Текст книги "Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы"

Непременным атрибутом криминальной субкультуры выступают также клички (прозвища), в которых рельефно проявляются особенности неформальных взаимоотношений в среде отверженных.

Вряд ли какой-либо другой области криминологии было уделено так мало внимания, как обозначенной нами проблеме. Проведенный библиографический поиск свидетельствует о том, что у нас в стране специальных исследований по этому вопросу не проводилось. Современная литература по проблеме носит преимущественно справочный характер. Конечно, подобные источники весьма важны для правоохранительной деятельности, но их широкое использование происходит главным образом в криминалистических целях. Между тем данный элемент субкультуры содержит и другую информацию, значение которой нельзя недооценивать.

Генезис кличек обусловлен действием ряда факторов, среди которых, прежде всего, следует выделить укоренившуюся в русском народе традицию именовать инородцев прозвищами. Лица из криминальной среды строго руководствуются данным установлением. Расовая принадлежность, национальность индивида преступного мира являются безусловным основанием для присвоения ему весьма определенного прозвища. «Косоглазый», «хохол», «жид», «малайка», «кавказец» – вот далеко не исчерпывающий перечень кличек, культивируемых в среде отверженных. В чем, как нетрудно заметить, они весьма солидарны с большинством русского населения.

Происхождение кличек также связано с характерологическими особенностями личности. В любом замкнутом социуме издавна принято присваивать клички лицам, обладающим какими-либо выраженными физическими недостатками, особенной наружностью или своеобразным характером («хромой», «лютый», «горбатый» и др.). Кроме того, прозвища могут быть производными от имени или фамилии лица, к примеру: Кузнецов – «Кузя», Иванов – «Иван», Сайфутдинов – «Сайфуша».

Исключительная роль принадлежит кличкам, обусловленным субкультурой принадлежностью, статусом лица в групповой иерархии, спецификой преступной деятельности. Именно в подобных кличках подчас находят отражение криминальные ценности и нормы. При этом они выполняют несколько взаимосвязанных функций: заменяют фамилии, закрепляют статус в групповой иерархии, служат устным средством деперсонализации (путем наделения оскорбительным прозвищем) или же персонализации личности (путем присвоения престижной клички)[23]23
  Прозвища «авторитетов» уголовной среды: «Питерский», «Орех», «Жулик», «Аристократ», «Япончик»; клички «отверженных»: «Фанера», «Маруська», «Помойка», «Чушкарь».


[Закрыть].

Не следует забывать и защитную функцию кличек, когда средством ухода от преследования правоохранительных органов нередко выступало сокрытие подлинной фамилии кличкой или же ее неоднократная замена.

Обозначенные в исследовании элементы субкультуры, служащие одним и тем же антиобщественным целям и идеалам, поддерживают друг друга, образуя прочную цепочку искаженных ценностных ориентаций, сильную своеобразной цельностью. Их антисоциальная сущность вытекает из содержания и функциональной реализации, она проявляется в том, что оказывает доминирующее влияние на формирование особой личности привычного правонарушителя.

Очевидно, любая личность складывается в процессе ее жизнедеятельности в социальных группах и на основе природных задатков. В связи с этим криминологов издавна интересовало, как ближайшее окружение человека (микросреда) детерминирует его преступное поведение и образ жизни. Серьезные научные разработки в этом направлении проведены Ю. М. Антоняном, И. И. Карпецом, Н. С. Лейкиной, В. Ф. Пирожковым, С. В. Познышевым, Г. Ф. Хохряковым, И. В. Шмаровым и др. Они доказали: типические особенности, различия типов личности преступника коренятся в особенностях структуры отношений, субъектом которых является данная личность, в специфике ее противоправной деятельности[24]24
  Перечисленные исследователи и автор настоящей монографии не стоят на позиции отрицания влияния генетических, психических особенностей личности на ее противоправное поведение. Отвергая идею о прирожденности преступности, нельзя, вместе с тем, предполагать, что человек – tabula rasa (чистая доска), на которую ближайшее окружение кладет свою печать. Доказано, что люди рождаются не с одинаковыми умственными способностями, дарованием и чувствительностью. Биологическое в человеке всегда выступает в качестве материальной предпосылки развития его социальной сущности.


