Текст книги "Уральская Гиперборея"

Уральская Гиперборея
Валерий Никитич Демин

Бажовская мифология в свете мировой культуры и гиперборейской традиции

Бажовские сказы были написаны и опубликованы сравнительно недавно: первая часть – 24 сказа, исконных и самобытных, – в конце 30х годов ХХ столетия; вторая часть – 33 сказа, заметно идеологизированных и с налетом изрядного литературного сочинительства, – чуть позже, по окончании Великой Отечественной войны. Проблема же состоит в том, что большинство бажовских мифологических персонажей, так поразивших воображение советских читателей, не избалованных фантастическими сюжетами и образами, навеяны глубокой стариной и архаикой, их корни уходят к самым истокам человеческой предыстории. В казалось бы вымышленных образах, к тому же привязанных к локальному Уральскому региону, обнаруживается множество совпадений, параллелей и сопряжений с мировой культурой, носящих не случайный, а вполне закономерный и объяснимый характер. В настоящем исследовании предполагается найти новые, дополнительные аргументы в пользу только что сформулированных положений. Безусловно, конкретные задачи настоящей работы не позволяют проанализировать данную проблему в полном объеме, однако даже те пласты, которые удалось «перепахать», приводят к поразительным результатам и выводам. Вправе ли мы, однако, вообще говорить о какой-то особой бажовской мифологии? Вполне! Укоренилось же понятие «гомеровская мифология», хотя действующие в «Илиаде» и «Одиссее» боги и герои вовсе не придуманы Гомером, а существовали до него и без него. Исследованию перечисленных вопросов и посвящена настоящая работа.

Павел Бажов. Художник Р.Ж. Авотин

1. Бажовский феномен

Каковы же действительные истоки и источники сказаний, положенных в основу всемирно известного сборника, названного «Малахитовая шкатулка»? Сам Павел Петрович Бажов (1879—1950) услышал их в раннем детстве, в конце XIX века, от неграмотного старика сказителя В.А. Хмелинина, а впервые записал услышанное и обработал спустя сорок лет[1]1
  Поразительна сама история создания бажовских сказов. По существу, они были написаны по стечению случайных обстоятельств. В годы политических репрессий, когда над Бажовым нависла угроза ареста, он удачно и вовремя исчез из поля зрения чекистов, на несколько недель поселился у родственницы в глухой уральской деревне и от нечего делать стал записывать сказы, услышанные в далеком детстве. Спустя некоторое время преследователи и недоброжелатели Бажова сами стали жертвами репрессий, а писатель вернулся в город и обнародовал подготовленные тексты, которые тотчас же получили широкий общественный резонанс.


[Закрыть]. Хмелинин, который всю жизнь, с самого раннего детства, проработал на Гумёшкинском руднике близ рабочего поселка Полевской, добывая медную руду, в свою очередь, слышал уральские легенды (по-другому – «тайные сказы») от таких же стариков, каким впоследствии стал сам. Надо заметить, однако, что горнорабочие, в нечеловеческих условиях добывавшие руду, малахит, самоцветы и драгоценные камни, теряли силы и здоровье очень быстро и считались стариками, кои не могли уже работать под землей, к пятидесяти годам, после чего вскоре вообще оканчивали свой жизненный путь.

Информатор Бажова не был единственным рассказчиком в округе, а поведанные им истории хорошо знал каждый окрестный житель. Ибо сказания о Подземном царстве, его хозяевах и насельниках испокон веков передавались из уст в уста, от поколения к поколению. По существу, основное ядро уральских легенд (если, конечно, отвлечься от литературной обработки) представляют собой мифологемы, родившиеся в горниле коллективного бессознательного, или же архаичное тайное знание, возникшее в незапамятные времена и перешедшее к русским горнорабочим, с одной стороны, от уральских аборигенов, но с другой – из древнерусской, общеиндоевропейской и доиндоевропейской (гиперборейской) копилки фольклорного опыта.

По существу, в совокупном своем восприятии бажовские сказы – это подлинная теллурическая[2]2
  Теллурический (от латинск. tellus (telluris) – «земля») значит «относящийся к земле».


