Текст книги "Контора пишет, или Немного юмора не помешает"

Рога и копыта

Был прекрасный солнечный июльский день. Где-то недалеко выводил трели соловей, а на соседней берёзе чирикали воробьи. Мы готовились отмечать отъезд Андрея Милова в Чечню. Это была обязаловка. Каждый новый месяц был знаменателен тем, что один из нас приезжал из Чечни, а другой вместо него ехал туда. Потерь почти не было, за всё время нахождения нашего подразделения там, мы потеряли только двоих. Поэтому все туда ехали просто отдохнуть от намозоливших глаза начальников. Соответственно, мы вначале отмечали убытие одного, а через пару дней прибытие другого. Я находился в караульном помещении и готовил шашлыки, чтобы собаки не мешали, я их отпустил погулять. Они собственно были нужны только ночью. Днём же тупо сидели или лежали в тени, прячась от жары. До неимоверности злые на подведомственной территории, они были совершенно безобидными за воротами, и все местные малыши с удовольствием гуляли и игрались с ними.

Позволил телефон, на другом конце провода испуганный женский голос сообщил мне, что наши собаки загрызли чью-то корову и бегают с остатками ноги в зубах по посёлку.

Пообещав разобраться и наказать виновных, я отправил пару человек из местных поискать загулявшихся злодеев псов. Посёлок был небольшой и через минут тридцать злодеи были передо мной, и я с интересом разглядывал нижнюю часть ноги коровы с копытом. Вернее кость с копытом. Тут недалеко была бойня, и мохнатые прохвосты посетили её. У меня был сотрудник. Паренёк из Подольска по фамилии Гулин. Хороший такой, исполнительный. Одно была беда, он после каждого рабочего дня увозил в своём портфеле ровно два кирпича домой. Брал он их на соседней стройке, которую никто не охранял, зная, что рядом находится воинская часть. Я уже устал говорить ему об этом, но он все равно продолжал это делать. Вспомнив Гулина, у меня появилась интересная мысль.

Через полчаса мы уже отмечали проводы Андрея, пообещав, если что, самое сухое место на кладбище. Шутка грустная, но человек, который живёт всё время в глуши, в лесу или дальней деревни, попадая в город в первый раз, жутко боится машин, а про метро я вообще молчу. Сам был свидетелем, как человек сел на эскалаторе в метро и не хотел вставать от страха. Он впервые был на движущейся под ногами лестнице. Там в деревне, он был самый забияка, а тут вот в непривычной обстановке испугался. Мы просто выросли со всем этим, поэтому и не боимся. Нам это привычно. Вот и смерть, когда она постоянно рядом, к ней словно привыкаешь. Это не душа черствеет, просто устаёшь бояться. Привыкаешь. Ко всему можно привыкнуть. А душа остаётся душой. На войне она даже ещё чувствительнее ко всему хорошему и прекрасному. Мы подчас уже не радуемся музыке, живописи, культуре в целом. На войне всё это приходит само. Этого просто начинает не хватать. Даже самые паршивые стихи ни о чём становятся для тебя прекрасными. Простой карандашный набросок твоего друга, кажется великолепным шедевром. Война обостряет все чувства, но притупляет страх перед смертью. Вот поэтому и шутки такие вроде совсем тупые, воспринимаются совершенно нормально.

Это было у нас суточное дежурство и с утра все доехали на автобусе до метро Теплый Стан и поехали в центр. Саша Гулин всегда садился, мы же если кому то место не доставалось, то стояли все. Так удобнее общаться. Вот и в этот раз Саша сидел, а мы стоя общались. Гулин расстегнул свою сумку, достал газету, полистал, затем достал целлофановый пакет с горстью различных таблеток, они были на всякий случай – мама у Саши была главврачом поликлиники. Нашёл нужную и положил в рот, не то чтобы он болел, а как всегда, на всякий случай. После этого его внимание привлёк сверток пергамина. Он достал его, и мы, долго ожидающие этого, расступились, так чтобы это было видно всем в вагоне. Саша долго разворачивал свёрток и в конце концов на пол электрички на обозрение всех выпала коровья конечность с мохнатым ворсом вокруг копыта…

Спасибо, девчонки!