[Закрыть]. Сходства и различия в положении правонарушителей порождают целую систему индивидуального асоциального сознания, а стало быть, и систему типов личностей с отклоняющимся поведением.

Субкультурная (экзогенная)[25]25
  Экзогенный преступник – лицо, вставшее на преступный путь в силу внешних (экзогенных) факторов, т. е. причин, лежащих в окружающей преступника внешней среде (см.: Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. – М., 1915).


[Закрыть] личность от всех прочих правонарушителей отличается комплексной деформацией ценностно-нормативной сферы. Объяснение этому надлежит искать в особенностях десоциализации личности, которая складывается в своеобразной среде, где культивируются ценности, прямо противоположные общепринятым в обществе.

Процесс десоциализации человека включает усвоение им идей, установок, предрассудков, взглядов на жизнь и ценностей, существующих в группе. К этому следует добавить, что его индивидуальный криминальный опыт дополняется опытом его окружения.

Отсюда, важнейшей чертой такой личности является наличие у нее антиобщественных убеждений, интересов, потребностей, отрицательного отношения к существующим нормам морали и права. Конечно, подобные черты могут быть и у иных лиц, но указанные качества у различных людей различны по своему набору, направленности и устойчивости. Для личности привычного правонарушителя характерно то, что эти качества составляют ее социальную сущность, предопределяют ее статус, функции, нравственные характеристики. Поведение таких людей в значительной степени определяется криминогенно заряженными идеями и системой искаженных ценностных ориентаций окружения.

Таким образом, на основе проведенного анализа исследуемого явления и имеющейся на этот счет литературы можно сделать вывод, что криминальная субкультура представляет собой своеобразную межличностную связь привычных правонарушителей в относительно замкнутой среде, основанную на системе искаженных ценностных ориентаций, языке-жаргоне, знаках-символах, которые выступают регулятивными установлениями, принципами, представлениями, правилами и внешними атрибутами совместной противоправной деятельности и антиобщественного образа жизни.

Искаженные ценностные ориентации стабилизируют в группе асоциальный образ жизни и соответствующую линию поведения, вызывают у ее членов чувство неприятия истинно гуманных ценностей общества. Названные факторы не могут не влиять на формирование специфичных свойств личности привычного правонарушителя.

§ 3. Классификация криминальных подкультур в обществе

Классификация необходима в любом деле, в любой отрасли знаний. Классификация – это практическое распределение явлений, материалов или понятий в какой-либо сфере деятельности, области знаний на части, классы, категории, группы, подгруппы, виды по определенным отличительным признакам. Классификация в научных исследованиях не является самоцелью. Она осуществляется в целях расширения познания определенных свойств, признаков, черт исследуемого предмета. Научно обоснованная классификация субкультурных отношений позволит, на наш взгляд, уяснить механизм функционирования различных по своей противоправной ориентации криминальных групп. Изучение преступности и преступников методом отобранных по признаку неформальной принадлежности групп позволит дать им четкую криминологическую характеристику.

Обозначенное направление исследования, безусловно, имеет и чисто практическое значение для деятельности правоохранительных органов.

Классификация субкультурных отношений, как и любая классификация, возможна по разным основаниям (признакам), в разных аспектах, с разными целями.

Очевидно, что все отношения в обществе можно разделить на позитивные, т. е. соответствующие его нравственным устоям и способствующие социальному прогрессу, и негативные, как противостоящие нравственным отношениям и сдерживающие, тормозящие социальный прогресс, так и активно им противоборствующие (антиобщественные, криминальные).