[Закрыть] мистерия и хтоническая[3]3
  Хтонический – (как и теллурический) значит «относящийся к земле» (но только образован от другого корня – греческ. hthon – «земля, страна»; в древнегреческом языке есть еще одно слово, означающее «землю» – ge, от которого берут начало все международные названия наук о земле – «география», «геология», «геофизика» и т. д.; общеизвестно также имя античной богини земли – Гея).


[Закрыть] феерия. Бажов практически предвосхитил более чем на пятьдесят лет темы и проблемы, которые стали активно обсуждаться лишь в недавнее время: философия камня, каменная цивилизация, минеральная сфера жизни или ее кристаллическая форма, энергетическая составляющая земных недр и т. д. Нельзя также не отметить, что создание и публикация бажовских сказов совпали по времени с разработкой Владимиром Ивановичем Вернадским (1863—1945) теории ноосферы, которая во многих своих аспектах смыкается или совпадает с бажовскими идеями.

Таким образом, мифологические образы бажовских сказов произрастают из самых глубин общемировой культуры и фольклора как закодированной информации о далекой предыстории человечества. Например, среди русских поселенцев Сибири сохранилось предание, что горы – это окаменевшие былинные богатыри. Лев Александрович Мей (1822—1862) записал в 18летнем возрасте от сибирского казака Ивана Андреева, прибывшего по делам в Петербург, старинное предание «Отчего перевелись витязи на Святой Руси» и позже опубликовал его со стенографической точностью, то есть без каких-либо изменений и редакторских поправок.По древнейшей версии, Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович и другие их сподвижники натолкнулись на какую-то неведомую силу (наподобие Святогоровой «тяги земной»), которую не смогли одолеть: разрубая одну ее часть, они тотчас же собственноручно превращали ее в две. И так далее – до бесконечности. Когда же стало очевидно, что таинственная сила сильнее их и непобедима, богатыри побежали в горы и, окаменев, слились с ними навсегда:

 
… А Сила всё растет да растет,
Всё на витязей боем идет…
Испугались могучие витязи:
Побежали в каменные горы, в темные пещеры…
Как подбежит витязь к горе, так и окаменеет;
Как подбежит другой, так и окаменеет;
Как подбежит третий, так окаменеет…
С тех пор и перевелись витязи на Святой Руси![4]4
  Мей Л.А. Избранные произведения. Л., 1972. С. 159.


[Закрыть]
 

По существу, про тех же каменных богатырей рассказывается и в бажовском сказе «Богатырева рукавица». Однако после превращения в камни богатыри продолжали вести активную жизнь:

«Сперва эти места и обживали богатыри. Они, конечно, на людей походили, только сильно большие и каменные. Такому, понятно, легче: зверь его не загрызет, от оводу вовсе спокойно, жаром да стужей не проймешь, и домов не надо.

За старшего у этих каменных богатырей ходил один, по названью Денежкин. У него, видишь, на ответе был стакан с мелкими денежками из всяких здешних камней да руды. По этим рудяным да каменным денежкам тому богатырю и прозванье было.

Стакан, понятно, богатырский – выше человеческого росту, много больше сорокаведерной бочки. Сделан тот стакан из самолучшего золотистого топаза и до того тонко да чисто выточен, что дальше некуда. Рудяные да каменные денежки насквозь видны, а сила у этих денежек такая, что они место показывают.

Возьмет богатырь какую денежку, потрет с одной стороны, – и сразу место, с какого та руда либо камень взяты, на глазах появится. Со всеми пригорочками, ложками, болотцами, – примечай, знай. Оглядит богатырь, все ли в пор ядке, потрет другую сторону денежки, – и станет то место просвечивать. До капельки видно, в котором месте руда залегла и много ли ее. А другие руды либо камни сплошняком кажет. Чтоб их разглядеть, надо другие денежки с того же места брать.