Лето. Стою в вагоне электрички метрополитена. Руки на верхних поручнях. В тёмном отражении окна вижу, как девчушка, сидящая передо мной, толкает соседнюю, видно подругу и что-то шёпотом ей «дует» в ухо. При этом показывает ей на меня и осторожно тычет пальцем в мою сторону. После этого обе пристально смотрят мне в центр тела. Опять ширинка расстёгнута, грустно подумал я. Благо мамона нет, смотрю себе вниз живота… Всё в поряде! Магазин закрыт! Что бы это значило? Я ещё раз глянул в то место, куда недавно тыкал девичий пальчик. Там на ремне сиротливо мелькнула кобура от ПСМ. Опять забыл ствол сдать после работы. Значит снова возвращаться… Спасибо, девчонки!

Всевидящее око

Олимпиада 80 в Москве. Мы круглые сутки на ногах, помогая обеспечивать её безопасность. Усталость, постепенно накапливаясь, валит буквально с ног. Спать удаётся 4 – 6 часов в день, не больше. Домой катаю, чисто чтобы поспать… в ванной. Это единственно, чего мне не хватало на работе. Вода снимает, как ничто другое, любую усталость, боль, напряжение.

Еду домой, стоя в вагоне метро. Держусь за поручень, отрубаюсь уже на ходу. Никакая сила воли не помогает. Глаза залипают, ноги предательски постоянно подгибаются в коленях, заставляя меня проснуться. Рядом голос:

– С утра уже нажрался, эх молодёжь нынче пошла, а с виду приличный, в дорогом костюме…

– Так вот такие и пьют с утра, все остальные на работе, те, кто попроще, – поддержал первый голос чей-то второй.

– Замолчите, трещотки старые, парень на работе, просто устал, забыли про Олимпиаду?

Голоса замолчали. Голос моего «адвоката» произнес:

– Садись, паренёк, отдохни, сам в твоей шкуре когда-то был, знаю, что это такое.

– Спасибо, – успеваю ответить я, садясь на сидение, и проваливаюсь в не бытьё.

Перед Таганкой в мозгу словно включается прожектор, слепя мне глаза. Я просыпаюсь. Мне выходить. За 21 год работы я ни разу не проспал свою остановку, куда бы не ехал. Кто-то всегда включал прожектор, и я всегда просыпался вовремя, точно перед остановкой. Всевидящее око приглядывало за мной. Видно для того, чтобы я не наделал глупостей…

Первый отпуск

Получив проездные и отпускные документы в отделе кадров, зайдя по дороге в гастроном за тортом, я приехал в радужном настроении домой. Начинался мой первый отпуск на новой работе. Тёща напекла пирогов, жена запекла мясо с картошкой в духовке. День удался!

В полночь надрывно зазвенел дверной звонок. Открываю. В дверях мой начальник. Видя моё недоумённое лицо, произносит c улыбкой:

– Ключи то от сейфа отдай, а то я в сейф не могу попасть и оружие заодно.

– Понял, – не здороваясь, произношу я, открывая попутно дипломат, в который даже не заглянул после работы, бросив его в прихожей.

На дне дипломата лежат «макаров», ПСМ и связка ключей. Так начался мой отпуск. А как всё хорошо начиналось…

Ксива

– Саныч, я кажется ксиву прое… л, – услышал я голос напарника, – что делать?

– Где хоть? Помнишь? Примерно?

– Скорее всего, на овощной базе в Курьяново, больше негде, я в метро хотел зайти, в Текстилях, по карману шасть, а ксивы и афганки нет, и карман пуст, молния расстегнута. Могли и в автобусе, но я не спал и почувствовал бы. Остаётся одно – Курьяново. В раздевалке умыкнули.

– Ладно, завтра суббота, купи пузырь Наполеона и ко мне с ним завтра с утра.

Часов в 10 утра звонок в дверь. Серёга Иванов смущенно здоровается и протягивает мне платяную сумку, в которой видимо коньяк.

