Текст книги "Форс-ажурные обстоятельства"

7

– С какой стати ты обокрала Ефимова? – поинтересовалась Наташка, едва мы вошли в подъезд.

– С такой, что он собрался сдать пиджак в прокуратуру!

– Самое верное в данной ситуации решение. Иногда Дмитрий Николаевич бывает исключительно прав. Коч-невы – самозванцы. Я просто не могу на ночь глядя думать о них, как об оживших покойниках. А если они самозванцы, значит, добыли документы Кочневых преступным путем. Фактически они – Родион Тимофеевич с супругой. Или племянницей.

От возмущения я даже забыла отпустить кнопку вызова лифта, хотя он уже гостеприимно открыл двери.

– Прошу вас!.. – Свободной рукой подруга помогла мне выбрать правильное направление дальнейших действий. Я влетела в кабину и, экономя безнадзорное время, затараторила:

– А тебе не приходило в голову, что Горшковы просто зарегистрированы вместе с Кочневыми на одной жилплощади? Только вместе не живут. Этот их сосед, право слово, чудной какой-то. Может, и бандитов никаких не было? Или Горшковы могли спастись. И во избежание рецидива расправы поселиться где-нибудь в другом месте. Наивное объяснение, согласна, но кто его знает! В любом случае, Димка необдуманно спугнул Кочневых. Если они рядовые мошенники, постараются скрыться. Если люди порядочные, не знаю, как себя поведут. А вот если они соучастники какого-то преступления… Словом, твой телефон у Майки есть. Непуганый Димка собирается осуществить свою угрозу завтра. В запасе у самозванцев есть ночь, чтобы этого не допустить.

Наташка слабо охнула. На сей раз уже мне пришлось выпроваживать ее из лифта. Она потеряла ориентацию.

– О блин! Заблудилась. Может, нам на сегодняшнюю ночь в коридоре дежурство установить? Если что, пусть дежурный сразу звонит в набатный колокол. У меня на балконе медный таз для варки варенья залежался. Десять лет собираюсь обогатиться, сдать его в пункт приемки металлолома. Пусть послужит общему делу нашей безопасности. Он многофункциональный. В умелых руках так загудит! Особенно если не промахнуться и шарахнуть им злоумышленника по башке. Ох, как не вовремя Борис в командировку собрался!

– Не стоит паниковать. Говорю же, у Майки есть номер твоего телефона. Мне кажется, она попробует с тобой договориться, прежде чем принимать какое-либо решение. Твоя задача – убедить девушку в том, что мы против Димкиного намерения.

Звонок на мобильник подруги раздался в тот момент, когда она собиралась открыть входную дверь в коридор.

– Алло? – севшим от волнения голосом настороженно вопросила Наташка и, не отвечая, сунула телефон мне. – Кажется, убеждать в чем-нибудь Майку – исключительно твоя задача. Номер телефона не высветился.

– Майка!!! – заорала я в трубку, перевернув ее не тем концом. – Чем мы можем тебе помочь?!

– Сейчас весь дом придет нам на помощь! – прошипела Наташка и перевернула мобильник в нормальное положение.

Снизу кто-то вызвал лифт. Скорее всего, Дмитрий Николаевич. Подъемник ровно загудел, и я, не слушая Майку и захлебываясь словами, принялась отдавать приказы:

– Связь сегодня через этот номер телефона. Желательно перезвонить в двенадцать ночи, тогда все и обсудим.

Последними Майкиными словами, дошедшими до моего сознания, были: «…если найдете деньги, возьмите себе, все остальное спрячьте подальше, обязательно спрячьте!» Дальше я отключилась и сунула мобильник Наташке.

Появление на лестничной площадке Дмитрия Николаевича мы встретили широкими улыбками и коллективным возгласом: «Ключи забыли!» Против обыкновения он совершенно не обрадовался лишнему поводу упрекнуть меня в непредусмотрительности. Просто потряс Наташкиной правой рукой, в которой брякала связка ключей, и кривовато усмехнулся:

– Надо же!.. Не стоило обо мне так волноваться.

– Димуль, хочешь жареной картошечки? – брякнула я, намереваясь перевести разговор в другое русло.

– Да кто ж не хочет! – обрадовалась Наташка. – Только сейчас для нее поздновато.