Для догляду да посылу была у Денежкина богатыря каменная птица. Росту большого, нравом бойкая, на лету легкая, а обличье у ней сорочье – пестрое. Не разберешь, чего больше намешано: белого, черного али голубого. Про хвостовое перо говорить не осталось, – как радуга в смоле, а глаз агатовый в веселом зеленом ободке. И сторожкая та каменная сорока была. Чуть кого чужого заслышит, сейчас заскачет, застрекочет, богатырю весть подает.

Смолоду каменные богатыри крутенько пошевеливались. Немало они троп протоптали, иные речки отвели, болота подсушили, вредного зверья поубавили. Им ведь ловко: стукнет какую зверюгу каменным кулаком либо двинет ногой – и дыханья нет. Одним словом, поработали.

Старшой богатырь нет-нет и гаркнет на всю округу:

– Здоровеньки, богатыри?

А они подымутся враз да и загрохочут:

– Здоровы, дядя Денежкин, здоровы!

Долго так-то богатыри жили, потом стареть стали. Покличет их старшой, а они с места сдвинуться не могут. Кто сидит, кто лежмя лежит, вовсе камнями стали, богатырского оклику не слышат. И сам Денежкин отяжелел, мохом обрастать стал. Чует – стоять на ногах не может. Сел на землю, лицом к полуденному солнышку, присугорбился, бородой в коленки уперся да и задремал. Ну, все-таки заботы не потерял. Как заворошится каменная сорока, так он глаза и откроет. Только и сорока не такая резвая стала. Тоже, видно, состарилась.

К этой поре и люди стали появляться…».[5]5
  Бажов П.П. Сочинения. Т. 2. М., 1986. С. 17—18.


[Закрыть]

Хотя в уральском сказе и употреблено несколько непривычное для сказочного великана прозвище – Денежкин, в варианте Бажова, вне всякого сомнения, проступают черты глубочайшей архаики, восходящей не иначе как к Древнекаменной эпохе мировой истории (безотносительно к тому, что она представляла собой на самом деле). В фольклоре многих народов земли сохранились предания о каменных великанах, об окаменевших людях и даже о настоящих каменных царствах – надземных или подземных. Сказанное в полной мере относится и к центральным образам бажовской мифологии, которых, кстати, совсем немного. Дабы убедиться в этом, остановимся подробнее на двух главных из них – Хозяйке Медной горы и Великом Полозе, неотделимых от Подземного царства и реминисценций каменного века.

2. Магия бажовской мифологии

Медной горы Хозяйка

Именно в таком порядке и сочетании слов предстал, пожалуй, самый известный бажовский персонаж в самом первом из опубликованных в 1936 году сказов (журнал «Красная новь», № 11). Хозяйка здесь – общемировая мифологема, а вот Медная гора – специфическое местное название рудника Гумёшки, где с XVIII века добывалась медная руда для близлежащего медеплавильного завода. Владения Хозяйки распространялись на всю округу, местом же ее постоянного обитания считалась Азов-гора в окрестностях поселка Полевской. Отсюда и одно из имен Хозяйки – Девка Азовка. Среди других ее имен, распространенных в старину на Урале, – Горная матка, Каменная девка (баба), Золотая баба, Малахитница, а также (как бы сие странным ни показалось на первый взгляд) мужские прозвища – Горный дух, Горный старец, Горный хозяин[6]6
  См., напр.: Ермаков П.П. Воспоминания горного рабочего. Свердловск, 1947.


[Закрыть] (к этому странному разночтению мы еще вернемся).

Образ Хозяйки Медной горы в интерпретации Бажова давно уже сделался хрестоматийным:

«Пошли раз двое наших заводских траву смотреть. А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то. День праздничный был, и жарко – страсть. Парун чистый. А оба в горе были, на Гумёшках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда королек с витком попадали и там протча, что подойдет…

Хозяйка Медной горы. Художник А.Д. Бржезицкая.

В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух легкий. Их, слышь-ко, и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там тогда железну руду добывали. Только вдруг молодой, – ровно кто его под бок толкнул, – проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать – девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко эдак позванивают, будто листовая медь. Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо – на месте не посидит… Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.

– Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежда-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей. А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить <…>».[7]7
  Бажов П.П. Сочинения. Т. 1. М., 1986. С. 53—54.


