпы нападающих ворвались в город и взяли приступом цитадель. В назидание другим победитель приказал посадить на колья пашу, его офицеров и нескольких нотаблей города. Сам же город предоставил на разграбление своей орде в течение трех дней.

Трагедия Битлиса быстро стала известна в окрестных городах, проняв их население ужасом. Ага, начальствовавший в Муссе, сдался без сопротивления. Пришелец вступил в город среди распростертого ниц населения, ободрил обывателей, преподал им свое благословение и потребовал провианта для армии. Вся молодежь до тридцатилетнего возраста включительно была зачислена в ее ряды. Слава посланца Пророка и рассказы о том, как он расправляется с закоснелыми грешниками и неверующими, пронеслись по всему Курдистану. Они нагнали такой ужас, что вся страна беспрекословно покорилась новому повелителю правоверных.

Укрепившись в Курдистане, мятежники решили овладеть Эрзерумом и в нем основать свою резиденцию. Но прежде, чем двинуться на эту сильную крепость, отряды направились на север мимо озера Ван, овладели несколькими населенными пунктами и подошли к Ахалцыху.

При населении 30 тысяч человек, с пятитысячным гарнизоном регулярных турецких войск и с сильной артиллерией, Ахалцых мог считаться в то время первоклассной крепостью. Паша отказался сдать город. После десятидневной, более или менее правильной осады с траншеями и апрошами, посланец Пророка повел свои скопища на штурм, и город был взят. Его постигла та же участь, какой подвергся ранее Битлис. Паша и офицеры были посажены на колья, правоверные обыватели завербованы в армию победителя, непокорные избиты, а город разграблен и сожжен. На дымящихся развалинах фанатизированные толпы провозгласили своего вождя «Мансуром», то есть «победителем», или «победоносцем».

Полчища завоевателя быстро возрастали. К ним примкнули шайки охочих людей из гор и ущелий Кавказа. Мансур, оказавшись во главе 40-тысячной армии, двинулся к Эрзеруму. На этот раз обошлось без сопротивления. Паша, гарнизон и обыватели с чисто азиатским фатализмом подчинились новому пророку. Он пощадил город, взявши с жителей крупную контрибуцию деньгами, провиантом и работою, заставив их исправить и расширить укрепления. Для вооружения Эрзерума были доставлены пушки, взятые в Битлисе и Ахалцыхе.

Из Эрзерума Мансур направил своих сподвижников для закупки оружия, пушек, мортир, снарядов и для приглашения военных инженеров и литейщиков из Франции, Австрии и Англии. Он попытался создать горную артиллерию, разборную и перевозимую на спинах мулов. Затем принялся за реорганизацию своей армии по европейскому образцу. Под его железной рукой нестройные толпы быстро превратились из дикой орды в дисциплинированные полки и эскадроны.

Особое внимание уделялось укреплению воинской дисциплины. Средства выбирались весьма жестокие. Так, после штурма Ахалцыха Мансур подозвал к себе одного из отрядных командиров, кротко улыбаясь, сделал выговор за неточное исполнение какого-то распоряжения и тут же приказал его повесить. В следующий раз он так же спокойно застрелил из пистолета другого ослушника и собственноручно отрубил ятаганом голову третьему.

Характеризуя Мансура, один из дипломатов писал из Константинополя туринскому правителю: человек этот одарен необычайною физическою и нравственною силою. Каждый день он утомляет под собою пять или шесть лошадей, а большую часть ночей посвящает работе или внезапным осмотрам лагеря. Ест он шесть раз в день. Из военной добычи он удерживает в свою пользу самых красивых рабынь, но единственно ради того, чтобы избавить их от позорной продажи на базарах, так как сам он строго удаляется от женщин. «Женщины, – говорит он, – существа странные, ненадежные и порочные». Человека он сразу видит всего насквозь и никогда не ошибается. По натуре он очень добр и никак не может быть назван жестоким: но по убеждению и ради примера неумолим с изменниками, ослушниками и теми, кто не признает его за пророка».

