Текст книги "Паранормальный дзен. Том 1"

Странные дети

Адель выкатила коляску на улицу. На дворе стояла прохладная осень, близился вечер, но еще не стемнело. Пожелтевшие листья, мокрые от прошедшего днем мелкого дождя, облепили тротуар перед жилой высоткой.

Навстречу шла соседка, живущая этажом ниже квартиры Адель, остановилась у дверей и поздоровалась.

– Ребенок у вас такой тихий, – открывая магнитным ключом дверь подъезда сказала она. – Я даже ни разу не слышала, чтобы он плакал.

Адель промолчала и натянуто улыбнулась.

– А… это мальчик или девочка? – поинтересовалась соседка, кинув удивленный взгляд сначала на коляску, потом на выпуклый живот мамы.

– Девочка, – не сразу ответила Адель, поколебавшись.

– И как зовут вашу чудную малышку? – не унималась соседка, привстав на носки и пытаясь разглядеть в коляске неподвижный комочек, укутанный одеялами по самый нос. Она смогла рассмотреть только часть лобика и закрытые неподвижные веки.

– Мария, – недовольным голосом бросила Адель. – Она очень любит спать, поэтому и тихая. Все время спит. Поест и спит.

– А тот… мальчик, с которым вы тоже гуляли?.. – соседка опять покосилась на ее живот, держа дверь подъезда приоткрытой. – Вы говорили, ему всего лишь годик… Наверное, вы с мужем, счастливы, любите друг друга сильно, раз такое… дело… Кстати, я ни разу не видела вашего мужа…

– Извините, мне пора. – Адель толкнула коляску вперед и торопливо сошла с ней по пандусу, скрывшись на детской площадке через дорогу.

Соседка проводила ее хмурым взглядом и вошла в подъезд. Дверь медленно закрылась, щелкнула – заблокировалась. Она поднялась на лифте к себе на шестой этаж и вошла в квартиру.

– Чего так долго? – буркнул из комнаты недовольный мужской голос.

– Да я это… на работе задержалась, – отмахнулась Елена Петровна, снимая ботинки.

– Умм… – промычал голос.

Итак, судья назначает пенальти!

– Опять футбол смотришь, Сеня?

– Да ну их, – раздраженно бросил Семён Иваныч и от злости выключил телевизор, швырнув пульт на кресло – тот отскочил, словно на батуте и забился в угол. – Дебилы! Три мяча уже пропустили. Сейчас и четвертый в ворота прилетит, сто процентов. Даже смотреть не хочу.

После душа Елена Петровна переоделась и пошла на кухню, где Семён Иваныч сидел с газетой в руках под самопальную настоечку.

– Чего пишут? – спросила она.

– Да ерунду всякую, – пробурчал он, сложил газету и опрокинул стопку.

– Слушай… – Елена Петровна пыталась подобрать слова. – Соседка наша, этажом выше которая…

– Че?

– Ты когда-нибудь видел ее мужа?

– Оно мне надо?

– Тебе ничего не надо.

– Зато тебе свой нос везде засунуть требуется, – с пол-оборота завелся Семён Иваныч.

– Ну, ладно тебе, ладно. – Она погладила его по плечу – и Семён Иваныч сразу остыл. – Просто это… она год назад мальчика родила…

– И?

– Теперь у нее девочка…

– И?

– И пузо.

– И?

– Что ты все «и» да «и»?

– А тебе чего? Пусть плодятся – их проблемы. Слышала, как она кричала на весь дом от удовольствия? – Семён Иваныч ущипнул жену за бедро, та хихикнула и убрала его руку.

– Кричать-то кричала, да только он не кричал.

– Кто?

– Муж.

– Чей? – Семён Иваныч плеснул себе настойки и опрокинул еще одну стопку.

– Ну не мой же, Сеня!

– Откуда знаешь, что не твой? – хихикнул он.

Елена Петровна толкнула мужа в плечо с обиженным видом.

– Может, она притворялась вообще.

– А чего ты, собственно, до этой соседки докопалась?

– Я ни разу не встречала ее мужа и не слышала, чтобы их дети шумели или плакали…

– И че?

– И то, Сеня! Судя по тому, что я наблюдаю, она рожает беспрерывно. Это во-первых. Во-вторых, я ни никогда не видела вживую ни ее мальчика, ни ее девочку.