В свою очередь, субкультуру преступного мира принято подразделять на общую, характерную для всех преступных элементов независимо от криминальной направленности субъекта, и производные от нее подкультуры, характерные для определенной категории таких лиц и их групп.

Общая субкультура включает в себя базовые искаженные ценностные ориентации правонарушителей, выработанные ими в ходе многовековой истории преступности. Данное утверждение основывается на том, что преступная деятельность группировок, независимо от ее направленности, имеет общие черты, характерные только для нее. Во-первых, группы преступников, как правило, действуют тайно от окружающих, во-вторых, они всегда находятся в состоянии противоборства с обществом и правоохранительными органами, в-третьих, в них и в любой замкнутой среде индивидов всегда существует проблема межличностных отношений, обусловленных общими психологическими закономерностями.

Кроме того, о наличии в уголовной среде единых установлений, принципов поведения, языка-жаргона, символов-татуировок и иных элементов субкультуры свидетельствуют многочисленные исследования, а также результаты проведенного интервьюирования. Перед респондентами (осужденными и арестованными) было поставлено три вопроса: «Существуют ли в среде лиц, совершивших преступления, незыблемые правила, своеобразный единый “кодекс” поведения преступника? Что является наиболее скверным, что вы могли бы сделать с вашей точки зрения как осужденного (арестованного)? Что является наиболее скверным, что могли бы вы сделать с точки зрения других осужденных (арестованных)?», 90 % опрашиваемых на первый вопрос ответили утвердительно, остальные результаты опроса приводятся ниже (см. табл. 2).

Полученные результаты вполне подтверждают сказанное выше о наличии общей криминальной субкультуры. Стоит заметить, что подобные естественные правила поведения криминальных элементов существуют в уголовной среде различных стран, т. е. носят своеобразный интернациональный характер[26]26
  Дрваль Р. Л. Личность воспитанников исправительно-трудовых учреждений. Изучение функций субкультуры исправительно-трудовых учреждений. Варшава, 1981.


[Закрыть].

Таблица 2

Дальнейшему рассмотрению вопроса о классификации субкультур, следует предпослать в интересах более глубокого их исследования краткий анализ криминологической классификации групповой преступности. Последняя является предметом из криминологических учений и, по сути, определяет носителей особых неформальных отношений.

Ведущие отечественные и зарубежные криминологи подразделяют преступность (в том числе и ее организованные формы) на различные виды и группы в зависимости от ее носителей и сфер проявления следующим образом: политическая преступность, экономическая преступность и связанная с бизнесом мошенническая деятельность, преступность традиционных уголовников, уличная преступность[27]27
  Кузнецова Н. Ф. Уголовно-правовая регламентация ответственности за организованную преступность // Вестн. МГУ. Серия «Право». 1990. № 4.


[Закрыть].

Делинквентная подкультура чаще развивается в низших слоях общества, т. е. в группах людей, оторванных от обычных позитивных ценностей, поэтому субкультурные отношения, как правило, отсутствуют или проявляются фрагментарно в первых двух видах преступности. Например, в ряде организованных криминальных формирований, действующих в системе государственных и частных предприятий, чаще называемых «криминальными структурами теневой экономики», могут культивироваться отдельные базовые правила преступного мира (красть у государства можно, нельзя доносить правоохранительным органам о преступной деятельности, обманывай других, но не людей своего окружения), но собственной системой ценностных ориентаций они не обладают.

Итак, носителями своеобразных отношений выступают группы и отдельные представители традиционной уголовной и уличной преступности. Названная преступность, в свою очередь, также многолика, поэтому она и представляет интерес для настоящего исследования. В основу ее классификации целесообразно положить два взаимосвязанных признака – направленность криминальной деятельности и соответствующий ей антиобщественный образ жизни правонарушителей. Отсюда, сообразуясь с основными направлениями преступной деятельности различных криминальных образований, можно определить основных носителей корпоративных подкультур в обществе. К ним, на наш взгляд, следует отнести: сообщество «авторитетов» уголовной среды («воров в законе» и их сподвижников); традиционные территориальные криминальные группировки; преступные группы, действующие в сфере наркобизнеса; хулиганствующие уличные группировки несовершеннолетних и лиц молодежного возраста.

