Текст книги "Хозяин черной жемчужины"

Такой раковины у Коренькова не было. Но он прекрасно понял, что Алешка напрашивается в гости, посмотреть его коллекцию раковин. И пригласил нас на выходной.

Накануне Алешка пристал к маме:

– Мам, а тетя Зина все еще страдает от твоего подарка?

– Не знаю, – мама вздохнула. – Мы давно не общались.

– Я вас помирю, – сказал Алешка. – Она из-за раковины на тебя обиделась. Выбросить ее жалко, а в квартире из-за нее теснота. Так, что ли?

Мама опять вздохнула, на этот раз молча. И с опаской посмотрела на Алешку. Он правильно понял ее встревоженный взгляд. И поспешил успокоить:

– Ты не думай, я не собираюсь тащить ее обратно.

– А куда ты ее собираешься тащить? – Это маму насторожило еще больше.

– Одному человеку. Он будет без ума от нее!

– Представляю! – усмехнулась мама.

– Конфетологу! У него тыща раковин, а такой нет. Теперь будет! Мы завтра идем к нему в гости.

Но операция под кодовым названием «Тридакна» не состоялась. В тот же вечер маме позвонила Зинка, и они щебетали почти целый час. Мы с Алешкой сразу же поняли, в чем дело: Зинка избавилась от раковины и простила маму.

Алешка быстренько вырвал листок из тетрадки, накарябал на нем: «Мам, спраси где ракушька» – и подсунул его маме. Не прерывая щебет, мама взглянула на страничку, кивнула Алешке. И, конечно, забыла задать этот вопрос своей подруге Зинке. Положила трубку и ахнула:

– Ой, Лешк, извини. Я завтра ей звякну.

Пустое дело, но мы тогда не догадывались, куда заведет нас громадная и тяжеленная раковина. В какие мрачные и опасные дела она нас втянет.

…А бедный капитан Павлик доложил папе о краже на веселой свадьбе молодого моряка…

Глава III
Кусачая ракушка

В воскресенье мы поехали к Коренькову. Он жил в центре, в старом большом доме, украшенном фигурами всяких рабочих и крестьян. Рабочие держали в руках молотки, а крестьяне – серпы и пшеничные колосья. На головах у них лежали снежные шапки. Перед домом раскинулся большой фонтан. Воды в нем не было, наверное, даже и летом, зато в самом центре стояла на хвосте неведомая рыба.

Квартира Коренькова была на самом последнем этаже. И она нам понравилась. Вся такая старинная, с высоченными потолками, по краям которых шли всякие бордюрчики в виде яичек в листиках сирени. Или черемухи. И мебель тоже была не современная. Тяжелая такая, громоздкая, но очень уютная. И книги – тоже все толстые, в массивных переплетах, на полках до потолка.

Но самое главное – это необыкновенные раковины в стеклянных витринах. Да, тридакны у Коренькова не было. Но зато была, наверное, не одна тысяча раковин. Я, конечно, никаких их названий не запомнил, они все очень трудные для запоминания, но красоты они были потрясающей. И все разные, ни одна не повторяла другую ни расцветками, ни формой. Я даже не мог представить себе, как здорово, оказывается, может поработать природа над их созданием.

– Клево, – сказал Алешка. – Только вы бы лучше жемчуг собирали. Он места меньше занимает.

Я понял, что Алешка приглядывает в комнате местечко для тридакны.

– Да жемчуг меня не особо интересует. Я собирал его из-за раковин. Не выбрасывать же, правда?

– Конечно, – кивнул Алешка. – Он красивый. Беленький.

Кореньков усмехнулся:

– Беленький… Жемчуг бывает не только беленький, а многих цветов. Розовый, серебристо-серый, желтый, голубой. Даже черный бывает, он особенно ценится любителями. Вот, полюбуйтесь.

Кореньков взял с полки небольшую баночку из-под крема и снял с нее крышку. В баночке лежал безупречной формы шарик густого черного цвета. Он казался живым.

Алешка вздохнул с восхищением:

– Это вы сами ее поймали, эту жемчужину? На глубине сто метров?

Кореньков покачал головой.

– Нет, я ее не поймал. Я ее сам вырастил. В аквариуме.

И мы услышали от него удивительные вещи.

– Вы знаете, как зарождается и растет жемчужина?

– Русалки слезки роняют, – напомнил Алешка. – По своей далекой молодости.