– Так они ж маленькие еще. Она их, наверное, в коляске выгуливает.

– Выгуливает. Но они должны хотя бы, там, сопеть, шевелиться… плакать, в конце концов. Да и год если пацану, пора ему топать уже по потолку…

– Хм. – Семён Иваныч встал, взял со стола графин с настойкой и спрятал его в шкаф. – Не знаю, что сказать.

– Вот и я не знаю.

– Ты бы поменьше наблюдала – поспокойнее бы жилось.

– Эт ты про футбол свой скажи.

– Футбол – песня отдельная, неприкасаемая.

Елена Петровна вернулась с мужем в комнату и прилегла на диван, а он уселся в кресло с пультом в руке.

Ночь настала как-то очень быстро. Она отключилась прямо в халате. Семён Иваныч спал под одеялом в супружеской постели, а Елена Петровна так крепко заснула на диване, свернувшись калачиком, что он не решился ее будить, заботливо накрыв пледом.

Неожиданно сверху раздались громкие шаги. Топот усилился. Казалось, по квартире этажом выше ходили несколько человек. Через потолок даже пробивались невнятные слова: мужские и женские вперемешку.

Елена Петровна встала с дивана и застыла прислушиваясь. Луна светила прямо в окно, прохладный ветер дул через открытую форточку, принося в комнату запах прошедшего накануне дождя. Голоса стали шумными, а потом донесся стук захлопнувшейся входной двери, и шаги переместились на лестничную клетку.

– Картонные дома, – выругалась она шепотом.

Елена Петровна накинула кофту поверх халата и прошла в коридор. Семён Иваныч громко храпанул, почавкал и перевернулся на другой бок. Примкнув к глазку двери, она обомлела: ее соседку, Адель, под руки вели по ступенькам две женщины полицейские, а впереди и сзади них шли еще по сотруднику в форме. Через несколько секунд, когда Адель с конвоирами исчезла из виду, на лестнице появился мужчина в штатском, сжимая подмышкой толстую папку.

Елена Петровна спешно отворила замок и вышла ему навстречу.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась она.

– Доброй ночи, – сердито ответил мужчина.

– А… простите… что с моей соседкой сверху? Куда ее забрали? Кто с детьми остался? Там же двое малышей: мальчик и девочка…

Мужчина с папкой остановился, недолго помолчал и строго бросил:

– Нет там никаких детей. И не было никогда. – Он посмотрел вверх, на мгновение замер, помотал головой и пошел дальше.

Стоя в дверях, Елена Петровна ошалелым взглядом проводила его спину. Пребывая в некотором шоке и страшных догадках, она вернулась в комнату и всю ночь не сомкнула глаз.

Спустя неделю.

Елена Петровна находилась в рабочем кабинете вместе с еще тремя сотрудницами отдела претензий ЖКХ. Она перебирала какие-то бумаги, другие женщины – занимались своими делами.

– Про липовую маму, убийцу детей, слышали? Вчера целый сюжет по новостям показывали, – заговорила коллега за соседним столом, не отрывая глаз от монитора и клацая по клавиатуре. – Еленочка Петровна, по-моему она жила в вашем доме…

У Елены Петровны отвисла челюсть, а глаза увеличились:

– То есть… Как это?..

– Вот так. Помните, год назад на другом конце города какая-то женщина под видом сотрудницы управляющей компании проникла в квартиру одной доверчивой молодой мамы, и пока хозяйка отвлеклась на кухне, преступница тихо придушила в кроватке ее трехмесячную девочку. Ни фоторобот, ни камеры, ни свидетели не помогли. Убийца маскировалась: парик, одежда и все такое. Через полгода у другой мамаши угнали коляску возле маркета, пока та лицом щелкала среди полок с продуктами. Двухмесячного мальчика через полтора часа нашли задушенным в той же коляске в парке неподалеку. И опять убийцу не поймали. А недавно какая-то особа прямо из роддома новорожденного украсть пыталась, но замешкалась и сбежала – кто-то из персонала ей помешал. Медсестра быстрее к охраннику, тот – в органы позвонил. Приехала полиция, давай все проверять, камеры смотреть, опрашивать… Опять тишина. Установить личность невозможно: на видео лицо не разберешь, приметы расплывчатые, маршрут ухода тоже отследить не смогли… Но следователь дела прошлых убийств детей решил связать с этим эпизодом в роддоме и стал докапываться. Просмотрел он видео с камер еще несколько раз и обратил внимание, что горе-похитительница обронила какой-то предмет, когда металась по коридору. Увеличили кадр: вроде на карточку какую-то похож. В общем, рванул следак в этот роддом, охранников заставил шариться и сам принялся искать по углам да под койками в коридоре. И что вы думаете?