На первое место из названных образований целесообразно поставить сообщество «авторитетов» уголовной среды. Участники таких групп объединяются по признаку приобретенного криминального статуса, их противоправная групповая линия проведения, как правило, обусловлена общей субкультурой преступного мира и особыми корпоративными принципами, обычаями, традициями. От всех прочих неформальных образований они отличаются разрывом всех общественных связей, высоким преступным профессионализмом, устойчивостью межличностных отношений, а также многофункциональной противоправной деятельностью, которая детерминирована их «законами» и не ограничивается какой-либо территорией. Особая неформальная роль принадлежит им в местах лишения свободы.

Тесно с «воровским сообществом» по криминальному ремеслу связаны традиционные преступные группировки. К ним относятся самые разные уголовные формирования. Члены таких группировок объединяются для совершения вымогательств, краж, грабежей, разбойных нападений. Вместе с тем подобные образования берут под свой контроль и определенные территории (город, район, поселок, рынок, дороги и пр.), где они извлекают часть дохода у лиц, занимающихся кооперативной, коммерческой и индивидуальнотрудовой деятельностью (на западный манер их стали называть рэкетирами). Сегодня можно констатировать, что в России нет ни одного региона, где бы ни проявлялась их криминальная деятельность. Об этом свидетельствует проведенный нами опрос представителей оперативных отделов по борьбе с организованной преступностью, экономической преступностью и уголовного розыска Республики Башкортостан, Саратовской и Свердловской областей, который показал, что все центральные рынки в больших городах указанных субъектов Федерации контролируются со стороны названных групп. Между ними постоянно происходят конфликты по поводу сфер влияния и соблюдения «этических» принципов. Обозначенные неформальные группировки, с одной стороны, нередко входят в противоречия с «воровским сообществом», с другой стороны, продуцируют будущих авторитетов уголовной среды.

Особое место в исследуемых отношениях занимают уличные неформальные группировки несовершеннолетних и лиц молодежного возраста. Уличные драки, унижения имеют собственные социальные корни, которые уходят в вековые обычаи местничества и иные противоречия. Иерархические молодежные образования существовали издавна. В них всегда культивировались драки – соперничества по типу «улица на улицу», а также коллективные насилия или вымогательства в отношении лиц, зашедших на чужую территорию[28]28
  Сегалов Т. П. Пьяные драки в городах и деревнях // Проблемы преступности. М.-Л., 1927. Вып. 2.


[Закрыть].

В последние годы отдельные такие группировки несовершеннолетних приобретали все более криминальные черты, свойственные традиционной уголовной среде взрослых (замкнутость группы, иерархическая подчиненность соответственно личностному статусу каждого члена, наличие неформальных норм поведения и прочих атрибутов субкультуры, обладание своей территорией влияния, где группировки осуществляют вымогательства, грабежи, разбойные нападения и другие деяния). Подобного рода субкультурные группировки, судя по исследованиям и публикациям, имеются в Москве, Казани, Волгограде, Саратове, Салавате и других городах. Эти группировки оказывают крайне негативное влияние на социальные процессы в регионах, их существование во многом определяет морально-психологический климат среди молодежи.

Своеобразие субкультуры рассматриваемых образований основывается на эмоционально-психологических особенностях личности подростков и склонности «младших» подражать «старшим».