Кореньков усмехнулся.

– Есть такие двустворчатые моллюски, называются – жемчужницы. И вот лежит жемчужница на дне океана, раскрыв свои створки. И если внутрь попадет, например, крохотная песчинка, она начинает раздражать нежное тельце моллюска. И он начинает с этим бороться – обволакивать песчинку слоями перламутра. Все больше и больше. Получается жемчужина, она постепенно растет. Но очень медленно, десятилетиями.

– А они большие, эти ваши жемчужницы? – спросил Алешка.

– Бывают очень большие. До полуметра. И весом больше десяти килограммов. Кстати, для ловца жемчуга такая раковина опаснее акулы.

– Кусается? – Алешка широко распахнул глаза. – У нее и зубы есть?

Кореньков рассмеялся.

– Зубов у нее нет. Но вот представь себе… Ныряет в глубину океана ловец жемчуга. Погружается все глубже и глубже. Вода вокруг него из изумрудно-зеленой становится голубой, а потом густо-синей. Наконец, появляется песчаное дно. На дне – разные водоросли, шныряют между ними диковинные рыбы, и лежат, распахнув створки, большие и маленькие жемчужницы. Маленькие ловец быстро, потому что воздуха ему уже не хватает, собирает в специальную сетку, привязанную к его поясу…

– А большие?

– А большие в сетку не влезут, да и не поднять их, не оторвать от дна. И вдруг он видит, что в одной из самых больших раковин лежит самая большая в мире жемчужина. Она нежно светится розоватым светом. Что он делает?

– Цап эту розоватую – и все, пошел наверх!

– А получается наоборот. «Цап» делает жемчужница. Как только рука ловца оказывается в раковине, она мгновенно захлопывается. Как капкан. Только этот капкан весит килограммов пятнадцать. Ловец пытается выдернуть руку, но она схвачена намертво. А воздуху ему уже не хватает…

– Ни фига! – выдохнул Алешка. А потом вдруг сказал: – А вы смелый человек. Вас такие раковины не хватали?

– Слава богу! Но акула на меня нападала.

– И что? – Алешка затаил дыхание.

– Я отбивался от нее ножом, но у нее такая шкура, которую и из ружья-то не пробьешь… А потом я выронил нож… – Кореньков замолчал.

– А потом? – Алешка затаил дыхание.

Кореньков пожал плечами и грустно сказал:

– А потом она меня съела…

Алешка хлопнул глазами и звонко расхохотался. Мне показалось – с облегчением.

– Но жемчуга в Мировом океане, – продолжил Кореньков, – становится все меньше. И добывать его все труднее и уже не выгодно.

– И опасно. Цапнет раковина, или акула проглотит, – поддержал его Алешка. – А почему меньше?

– Жемчужницы живут в прибрежной зоне, на сравнительно небольшой глубине, а у берегов вода сильно загрязнена. Им такая вода не нравится.

– Жалко, – сказал Алешка. – Все-таки фауна.

– Сейчас в некоторых странах на специальных плантациях искусственно выращивают в жемчужницах жемчуг.

– Приручают, – усмехнулся Алешка. – Подкармливают.

– Вроде того. Но вообще-то уже давно создают без особого труда искусственный жемчуг.

– Из камешков? – предположил Алешка. – И краской их красят, что ль?

– Не «что ль». И не из камешков. Стеклянный шарик заполняют жемчужной эссенцией.

– Что за фишка?

– Очень простая. Мелкая чешуя мелкой рыбешки уклейки.

Действительно – фишка. А Кореньков еще сказал, что такой искусственный жемчуг из чешуи по внешнему виду совершенно не отличается от природного. И даже иногда искусственные жемчужины выглядят более красивыми, чем настоящий жемчуг.

– Вот и правильно, – сказал Алешка с азартом. – И нырять за ними не надо, и вообще…

Кореньков грустно улыбнулся.

– Леша, разве можно создать искусственно солнечный свет, синеву океана, золото песчаного побережья, теплый ветер?..

А он романтик, этот Вадик, подумал я. Наверное последний на нашей Земле.

А романтик продолжил свою лекцию, с увлечением.

– Но и на плантации, и в океане жемчуг растет очень медленно. А спрос на него – очень быстро. – Тут он немного призадумался.