– Привет, мне-то он зачем, сейчас до человечка доедем, ему отдашь, – улыбаюсь я.

– Хорошо, Саныч, как скажешь, главное, чтобы разрулилось.

– Серёга, ты лучше скажи, когда за голову возьмёшься? Мы тебя из милиции в том месяце вытягивали…

Я вспомнил, как дежурный по Отделу протянул мне трубку телефона, из которой послышался голос Иванова, говорящий, что он в милиции в метрополитене и назвал станцию. Через тридцать минут мы были там. Картина была обалденная: за столом возле телефонов сидел Серёга, а «обезьяннике» трое задержанных и трое милиционеров.

«Саныч, я их просил дать мне звонок сделать, ксиву показал, а они…» – Серёга мотнул в сторону милиционеров головой и захрапел молодецким сном. Он был в усмерть пьян. Сознание теплилось лишь ожиданием нашего приезда. Как он в таком состоянии разоружил трёх сотрудников, да ещё усадил их под замок? Одному Богу только теперь известно.

И вот снова ЧПок. Курьяново было под присмотром тамбовской ОПГ. Я их не знал никого. Все были приезжие. Знал только московских. С кем-то занимался борьбой, с кем-то боксом, с кем-то рукопашкой. Позвонил Боцману, он обещал помочь. Встречу забили в недавно отстроенном боулинге в Орехово. Замелькали слева МИФИ, Москворечье, Сабурово, показались башни на Шипиловской, в одной из которых ещё недавно жил Серёга Тимофеев, а до их построек был обалденный яблоневый сад. Вскоре справа показался боулинг под названием «Перекрёсток».

После рассказа Иванова, о том где что и как было, мы поиграли несколько партеек в поряде около трёх часов. Я, играя, всё думал, когда Боцман надумает ехать на базу, но задавать вопросы в приличном обществе надо обстоятельно, а не из суеты, поэтому продолжали играть дальше…

Через пять часов игры, к Боцману подошёл паренёк с синими от наколок руками и протянул серёгино удостоверение. А я тогда тупо подумал, вот бы так наша родная милиция работала оперативно.

Монголия

Мало кто теперь из молодёжи знает, но в мою молодость были обязательными, так называемые, политзанятия. На них изучали страны социалистического лагеря, капиталистического лагеря, страны всевозможных военных блоков и союзов, в том числе НАТО и Варшавского договора. Конспектировали работы Маркса, Энгельса, Ленина и прочих,,товарищей». Изучали историю КПСС, годы прохождения съездов и пленумов, их решения, постановления, цели и задачи. До кучи изучали членов Политбюро. Всё это было на довольно серьёзном уровне. Проще было прогулять рабочий день, чем пропустить занятие по политической подготовке. Особые требования предъявлялись к руководителям различных звеньев социалистического строя и к тем, кто надел по своему желанию погоны. Спрашивали по максимуму.

Работал у нас сотрудник Саша Костиков. Парень был просто обалденный, но имел один природный недостаток – он заикался. У нас постоянно проводились различные занятия, а затем каждые полгода мы сдавали экзамены. Нас отвозили в Биссирово, либо в Мытищи на полигон, где у нас принимали зачёты и экзамены по строевой, Уставам, огневой из различных видов оружия, рукопашному бою, кроссу и физической подготовке, метанию гранат, материальной части оружия, ориентированию, защите от оружия массового поражения, специальной подготовке и политическим занятиям. Основную роль играла сдача огневой подготовки и политической. Все остальные оценки экзаменаторы старались выставлять приблизительно по ним.

Костиков вытянул билет, в котором первый вопрос просил Сашу рассказать о странах Варшавского договора. Он подошёл к карте и стал произносить страны, тыкая в них взятой указкой. Эти страны не менялись, изучали мы их со школьной скамьи, изучали каждый божий день, перед началом работы и всё одно многие путались и в карте, и в странах. …СССР, ГДР, Венгрия, Польша, тут его указка поползла вниз и вправо …Индия.