Немаловажная роль в структуре криминальных отношений принадлежит организованным устойчивым формированиям, действующим в сфере наркобизнеса. В практике преступной деятельности утвердилась разветвленная сеть группировок, специализирующихся на высеве, сборе, переработке, изготовлении и сбыте наркосодержащих культур (веществ). В состав таких ассоциаций входят группы лиц, занимающиеся производством, транспортировкой, переработкой сырья и сбытом наркотиков, а также организацией притонов по их потреблению. Подобные устойчивые объединения правонарушителей обладают и своей своеобразной системой искаженных ценностных ориентаций. Среда наркоманов отличается ярко выраженным коллективизмом и складывается из групп потребителей, объединяющихся на основе возрастных признаков, приверженности к тому или иному наркотику, территориальности и некоторых других обстоятельств[29]29
  Самыкин Н. Ю. Наркоманская субкультура как фактор приобщения к наркомании. В сб.: Студенчество и наркомания: пути решения проблемы. Екатеринбург, 2000.


[Закрыть].

Приведенный нами перечень криминальных подкультур, выделяемых по критерию преступной деятельности не является исчерпывающим. По наблюдениям практических работников и ученых[30]30
  Арсеньева М. И. К вопросу влияния деморализации в сфере полового поведения на преступность / Научная конференция по вопросам борьбы с преступностью. М., 1977. № 48.


[Закрыть], особыми корпоративными ценностными ориентациями обладают: группы проституток и лиц, извлекающих материальный доход от их деятельности; организованные группировки, осуществляющие контрабандные операции, и тесно связанные с ними преступные образования, специализирующиеся на незаконном обороте оружия, взрывчатых веществ и боеприпасов; криминальные группы по осуществлению массового браконьерства и др. Кроме того, в обществе существует значительное количество подкультур без выраженной криминальной ориентации.

Особые черты в неформальных отношениях наблюдаются в антиобщественных образованиях, созданных на основе национальных, этнических и исторических связей. Их субкультура характеризуется значительным этническим или национальным компонентом, и часто сами группировки именуются по этническому или национальному признаку, например группировки «кавказцев», чеченские преступные формирования, криминальные образования цыган и др. Так, в субкультурных группах цыган, чеченцев издавна распространен и поддерживается обычай кровной мести[31]31
  Например, в 1983 г. осужденный Пивень в исправительно-трудовом учреждении убил осужденного цыгана Калимулина. Члены группировки цыган, существующей в учреждении, всячески пытались учинить расправу над убийцей. Только посредством строжайшей изоляции лица, совершившего преступление, удалось избежать самосуда (см.: Материалы расследования факта убийства осужденного в ОИТК-9/1 Учреждения Н-240, сентябрь 1983 г.).


[Закрыть]. Обычай этот коренится в родовых отношениях, он налагает на всех членов рода обязанность мстить за убийство своего сочлена убийце и его роду. Обычай кровной мести у многих народов Северного Кавказа постепенно заменялся обычаем выкупа. Уплата куна (выкупа за убийство) освобождало убийцу от угрозы кровной мести. Нечто подобное ныне происходит на территории Чеченской республики, когда отдельные криминальные группировки за пленных военнослужащих и похищенных людей требуют выкуп.

Многие из названных образований поддерживают связи с соответствующими диаспорами, иногда придают своей противоправной деятельности национальную или политическую окраску. О распространенности обозначенного явления свидетельствует тот факт, что только в Москве за 1996 г. задержаны за совершение различных преступлений представители 128 этнических криминальных группировок[32]32
  Данные приводятся из оперативной информации МВД РФ.


[Закрыть].

Существенные различия между подкультурами связаны с местом их распространения. И это вполне понятно, так как одни ценностные ориентации преступников могут иметь силу только на свободе, другие – в местах лишения свободы. Последние являются весьма разнообразными и устойчивыми, так как во многом предопределены рядом принципиально неустранимых условий содержания лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Структура межличностных отношений осужденных в исправительных учреждениях обусловлена высокой степенью их изоляции от общества, узким кругом выбора субъектов неформального общения, ограничением прав индивидов большим количеством официальных норм, строго установленным сроком пребывания в ИУ, ограниченным полем социальных возможностей для реализации потребностей и самореализации индивида как личности, непосредственными свойствами социально-деформированной личности осужденных, глубиной их криминальной зараженности, перенесенными со свободы отношениями, постоянной угрозой насилия над личностью. Эти и другие обстоятельства не могут не влиять на формирование специфичных ценностей пенитенциарной «общины».