До часа ночи мы с Наташкой просидели на моем диване в ожидании Майкиного звонка. Без конца зевая, но упорно делая вид, что увлечены телевизионной передачей на тему иерархии власти в клане человекообразных обезьян. Иногда приходилось вздрагивать. Димка слишком резко открывал дверь в комнату, и мы, убаюканные теплым голосом диктора, невольно просыпались, добросовестно тараща на него круглые от удивления глаза. Муж подозрительно и возмущенно фыркал, что-то бормотал про «зов предков» и на какое-то время скрывался. Наташка слабо возмущалась моей самодеятельностью, в результате которой она мается в чужом месте, а я молчала – надоело оправдываться. С таким же успехом подруга могла маятся и на своем диване. Просто боялась отвечать на Майкин звонок. А она так и не позвонила. Я пыталась вспомнить, о чем девушка не своим голосом собиралась мне сказать, но так и не вспомнила. Хотя про осторожность она что-то кричала.

Субботнее утро лично для меня началось со скандала. Дмитрий Николаевич, не поленившись встать пораньше, тайно от меня договорился с другом Листратовым о скоропостижной встрече. Как известно, все тайное рано или поздно становится явным. На сей раз оно объявилось рано. Выглядевший на все сто мужчина моей мечты хирург Ефимов, стоя в прихожей в одном ботинке и возмущенно потрясая другим, орал благим матом. Не тем, которым пользовался квалифицированный рабочий из люка. Я подумала, что ранее лежавшая у меня в ногах Элька весьма своевременно сделала для себя нелестные выводы и мигом сиганула под кровать. На всякий случай я осталась в постели и прикрыла глаза, может, Димка решит, что еще не проснулась.

Голос мужа активно набирал силу. Мне и Алене предлагалось сделать немедленный выбор – либо рецидивистка-кошка, либо самый положительный человек на свете, исключительный семьянин, уважаемая душа всего рабочего коллектива Ефимов Дмитрий Николаевич. Я сразу решила выбрать его. Не впервой! Сейчас окончательно разуется, разденется, помоет ноги, оденется, обуется в другие ботинки, поток злословия иссякнет, он и подобреет. Главное, кошке из-под кровати досрочно не высовываться.

– Папик, ну ты, прежде чем Эльку топить, вешать и с балкона вышвыривать, хотя бы ботинок понюхал! – вклинилась в монолог отца Аленка.

Очевидно, Димка последовал рекомендациям. На пару секунд установилась тишина, после чего моих ушей достиг полный сомнения голос мужа. Вполне нормальный по громкости вещания:

– Что т-такое?… Ребята, кажется, мои усилия сделать из кошки человека не прошли даром! Элька на полпути к совершенству. Успешно прошла стадию трансформации в самогонный биоаппарат. Дуется самогоном высокой степени очистки!

Я тихонько спустилась с кровати, высунулась в коридор – не каждый раз такие открытия. Аленка зевнула, потянулась и мигом повернула науку вспять:

– Папик! Это дело случая. У нас перекись кончилась, йод и зеленка тоже. Вчера мамины коленки разбавленным спиртом обрабатывала. А потом Славка позвонил и меня отвлек. Флакончик под вешалкой остался. Я его закрыть забыла. Он с утра взял да навернулся. Значит, сам и виноват. Ничего страшного. Теперь, после санобработки, из твоего левого ботинка можно шампанское пить. Как в старину из женских туфелек.

– Его туда вообще не наливали, – проворчал Димка, обдумывая новую речь. – В туфельку ставили бокал с шампанским и пили, как из подстаканника. Ирина, где мои осенние ботинки?

Я бодро вышла в холл и только собралась потянуться, как запиликала трубка городского телефона. Не подозревая ничего плохого, сразу поприветствовала абонента: «Доброе утро!»

– Это квартира Ефимовых? Доброе утро!

– Да.

Почему-то я подумала, что мы вовремя не оплатили телефон.

– Это Светлана из турфирмы «Северная звезда». Вчера со мной разговаривал, минуточку, да, Дмитрий Николаевич. Можно его к телефону?

Мельком взглянув на насторожившегося Димку, я как можно благодушнее поддакнула и тут же сказала «нет».

– Скажите, он собирался передать Кочневу Александру Витальевичу забытый им пиджак с билетами?

– Да-а-а, все передали. Еще вчера вечером.

– В таком случае почему Кочнева Майя Сергеевна спрашивает у меня ваш домашний адрес, ссылаясь на необходимость получения этого же пиджака? Не далее как две минуты назад звонила.

