Текст книги "Вмятина"

Валерий Гусев
Вмятина

I

Инспектор дорожно-патрульной службы Джуравой Расулрахматов стоял у поста ГАИ, расположенного рядом с железнодорожным переездом, и внимательно осматривал проходившие мимо него машины. Его помощник старшина Вадько находился рядом. Он сидел на подножке грузовика и, положив на колено планшет, быстро писал. Судя по скорбному лицу водителя, следящего за бегающим пером, старшина писал отнюдь не благодарственное посвящение…

Джуравой характерным жестом торопил легковые машины: давай, давай, проезжай, а некоторым грузовым делал знак остановиться, вскакивал на подножку и заглядывал в кузов. Дело в том, что в областное управление ГАИ поступил сигнал: на городском рынке у спекулянтов появился в большом количестве картофель, поставляемый, предположительно, с полей ближайшего совхоза, и что провозится он через его, Джуравоя, участок. Благо одна из дорог вела прямо к тому совхозу…

«Нет чтобы на рынке прихватить этих спекулянтов и как следует потрясти, – недовольно думал он. – А тут возись за них…» Джуравой имел в виду своих коллег из ОБХСС, но ворчал только так, для порядка, сознавая, что причина недовольства кроется в нем самом: он подсознательно опасался, что сигнал подтвердится. «Неужели я все-таки просмотрел? – спрашивал он себя. – Вроде не первый год на этой трассе. Изучил как свои пять пальцев…»

Большинство машин Джуравой пропускал без осмотра, отпуская их взмахом руки. Как правило, он хорошо знал, кто, куда и зачем едет. Вон, к примеру, Сергей на ЗИЛе… Этот на станцию за контейнерами. Кажется, третья ходка с утра. Смотри-ка, до чего обидчивый! Глаза в сторону отводит… Все не может простить, как недавно, в день его рождения, я прокол сделал. Так ведь за превышение скорости, друг! Давай, давай, поджимай губы! На обиженных, как говорится, воду возят…

За спиной в будочке резко зазвонил телефон. Джуравой шагнул назад, продолжая осматривать движущийся поток машин, открыл окошечко и снял трубку.

– Слушаю!.. Лейтенант Расулрахматов…

– Товарищ лейтенант! – приглушенно сказал голос в трубке. – Сейчас мимо вас проедет голубой самосвал «24 – 32 ТШЕ» с песком…

– Так, так… – подбодрил Джуравой. – Так?

– А под песком у него картошка… Может, левак, а может, ворованная…

– Спасибо за информацию. А кто говорит, могу узнать?

В трубке раздался короткий смешок:

– Ну, это уж лишнее, лейтенант. Давайте будем считать, что звонил Доброжелатель… Хоп?

– Ну что же… – улыбнулся Джуравой. – И на том спасибо!

Он положил на рычаг трубку, одернул рубашку, топнул начищенными до блеска сапогами об асфальт и шагнул к дороге. Потом жестом показал старшине Вадько, чтобы тот подменил его у шлагбаума, и, отойдя в сторонку, стал терпеливо ждать. Только едва заметное покачивание с пяток на носки выдавало некоторое волнение лейтенанта.

Вдали, со стороны совхоза, показался голубой самосвал. Джуравой сделал несколько шагов ему навстречу. Самосвал остановился метрах в пяти от вытянутой руки автоинспектора. Из кабины высунулась кудрявая голова водителя с веселыми, цыганисто-дерзкими глазами.

– В чем дело? – спросил он. Джуравой подошел и козырнул:

– Автоинспектор лейтенант Расулрахматов! Ваши документы…

Водитель поднял руку и из-под крыши кабины достал маленькую книжицу, обернутую в целлофан.

Джуравой неторопливо раскрыл удостоверение с лежащим внутри техталоном, посмотрел на фотографию, мельком сверил ее с оригиналом и положил документы в свой нагрудный карман. Затем подошел к краю дороги, ногой откинул несколько камешков, как бы расчищая место, и, обернувшись к водителю, приветливо сказал:

– Вот сюда… вам надо будет высыпать груз, вот сюда…

– Да вы что, товарищ лейтенант? – поразился тот. – Куда высыпать? Я же по путевке! На объект…

– Сыпьте вот сюда… – словно маленькому, повторил Джуравой. – Ну?