Повисла длинная тихая пауза, во время которой экзаменатор, сидевший к доске спиной, стал поворачиваться к Костикову со словами:,,Что, что, Костиков, прости не расслышал?». При этом вопросе указка резко поднялась вправо вверх и голос Саши произнёс:,,Ну, ну, ну, ну, ну, ну, ну …. Монголия, б…, на…!»

Ты ещё жив?

*** На фото Владимир Костров. Германия. Военная разведка.

Заглянул в одноклассники и глазам не поверил. Владимир Костров перед глазами. Собственной персоной. Пути дороги у нас с ним разошлись лет 20 назад, а когда-то долгое время делали одно общее дело.

Добавляюсь в друзья, пишу в сообщениях:

– Привет, Вова! Как жизнь молодая?

– А кто это? – вижу наивный ответ.

– Тот же, что и был, только дури больше, и седины добавилось.

– А, так это Гурков! Ты ещё жив? А я думал, ты уже помер! Ни слуху, ни духу. Да мы все уже так думали. Вот год назад встречались у Тимофеевича на могилке и тебя вспоминали, только не знали каким боком помянуть.

– Володь давай лучше позвони мне, – я написал свой номер телефона.

Тимофеевич, или Александр Тимофеевич Котов – наш бывший командир. Я с тех пор так и не смог повидать его живым. Время многих унесло. Я учился за свою жизнь в четырёх разных школах. Их первого моего класса нас осталось только двое. Я и Олежек Гримин. Всё! Больше никого. А мне всего 56 лет. Двое из 33. такая вот не газетная статистика.

– Гурков, ну ты как, всё девчонок за грудь щупаешь? – произнёс в трубку не изменившийся голос Кострова.

– В смысле?

– Забыл уже! Это все помнят, такое не забыть, – услышал я голос в трубке.

Вспомнил и я. Нам нужно было пересечь Площадь Воровского. Лето стояло жарким, но все мы были в костюмах и при галстуках. В те времена ходила шутка: если в Москве видишь летом в жару человека в костюме и в галстуке, то это либо сотрудник КГБ, либо работник ЦК ВЛКСМ, либо шизофреник. Как ни странно, это соответствовало истине. Вот и мы были в костюмах и в галстуках, или при галстуках, как модно было тогда говорить. Ещё раз повторюсь, что лето было жарким. Температура была около тридцати по Цельсию. Все нормальные люди шли в лёгкой одежде и смотрели на нас, как на идиотов. Навстречу шла очень красивая девушка в лёгком, почти полупрозрачном платьице…

– Гурков, а слабо проверить у неё грудь настоящая или нет? – голос Кострова отвлёк нас всех от созерцания юности и красоты.

– Да нет, – ответил я даже не раздумывая, – в лёгкую!

– Ну, ну! Сейчас глянем, как она тебе зарядит в ухо, – прозвучал голос кого-то из рядом идущих.

– Да ладно! Прорвёмся! – я ускорил шаг и, улыбаясь, пошёл точно навстречу девушке, смотря ей точно в глаза, не отрывая взгляда.

Через пару минут я уже стоял напротив девушки и, показывая двумя пальцами на неё, спросил:

– Девушка, извините, а у вас грудь настоящая?

– Что? – спросила, оторопев от вопроса, она.

– Да вот, друзья говорят, что она у вас искусственная, а я поручился, что самая настоящая. Видите! Стоят и смотрят результат, – я кивнул головой на остановившуюся группу молодых людей, которые по внешнему виду напоминали приличных, как впрочем, и я сам.

– Настоящая! – послышался неуверенный ответ.

– Как-то вы неуверенны в этом, – мило улыбнулся я, – Придётся самому проверить, – я просто протянул руку и нежно провёл по довольно тугой и большой девичьей груди.

Она даже не отстранилась. Словно, только этого и ждал.

– Настоящая! Просто обалдеть! – прокричал я остальным, – Спасибо, Солнышко! Вы просто очаровашка, прелесть, – я взял её руку и поцеловал.

Она стояла и просто… улыбалась!