[Закрыть]

Главные качества Хозяйки Подземного царства – суровость и справедливость, благосклонность к добрым людям и безжалостность к злым. Или, говоря словами самого Бажова: «Худому с ней встретиться – горе и доброму – радости мало». Чудесные метаморфозы самой Хозяйки и ее владений также многократно не только описывались устно и печатно, но и воспроизводились средствами живописи, кино, театральных декораций, мультипликации и компьютерной графики:

«<…> И вот пошли. Она впереди, Степан за ней. Куда она идет – всё ей открыто. Как комнаты большие под землей стали, а стены у них разные. То все зеленые, то желтые с золотыми крапинками, на которых опять цветы медные. Синие тоже есть, лазоревые. Одним словом, изукрашено, что и сказать нельзя. И платье на ней – на Хозяйке-то – меняется. То оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной осыпью засверкает, либо скрасна-медным станет, потом опять шелком зеленым отливает. <…> И видит Степан огромадную комнату, а в ней постели, столы, табуреточки – все из корольковой меди. Стены малахитовые, а потолок темно-красный под чернетью, а на ем цветки медны».[8]8
  Бажов П.П. Сочинения. Т. 1. М., 1986. С. 57—58.


[Закрыть]

В сказе «Каменный цветок» Хозяйка Медной горы является Даниле-мастеру близ Змеиной горы и уводит его в свои подземные чертоги. Другими словами, владения Хозяйки – повсюду под землей. Но наиболее значимым местом всегда оставалась Азов-гора. Есть в ней некая незримая сила, которая притягивала сюда людей на протяжении многих веков и тысячелетий. Ведь именно здесь обнаружена была первая руда, про которую отрапортовали в столицу самому царю Петру. Однако нашедшие руду стрельцы обнаружили ее в старых копях, где среди остатков древних орудий труда разбросаны были и кости давних рудокопов, что само по себе свидетельствовало о древности горного дела на Урале.

Уже в ХХ веке археологи отыскали на Азов-горе следы медеплавильного производства, а незадолго до Отечественной войны, в 1940 году, группа подростков нашла у одного из скальных выходов потрясающий клад, состоящий из сорока бронзовых предметов (в основном птицеобразные существа). Пять предметов были утрачены (украдены) еще до того, как находку сдали в музей. За полвека были сделаны некоторые эпизодические дополнения, но в полном объеме уникальный клад стал доступен для всеобщего обозрения лишь в XXI веке: в 2001 году он выставлялся в Екатеринбургском краеведческом музее, в 2002 году – в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Происхождение клада и его последу ющая судьба до сих пор остаются загадкой.

Не менее загадочно и само имя Азов-горы. Не вызывает сомнения созвучность данного оронима[9]9
  Ороним (от греч. oros– «гора») – географическое название объектов рельефа: гор, вершин, холмов, склонов, долин, урочищ, ущелий, каньонов, оврагов и т. п.


[Закрыть] с древним самоназванием Азовского моря и города Азова, расположенного на берегу Дона неподалеку от впадения последнего в Таганрогский залив. Совпадение топонимов явно не случайно и связано с этнолингвистической общностью некогда обитавших здесь народов. Языковое родство названий как раз и доказывает былое родство этносов, точнее – их прошлое единство. Применительно к индоевропейским народам это доказывается сравнительно просто. Незадолго до смерти решением данной проблемы как раз и занимался всемирно известный норвежский путешественник и исследователь Тур Хейердал (1914—2002). В ходе организованных и профинансированных им археологических раскопок он намеревался обнаружить в районе Азова прародину викингов и место пребывания – не более не менее – скандинавских богов! В своих изысканиях Хейердал опирается на географическую и историческую энциклопедию, составленную в XIII веке великим исландцем Снорри Стурлусоном и названную им «Круг земной». Именно здесь говорится о том, что владыка скандинавского пантеона Один проживал со своим народом на территории юга России в городе богов Асгард, первый слог которого совпадает с названием Азова (и Азовского моря), если этот топоним (и гидроним) читать как Асов. Затем, по мнению Хейердала, предводитель протонорвежцев увел из этих мест свой народ, опасаясь нашествия римлян, чтобы поселиться в Скандинавии. Это произошло примерно в V веке нашей эры. Где-то около Дона находилось и древнейшее святилище скандинавов, которое они называли Ас-Хоф. Именно Ас-Хоф Тур Хейердал считает тождественным названию Азов.