– Да вы что, товарищ лейтенант? – не унимался водитель. – Да меня же прораб с потрохами съест…

– Сы-ыпьте| – чуть повысил голос инспектор. – Ну!

– Легко сказать «сыпьте»! А кто мне ходку запишет? И так у меня с прорабом нелады. А сейчас он сожрет! Точно, сожрет! Скажет, где мотался?

– Не беспокойтесь, я запишу…

– И дадите справку?

– Дам, дам.. Не волнуйтесь…

– Ну, тогда ладно! Тогда, пожалуйста! Мы люди маленькие. Нам что скажут…

Водитель рванул дверцу, влез в кабину и, лихо развернувшись, подал машину к указанному месту.

Джуравой смотрел, как сыплется песок из кузова, и его лицо становилось задумчивым…

Картошки под песком не было.

Он обошел кучу, пнул ее несколько раз и пошел выписывать справку. Он писал и время от времени морщил лоб, застывая в неподвижности.

«Кто же мог так зло подшутить! – думал он. – Тураб? Вряд ли. Он знает, что на службе так шутить нельзя. Даже с близкими друзьями. А если кто из знакомых? Из тех, с кем иногда встречаемся в мужских компаниях? Тогда откуда телефон? Хотя, при желании, можно разыскать через наш коммутатор. Хорошо… А номер машины? Чепуха получается. Интересно, кто же все-таки этот остряк-самоучка?»

Джуравой отдал документы с вложенной туда справкой и вежливо кивнул головой: вы свободны. Парень шутливо приставил ладонь к уху.

– Я поехал! – весело крикнул он.

Самосвал лихо тронулся с места и покатил по дороге.

Джуравой хмуро отмеривал шаги возле КПП.

«Кто же все-таки? Кто?» – размышлял он.

Он машинально осматривал машины, делал замечания, проверял путевые листы, словом, работал, а проклятый вопрос не давал покоя: кто?

Примерно через час Джуравой заметил знакомый голубой самосвал, который приближался к переезду. Лейтенант отвернулся и занялся водителем «очень уж грязного «Москвича».

– Что, лейтенант, – услышал он сзади веселый голос, – опять высыпать? Мне сюда ближе…

Джуравой, не оборачиваясь, махнул рукой: проезжай, не до тебя! И только когда стих шум мотора самосвала, он повернул голову и внимательно посмотрел вслед машине… «А вдруг?!» – мелькнула неожиданная мысль.

Вряд ли кто из друзей мог бы сейчас узнать обычно спокойного и уравновешенного Джуравоя. Он бежал к своему мотоциклу, придерживая рукой фуражку, и глаза его горели азартом. Приподнявшись в седле, как в стременах, посмотрел в сторону напарника. Старшина Вадько махнул рукой: давай, давай, все понял, не волнуйся. Я присмотрю…

Уверенно обгоняя идущие впереди машины, мотоцикл лейтенанта Расулрахматова мчался вдогонку за голубым самосвалом…

II

«Жигули» красного цвета пылили по проселочной дороге, ведущей к шоссе. Начальник строительного участка Валерий Викторович Яскевич торопился на планерку, поэтому вовсю гнал свою машину. Конечно, учитывая выбоины, ухабы и лежащие в багажнике три ящика помидоров.

«Ну, Галка мне даст! – уныло думал он. – Томатный сок привезу.. А, черт с ним! Не может, как все, в ларьке купить. Подай ей, видите ли, прямо с грядки! И чтоб один к одному… А то, что через полчаса планерка и будет сам управляющий трестом, ей наплевать. И на то, что у меня уже два выговора. Да еще опоздаю… Ох, дела! И где я эти асбоцементные трубы возьму? Рожу, что ли? Все только требуют: дай, дай! А откуда я вам дам, если эти трубы строго лимитированные, а наши фонды давно выбраны? – Валерий Викторович глянул на часы. – Точно, не успеваю… Послушайся бабу! Дурак!»

Валерий Викторович с горечью вдруг вспомнил сегодняшний скандал.

– Отправь меня в Цхалтубо! – требовала жена. – Я последние пять лет белого света не вижу. Я тебе троих детей родила… Я забыла, что такое нормальный отдых! Ты думаешь, ушел утром, пришел вечером, два раза в месяц принес зарплату, и все? А ты посиди с ними хотя бы день! Посиди! Даже в субботу и воскресенье ты ухитряешься найти дела. Или сидишь с дружками в своем гараже. Тоже мне, отец!