Понятно, что в процессе отбывания наказания осужденные становятся более «тюремнизированными», это находит отражение в изменении их ориентации в сфере сознания. Сказанное красноречиво подтверждают результаты проведенных нами бесед с арестованными и осужденными. С одной стороны, опрашивались лица, находящиеся под стражей в следственных изоляторах за впервые совершенные умышленные преступления, с другой стороны, на аналогичные вопросы отвечали представители подобной же категории преступников, но уже отбывшие значительную часть (3–4 года) назначенного им срока наказания в местах лишения свободы. Лица, заключенные под стражу, как правило, не идентифицировали себя с преступниками, их ценностные ориентации не были тесно связаны с сообществом осужденных. У осужденных, находящихся в исправительных учреждениях, – напротив, установки и самооценка значительно ориентированы на «тюремную общину» (см. табл. 3).

Таблица 3

Таким образом, осужденные в период отбывания наказания усваивают тюремные привычки и шаблоны поведения, свыкаются с мыслью, что они, по существу, такие же, как их сотоварищи, а ценности, разделяемые и усвоенные другими преступниками, имеют значение для них самих. В результате этого нейтральное восприятие ими ценностей тюремной субкультуры трансформируется в вынужденную солидарность с ее носителями, что неизбежно приводит большинство осужденных также к оппозиции целям и персоналу исправительных учреждений.

Вышеизложенное и многочисленные криминологические исследования[33]33
  Мокрецов А. Н. Личность и процессы внутригруппового взаимодействия заключенных // Сборник научных трудов ВНИИ МВД СССР. М., 1987. С. 47.


[Закрыть] позволяют нам утверждать о существовании в среде лиц, отбывающих наказание, особых общих ценностных ориентаций.

Субкультура сообщества осужденных, по мнению исследователей, организуется вокруг авторитетных лиц в уголовной среде. Ее основу составляют их группировки, которые являются хранителями в целом специфических традиций тюремной общины.

Вместе с тем в условиях мест лишения свободы наряду с выделением общей субкультуры, отражающей особенности, ценностные ориентации и интересы сообщества осужденных в целом, следует выделить и подкультуры, наследуемые, формируемые и разделяемые большими категориями осужденных («авторитетами», «нейтральными», «отверженными»)[34]34
  Хохряков Г. Ф. Парадоксы тюрьмы. М., 1991.


[Закрыть] и их отдельными группировками (см. табл. 4).

Обозначенные неформальные отношения в местах лишения свободы целесообразно дополнить также субкультурами подростков и женщин, отбывающих наказание в исправительных учреждениях. Специфичность названных пенитенциарных феноменов коренится в физиологических и эмоционально-психологических особенностях носителей этих субкультур[35]35
  Якушин Н. М. Предупреждение преступлений среди несовершеннолетних в воспитательно-трудовых колониях (организационно-тактические, правовые и социально-психологические аспекты): Дис… канд. юрид. наук. М., 1985.


[Закрыть].

Из всего сказанного нам представляется возможным сделать следующие выводы:

1. Сопоставление различных подкультур наглядно показало, что именно определенные условия, влияние микросоциального окружения и их ценностных ориентаций являются стержневой основой формирования у людей антиобщественных взглядов и выбора ими преступного пути.

2. Если все правонарушения (в том числе и преступления) рассматривать как определенную категорию общественных явлений, то субкультурные отношения образуют в ней класс устойчивых асоциальных отношений. Многообразию преступности соответствует и многообразие субкультурных отношений.

3. Своеобразные и наиболее устойчивые неформальные отношения наблюдаются в среде лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы.

Таблица 4

Отмеченное надлежит учитывать при разработке теории преступности, программ борьбы с нею, а также пенитенциарной политики ресоциализации правонарушителей.