Как можно понять из некоторых скандинавских саг, громовержец Один был некогда обыкновенным человеком, лишь впоследствии обожествленным. И будущих викингов он привел в Скандинавию, судя по всему, именно из Приазовья. Однако данная миграция древних скандинавов с Юга на Север вторична. Задолго до этого в результате глобального космопланетарного катаклизма те же прапредки норвежцев (и других северных народов) уже однажды мигрировали в составе нерасчлененной индоевропейской этнокультурной общности, но в другом направлении – с Севера на Юг (что случилось не менее пяти тысяч лет тому назад). Впоследствии же, опираясь на древние родоплеменные предания и тайные знания об оптимальном маршруте (спустя много веков превратившемся в путь «из варяг в греки»), скандинавы вернулись на свою историческую (гиперборейскую) прародину.

Но гиперборейские миграции, вызванные космопланетарным катаклизмом и резким похолоданием в северных широтах, проходили и через другие регионы современной России, и в частности – через Уральский. Здесь также имеется множество топонимических следов, оставленных гиперборейскими переселенцами, давшими впоследствии все этническое пестроцветие современных народов. Одним из них и является Азов-гора.

С ней связаны также легенды об исполинской пещере, про которую Бажов поведал в сказе «Дорогое имячко». Пещера та занимает все пространство внутри горы, наделена якобы тайной колдовской силой, и вход в нее до поры до времени закрылся, только стон да плач иногда из-под земли раздается. Считается, что в ближайшее время туда вообще никто не сможет проникнуть. Между тем в сакральном подземном пространстве хранится колоссальная библиотека, в коей сконцентрированы все древнейшие знания, накопленные задолго до появления современных людей. Всего таких библиотек на Урале десять. В этом искренне убеждены приверженцы бажовского движения, о котором пришло время сказать хотя бы вкратце.

Из современного справочника можно узнать, что «бажовцы», как они сами себя называют, – деструктивная (?) полурелигиозная организация сектантского толка, зародившаяся в Челябинске в начале 90х годов ХХ века и быстро распространившая свое влияние по всему Уралу. Ее лидером и активным пропагандистом-публикатором является Владимир Соболев, называющий себя «пророком бажовской веры». В качестве священных текстов бажовцы используют сказы из «Малахитовой шкатулки», которые объявили «Евангелием от Урала». Истоки этого учения восходят к древней Гиперборее. Бажовцы верят, что в сказках Бажова скрыто сокровенное знание. Хозяйка Медной горы (Хозяйка Урала) считается культовым божеством. Согласно доктрине бажовцев, подобно тому как Алтаем и Гималаями «управляет» Зороастр, так и покровительницей-демиургом Урала является Хозяйка Медной горы – помощница Матери Мира (заимствованной из учения Н.К. и Е.И. Рерихов). Из пропагандистской литературы бажовцев можно также узнать, что Хозяйка Урала – провозвестница Иерархии Света. Ей подвластны и животное, и растительное, и минеральное царства. Ее помощниками являются Великий Полоз, бабка Синюшка, Огневушка-поскакушка и прочие бажовские персонажи. Хозяйка Урала, по представлениям бажовцев, обладает психической энергией, способной превращать фекалии в золото, и бажовцы мечтают, что Хозяюшка со временем откроет сие таинство и умение своим последователям.