Мне показалось, что он решает – стоит ли ему открывать для маленькой компании какой-то большой секрет? Достойны ли мы, ленивые школьники, чтобы поделиться с нами сокровенной тайной?

Но его взгляд остановился на Лешке – распахнутый рот, раскрытые во всю ширь глаза и настроенные уши.

– А вот мне удалось ускорить рост жемчужины. Кстати, вот эта – я назвал ее Черная Марго – выросла у меня в аквариуме за три месяца.

Алешка ахнул.

– А чем вы ее кормили?

– Это секрет, научная тайна, – серьезно ответил Вадик Кореньков. – Но смысл моего открытия в том, что… Вы знаете, из чего состоит жемчужина?

– Из этого, как его… пел… рамутрия.

– Верно, примерно. Состав ее прост – углекислый кальций.

Алешка огорчился, а я не очень. Я уже знал, что, например, даже самый прекрасный алмаз – это всего лишь полиморфный углерод. И Кореньков сказал об этом так скучно, что я сразу подумал: «Никакой он не романтик. Обыкновенный, батенька мой, профессор».

– Так вот. Я создал препарат, растворимый в морской воде, благодаря которому этот самый кальций наращивается более активно.

Алешка слушал взахлеб, а я был слегка разочарован. Значит, жемчуг никакое не чудо природы, а обыкновенный кальций. Немного обидно. И этот кальций можно наращивать какими-то таблетками. И зачем человек вмешивается в законы природы?

– Но мое открытие, – предупредил нас Кореньков, – это большой секрет. Для жуликов такой препарат – лакомый кусочек. И они не будут, завладев им, проводить исследования, расширять применение жечуга: например для лечения тяжелобольных, – он и в медицине ведь используется…

– Конечно! – сказал Алешка. – Они заведут себе аквариумы и будут в них печь, как блины, скоростные жемчужины. И продавать их у метро по штуке баксов.

Кореньков рассмеялся.

– Не совсем так, коллега, но очень близко к истине.

Мы еще полюбовались на черную жемчужину, и Алешка спросил:

– А чтой-то вы ее так назвали – Черная Марго?

– Марго – сокращенно от Маргариты. Маргарита в переводе значит жемчужина.

Алешка хлопнул глазами.

– А у Димки одна учителка есть, ее тоже Маргаритой зовут. Она совсем на жемчужину не похожа.

Тут он прав. Наша биологичка на жемчужину не похожа. Не зря ее Королевой прозвали. У нее такой характер – она никого, кроме себя, не слушает и не слышит. И разговаривает с нами только вопросами, не дожидаясь ответа:

– Ну что, Иванов, пойдешь на расправу? – Это значит идти отвечать к доске. – Расскажешь нам что-нибудь новенькое из жизни млекопитающих? Двойки тебе достаточно?

И объясняет она очень скучно. Когда рассказывает об обитателях полярных областей, глаза у нее леденеют. Когда она говорит о фауне пустыни, они у нее становятся сухими, как мелкий песок. А когда объясняет животный мир бразильских джунглей, глаза у Королевы становятся непроницаемыми, как у анаконды. Не знаю, может, так и надо, но я очень рад, что биологию у нас стал преподавать Вадик. И что мы с ним подружились. Хотя эта дружба завела нас в такие криминальные дебри, что куда до них амазонским джунглям…

Алешка с нетерпением дождался родителей и взахлеб стал рассказывать им про все чудеса, которых нахватался в квартире Коренькова.

– Пап, он ныряет на сто метров в самую глубину! Мам, у него есть Черная Марго! Он ее на подоконнике наращивает. Кальцексом! Пап, а раковины кусаются! И очень тяжелые. Цап – и нет ловца жемчуга. Мам, а его акула сожрала!

– На завтрак? – спросила мама, которая уже прижимала пальцы к вискам. – С майонезом?

– А женщин на Земле становится все больше. А жемчуга – все меньше. А японцы высиживают его в корзинках, на дне моря.

– Как куры? – спросил папа.

– И фаршируют чешуей.

– Все! – Мама поставила на стол салат и раздала нам тарелки.

– А что на ужин? – спросил папа.

– Черная Марго в куриной чешуе, – ответила мама. – Под фирменным соусом из кальция.

– Как называется?

– «Цап»! – сказала мама.

– Он кусается? – испугался папа.

– Нет, – мама вздохнула. – Он осторожен. Его на Земле становится все меньше. А женщин в корзинах на подоконниках – все больше.