У Елены Петровны челюсть так и не закрывалась, а глаза еще больше округлились.

– Нашел-таки рабочий пропуск в театр с именем и фамилией. Барышню эту быстро установили, разыскали и выяснили очень жуткие подробности. – Женщина поводила глазами в стороны жутким образом. – Тетка эта больная на всю голову оказалась. Мужик ее бросил когда-то, потому что детей иметь не могла, и на этой почве у нее крыша поехала. От злости, что называется, чужих стала убивать. Но это еще не все. Сама она притворялась, будто беременная: пузо искусственное себе делала, коляску по двору катала и все в этом роде. Да только вместо детей в ее коляске куклы лежали, которых в ее квартире немерено при обыске нашли. А еще парики, косметику всякую, одежду разную… Она, кстати, гримером в местном театре работала. В этой криминальной передаче еще какой-то психиатр выступал, говорил, что она психопатка, что слышала непонятные голоса, которые заставляли ее убивать, и прочую дребедень нарассказывал…

Елена Петровна выронила из рук все бумаги, и они разлетелись по полу.

Когда женщина вернулась с работы домой, то застала Семёна Иваныча на кухне в привычном положении: за газетой и настойкой.

Она все ему рассказала.

– Ё… – выдавил лишь один звук Семён Иваныч.

– Я ведь тоже не могу… это… ну… детей иметь. Ты ж меня не бросил…

– А причем тут это? – непонимающим, хриплым голосом спросил Семён Иваныч и недоуменно задрал густые брежневские брови. – Вообще-то я тебя полюбил без всяких там условий. Ты че, Ленка? Хех!

Он улыбнулся, накатил стопку своей настойки, любя хлопнул Елену Петровну ладошкой по попе и пошел смотреть футбол.

Не плюй в колодец

Двенадцатилетний Пантелей несся по гладкой траве зеленой равнины, раскинувшейся между его одноэтажным деревянным домом в деревне Митрохино и единственным на всю округу колодцем. Отец велел набрать воды.

Ведро в руке раскачивалось и дребезжало, он весело и ловко перекидывал его из одной руки в другую. Справа щипали траву коровы, слева паслись козы, а позади остались гуси, пытавшиеся укусить паренька за то, что он их дразнил и гонял пиная. Одному гусю Пантелей даже заехал прямо в морду галошей – бедная птица застонала и бросилась утекать, активно размахивая крыльями и возмущенно горлопаня.

Добежав до колодца, он поставил ведро на землю и перегнулся через парапет: мрачная глубина уходила в бесконечность. Пантелей несколько раз крикнул вниз: «Э-э-х-х!», дождался, пока эхо полностью растворится и выпрямился. Он взялся за рукоять ворота и принялся его вращать, опуская в колодец ведро на веревке. Зачерпнув воды, он, на этот раз двумя руками, потому что наполненное до краев ведро было для него тяжелым, стал крутить рукоятку в обратную сторону. Пантелей не без усилий вытащил наполненное ведро наверх и поставил его на парапет, после чего перелил воду в свое, расплескав немного жидкости на землю. Он заблокировал рукоять, напоследок еще раз перегнулся через колодец и смачно в него плюнул. Громко смеясь, он схватился за ручку своего ведра и потопал к дому скособочившись.

Не успел паренек пройти несколько шагов, как за его спиной раздался неприятный гулкий голос:

– Зачем ты в меня плюнул?!

Опешивший Пантелей остановился и поставил ведро на землю.

– Я спрашиваю, зачем ты в меня плюнул, паскудник?!

Вибрации странного голоса волной пробежали по спине паренька. Он развернулся и медленно зашагал обратно. Из чрева колодца доносились странные звуки и раскатистый издевательский смех. Пантелей приблизился к парапету, облокотился на него обеими ладонями и наклонился вперед. Внизу, в черноте дна копошилось нечто.

Паренек оцепенел.