Параллельно почитанию Хозяюшке бытует и поклонение покорителю Сибири Ермаку, который среди бажовцев считается «великим божественным воплощением», поскольку он соединил Европу и Азию, открыл путь на Восток, откуда всегда идет свет, где находится таинственное Беловодье, всегда притягивавшее искателей Бога и смысла жизни. Обо всем этом якобы знал Ермак, стремясь достичь сокровенной земли, но ему помешали «темные силы»[10]10
  См.: http://www.geocities.com/Athens/Cyprus/6460/handbook/ index.html


[Закрыть]. Опираясь на свое учение, бажовцы регулярно проводят фольклорные фестивали, по существу, являющиеся созданием неоязыческого культа и возрождением архаичных языческих традиций. Другие мистики и эзотерики предпринимали попытку сблизить Хозяйку Медной горы с новозаветной Женой, облеченною в солнце, с символистской Девой радужных ворот, со сказочной Снежной королевой и даже с Алисой в Стране чудес.

Вопрос о сакральном символизме Хозяйки Медной горы и ее атрибутов достаточно сложен и имеет несколько уровней постижения. Даже если ограничиться одними лишь символами, связанными с ключевыми понятиями, то уже здесь обнаруживаются поразительные параллели и взаимные соответствия исходных мифологем. Например, из древнегреческого мифа о Данае известно, что аргосская царевна была заточена своим отцом глубоко под землей в медном дворце, куда к ней и проник Зевс в виде золотого дождя. Налицо символическая триада – «медь – золото – подземный мир», легко и органично проецируемая на владения Хозяйки Медной горы.

* * *

Понятно, что Хозяйка Медной горы объявлялась на Урале повсюду, а не только в старом Сысертском горнозаводском округе, куда входила Сысерть – место рождения Бажова – и Полевской, близ которого и располагалась Медная гора (иначе Гумёшкинский рудник). И вообще известна она повсюду, где есть горы (и даже где их нет). Ибо образ Хозяйки горы – не специфический уральский феномен, а явление общемирового порядка. Сквозной линией и в различных своих ипостасях проходит оно через разные исторические эпохи и вехи мировой культуры. Подчас мифологема визуализируется в самых неожиданных обличьях, не сразу узнаваемых под завуалированными временем личинами.

Вот, например, Тангейзер – герой средневековой немецкой легенды (баллады), хорошо известный из одноименной оперы Рихарда Вагнера (1813—1883). Фабула саги и либретто, написанного на ее основе самим композитором, общеизвестна. Молодой рыцарь-миннезингер попадает в любовные тенёта не кого-нибудь, а самой богини Венеры. Он забывает о цветущей земной жизни в ее безжизненных подземных чертогах. Я не оговорился – именно подземных, ибо соответствующие фольклорной основе сцены «Тангейзера» происходят не где-нибудь в роскошной долине или на берегу лучезарного моря, а в глубокой и мрачной пещере внутри горы Герзельберг (что в переводе означает «не потухшая огненная зола»), которая своими очертаниями напоминает гигантскую гробницу. Именно здесь, согласно древнегерманским представлениям, находились подземные владения властительницы зимы и метели Хольды. В Средние века она была отождествлена с античной Венерой, а ее горное убежище получило в народе прозвание Венусберг.

В средневековой и последующей романтической интерпретации Венера воплощает необузданную и страстную языческую стихию в противовес пресному христианскому благочестию. Однако сие вполне соответствует истинной сути античной богини любви, которая отличалась не изнеженностью и инфантильностью, а напротив, – неисчерпаемой сексуальной ненасытностью и неразборчивостью в выборе партнеров. Ибо она всего лишь венчала общую линию развития матриархальной любви, котоая началась с общемировой Великой Богини-Матери и, пройдя через ипостаси шумерской Инанны и аккадской Иштар, завершилась в эллинской Афродите и латинской Венере.

Если же отвлечься от исторической конкретики, то схема соблазнения рыцаря Тангейзера Хозяйкой горы Герзельберг мало чем отличается от соблазнения уральского рудокопа Степана Хозяйкой Медной горы в известном бажовском сказе. Между прочим, обоих их настигла месть горных хозяек и постигла одна и та же участь – смерть: Тангейзер гибнет, потому что пренебрег любовью Венеры; Степан в конечном счете из-за того, что отверг настойчивые предложения Хозяйки Медной горы стать его невестой.