– Понятия не имею. Странно. Да. Это какая-то ошибка. Надеюсь, вы наш адрес даме не сообщили? Зачем ей мужской пиджак? – Я с трудом сдерживала стремление мужа перехватить инициативу переговоров в свои руки.

– Нет, конечно. Я предложила ей созвониться с вами. И, честно говоря, жалею, что дала адрес Кочневых Дмитрию Николаевичу. Убедительно прошу вас как-нибудь разобраться между собой. Он меня очень подвел.

– Обязательно! – Я положила трубку на место и от избытка чувств даже притопнула ногой. – Интересное дело! Майка должна знать наш адрес. Я же ей лично его диктовала.

Настороженный Димка, неосознанно вращая на шнурке свой левый ботинок, молча ждал объяснений. Я собралась с духом, легкомысленно пожала плечами и попыталась пройти на кухню. Мешал ботинок, по воле хозяина изменивший порядок вращения вокруг своей оси. Теперь этот черный ходунок свободно гулял из стороны в сторону, как маятник. Я невольно следила за ним глазами. Куда-то их надо было девать, чтобы не смотреть на мужа.

– Похоже, ваша мнимая госпожа Кочнева презрела нашу с ней договоренность, – задушевно поделился со мной Димка. – Это обстоятельство только укрепило мою уверенность в том, что я на правильном пути, к помощнику прокурора Листратову. Не хочешь чем-либо дополнить мои откровения Виктору?… Понятно. Молчание не всегда окончательный знак согласия. Может, передумаешь?… Ну, что ж, лично я считаю, что Майя, или кем там она на самом деле является, пиджак вместе со всем приложением уже получила. Причем в тот момент, когда общалась со мной по телефону. В это время ее муж и соратник незаметно стащил шмотку из открытой машины. Это я виноват, лопухнулся! Теперь, надо думать, лжесупруги Кочневы собираются нас шантажировать на предмет отсутствия пиджака и находившихся в нем евродолларов.

Я непроизвольно дернула головой. Такая версия в мою голову не приходила.

– Спасибо за поддержку. Остаюсь при своем мнении и требую ни с кем по этому вопросу не общаться. Хотя тебя все равно не остановить. В общем, если что, сваливай все на меня. Со своей стороны обещаю держать тебя в курсе всех возможных вымогательств. Надеюсь, Виктор прояснит эту темную историю с нападением на семью Горшковых.

На сей раз я осознанно кивнула головой в знак солидарности с Димкой. Пугать его не хотелось. Уж лучше напугаю Листратова. А он после Димкиного визита, скорее всего, мне позвонит. Если разложить все по полочкам, примерно так, как разложены вещи в Наташкином шкафу, картина получалась безрадостная: за пиджаком (хорошо, если только за ним) охотятся совершенно разные люди. Причем не координируя своих действий.

Выпроводив Димку, я вернулась на кухню. Рассуждать можно и между делом. А я еще вчера пообещала ему фирменной жареной картошечки. Фирменной она стала давно и исключительно по недоразумению. Просто в один момент, крепко о чем-то задумавшись, не заметила, как выдавила целую головку очищенного чеснока в почти готовую жареную картошку. Чуть ранее чеснок предназначался для курицы.

За чисткой картошки было очень удобно думать. Начала все с того же, на чем споткнулась: Майе Сергеевне не было необходимости названивать в турбюро с намерением выяснить мой адрес. Хорошо помню, как продиктовала его ей по телефону. Уж это точно не глюк. Допустим, Димка ее напугал. Но у нее была возможность связаться со мной по мобильнику Натальи, и она ей воспользовалась. Наговорила мне черт знает что, а про адрес ни слова. Кстати, после двенадцати ночи так и не позвонила. И еще один настораживающий момент: Майкин телефон заблокирован. Хотя именно с этого номера послано мне сообщение с просьбой передать пиджак какой-то Ксюше. Вчера Майка звонила Наталье не по своему мобильнику. Скорее всего, из телефона-автомата. Зачем ей засекречивать свой номер? А если это не она звонила? И кто такая Ксюша? Допустим, что племянница Горшковых. Тогда как она связана с Кочневыми? Родственница? Друг семьи? В таком случае едва ли стала бы действовать в обход. И почему в турбюро местом регистрации Шурика значится адрес покойных Горшковых? Вот она, явная несогласованность действий родственничков!