– Я тоже буду профессором, – завершил дискуссию Алешка. – Конфетологом.

– Ты женись сначала, – буркнул я.

– Мам, а кому Зинка нашу тридакну подарила?

– Она ее не подарила, – поморщилась мама. – Она ее продала.

– А кому?

– Очень приличному человеку. Он пенсионер. Одинокий мужчина. У него в квартире мебели мало, а места много.

– А где она?

– Кто?

– Квартира.

– В доме.

– А дом где?

– Это тебе зачем? – насторожилась мама. – Хочешь вернуть ее домой? Я тебе этого не прощу!

– Ну, мам, я же говорил: хочу подарить ее конфетологу. На какой-нибудь праздник. Я там у него местечко присмотрел. Влезет. Нужно будет только тумбочку от телевизора выкинуть.

– А телевизор?

Лешка безмерно удивился такой маминой недогадливости.

– А зачем телевизор без тумбочки?

– И тумбочка без телевизора, – поддержал его с улыбкой папа.

– Ты с этой раковиной, – рассердилась мама, – постоянно наживаешь нам врагов.

– Ну ничего, – сказал Алешка. – Она этому пенсионеру скоро надоест. Он об нее поспотыкается и нам ее отдаст.

– Цап! – воскликнула мама.

На следующий день, сразу после школы, Алешка набрал номер тети Зины.

– Здрасьте, теть Зин. Вам привет от мамы. Как поживаете? Теть Зин, вы кому нашу раковину подарили?

– Леш, отстань, а? Не до тебя.

– Неприятности, теть Зин? Нужна моя помощь?

– Неприятности… – Тетя Зина тяжело вздохнула. – Да не у меня. У моей подруги Райки.

– Давайте я ей помогу.

Ну вот отвяжись от него!

– Тут никто не поможет. Ее муж юбилей справлял… Его сестра ему антикварную вазу подарила.

– Какая радость! – искренне отозвался Алешка.

– Была! Была радость. Да кто-то из гостей ее спер!

– Какое горе! – искренне посочувствовал Алешка.

– Еще бы не горе! Спер кто-то из друзей. Или из родственников.

– Может, его сестра и сперла? Сначала подарила, а потом ее жаба стала душить.

– Ты думаешь? – Тетя Зина помолчала, размышляя. – Это мысль. Сейчас я ее Райке подам. Пока. Привет маме и папе.

– Постойте, теть Зин! Вы про раковину-то забыли!

– Про какую еще раковину? На кухне? В ванной? Не до тебя мне.

– Про тридакну. Кому вы ее подарили?

– Мужчине одному. Как раз на юбилее. Приличный такой, пожилой. Вроде пенсионера. В черном пиджаке.

– И в штанах?

– Конечно! Кто же в гости без штанов ходит?

– А он им родственник?

– А я знаю? Там столько народу было. Всех не упомнишь.

– А где он живет?

– В Москве. Только я не знаю, на какой улице. Он ко мне сам приехал и сам на такси твою трираковину увез. Пока!

Лешка положил трубку и посмотрел на меня. Но мне показалось, что он меня не видит. Что в глазах его трепещется какая-то подозрительная догадка.

– Дим, – медленно проговорил он. – А ведь Павлик тоже папе рассказывал, что во всех этих гостях, где чего-нибудь крали, побывал мужик в черном пиджаке.

– Лех, – в тон ему ответил я. – Тыщи пожилых мужиков надевают в гости черные пиджаки.

Лешка промолчал, но глаза у него остались подозрительно задумчивыми…

Вечером к нам опять зашел капитан Павлик. Доложить папе о ходе оперативного расследования. Официально наш Павлик находился в очередном отпуске и поэтому на работе не показывался. Показывался у нас дома.

– Павлик, – шутливо сказала мама, накрывая ужин, – может, тебе раскладушку поставить? У ребят в комнате.

– Я их боюсь, – признался Павлик. – Шибко умные.

– В отца, – сказал папа.

– И красивые, – поторопился Павлик, – в маму.

– Не подлизывайся, – мама поставила перед ним тарелку. – Боишься, что кормить не буду?

– Я мало ем!

– Оно и видно.

– Точно, – сказал папа. – Он здорово поправился за это время.

Но тут деловито вмешался Алешка.