Людям, живущим в XXI веке, многие мифологические образы и сюжеты приходится усваивать через посредство позднейшей беллетристики. Если последняя – классика, а не современная ремесленная поделка, то можно вполне быть уверенным, что имеешь дело с добротной основой, отображающей подлинное народное мировоззрение. Сказанное относится и к Хозяевам горного мира. Взять, к примеру, классическое творение великого норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828—1906) – драматическую поэму «Пер Гюнт», целиком и полностью построенную на материале норвежского фольклора. Обширный эпизод здесь (озвученный в хорошо известной музыкальной миниатюре другого великого норвежца – Эдварда Грига) происходит в глубокой горной пещере и связан с историей дочери Горного короля – безымянной Зеленой принцессы, по статусу своему, как и ее отец, являющейся Хозяйкой гор. По ходу действия она становится очередной женой любвеобильного Пера и после бегства неуемного парня даже родила от него ребенка.

Горный король – классический тролль и главный среди множества таких же подземных жителей мужского и женского рода. Считается, что тролли – это огромные существа, отличающиеся злобным нравом и не блещущие особым умом. У Ибсена рост Горного короля, его Зеленой дочери и многочисленных подданных вполне нормальный (кроме того, согласно одной из самых известных фольклорных историй Перу Гюнту еще до начала его приключений удалось засадить одного тролля в орех). Но нас здесь интересует совершенно другое. Во-первых: история кратковременной любовной связи Пера Гюнта и Зеленой горной Хозяйки – пусть в многократно искаженной форме – так или иначе напоминает модель отношений Хозяйки Медной горы и ее «кавалеров». Во-вторых: воссозданное в «Пере Гюнте» убежище Горного короля вполне адекватно иллюстрирует представления скандинавских народов о Подземном мире и его иерархии, которые, в свою очередь, восходят к самим истокам общеиндоевропейской мифологии.

Между прочим, мотивы, сходные с уральским и европейским фольклором, можно при желании обнаружить в весьма отдаленных странах, скажем в Японии. Здесь знакомые черты Хозяйки Медной горы обнаруживаются у богини священной горы и символа Страны восходящего солнца – Фудзиямы. Имя подземной владычицы, живущей в глубокой пещере вместе с драконом, – Сэнгэн-сама. В японских средневековых легендах рассказывается о встрече с ней самурая Тадацунэ. В отдельных моментах это повествование напоминает сюжеты бажовских сказов.

Далее можно переместиться и на другой континент, например в знойную Бразилию. Не верите? Тогда внимательно прочтите легенду-сказку «Договор с ящерицей». Здесь тоже волшебница из глубокой пещеры, могущая обернуться то безобразной старухой, то соблазнительной девушкой, а то и ящерицей (чувствуете знакомый колорит?), одаривает бедного юношу несметным богатством, правда в несколько необычной форме: всего-навсего одной золотой монетой, которую никакими способами невозможно истратить, – на ее месте тотчас же появляется другая. Остальное в этом бразильском сплаве индейского, негритянского и португальского фольклора – почти как в подземных чертогах Хозяйки Медной горы или в пещере Горного короля:

«Теперь гаушо (португалоязычный эквивалент испаноязычного “гаучо” – так называли метисов, рожденных индейскими женщинами от отцов европейского происхождения. – В.Д.) видел гору насквозь, точно она была прозрачной. Он видел все, что происходило в ее недрах; ее обитатели: ягуары, скелеты, карлики, прекрасные девушки, гремучая змея – все сплелись в один клубок, все кружились, все извивались в красном пламени, которое вспыхивало и гасло во всех подземных коридорах, из которых шел дым, шел всё гуще и гуще; рев, крики, визг, вой, стоны сливались в гул, который стоял над гребнем горы. Морщинистая старуха превратилась в ящерицу, ящерица – в мавританскую принцессу, мавританская принцесса – в прекрасную индеанку из племени тапуйяс <…>».[11]11
  Мифы, сказки, легенды Бразилии. М., 1987. С. 207.