Не сумев подобрать подходящие ответы на эти вопросы, я переключилась на другие: не исключено, что супруги Кочневы и в самом деле не те, за кого себя выдают. А вдруг они мошенники «высшей лиги»? И в свои молодые годы успели побывать и Ивановыми, и Петровыми, и Сидоровыми. Но верилось в это с трудом. Точнее, совсем не верилось. Ребят провожала в поездку толпа друзей, судя по всему, знавших их достаточно долгое время. Нет, надо любыми путями отыскать племянницу Горшковых Ксению. Значит, придется снова наведаться к соседям. Впрочем, Кочневы вполне могли приобрести квартиру Горшковых на законных основаниях, не поставив об этом в известность других жильцов. А если бывших собственников сразу после сделки с жилплощадью убили? Например, с целью ограбления.

– Ма-ам?!

Я невольно поморщилась – так хорошо думалось! Ну обязательно помешают!

– Это что, новый способ борьбы с лишним весом или просто развлекаешься? – Лицо дочери светилось искренним любопытством.

– Что ты имеешь в виду?

– Конечный результат. – Аленка кивнула в сторону мусорного ведра, где, сверкая обнаженностью, валялась кучка начищенной мною картошки. Надо сказать, она очень оживила общую отстойную картину отбросов.

Я молча вглядывалась в дело рук своих и жалела себя до невозможности.

– Фига себе! – бодро воскликнула Наташка, угодившая к очередному моменту моего «триумфа». – Картошка в полиэтиленовом мусорном мундире! – от восхищения она поцокала языком. – А это что? – ткнула она пальцем в плавающие в миске с водой очистки. – Замечательно! Самая полезная часть, которую и врагу не жалко. А кто у нас сегодня во врагах бегает?

Алена огляделась по сторонам и беспомощно развела руками:

– Я, наверное.

– Я сама себе враг! – пришлось спешно вносить ясность. – С утра все из рук валится. Теперь новую оптовую партию чистить.

– Доверься дочери. Я, собственно, за тобой пришла. Не хочешь в сбербанк прогуляться? Развлечемся.

– Да я и у себя на кухне прекрасно развлекаюсь.

– Не надо чуждаться людей. В очереди постоим, побазарим, тряхнем стариной, неоплаченными счетами за квартиру, например. У тебя есть неоплаченные счета?

– Нет.

– Уверена? Лично мне надо техосмотр проплатить. Ленусик, не хочешь с нами?

– Не люблю сводить счеты. Лучше картошку чистить.

Возможно, я бы и отказалась, но решила, что сама судьба преподносит мне шанс наведаться в гости к соседям Кочневых. Не одним, так другим. Очищенная партия картошки не пропала даром, дала определенную встряску, и мне стало ясно – Майка больше не позвонит. За тысячу условных единиц она предложила нам спрятать лежавший в кармане пиджака билет на имя Ельцова Михаила Петровича. Цена нашего молчания.

– Тащусь с условием, что после сбербанка скатаешь со мной, надо отдать в распечатку пленку.

Наташка метнула на меня удивленный взгляд и собралась ехидно напомнить, что в турпоездке я занималась исключительно видеосъемкой. Фотокамерой пользовалась она сама, значит, ей и решать с распечаткой. Но, заметив резкое противоречие между моей ласковой улыбкой и кулаком, который мне пришлось исподтишка продемонстрировать, тут же согласилась, пробормотав что-то про метод «кнута и пряника».

Моя идея насчет поездки к соседям Кочневых подруге не понравилась. Понравилась Майкина просьба спрятать за тысячу у.е. железнодорожный билет Ельцова. Радость длилась всего пару минут, в течение которых Наташка уяснила, что в нагрузку к деньгам идет обет молчания. Дураку ясно, если по какому-либо поводу надо молчать, значит, существует реальная возможность определенного интереса к этому совсем не простому «поводу» посторонних лиц. Скорее всего, не джентльменов. А ее вполне устраивало привычное хорошо знакомое окружение. Особенно мое лицо. Позднее, стоя в очереди добросовестных плательщиков, подруга перебрала несколько альтернативных вариантов поведения, в том числе уничтожение вместе с билетом и денежных единиц, и самого кожаного пиджака. Дальше больше. Начались фантазии на тему пластических операций, бегства за границу… Лучше всего в Копенгаген. Вот тут-то Наталья и поняла, что зашла слишком далеко. Легче съездить к соседям Горшковых-Кочневых и вооружиться знаниями. Отнюдь не лишними.