После взятия Эрзерума, Мансур сделался неограниченным повелителем Курдистана и Армении. Поход на Константинополь мог уже быть совсем не фантастическим предприятием, и Турции грозила серьезная опасность. Стремясь избежать ее, правительство Порты вступило с «пророком» в переговоры. Их содержание осталось неизвестным.

Мансур во главе многотысячной вооруженной толпы двинулся к Карсу и овладел им после шестичасовой бомбардировки. После этого он решил, что с такой силой можно диктовать условия Константинополю. Он издал манифест в котором говорил: Бог сказал мне: «Иди, о пророк Мансур! и возвести всем грешникам, что их ждет быстрое и жестокое наказание: упорствующие в нечисти да погибнут от меча. Возвести всем чу´дное учение: скажи, чтобы отдали неимущим часть достояния, мною им данного».

Далее в манифесте говорится об измене Исламу сильных мира сего: пашей, визирей, султана, шейх-уль-ислама в Константинополе и шерифа в Мекке. «Все они должны быть наказаны и власть их уничтожена. А вы, о верные мои! посадите на константинопольский трон правоверного государя».

На этом месте версия профессора Оттино обозначает свое самое слабое место. Совершенно непонятно, как могло случиться, что столь могущественный повелитель, каким стал шейх Мансур после покорения Курдистана и Армении, вдруг оставил завоеванные им земли и народы и с небольшой группой сторонников направился на Северо-Восточный Кавказ? Не исключено, что ратные подвиги на территории Турции и Армении были совершены другими лицами, но затем молва приписала их шейху Мансуру. Но вполне возможно, что он был участником всех описанных событий, правда, в качестве второстепенного лица или даже наблюдателя. Пока что на этот вопрос достоверного ответа нет, и едва ли он вообще появится. Отсюда и возникновение различных легенд о необычных приключениях будущего вождя правоверных.

В то же время нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что во второй половине XVIII века к территории Кавказа проявляли интерес многие государства. Активно работали там агенты Англии, католического Рима, Турции, Персии. Поэтому не исключено, что кому-то из них было поручено разжечь на Северном Кавказе пламя религиозной войны, которое должно было воспретить дальнейшее продвижение России в этот регион.

Но это только предположения, которым пока нет документальных подтверждений. Поэтому обратимся к фактам. Следуя последней версии в 1784 году Мансур появился в селении Алды в Чечне, где начал активно проповедовать свое учение. Именно оттуда и пошло его новое имя, вошедшее в историю – Шейх-Мансур.

С началом новой российско-чеченской войны в 1994 году, интерес многих исследователей к личности исторических вождей горцев вспыхнул с новой силой, в том числе и в самой России. При этом российские исследователи начали предлагать читателям свои версии, которые также не имели никаких документальных подтверждений, а основывались на слухах или донесениях агентов. Эти исследования затем неоднократно использовались историками в более позднее время для объяснения событий большой исторической давности, а некоторые из них даже получили официальное признание.

Так, в журнале «Вопросы истории» № 2 за 1998 год была опубликована статья А.В. Бирюкова «Российско-чеченские отношения в XVIII – середине XIX века». В этой статье автор утверждает, что Шейх-Мансур был уроженцем чеченского селения Алды и имел настоящее имя Ушурма или Ушурме. Он был беден, а кормился тем, что пас чужой скот. «Родители его приняли мусульманство уже в зрелом возрасте. Переживания прозелита, живущего среди наполовину языческого населения сочеталось в его душе с негодованием при виде быстрого усиления в Чечене «неверных» русских, – утверждает автор. – Под влиянием религиозных видений, содержание которых, кстати, было весьма далеким от ортодоксального мусульманства, он провозгласил себя «Шейх-Мансуром», то есть непобедимым пророком, и заявил, что достаточно ему стать во главе даже самого немногочисленного войска, и оно победит всех неверных – своих язычников или же русских».

Несмотря на столь значительные расхождения исследователей биографии шейха Мансура, его лидерство среди народов Северного Кавказа отрицать не приходится. Воин, прекрасный оратор, он создал учение, понятное его диким соплеменникам и принятое ими. Это учение было довольно простым и заключалось в 24 догматических тезисах. Суть их состояла в следующем:

1) Веруйте в Бога и поклоняйтесь ему в духе. Всякие внешние обряды противны Богу.