Вот это и напомнил мне Вова Костров. Жив значит, это хорошо! Живи долго, старый!

Доброго тебе здоровья.

Передвинутый отпуск

Он сидел на кухне и смотрел через окно, как в песочнице играют его два сына. Возле подъезда остановился,,утюг» и на лестнице послышались шаги, затем входная дверь открылась, и голос генеральского зама спросил:

– Хозяева, есть кто дома?

– Все дома, чужих не пускаем, – улыбнувшись, ответил он.

– У тебя как всегда, все нараспашку? Кто хочет, заходи, кто хочет, выходи!

– Только заходи, выходи не получиться, – улыбнулся он и показал гостю на здоровенную овчарку, незаметно прошедшую к двери и сидящую возле нее.

Гость протянул руку к овчарке, в надежде погладить пса, но в ответ послышалось предупреждающее рычание. Гость моментально отдернул руку.

– Серьезный пес!

– Да нет, добрейшая душа, особенно с детьми, но выпустить не выпустит. Я его даже не учил этому, это у него в крови от рождения.

– Саныч, генерал к себе срочно вызывает. Сын одной из наших сотрудниц попал в плен, он в плену у одного из полевых командиров, – и заместитель назвал фамилию его друга, с которым он занимался спортивной стрельбой, – еще неделя и Грозный сдадут, только об этом ни одному смертному. Мы потом его вообще не сможем вытащить. У нас не больше недели времени. Ты уже числишься в отпуске, с сегодняшнего числа. Пока будем ехать в Москву, подумай, что тебе необходимо, шеф сказал обеспечить буквально всем. Сделай пару бутербродов водиле и поехали. Вылет вечером. Предупреди жену.

Через 40 минут они сидели в кабинете начальника.

– Наседкин Андрей тебе знаком, – спросил генерал.

– Это мой лучший друг, – улыбнулся он.

Две недели назад Андрей и Геша Бородин были отправлены в Грозный к Воронченко, который был комендантом Грозного. Андрюха всегда улыбался перед отъездом, а в последний момент подошел и сказал:

– Я своим так и не сказал куда еду, у отца больное сердце, не стал его травмировать лишний раз. Сказал, что очередные сборы на месяц.

– Да лан, Андрюх, через месяц вернешься загорелый здоровый!…

– Сынок, погиб Андрей! Ваши сопровождали колонну с ГСМ. Почти у самого Грозного напоролись на засаду. Во время боя Андрей лег на гранату, спас тем самым всех остальных. Если бы не он, все бы там остались лежать. А так у всех только ранения. Боевики были убиты все. Его до госпиталя довезли ребята, но крови потерял много. Пока везли, он в бреду просил только отцу не говорить, если умрет. Вот такие вот дела. Ладно, а теперь о деле…

Ночью он уже в Грозном, знакомился с проводником и группой сопровождения. Утром он проснулся от непонятной тревоги. Он разбудил старшего группы и попросил вывести всех во двор.,, Да не парься ты, все нормально, отдыхай! Вокруг надежное охранение.» Старший, улыбнувшись суетливому новичку, вновь заснул. Он подошел к окну. Опасность исходила с улицы. Он всегда чувствовал ее на уровне подсознания. В этот момент граната влетела в окно, и его взрывной волной выбросило на улицу. Начался бой. Правая часть спины была словно парализована и мокрой от крови. Осколок угодил в правую трапецию и торчал из раны. Все, кто был с ним в комнате, погибли. Ангел-хранитель вновь был с ним рядом.

Через неделю он уже докладывал генералу об успешно выполненной задаче, а жене рассказывал, как бросил шифер на даче в костер, а тот взорвался и осколок шифера попал в спину. Через месяц, отгуляв свой с ноября на июль передвинутый отпуск, он пришел сдавать отпускной в отдел кадров. Удивленный кадровик рассказал ему, что позвонил генерал и сказал месяц отпуска записать в личном деле за три месяца службы.

– Чем ты ему так угодил? – поинтересовался кадровик.