– Докладывайте, товарищ капитан, товарищу полковнику.

– После ужина, – сказал папа. – В моем кабинете.

– Вы там курите много, – пожаловался Алешка. – Нам с Димкой вредно.

– А вас туда и не зовут.

– И напрасно, – Алешка произнес это так небрежно, что папа насторожился.

– В чем дело, Алексей?

– Пусть сначала он расскажет. – И Алешка ткнул вилкой в сторону Павлика.

Тот шутливо отскочил:

– Чуть в глаз не попал. А докладывать особенно нечего. Кроме того, что зафиксированы еще две аналогичные кражи.

– Три! – сказал Алешка.

– Так, – папа привстал. – Алексей, откуда информация?

– От тети Зины.

– То есть?

– У нее есть подруга. Зовут Райка…

– Раиса Ивановна, – строго поправила его мама. – Знаю ее.

– У Райки… Ивановны есть муж.

– Знаю его, – опять вмешалась мама. – Неплохой мужик.

– У него был юбилей…

– Знаю… – начала было мама, но папа прервал ее строгим взглядом.

– И ему подарили… Ну, одна тетка подарила, его сестра…

– И сестру… – Мама тут же осеклась и виновато хлопнула себя ладошкой по губам.

– В общем, она ему вазу подарила. Старинную. А ее сперли. Прямо с юбилея увели.

– Вот так, да? – папа задумался на минутку. – Ваза большая?

– Еще не знаю, – признался Алешка.

– Думаю, не очень, – предположил Павлик. – Чтобы в портфель поместилась.

– Ну что ж, – с усмешкой сказал папа. – Наш незнакомец начинает обрастать некоторыми чертами. Черный костюм, не модный, не новый. В нагрудном кармашке – сиреневый платочек. Пожилой, сухощавый.

– С портфелем, – вставил Алешка.

– Вежливый и культурный, – добавил Павлик. – В антиквариате разбирается. Из-за какой-нибудь дряни рисковать бы не стал.

– У него еще одна примета есть, – вдруг сказал Алешка.

– Какая? – быстро спросил папа.

– Я еще не знаю.

Вот это фокус!

Глава IV
Битва со сморчком

Алешка всерьез заинтересовался научными работами Коренькова. Такой же романтик, только помоложе лет на двадцать. Особенно он загорелся, когда Кореньков рассказал нам, что в Институте океанологии, где он проводит свои опыты, имеется настоящий океанариум. Со всеми прибамбасами.

– В нем создана крохотная модель океана, – заманчиво рассказывал Кореньков. – Морская вода, специальный морской грунт. Океанские обитатели – типичная флора и фауна. Раковины, конечно.

– И вы там жемчуг производите? – ахнул Алешка.

Кореньков улыбнулся его азарту, но немного охладил его пыл:

– Не жемчуг производим, а опыты проводим. По его ускоренному выращиванию.

– Вот бы посмотреть, как он ускоренно выращивается! – откровенно напросился Алешка. – И на всякую флору с фауной. Акулы там тоже водятся?

– Есть две акулы – Анфиска и Лялечка. Небольшие, правда. Одна – метр восемьдесят, а другая чуть меньше.

– Метр восемьдесят? – ахнул Алешка. – Ростом с капитана Павлика!

– Для акулы это мелочь. Некоторые особи достигают длины до двадцати метров.

– А эти… особы, они запросто могут человека проглотить?

– И даже не одного. Вот представь: длина нашего кабинета восемь метров. Впечатляет?

– Она же сюда не влезет! А когда мы поедем в вашу океанологию?

– Послезавтра у меня там лекция. Вот послезавтра и поедем.

Перед поездкой в Институт океанологии произошло маленькое событие. С большими последствиями. Событие произошло не само по себе, а по Лешкиной привычке лезть в чужие дела и давать непрошеные советы.

Дело было так. Мы разглядывали раковины, Кореньков собирался в институт. Сунул в портфель какие-то бумаги, завязал перед зеркалом галстук и критически осмотрел себя.

– Цап! – сказал Алешка. – Вы галстук наизнанку завязали.

Кореньков чертыхнулся, перевязал галстук.

– Похож на профессора? – спросил он Алешку.

– С портфелем похожи, – откровенно сказал Лешка, – а с бородкой не очень. – И добавил довольно бестактно: – Ну зачем вам такая борода? Она у вас такая мелкая.