– Ты – маленький несносный гаденыш! – вылетело из дна. – Ты больше не сможешь нормально испить воды!

Пантелей плюнул в колодец во второй раз, побежал к ведру с водой, взял его и заторопился к дому.

Позади него, по мере удаления, затухали отголоски едкого смеха.

Добравшись до дома, Пантелей водрузил ведро с колодезной водой на стол в предбаннике, снял галоши и ввалился в дом. Отец ушел чинить что-то в сарае, а мать возилась в огороде. Паренек развалился на диване возле печки, поставил пятку на согнутое колено, подложил руки под затылок и предался пустым мечтам, разглядывая облупленный дощатый потолок. Размышляя, Пантелей задремал.

Стояла ясная погода. Солнце светило ярко, небо было чище обычного. Живность паслась на своих привычных местах, лазя по свежей траве. Пантелей шел к колодцу, чтобы отпить воды после долгой прогулки с друзьями по деревне и шастаний по чужим огородам с целью подворовать какой-нибудь фрукт или овощ. Он подошел к колодцу и, перед тем как опустить вниз металлическую кружку на длинной веревке, специально привязанную для этой цели к опорным столбцам козырька, свис через край.

– Э-э-х-х! – по привычке крикнул дну Пантелей.

– Х-х-э-э! – вернулось обратно другим, явно не его голосом.

Пантелей замер, словно загипнотизированный.

Вдруг со дна на него двинулось нечто. Руками, похожими на мокрые искривленные ветки дерева, по стене карабкалась какая-то тварь. У существа почти не было туловища: лишь едва различимый обрубок, походящий на отгрызенный снизу ком липкой глины, а голова при этом походила на большой округлый камень неправильной формы. Тварь ускорилась и, почти добравшись до верха, чуть не ухватила своей клешней рванувшего в сторону дома Пантелея, который орал на бегу как сбрендивший…

Он в ужасе открыл глаза и увидел знакомый потолок.

– Дурацкий сон, – буркнул паренек, встал с дивана и пошел в предбанник выпить свежей водички, которую сам же набрал в колодце часом ранее.

Громко звеня, он снял крышку с ведра, схватился за алюминиевую кружку рядом и, едва погрузив ее в воду, увидел на дне то самое существо из колодца! Пантелей выронил кружку, попятился назад и споткнулся, ударившись затылком о шкафчик с галошами. С верхней полки ему на голову упал томик сказок Пушкина, непонятно как там оказавшийся.

В предбанник зашли отец с матерью.

– Ты чего? – удивленно спросил Кузьма Фёдорович.

– Пантелейка, что это с тобой? – вопросила Авдотья Макаровна.

Одуревший паренек встал на ноги. Почесывая затылок, он хныкнул, дрожащим пальцем показал на ведро и промямлил:

– В ведре сидит какая-то тварь.

Авдотья Макаровна задрала брови:

– Тварь? – И переглянулась с супругом.

– Ужик какой-нибудь, наверное? – пожал плечами Кузьма Фёдорович и осторожно заглянул в ведро: вода в нем была настолько чистой и прозрачной, что стены и дно просматривались очень ясно. – На вот, сам посмотри.

Пантелей боязливо приблизился и украдкой заглянул в ведро: все было в порядке.

– Дуй лучше в огород, яблок нарви, – сказал отец.

Пантелей натянул галоши и послушно направился за фруктами.

Подойдя к огороду, он кинул взгляд на бочку с водой, стоящую под солнцем специально для нагрева воды, которой мать вечерами поливает грядки. Из бочки торчала ветка, напоминающая культю – она ему жутко не понравилась и паренек отвернул кислое лицо, но тут же краем глаза уловил, как эта ветка зашевелилась. Он отпрянул и встал как вкопанный, испуганно зыркая на бочку.

Ветка не двигалась.

Пантелей медленно направился к бочке. Подойдя вплотную, он склонился над ней и посмотрел в мутную воду щурясь. Вода внезапно забурлила, и ветка, будто чья-то живая рука, вцепилась в его запястье, поцарапав кожу. Паренек заорал на всю округу как резанный.

Когда отец и мать прибежали на крик, Пантелей стоял у бочки ошарашенный.

– Да что случилось-то опять? – недовольно пробурчал Кузьма Фёдорович.

Сын показал пальцем на бочку. Мать обняла его за плечи и повела домой, причитая насчет царапин.