2) Бог един и неделим. Троицы нет.

3) Христос был святой и праведный человек, такой же пророк, как я.

4) Добрых ждет награда, злых кара, но кара временная, вечной кары нет.

5) Молитва благодарности Всемогущему есть нечестие.

6) Все люди, какую бы веру они ни исповедовали, спасутся, если они исполняют закон своей веры.

7) Райское блаженство есть жизнь вечная, в которой нет ни зла, ни печали.

8) Мир был создан, но конца ему не будет.

9) Государи и властители представляют Бога на земле, если они таковы, какими должны быть.

10) Прелюбодеяние – великое преступление.

11) Сластолюбие не грех.

12) Убийство – грех, караемый судом людским и Божьим.

13) Кровосмешение не грех, ибо оно не противно законам природы.

14) Кража грех, если она совершена не по крайней нужде.

15) Крещение и обрезание – смешные обряды.

16) Всякие обеты во всех религиях безумны и достойны кары.

17) Римский папа, шейх уль ислам в Константинополе, шериф Мекки – величайшие обманщики и шарлатаны.

18) Самоубийство дозволительно в некоторых случаях.

19) Неисполнение честного слова большой грех.

20) Бесчестные, тунеядцы и скупцы должны быть лишены их званий и имуществ и приговорены к тяжкой работе.

21) Женщину, уличенную в прелюбодеянии, следует побить камнями.

22) Девушка вольна располагать своим телом, как ей угодно.

23) Убийство изменника святое дело.

24) Должно любить Бога больше всего в мире, а ближнего – как самого себя.

Проповедник, очевидно, хорошо знал почву, на которой действовал, и ловко перемешивал догматическое учение с предписаниями практически-житейского характера в духе покладистой мусульманской морали. О себе он предпочитал помалкивать. На вопросы, откуда он и кто, высокомерно заявлял: «Никто не знает, кто я, и никто этого не узнает. Тайна останется тайною, враги будут посрамлены. Но для славы Божией я буду являться в мир всякий раз, когда несчастие станет опасным правоверию. Кто за мною пойдет, тот будет спасен: а кто не пойдет за мною, против того я обращу оружие, которое пришлет мне Пророк. Им я накажу нечестивых и обращу неверных».

Проповеди шейха были понятны горцам и всегда собирали большую аудиторию. Вскоре весть о них распространилась по всему краю. Ученость проповедника и логика его рассуждений не вызывали сомнений. К нему шли на суд и за советом, ему верили и повиновались. Прошло совсем немного времени и Шейх-Мансур стал авторитетом, способным объединить разрозненные вековой кровной враждой племена горцев под знаменем общей для всех идеи. И такая идея была найдена. Ею стал призыв борьбы с христианами как врагами Ислама. Вполне понятно, что острие мусульманского меча было направлено прежде всего в сторону России.

В следующем 1785 году проповедником был объявлен большой поход против «неверных». Вскоре под его знамена собралось несколько тысяч горцев, которые, разделившись на отряды, начали систематически нападать на посты и станицы Терской линии. В ряде случаев эти набеги были весьма успешными. Это давало нападавшим большую добычу и умножало их ряды новыми добровольцами.

Беспорядки на линии, связанные с появлением в Чечне воинственного проповедника, заставили П.С. Потемкина принять ответные меры. Желая быстро покончить со смутьянами, он приказал командиру Астраханского пехотного полка полковнику Пиери стремительным рейдом овладеть аулом Алды и захватить или уничтожить Шейх-Мансура в его резиденции. Для решения этой задачи был сформирован отряд, в который, кроме указанного полка, вошли еще два батальона пехоты, конная сотня терских казаков и артиллерийская батарея.

Скрытно приблизившись, 5 июля русские войска внезапно атаковали селение. Но прежде, чем они ворвались на его территорию, Шейх-Мансур, его воины и жители скрылись в густом окрестном лесу, угнав туда скот и бросив на произвол судьбы убогие жилища. Раздосадованный командир отряда приказал сжечь селение и начать отход за Сунжу.