– При чем тут Цхалтубо? – пытался возражать Валерий Викторович.

– Сам же говорил, что путевка у вас есть в профкоме. У всех мужья как мужья… Вон, Вера Акилова два раза в Сочи летала. А ее Мишка всего-навсего прораб. Другой бы пошел, достал…

Валерий Викторович, не сбавляя скорости, объехал большую лужу. Его тряхнуло так, что он ударился головой о крышу кабины.

– Так тебе и надо! – зло бросил он, сам не зная, в чей адрес: то ли жены, то ли самого себя.

Впереди показалось шоссе со снующими на нем машинами.

От столкновения с красными «Жигулями» водителя голубого самосвала спасла только отличная реакция. Он заметил вылетевшую сбоку машину и резко нажал на тормоза. Самосвал занесло и развернуло на дороге так, что на асфальте отпечатались от шин черные тормозные полосы. А вот легковая машина от резкого поворота руля перевернулась, проехалась на крыше поперек дороги и скрылась из виду.

Водитель самосвала и подоспевший автоинспектор сбежали с насыпи и первым делом помогли вылезти из машины Валерию Викторовичу.

Спускаясь к пострадавшим «Жигулям», Джуравой успел все же заглянуть в кузов стоящего самосвала. Так и есть: сквозь песок местами обнажились светло-коричневые бока картофелин…

К счастью, Валерий Викторович отделался легким испугом: лишь на плече была порвана рубаха и под одним глазом красовался синяк. Втроем они легко перевернули машину на колеса, так как толкать пришлось в сторону наклона. И когда она прокатилась метра два и встала, уткнувшись в канаву, всем стало ясно, во что превратилась собственность Валерия Викторовича.

Первым оценивающе присвистнул кудрявый водитель:

– Гармошка!

– Скорее, стиральная доска, – задумчиво уточнил Джуравой, хотя, по правде сказать, никогда не видел стиральной доски.

Хозяин машины воспринял горе оригинальным образом: он сел в пыльную траву, ударил себя кулаком по коленям и печально изрек:

– Вот тебе и Цхалтубо!

– Ну что, Доброжелатель? – повернулся Джуравой к соседу. – Будем знакомиться еще раз? Инспектор патрульно-дорожной службы Раеулрахматов. Давайте документы!

Кудрявый посмотрел лейтенанту в глаза, оглянулся на кузов своего самосвала и нехотя полез в карман…

После выполнения всех необходимых формальностей, связанных с дорожно-транспортным происшествием, машину отбуксировали и оставили у ворот станции техобслуживания ВАЗа… Отсюда и начались новые приключения Валерия Викторовича.

Слесари рассматривали каждую вмятинку, каждую трещинку в его машине. Они присвистывали, прищелкивали, причмокивали языками, вертели баранку, пинали шины, говорили, что «сейчас этого не достать…», вспоминали разные подобные истории…

– Так сколько? – не выдержал Валерий Викторович.

Возникла некоторая пауза. Все посмотрели на приемщика.

– Полторы… Не меньше, – сказал приемщик, – это еще по-божески. У тебя вон бампер, и тот битый…

Окружающие ответили одобрительным гулом:

– Не меньше…

– Это как пить дать…

– Даже если двигатель не смотреть…

Валерий Викторович оглядел лица слесарей. «Обложили», – тоскливо подумал он и спросил:

– И как скоро?

– Полгода, не меньше…

– Да, полгода, а то и все семь-восемь, – подтвердили из хора.

– Да вы что, ребята? Да вы же меня без ножа…

– А ты посмотри, сколько их стоит во дворе? И зима на носу. Да сам же только видел…

– А ну вас, – безнадежно махнул рукой Валерий Викторович и отошел в сторону.

– Ну, как хочешь, – сказали ему в спину. – Сам решай. Дело хозяйское…

И так же гуськом все исчезли в дверях проходной. Несчастный Валерий Викторович остался стоять недалеко от ворот станции техобслуживания рядом со своей поврежденной машиной…

III

Прежнюю жизнь Генки Семенова с родителями можно описать одними глаголами: родили, радовались, умилялись. Лелеяли, растили, воспитывали. Учили, ругали, переводили. Сомневались, просили, уговаривали. Думали, решали, устраивали. Волновались, расстраивались, хлопотали. Женили, помогали, создавали. Везли, кормили, терпели. Нервничали, отчаивались, разводили. И, наконец, сказали: «Хватит! Надоело!» Выделили однокомнатную квартиру и отлучили от дома.