– Я сама потом яблоки принесу, – сказала она, поглаживая сына по голове.

Отец осмотрел бочку со всех сторон, заглянул сверху, пошерудил палкой в воде, но ничего странного не обнаружил.

День закончился относительно спокойно, за тем лишь исключением, что Пантелей не прикасался к воде, хотя ему очень хотелось пить.

Проснувшись утром, он немного поразмыслил и отправился к колодцу. По пути он не трогал гусей, даже когда те хотели его ущипнуть; не пинал коз в брюшину и не бил кулаком промеж рогов буренок.

Подойдя к колодцу, Пантелей перегнулся через парапет, выискивающим взглядом посмотрел в дно и вымолвил:

– Прости меня, пожалуйста! Я больше никогда не буду так делать! Обещаю! Слышишь, не-е-бу-у-ду-у!

– Буду… буду… буду… – отозвалось эхо.

Вода на дне зажурчала, заиграла. Из чрева колодца донесся уже знакомый голос:

– Вода – это жизнь! Иди с миром и поступай по совести! Пей спокойно – больше ты меня не увидишь и не услышишь! – Голос помолчал и добавил: – Если только опять в кого-нибудь не плюнешь!.. Ах-ха-ха-ха-ха!..

Невеста и мотоциклисты

В деревню Пыталово я бы в жизни не поперся, но умер мой сослуживец, с которым мы не одну вражескую атаку в окопах отбивали, пока нас их артиллерия в мясо утюжила. Пётр получил на войне тяжелые ранения, как впоследствии оказалось – несовместимые с жизнью. Всего исполосовало, изрешетило, даже лицо посекло, оставив от некогда симпатичного облика молодого парня, за которым бегали местные девки, хрен знает что. Никаким девкам он после этого стал не нужен. Только отцу с матерью.

Врачи дали максимум неделю, но Пётр каким-то чудесным образом выкарабкался и вернулся домой к родителям. Протянул целых полгода, но все-таки чертовы увечья добили его окончательно. Ездил по больницам, пил все необходимые лекарства, дышал свежим воздухом – благо с этим в деревне проблем нет: открыл окно – и ходить никуда не надо. А под конец доктора уже и сами к нему наведывались… В общем, одним не прекрасным для родителей утром их сын не проснулся.

Мне позвонил его отец. Мы не были знакомы лично, но Пётр ему про меня рассказывал и дал мой номер на всякий случай. Так и сказал родителям: «Пусть Батон на мои похороны обязательно приедет». Через пару дней я собрался и погнал на машине в Пыталово. Пока хлопоты с моргом, хождения по инстанциям и решение других формальностей, плюс сутки в пути, как раз к похоронам и успею, подумал я. Из всего нашего взвода бравых солдат в живых остались только мы двое, так что я единственный из нашей братии, кто мог и был обязан проводить боевого товарища в последний путь.

Вскоре показался нужный поворот. Съехав с гладкой федеральной трассы с хорошим покрытием, машина продолжила катить по раздолбанной дороге. Навигатор вел меня извилистыми путями по серой, унылой местности. В какой-то момент стало казаться, что я буду ехать вечно. За полчаса езды ни одной машины, ни живой души в поле зрения не попало.

Судя по карте, Пыталово было где-то недалеко, в трех километрах от моего местонахождения, но я плутал и плутал, а женский голос навигатора время от времени твердил, что она в очередной раз перестраивает маршрут. Терпение иссякало. Мне казалось, я брал все нужные повороты, да здесь и не мегаполис, чтобы заблудиться – все очень просто.

– Бред какой-то. – Меня это блуждание с каждой минутой начинало раздражать все сильнее. Еще и сеть пропала, а потом и навигатор вдруг завис.

Наконец я увидел человека. Это был какой-то старик, шедший вдоль дороги навстречу движению с хворостиной в руке, а впереди него телепалась понурая корова. Я остановил машину напротив незнакомца, опустил до конца окно и поприветствовал его:

– Здравствуй, дядька!

Он тоже остановился, повернулся, но ничего не ответил (видимо, от неожиданности, подумал я).

Не подскажешь, как до Пыталово быстрее доехать? На похороны товарища опаздываю, час всего остался.