[Закрыть]

* * *

Внешний вид Хозяев гор – вообще разговор особый. Современные художники – иллюстраторы бажовских сказов, а также мультипликаторы, создатели сценических и игровых кинематографических версий – сильно идеализировали образ Горной владычицы, изображая ее в типично русском одеянии и с кокошником. Не все договаривал и сам Бажов. Действительный образ Хозяйки совсем иной. Так, хозяйки гор, какими их представляют различные народности Алтая, описываются обычно в виде рыжеволосых женщин или девушек, преследующих мужчин. Хозяйка горы неожиданно предстает перед своим избранником в обнаженном виде и требует любви. От обычных женщин ее отличают неправдоподобно большие груди, закинутые за плечи или заложенные под мышки. Насладившись любовью, Хозяйка горы одаривает мимолетного возлюбленного удачей в его предстоящих делах[12]12
  См.: Потапов Л. Культ гор на Алтае // Советская этнография. 1946. № 2.


[Закрыть]. Нетрудно уловить поразительно сходную сюжетную линию (схему, модель), роднящую алтайские и уральские сказания, что само по седе свидетельствует об общем источнике их происхождения. Хозяйка Медной горы также настойчиво предлагает себя в жены, суля в качестве приданого свои несметные богатства (правда, в бажовских сказах – вроде бы безрезультатно).

Налицо также и литературная самоцензура Бажова: совершенно ясно, что он намеренно придал своим сказам эстетически благопристойный вид и полностью опустил сексуально-эротический аспект сказаний, вне всякого сомнения, занимавший важное место в исходных вариантах обработанных писателем «тайных сказов»; кроме того, он растянул на многие годы пребывание пленника Хозяйки Медной Горы в ее подземных чертогах. Естественно, в результате подобных любовных связей рано или поздно на свет должны появляться дети. Фольклор уральских народов (по крайней мере опубликованный) говорит на эту тему довольно глухо. Тем не менее сохранились явственные свидетельства, что у Хозяйки Медной Горы была дочка по имени Змеегорка. Кроме того, в бажовских сказах присутствует и множество ящерок, подобно своей владычице способных к оборотничеству, которых Хозяйка именует то своим войском, то слугами, то детками.

Конкретный матриархальный типаж – правда, теперь уже Хозяйки не Подземного царства, а степных южноуральских просторов, где также повсюду обозначены горные и скальные отроги Уральского хребта – можно увидеть на древнем рисунке, найденном в районе Кыштыма (Челябинская область), откуда, впрочем, и до бажовских мест – Сысерти и Полевского – рукой подать. Обнаженная юная дева с двумя мечами, заложенными в набедренные ножны, – и перед глазами невольно предстает воображаемая картина: стремительная лавина таких уральских амазонок с поднятыми над головой мечами несется на врага, сметая все и вся на своем пути. Быть может, именно такая матриархальная орда осаждала легендарный Аркаим, взяла его с помощью дьявольской женской хитрости, разрушила и сожга. Ныне же поражающие воображение остатки древней спиралевидной крепости, стертой с лица земли, сокрыты под ковром степных трав: археологи, раскопавшие и исследовавшие в 80—90-х годах ХХ века Уральскую Трою, вновь засыпали ее до поры до времени – таков порядок проведения полевых археологических работ.

Не менее колоритны в представлении сибирских народов и мужские хозяева гор. В центре Кузбасса, в отрогах Кузнецкого Алатау расположена Горная Шория, где испокон веков живет древний народ шорцы, говорящий на одном из тюркских языков (близких к хакасскому). Они почитают не Хозяйку, а Хозяина гор – с зелеными волосами, такими же глазами и в каменных сапогах. О встрече с ним рассказывается в легенде о Железной горе (Темиртау). В подземный дворец Хозяина гор попал однажды бедный охотник и был одарен полным мешком драгоценных камней. И был среди них один совсем неприметный камень – тяжелый и бурый. Решили его испытать огнем, бросили в жаркий очаг, и потекла вдруг из раскаленного добела камня огненная жидкость. Застыв, она превратилась в твердый и ковкий металл. Так было открыто железо.[13]13
  См.: Легенды и мифы Севера. М., 1985.


[Закрыть]