– Чем раньше дадут тебе родители под зад, – говорил он иногда друзьям, – тем шустрее ты будешь двигаться по жизни…

И Генка «шустрил». За короткое время он перепробовал несколько профессий, начиная от ассистента оператора на телевидении и кончая младшим администратором в филармонии. И вдруг в один прекрасный день Генка объявил своим друзьям: «Завязал с миром искусства», И избрал себе новую благородную профессию «костоправа». Все удивились, потому что никто не знал за Генкой способности не только чинить и выправлять машины, а и вообще что-либо мастерить своими руками.

Ну что же, «костоправ» так «костоправ»…

…Генка издалека наблюдал за знакомыми ему действиями ватаги со станции техобслуживания. И когда она наконец скрылась в проходной, он обошел машину кругом, попробовал, не нарушены ли рулевые тяги, заглянул под капот и небрежно предложил безучастному владельцу машины:

– Берусь поставить эту «читу» дней за десять-пят-надцать на ход…

Валерий Викторович хмуро глянул на Генку: мол, уйди, парень, не шути, не до тебя…

– За эту же цену, – добавил Генка.

Валерий Викторович уже внимательно оглядел его тощую, но элегантную фигуру.

Генка решил окончательно сразить оживающего на глазах клиента.

– Деньги после, – сказал он. – Если понравится…

– Да ладно чудить, – нервно хохотнул Валерий Викторович. – Не верю я… Так не бывает.

А у самого уже глаза светились надеждой.

– Фирма веников не вяжет! – отрезал Генка. – Поехали! Поставим ЭТО в гараж…

Композитор Евгений Широков вел богемный образ жизни: с семьей порвал окончательно, вставал и ложился когда хотел, в любое время суток музицировал, отчего соседи писали на него жалобы, принимал гостей и ходил к ним тоже в любое время…

Да, он творческая личность.

Да, он заслужил.

Да, в основе его поступков лежит импульс, а не размеренное планирование.

Да, он создает сюиты и фуги, только когда приходит вдохновение.

Да, вот сейчас он едет к поэту Грише Медведеву, с которым не виделся почти полгода, и это его личное дело.

Женя считал, что каждый человек имеет свой путь или свою орбиту. В основном схема должна быть такой: работа – семья – хобби. У многих такие пути-орбиты совпадали, и тогда потоки объединенных людских интересов проносились величаво и спокойно. Орбит было уже много: как больших, так и маленьких, как интересных, так и случайных, и во всякую у Жени Широкова был свободный вход, потому что он был занятной личностью. Он и любил скакать с орбиты на орбиту. И везде его любили или относились по-доброму, снисходительно, прощая и слабости, и некоторую категоричность суждений, и вполне понятный эгоцентризм…

Вот и сейчас, по дороге, Женя вдруг вспомнил, что, кажется, они поссорились с Гришей в их последнюю встречу. И вроде бы что-то там наговорили друг другу. А, пустяки… Все образуется. Он знал, что при встрече найдутся и фраза, и улыбка, и обычный с некоторых пор поцелуй. И сразу же Гриша завалит его новыми стихами: успевай читать…

Женя нахально и ловко перестроился в другой ряд, отчего ему сзади укоризненно посигналили.

«А может, сегодня сотворим популярную песенку, – подумал он. – Ведь не сидел же Гриша все это время сложа руки…»

Красные «Жигули» неслись в общем потоке. Внезапно, словно из-под земли, перед машиной выросла мужская фигура.

Мужчина словно бы не услышал визга тормозов и не почувствовал удара в бок. Он посмотрел мутными глазами на человека за рулем и пошел себе через дорогу к гастроному…

– Сволочь! Какая сволочь! – крикнул ему вдогонку Широков и, затормозив у обочины, вышел осмотреть машину. На крыле была едва заметная вмятина. – Сволочь!.. – уже более миролюбиво сказал Женя и сел за руль.