Кореньков не обиделся и объяснил:

– Хочется быть посолиднее. Я слишком молодо выгляжу.

– Ну и что? – искренне удивился Алешка. – Я тоже.

Кореньков, склонив голову к плечу, будто птичка на зернышко, взглянул на него, призадумался и неожиданно согласился.

– А что? В этом есть частица здравого смысла.

И он снял галстук, пошел в ванную и быстренько избавился от бороды.

– Как теперь? – спросил он Алешку. – Я так больше на профессора похож?

Он стал похож на пацана из десятого класса. Но Лешка чистосердечно соврал:

– Вы теперь прямо академик.

Но «академик» явно поспешил попасть под Алешкино влияние. И скоро в этом убедился. И очень сильно пожалел.

Институт океанологии нам понравился. Громадное такое здание, высоченные двери (двухэтажные, сказал Алешка), а по бокам дверей – настоящие корабельные якоря. Ростом побольше «академика». Даже двух.

Мы вошли внутрь, подошли к турникету, где важно стоял важный охранник. Теперь без охранников никуда не сунешься. Даже в туалет.

Кореньков протянул ему свое удостоверение и показал на нас с Алешкой:

– Эти ребята со мной.

Охранник развернул зеленую книжицу, глянул в нее, глянул на Коренькова и вернул ему удостоверение, лениво процедив:

– Не соответствует.

– Что не соответствует? – удивился Кореньков.

– Фотка в документе не соответствует оригиналу. На фотке борода, на вас бороды нету.

– Но я ее сбрил! – прямо-таки взвизгнул от возмущения Кореньков. – Она же снова отрастет, если так уж надо!

– Когда отрастет, тогда и придете, – все так же лениво процедил охранник. Ему, наверное, приятно было унижать ученого. – Как отрастет – без очереди пропущу.

– Но у меня лекции! Меня ждут студенты!

– А у меня – инструкция! Посторонних на охраняемый объект пропускать не имею права. Не загромождайте проход. Дайте людям пройти.

Тут вмешался еще один профессор. Совсем как настоящий. С бородой, с палкой, с животом и с лысиной. У него только один недостаток был – мохнатые уши. У него волосы не только из ушей росли, но и поверх ушей. Как у собаки.

– Батенька мой, – сказал настоящий профессор охраннику и широко развел руки. – Могу засвидетельствовать личность коллеги Коренькова.

А перед турникетом уже образовалась и уплотнялась пробка. Она накопилась из профессоров, студентов и говорливых черноглазых жильцов общежития с большими сумками. На охранника стали напирать.

– Так! – грозно сказал он. – Разделились! – И стал размахивать руками, сортируя толпу.

В результате все черноглазые просочились вместе со студентами на «территорию охраняемого объекта», а профессора остались снаружи. И стали громко, но культурно возмущаться.

– А вы не выступайте! – Охранник достал из чехла дубинку и убедительно постучал ею по трубке турникета. – Вы здесь кто? Вы здесь приходящие. А они – постоянные. Они тут проживают согласно регистрации.

Мы отошли в сторонку. Кореньков был расстроен, я смущен, Алешка безмятежен.

– Ну что? – упрекнул его Кореньков. – Насоветовал?

– Я же не знал, что он такой дурак.

– Да и я не умнее, – вздохнул Кореньков.

– Поехали к нам, – неожиданно предложил Алешка.

– Зачем?

– Узнаете. Решим проблему.

Дома никого не было. Я приготовил чай, а Лешка стал решать проблему. Для этого он заставил меня слазить на антресоли и снять коробки с елочными игрушками.

– К Новому году готовишься? – с ехидцей спросил я. – Не рановато?

Алешка ничего не ответил и принялся раскрывать коробки и усердно копаться в них.

– Что ты ищешь? Волшебную палочку?

– Деда Мороза, – буркнул Алешка.

К этому времени он вытащил из коробок все игрушки и разложил на тахте. Деда Мороза среди них не было. Алешка рассердился:

– Ты не все достал. Залезай обратно.

Когда Алешка что-нибудь затевает, он осуществляет свою затею с таким напором, что перед ним, перед этим напором, никто не может устоять. Тем более – старший брат.

И старший брат опять полез на антресоли. И достал еще одну новогоднюю коробку. В ней нашлись подставка для елки в виде ведрышка на откидных ножках, пластмассовый Дед Мороз и большая белая борода. Совсем как настоящая, морозная.