В целях экономии нерабочего времени, суббота все-таки, решили отправиться на Наташкиной «Ставриде». При этом бездарно потеряли минут сорок. Всего не предусмотришь. Подруга открыла машину именно в тот момент, когда из дверей нашего подъезда бодрым спортивным шагом выскочил Борис. И, узрев собственную жену, обрадовался ей так, словно век не видывал. Более того, прищурил глаза: то ли с утра запамятовал, как она выглядит, то ли оценивал правильность своего выбора, дела давно минувших дней. Оказалось, ни то ни другое.

– Натуля, ты решила протаранить сбербанк? Опять безразмерные очереди?

– Нет, – мгновенно нашлась Наташка, – поеду в ГАИ уточнять реквизиты. Платежки не прошли.

– Замечательно! – обрадовался Борис. – Мне тоже в ту сторону, подбросишь меня до Анино. У меня там рабочая встреча. Ненадолго, минут на десять. А потом я вместе с вами и вернусь. Через ГАИ. Торопиться некуда, все равно поезд только вечером.

Наташка задумалась. Я – нет. Знала, чем подруга от-болтается.

– Десять минут, говоришь? Ладно. Только на обратном пути на рынок заедем. Где-то у меня был список. Ир, поройся, пожалуйста, в бардачке.

– Знаете, девушки, пожалуй, вам меня ждать не стоит. Просто довезите до метро. А оттуда я уж как-нибудь сам.

В результате мы сначала отправились в Анино и, разумеется, застряли в пробке на Варшавском шоссе. Несмотря на то что раннее утро давно миновало, народ продолжал двигаться в загородном направлении. Ну и мы вместе с ним, хотя нам с Наташкой следовало ехать в обратную сторону. Борис нервничал, поскольку опаздывал, и, призывая меня в свидетели, активно критиковал манеру езды жены. Наташка в свободное от нападок на других водителей время предлагала ему всю жизнь ходить пешком и, в свою очередь, обращалась ко мне за поддержкой. Я поддакивала обоим, иногда невпопад. Голова была забита другим – Димка приедет, а меня и след простыл.

– Мужик с сиденья, машине легче, – отрезала Наташка, послав доставленному к метро Борису обольстительную улыбку и воздушный поцелуй. Среагировал на них не только Борис. Еще два случайных прохожих на короткое время забыли, куда идут. К одному, особо навязчивому, подруга даже проявила скромный интерес: – Ну чё тебе, родной?

«Родной» сразу озадачился, сделал вид, что задумался и не туда улыбнулся. Тон Наташкиного вопроса совершенно не сочетался с ангельской внешностью госпожи Кузнецовой.

Обратно «Ставрида», наверстывая потерянное время, летела почти как стрела. Машину, а заодно и меня, вполне устраивала Натальина манера вождения.

У подъезда дома Горшковых стоял знакомый нам со вчерашнего вечера пожилой мужчина и, отчаянно жестикулируя, убеждал в чем-то молодую женщину в джинсовом костюме, отделанном стразами. Время от времени она строптиво встряхивала головой и тоже махала ручонками – возмущалась. Рядом трудилась Гер-да, бесконтрольно выкапывая из земли то ли свою, то ли чужую заначку, нечаянную радость, не раз занюханную косточку.

Наталья уже собралась припарковаться, когда я интуитивно насторожилась. С кем такого не бывало? Что-то буквально извне толкает вас на определенные поступки или, наоборот, удерживает от них? На сей раз я, совершенно не раздумывая, да не сочтут меня сумасшедшей, невольно удержала Наташку от парковки, весомо толканув ее же сумочкой в бок и приказав остановиться у следующего подъезда.

Изрядно испугавшаяся Наташка газанула так, что все трое, и мужчина, и девица, и собака, мгновенно отвлеклись и внимательно проводили глазами нашу «иномарку».

– Заворачиваем за угол дома! – пользуясь временным замешательством подруги, скорректировала я дальнейшие действия, надеясь, что фонтан ее красноречия забьет именно там, в недоступном для чужих ушей месте.

Так и получилось. Стратег из меня еще тот! Наташка орала яростно, но недолго. В основном жалела свой бок, свою нервную систему, окружающую среду и меня, бестолочь, за то, что действую без толка, пользы и расстановки.