Конечно же, Гриша Медведев обрадовался. На столе появилась бутылка коньяка. Сказав обязательную фразу: «Старик, я за рулем», – Женя быстро сдался и, махнув рукой, опрокинул стопочку, потом другую, а потом уже, когда Гриша стал читать стихи, – почти за каждый понравившийся стих. Поскольку хороших стихов было много, а в баре нашлась еще бутылочка, то решено было уезжать, «когда вся милиция ляжет спать».

А чтобы машину не угнали, друзья выдумали такую шутку: время от времени они подходили к окну и кричали в ночное пространство:

– А ну, отойди от машины! Я все вижу! – и дружно при этом смеялись.

В общем, Женя остался ночевать у Гриши…

А утром, когда он выглянул из окна, то так и застыл на месте. Во дворе, где он вчера оставил машину, ее не было…

IV

Капитан Эркин Гафуров шел на службу мрачный: только что произошла очередная ссора с женой. Саера за последнее время сильно изменилась. Стала злой и вызывающе вульгарной. А ведь прошел всего один год! Один год их совместной жизни…

Эркин вспомнил, что начало перемен приходится от силы на второй месяц после их свадьбы… Саера вдруг стала превращаться в томную ленивую женщину. Утро начинала непременно с сигареты. Раньше она курила только на вечеринках после рюмки вина, и Эркин воспринимал это как шутку: вот, мол, я, молодая девушка, – эмансипированная личность. Он в душе даже восхищался своей красивой и современной подругой. Однако потом она стала курить постоянно, а на его замечания, смеясь, отвечала: «Да ты что? Я же просто так, балуюсь. Мне же ничего не стоит взять и бросить…»

Ей многое ничего не стоило, многое для нее было легко, о чем он, к сожалению, узнал только после свадьбы. Она могла взять и не пойти на работу, сославшись на головную боль. Могла уволиться с работы и месяц, а то и больше искать другую. Могла без предупреждения пригласить в дом своих подруг с их парнями.

Эркину неудобно было при гостях делать замечание своей красивой жене, он садился за стол, ел, пил, но на душе у него было смутно. Потом, когда они оставались одни, он говорил ей: «Если это еще раз повторится, я попрошу всех твоих гостей из дома… Что это такое? Некоторых из них я вообще впервые вижу. Я ничего не хочу сказать о них плохого, но ты представь, как я выгляжу в их глазах? Ты забываешь, где я работаю? И потом, в честь какого праздника пир?»

Саера молча выслушивала, а потом, в знак протеста, замыкалась на несколько дней. Она почти не разговаривала с Эркином и проводила почти все время в постели. Рядом, на стуле, стояла пепельница, гнэлная окурков, в руках потрепанная книга. На работу в такие дни она, естественно, не ходила… Так и лежала, шелестя страницами и негромко насвистывая…

Эркину иногда казалось, что он слишком придирчив к своей молодой жене, и зачастую он первым шел на мировую…

Вскоре после свадьбы также выяснилось, что Саера не умеет готовить. До свадьбы умела, а сейчас разучилась. А к тому же не умела и не привыкла экономить.

– Ну ты же не с родителями живешь, – внушал ей Эркин, – учись жить на наши с тобой зарплаты. Пойми меня правильно: я не жадный. Но надо научиться планировать бюджет…

– Вот еще! – беспечно заявила Саера. – Буду я копейки считать… Ты муж, ты и зарабатывай!

И прежняя страсть к чистоте и порядку улетучилась неизвестно куда: посуда скапливалась в раковине, а полы только подметались…

– Не нравится – сам убери, – отвечала Саера. Эркин убирал и мыл.

Сначала он относил перемену в поведении жены за счет будущего ребенка, но потом выяснилось, что ребенка не будет. Она думала, что будет, но, оказывается, произошла ошибка. С этого момента Эркин замкнулся.

Он стал наблюдать и размышлять. И вдруг выяснил, что Саера лгунья. Да, от любой фразы, которую она только что высказала, она могла через минуту отказаться и при этом глядеть на собеседника чистыми глазами… Затем Эркин узнал, что у нее много знакомых мужчин. При этом Саера была доброй и бескорыстной в отношении всех своих подруг и друзей. Она готова была в любую минуту прийти на помощь, отдать последнее. Однажды Эркин невзначай услышал фразу, сказанную в одной компании: «Саера – свой парень!»