В старое время, когда мы были маленькими, папа надевал в кабинете свой зимний рыболовный тулуп и нацеплял эту бороду – изображал Деда Мороза. С большим красным мешком, полным подарков. Алешку, правда, уже тогда не столько интересовали подарки, сколько подергать Деда за бороду.

– Вот она! – радостно сказал Алешка, вытаскивая бороду из коробки. – Нашлась! Как миленькая!

Кореньков пил чай и с интересом наблюдал за ним. А потом с таким же интересом стал перебирать елочные украшения. Как ребенок. Среди игрушек он разыскал пластмассовую раковину и удовлетворенно пробормотал ее название по-латыни. А у нас в семье она называлась просто – ракушка.

Кореньков рассмотрел ее и рассеянно положил в карман.

Алешка тем временем уже трудился над бородой – вовсю орудовал над ней ножницами. Борода тихо и молча роняла на пол белоснежные лохмотья и на глазах превращалась из широкой и окладистой в какую-то козлиную.

– Вот! – удовлетворенно вздохнул Алешка, подняв свое творение над головой. – Камуфляж!

Как ни странно, Кореньков сразу же его понял, но возразил:

– Но она же белая, а у меня была черная.

У вас ее почти никакой не было, хотелось мне сказать. Но я не успел. Алешка схватил черный маркер и…

– Была белая – стала черная.

Кореньков вздохнул:

– Мне как-то неловко. Маскарад какой-то. Я все-таки почти профессор.

– Приходящий! – фыркнул Алешка.

Когда Алешка что-нибудь затевает… Впрочем, я об этом уже говорил. Скажу только, что со вздохами и хмыками Кореньков приладил бороду. И взглянул в зеркало. Ничего не сказал. Сказал Алешка:

– Поехали!

На вахте находился все тот же охранник. И ситуация… повторилась. Даже осложнилась. Он взял из рук Коренькова удостоверение, взглянул поочередно на фотографию и оригинал, нажал тревожную кнопку.

Через минуту в вестибюле появились еще два амбала в черной форме. Охранник что-то шепнул им, показывая глазами на Коренькова. Я разобрал лишь несколько слов: «Вторичная попытка проникнуть… Объект режимный…»

Коренькова подхватили под руки и исчезли вместе с ним за какой-то «режимной» дверью. Я повернулся к Алешке:

– Доигрался! Дед Мороз!

Я думал, он сейчас заплачет. Но Лешка невозмутимо пожал плечами и небрежно зашагал в дальний угол, где на стене висели телефоны. А возле них за маленьким столиком сидела старушка в очках. Через мгновенье Алешка уже непринужденно о чем-то с ней трепался, примерил ее очки и снял трубку телефона. Две минуты разговора – и он уже рядом. Довольная мордаха, на которой написано ожидание чего-то приятного. У меня же было другое настроение. И другое ожидание.

– Сматываемся, Лех. Пока и нас с тобой не замели.

– Дим! – Он изумился. – Неужели тебе не интересно, чем все кончится?!

– Не интересно! – отрезал я. – Мне и так известно, чем все это кончится. Двойкой за полугодие по биологии. Ты-то у него любимчик, а на мне твой конфетолог отыграется.

– Ты что! Он такой романтик! Он акулу ножом тыкал!

Где тут логика?

– Дим, еще пять минут, ладно? Решим проблему – и мы свободны.

Решим проблему… По-моему, у нас эти проблемы только нарастают. Благодаря Лешкиным усилиям.

– Ты кому звонил? Маме?

– Папе, – лаконично ответил Алешка. – Смотри, вот он!

Двухэтажная дверь распахнулась и в вестибюль быстро вошел… нет, не папа. Вошел капитан Павлик. Во всей форме и с двумя медалями на груди. Не взглянув на нас, он решительно подошел к «режимной» двери и нажал кнопку звонка. И не отрывал от нее палец, пока ему не открыли. И скрылся за ней.

А мы подобрались поближе. Дверь была плотная, слышимость плохая, но кое-что, какие-то обрывки разговора мы уловили.

Сначала мы уловили виноватый бубнеж одного из охранников:

– Ну, товарищ капитан, вы посмотрите. И в паспорте, и в удостоверении этот гражданин при бороде. А на вахту явился без нее. А во второй раз, вы посмотрите, с фальшивой бородой. Да еще каких-то пацанов пытался провести.