– Да дочке генеральской на отдыхе приглянулся, – улыбнувшись, ответил он.

– Так у него же сын!

– Ну, сыну! Я ведь еще ничего! Что я сыну не могу приглянуться? – и он, хлопнув себя по заду, вышел из кабинета, оставив в шоковом состоянии кадровика.

Андрея Наседкина посмертно наградили Орденом Мужества. Героя России не дали по той причине, что это звание могло пригодиться для более достойных людей, тех, которые воевали против, ведь они тоже были россияне, хоть и воевали на другой стороне. Геша Бородин тоже получил Орден Мужества. Вручили ему его почти через год, после боя – в стране не хватало металла для наград.

Ещё немного юмора тоже не помешает

Радость пришла – поделитесь ею!

По своему складу я клоун. Когда кого-то по жизни называют клоуном, все понятное дело обижаются. Но матушка мне всегда повторяла: «На обиженных воду возят». Позже я узнал и продолжение поговорки, поэтому за свою жизнь ни на кого не обиделся и не обижаюсь. Одним словом, как с гуся вода. Недавно читая в инете свой гороскоп, понял причину всему этого – водолеи по рождению клоуны и целители. На все 100 верно! Видно поэтому спокойно отношусь к шуткам в отношении себя. Ну и люблю порой пошутить над другими. При этом у меня на лице не шевельнётся ни один мускул, выдающий, что я пошутил. Словом в карман вам… и не улыбнусь. Видно поэтому такие же были у меня и друзья.

Это был уже примерно год девяносто пятый или девяносто шестой. Было жаркое лето. Мы: я и двое моих сослуживцев пошли в очередной отпуск. У одного из них родичи уехали на всё лето на дачу, поэтому мы и зависли у него в московской квартире. Квартира находилась в длиной, восьми подъездной девятиэтажке. Мы решили отметить наш очередной отпуск. Наших отпускных хватило на полторы недели. Всё хорошо, но мы уже вошли в кураж. Стали думать где надыбать… Сдали пустые бутылки, которые стояли и лежали ворохом по трёх комнатной квартире. Хватило на три дня! Всё это время мы понятное дело, когда были в состоянии, общались. Вспоминали всевозможные прикольные случаи из личной жизни, анекдоты. Я тоже вспомнил, как однажды в посёлке пустили слух о моей смерти и когда я вернулся из командировки, то уже даже денег собрали на похороны. При слове деньги, глаза у моих компаньонов оживились. Они загорелись зловещим огоньком.

– Вы чего, больные? Найдём денег и так, да и кого хоронить то, Вовика? – Я показал глазами хозяина квартиры.

– Ладно, Саныч, это мы так, переглянулись, пойдём, остаток добьём.

– Вот, это правильно!

Через минут пятнадцать Вова стал кому-то звонить. Ещё через полчаса в квартире раздался звонок и на пороге нарисовались три ушлых подруги. Они о чём-то стали шептаться с Вовиком в одной из комнат. Слышались радостные возгласы, смех и одобрение…

Подруги ушли. Часов через шесть они появились с полными сумками еды и «апохмела». Подруги снова исчезли, а Вова мотнул в магазин, который был в этом же доме. Через двадцать минут он принёс ящик водки. После этого он снова стал кому-то звонить. Через некоторое время снова звонок в дверь. На пороге стоял дежурный по Отделу водитель, который отвёз нас, продукты и «продолжение банкета» к Вове на вторую дачу.

На даче я спросил Вовика:

– Чего такая спешность, родители должны приехать?

– Так у него нет родителей, Вовины подруги их «похоронили»! Думаешь деньги то откуда… Они вчера пять часов по всем квартирам собирали, – Сергей осыпался от душившего его смеха…

Чёрный юмор тоже юмор. Запомните главное! Смех – ваша защита от всех жизненных неурядиц. Вам сказали в глаза грубое слово – улыбнитесь! Жизнь уронила вас – улыбнитесь! Болезнь осилила – смейтесь над ней! Горе пришло – смейтесь над ним! Радость пришла – поделитесь ею с другими!