Хорошо иметь знакомую девушку и считать ее «своим парнем». А если это твоя жена? И тебе неприятно это слышать?

А может быть, дело не в Саере, а в нем самом и в его теперешнем отношении к жене? Может, все дело в том, что Эркин встретил Малику?

Да, Эркин встретил Малику. И разделил свою жизнь на две части: до того, как встретил Малику, и после. После – все стало необычным и радостным. До – как будто ничего не существовало, настолько все вспоминалось серым и обыденным…

Каждая встреча, каждый разговор, слово, да что там слово, жест руки, прикосновение, взгляд – вызывали радостное волнение.

Они договорились с Маликой, что не будут встречаться, пока Эркин не поговорит и не решит все с Саерой. Эркин каждый день собирался и все откладывал неприятное для него объяснение с женой…

Прошло десять дней, и Малика первой не выдержала и позвонила. Они увиделись всего на полчаса, но за это время…

– Я так больше не могу, – сказала Малика и заплакала.

Эркин стоял перед ней и не знал, что делать. Он даже не решался обнять ее за плечи…

– Сегодня я поговорю с Саерой… – твердо пообещал он. – Ты веришь мне? Ну, не плачь!

– Да, да, – кивала Малика и прятала лицо. – Я не должна была приходить. Прости меня…

Но разговора с Саерой не получилось.

– Попробуй только заикнуться о разводе, – закричала она, – я пойду к твоему начальству, и посмотрим, как ты запоешь! Я тебя ославлю на весь город. Я про тебя такое расскажу!

– Что ты можешь рассказать?

– Скажу, что ты меня бьешь и запираешь дома. Что ты бай, феодал. Ненавижу тебя!

– Поэтому я и предлагаю тебе развестись… – холодно сказал Эркин и вышел из дома.

Он пошел к родителям Саеры. Отец ее, Мухитдин Пулатович, сказал ему коротко:

– Не я вас сводил, не мне вас и разводить. Решайте сами, не маленькие!

Бешарат Абдуллаевна только горестно качала головой и все повторяла:

– Как же это так, а? Как же это так?

Эркин покидал их дом, и на душе у него было скверно.

Композитор Широков бегал перед капитаном Гафуровым по кабинету:

– Вы понимаете, что я не могу без автомобиля?

– Понимаю… – терпеливо кивал Эркин.

– Вы понимаете, что для меня любая мелочь – это не мелочь, а главное, то есть все! Я композитор. Вы понимаете?

– Понимаю. Как же не понять…

– Вы понимаете, что от моего внутреннего состояния зависит, смогу ли я вообще работать?

– Понимаю… Да вы успокойтесь…

– Как это успокойтесь? Как это я могу вдруг успокоиться? Я не могу ничего сочинять. Начинаю заниматься, а из-под пера идут одни марши. Военные… А вы говорите – мелочи…

– Да не говорил я ничего…

– В общем, так. Пока вы не найдете машину, я не смогу работать…

– Успокойтесь. Постараемся найти. Может, ребята угнали. Побаловались и бросили. Бывает и так-Сейчас идите домой и постарайтесь успокоиться. А как только станет известно, мы вам сообщим…

Эркин еще раз обошел все подъезды дома Медведева и поговорил с теми соседями, кого раньше не удалось застать. Нового за эту неделю не прибавилось: «Да. Стояла какая-то машина у подъезда. Когда исчезла, не заметили. Когда исчезла, вы лучше спросите у Арсена… Может, он что-нибудь знает…»

В доме оказалось еще несколько владельцев, державших машины на улице. У них случаев угона не было, хотя и происходили несколько раз кражи лобовых стекол, приемников, вскрывание багажников… Эркин расспрашивал все новых и новых людей, стараясь напасть на след.

Машина композитора Широкова как в воду канула.

Эркин поднял все дела о кражах машин за последние пять лет. Выявилась одна закономерность: если раньше автомобили угоняли в основном, чтобы покататься и бросить, то затем машины стали разбирать на части. Появились нераскрытые дела: машины или пропадали совсем, или находился один ободранный кузов.

Эркин листал папки и представлял лица потерпевших. Многие, наверное, и сейчас еще не оправились от удара. Хорошо, кому машина досталась так, на шальные деньги. А ведь было немало и таких, что копили годами рубль к рублю. Красные, синие, желтые, белые, всех цветов и оттенков…

Эркин прикинул в руках стопку нераскрытых дел об угоне машин. Внушительно.