– Это не какие-то пацаны, – сурово ответил капитан Павлик. – Это дети Шерлока Холмса.

– Артиста?

– Великого сыщика.

– А…

– Вот что, ребята, вы кончайте свою самодеятельность. Издеваетесь над заслуженными людьми, а всякие торгаши проживают в институтском общежитии без регистрации. Где у вас телефон? Я сейчас вызову парней из ОМОНа, и они быстренько наведут здесь порядок.

– Да ладно, товарищ капитан. Ну ошиблись… С кем не бывает… Объект секретный… Да еще этот Сморчков нас попутал… Он тут недавно, не освоился еще…

– Зато вы хорошо освоились, – жестко отрезал капитан Павлик. – Сколько вы с этих коммерсантов берете?

– Да что вы, товарищ капитан… А вы, товарищ профессор, извините нас. Виноваты, ошиблись маленько…

А этот самый Сморчков, покинув свой ответственный пост, уже приближался к нам чугунными шагами, помахивая дубинкой, пошлепывая ею по широкой ладони, усмехаясь злорадно.

– Только попробуй! – сказал я ему, загораживая Алешку.

Но тут дверь распахнулась, вышел капитан Павлик, а за ним угодливо засеменили амбалы-охранники, на ходу, незаметно, показав пудовые кулаки Сморчкову. Тот остановился.

– Привет, Сморчок, – сказал ему капитан Павлик. – Ты, оказывается, здесь окопался? Я тобой займусь.

И не глядя ни на кого, Павлик зашагал к выходу. Мы с Кореньковым – за ним. Алешка в дверях задержался, обернулся и показал охране свой длинный язык.

На ступенях Павлик остановился, закурил. Проворчал:

– Паразиты!

– А этот Сморчок, – сразу же спросил Алешка, – он ваш знакомый?

– Знакомый, – горько усмехнулся Павлик. – Он в отделении патрульным служил. И с бабулек, что у метро укропом торгуют, деньги брал. Его из милиции выгнали. Вот он здесь и пристроился… Ладно, ребята, пока. Мне сегодня еще с участковыми встречаться.

– Да уж, ребята, – вздохнул Кореньков, доставая из кармана козлиную бороду, – сегодня экскурсия отменяется. – Отдал бороду Алешке.

Павлик вдруг нахмурился и спросил вроде бы Коренькова, а на самом деле самого себя:

– Зачем ему это было нужно?

– Кому? – не понял Кореньков.

– Сморчкову.

– Да по глупости.

– Ну-ну, – Павлик козырнул нам и спустился к машине.

Кореньков вернулся в институт, а мы пошли к метро.

– Мог бы и нас подвезти, – буркнул Алешка, когда мы вошли в вагон.

– Ему в другую сторону.

– Не думаю, – как-то философски заметил Алеша.

В вагоне было довольно многолюдно. Однако мы с Алешкой сидели почему-то свободно. Рядом с нами постоянно были пустые места. На станциях, я заметил, входящие пассажиры резво устремлялись к ним, но вдруг замедляли свой бег и вяло, оглядываясь, отходили в сторону.

Я повернул голову… И тоже чуть не отскочил в сторону. Рядом со мной сидел какой-то дикий мальчик в черной козлиной бороде.

И он гнусаво проговорил:

– Зачем ему это было нужно?

А вечером позвонил капитан Павлик и сообщил папе, что произошла еще одна кража. На свадьбе…

– Подъезжай, – сказал папа. – Я еще не ужинал.

Павлик подъехал и прямо с порога начал:

– Я, Сергей Александрович, товарищ полковник, как вы указали, участковых сориентировал. В проблемных районах. На вот такие характерные кражи.

– Есть результат?

– Есть, только плохой. Гражданка Сизова призналась…

– Свадьба?

– Свадьба… Призналась, что после застолья кое-что из дома исчезло.

– Что именно? Рояль, холодильник? Привыкайте, капитан, конкретно докладывать.

– А то мы вас кормить не будем, – пригрозил Алешка.

– Пропали колечко с камешком, в конфетной вазочке лежало, и деньги, в стенке на полке.

– Вот всегда мы так, – сердито посетовал папа. – Колечко в вазочке, ключи от машины на столе, деньги на полочке. Дальше, Павлик.