– Иду на разведку! – не препираясь, пояснила я и выскочила из машины. Уверенно пересекла проезжую часть и, развернувшись в небольшом скверике, заторопилась назад, стараясь не выпускать из виду нужный подъезд. Это было достаточно трудно, поскольку под ногами путались детские мячи, их обладатели, не желавшие сидеть в песочнице, и парочка меньших братьев.

Удачно стряхнув с ноги маленького щенка, которого по невнимательности приняла за очередной мячик, я остановилась и замаскировалась под молодое дерево за тремя раскидистыми кустами, не помню какого растения. Как раз напротив вернувшейся к оживленному разговору парочки. Герды рядом с ними уже не было, очевидно, перепрятывала «клад», не собираясь делиться с хозяином. Девица что-то записывала на газете, изъятой из рук мужчины. Скорее всего, номер телефона. Затем порылась в сумочке и выудила кошелек. Почерпнутые из него купюры, достоинство которых определить не представилось возможным, вместе со свернутой в трубочку газетой перекочевали в руки пенсионера. Я предположила, что ее интересует наш вчерашний визит. В случае повторного появления мужичок за энную сумму обязался предоставить девице более подробные о нас сведения.

Не торопясь, пенсионер сунул деньги в карман, развернул газету, неслышно шевеля губами, прочитал запись и сунул газету под мышку. Затем, удовлетворенно кивнув девице, поправил на голове легкую кепочку и проводил девицу до красной иномарки, припаркованной у соседнего подъезда. Там они снова разговорились, но уже спокойно.

Когда на мое плечо легла чужая рука, я даже не пошевелилась, была готова к тому, что Наташка отыграется – не вся выговорилась. И тут подруга заговорила, душевно, с надломом, вот только не своим голосом:

– Дай тридцатку на пиво.

Я медленно развернулась к обладателю дрожащего баритона. Завораживающий голос! Молодой парень, лет двадцати семи-тридцати, не больше, довольно симпатичный, но с достаточно «уставшим» от ненормальной жизни лицом. Запущенная светлая щетина, темные, с каштановым отливом волосы под спортивной кепкой. Странная личность. Я вгляделась в него внимательней. Даже прищурилась, напрягая память. Нет, определенно, к числу моих знакомых он не принадлежал. Кажется, похож на какого-то киноактера. Может, это розыгрыш? Съемка скрытой камерой. На всякий случай я приветливо улыбнулась.

– Ну чё рот открыла? Тридцатку давай, а то сейчас крикну ишаку, что ты за ним следишь. – Жесткие пальцы сильнее сдавили мое плечо. Парня колотила крупная дрожь. Вместе с ним в свободной левой руке ходуном ходила барсетка из коричневой кожи. Разом забыв про скрытую камеру, я закрыла рот и деловито кивнула:

– «Ишак» – это тот крокодил, что рядом с красной иномаркой разговаривает? А почему он «ишак»?

– Потому что сволочь!

– Понятно. Слушай, у меня только полтинник, да и то в машине. Не разменяешь?

– Я разменяю! – непонятно откуда выскочила Наташка. – Ты что себя лапать позволяешь, а? – накинулась она на меня. – Гони полтинник, а то все мужу скажу. Он из твоего хахаля нарезку сделает. В вакуумной упаковке. Слушай, щетинообразное, у нее муж Хирург. Слыхал такую кликуху?

– Чё орешь? Больная, что ли? – попробовал идти в наступление вымогатель, но руку с моего плеча снял. Я оглянулась назад, но ни «ишака», ни девицы у дома уже не было. Однако красная иномарка по-прежнему стояла, пустая. Парень, очевидно, это тоже заметил и мигом поблек. В голосе прорывалось истинное страдание: – Ну хоть пятнадцать рублей дайте, люди вы, в конце концов, или нет. Плохо мне.

– Мы люди, – не раздумывая, согласилась Наташка, вставая рядом со мной плечом к плечу. – Только совершенно тебе чужие.

Незаметно для «страждущего» я слегка дернула подругу за ветровку.

– А раз так, то родные тебе люди нас не осудят, – сделала резкий поворот в своем выступлении Наташка, – поскольку тоже нас не знают. Так и быть, купим тебе пива за свой счет. – Парень скривился. – Но пить его будешь под мою проповедь о необходимости вести трезвый образ жизни. Может, подавишься и завяжешь. Мать спасибо скажет. Где тут у вас ближайшая палатка?