«А если бы найти все эти машины, – подумал он, – и поставить в ряд. А потом вызвать всех владельцев… Вот было бы радости! А так… Уж лучше бы они их разбили. Все не так обидно. Разбили… Интересно, когда это началось? Ну, эти угоны? Кажется… да, так оно и есть. В тот период был острый дефицит запасных частей… А если их негде взять, то что же, какой выход? Только снять с другой машины. Стоп. Не слишком ли простая логика? А почему бы и нет? Почему бы эту версию не сделать рабочей и не проверить как следует? Но для этого надо поднять по ГАИ все зарегистрированные аварии… А сколько неучтенных? А степень повреждения машин? А сроки ремонта? А место ремонта? А количество необходимых запасных частей?

И потом, если уж проверять, надо хоть приблизительно наметить парность аварий и краж? И если версия верна, то кража должна происходить позже аварии. Ну, не раньше того дня, когда возникла необходимость… А если кража впрок? Тогда где складывать запасные части? На рынке вроде порядок наведен. Там любой новый «жук» сразу заметен.

Хорошо… Скажем, мне нужно достать крыло, и я иду на рынок. Ищу, смотрю. Нету… Или есть, а цвет не подходит. А что, трудно перекрасить? А если краски нет? Она же тоже дефицит… Хорошо, а другого цвета у вас нет? Другого нет. А если я очень попрошу. Ну, если очень, приходите через неделю. Нужная вам деталь будет доставлена, потому что. существует стандарт. А если несколько деталей? Пожалуйста, только чтобы это было между нами. Разумеется.

Спокойнее, товарищ Гафуров, не слишком ли вольно вы подгоняете детали под свою версию? А что? Ведь похоже? То-то и оно, что похоже, но только в теории, а нужны практические выкладки…»

Эркин ужаснулся, когда прикинул, сколько предстоит выполнить работы.

«А вот если бы ты сам? – продолжал рассуждать он. – Если бы ты сам занялся этим делом? Держал бы склад готовой продукции? Опасно. Ведь всем известно, как у автолюбителей передается информация: «Ты знаешь, там один предлагает задний мост». – «Да ну?» – «Точно». – «А кто?» – «А вот тот». – «А вон у того лобовое стекло. Для «Москвича». Но дорого, гад, просит. Мне там еще один обещал. Я завтра спрошу…» Словом, через пару дней о заднем мосте и лобовом стекле будет знать полгорода. Рискованно? Конечно.

Ну, хорошо, товарищ Гафуров. Если не держать склад, то где вы найдете нужные вашему клиенту запасные части? Снимете с чужой машины? Это нам ясно. А вот где возьмете нужный цвет? Это интересно! Ну что ж, я поступлю так: сяду у проезжей дороги и буду ждать, когда появится нужный мне цвет. И вы помчитесь за ним? Да, я помчусь за ним. А на чем, позвольте спросить? Да на чем угодно: на машине, но лучше всего на мотоцикле. Незаметней. Узнаю место гаража или просто длительной стоянки и подожду благоприятного момента. Тем более что времени у меня много… Уж очень складно. А почему бы и нет?

Значит так, – прикинул Эркин, – сначала нужно узнать точные сроки аварий и последующего ремонта. Жаль, что не все случаи регистрируются… А сколько механиков, так называемых «костоправов», работает на дому? Поди разыщи всех. У каждого свои постоянные клиенты… Но должна же быть между ними здоровая конкуренция? Значит, адреса их все-таки известны. Выходит, товарищ Гафуров, вам нужно срочно чинить несуществующий разбитый автомобиль…

Но это еще не значит, что машины, отремонтированные на станции техобслуживания, отпадают. Туда тоже поступают детали со стороны. Только вот каким образом и в каком количестве? Интересно было бы это проверить. А может, и познакомиться с исполнителями? Не слишком ли вы много хотите, товарищ Гафуров?

Итак, вперед! Не пугаться работы, а главное, не жалеть себя. Сначала ГАИ, потом станция обслуживания, потом «костоправы»…»

Единственное, что утешало Эркина, это то, что разрабатывать приходилось собственную версию, а значит, и спрашивать придется только с самого себя. А идея, черт возьми, заслуживает внимания!