Он загадочно помолчал, а потом с хрипотцой ответил:

– Если хочешь целым доехать, то быстрее не получится. На ближайшем повороте сверни направо, потом ехай до второго поворота налево, потом еще раз направо на первом и опять налево тоже на первом. Дальше увидишь знак – разберешься. Прямо не ехай – туда никто не суется.

– Кто, куда не суется? – удивился я.

– Делай, как сказал! – рявкнул старик, кашлянул, харкнул в кусты, махнул рукой и пошел дальше. Корова последовала за ним, ударив хвостом по моей двери.

– Чудеса, – буркнул я, трогаясь с места. – Насоветовал такие зигзаги, что голову сломаешь.

Доехав до развилки с первым поворотом, о котором сказал мутный старик, я выжал тормоз и задумался.

– Направо пойдешь – машину потеряешь, налево – себя любимого, а прямо – и то и другое, – промямлил я вслух, вспоминая про себя, что до отключения навигатор вел меня прямо, именно тем маршрутом, по которому не советовал ехать грубый старик. – Эх, была не была! Где морпехи – там победа!

Я повел машину вперед и оказался на очень узкой дороге с разбитым всюду асфальтом, окруженным по бокам густым хвойным лесом, чей яркий запах проникал через окна и наполнял салон приятной свежестью.

Через несколько сотен метров путь начал застилать туман, подкравшийся незаметно. Краски вокруг помрачнели, накатила прохлада. Краем глаза я уловил за обочиной деревянный крест, воткнутый в землю на полянке перед лесом. Подъехав ближе, я смог разглядеть на нем таблички с фотографиями и ведерко с искусственными цветами у гниющего подножия.

Я перевел взгляд обратно на дорогу, и передо мной, чуть поодаль, предстали три фигуры! Это были двое мужчин в мотоциклетных шлемах, а между ними стояла женщина в свадебном белом платье. Троицу окутывал разрастающийся все сильнее туман. Обалдевший, я дал по тормозам и ударился лбом об руль – клаксон неприятно протрубил на всю округу. Придя в себя, я поднял голову. Когда картинка перед глазами прояснилась, на дороге уже никто не стоял. Я посмотрел на себя в зеркало заднего вида: на лбу вскочила шишка с кровоподтеком.

– Твою ж кавалерию с пехотой! – Я раздраженно потер лоб рукой. – Надо же такой глюк словить!

Я посмотрел время на смартфоне.

– Черт, полчаса всего осталось! – бросил я и спешно тронулся.

Не успела машина проехать и ста метров, как сзади раздался рев мотоциклетных моторов, и через несколько секунд заскрежетал металл, перемешиваясь с человеческими криками. Я опять дал по тормозам, но на этот раз не резко, чтобы не удариться, и повернул голову назад: никого на дороге не было, крест по-прежнему стоял на полянке в гордом одиночестве.

– Это ведь не серьезно? – Я оторопел.

Дорога становилась непроглядной. Я включил противотуманки и двинулся дальше, ускоряя машину насколько это возможно, чтобы не опоздать на похороны.

И снова, едва проехав несколько десятков метров, я услышал уже знакомый рев, но на этот раз перед капотом выскочили два мчащихся на большой скорости мотоцикла, устроившие между собой гонку! Одним мотоциклом управлял мужчина в строгом костюме, а сзади, обхватив его руками за туловище, сидела та женщина в свадебном платье! Второй мотоциклист в камуфляже цвета хаки гнался за ними с ружьем за спиной наперевес! Оба выписывали на дороге опасные зигзаги. В какой-то момент первый развернулся юзом и, пыльно пробуксовав, помчался на меня, выбрасывая позади мотоцикла темно-серую гарь и оставляя на асфальте черные следы шин. Преследующий сделал тоже самое, повторив опасный маневр, и погнался следом. Я вывернул руль резко вправо и улетел в кювет…

Сзади раздался грохот железа и последовали страшные вопли людей…

Я пришел в себя не сразу. Машину, слава Богу, не перевернуло, она лишь зависла на небольшом склоне перед лесом. Я завелся, и мне кое-как удалось выехать на дорогу. Туман исчез, пространство стало ясным. Я остановился и вышел. Оглядевшись вокруг, никого и ничего странного не увидел. Место, откуда доносились звуки аварии, было безлюдным. Одинокий крест по-прежнему торчал из земли на полянке. Очумелый от произошедшего, я сел обратно в машину и покатил, все время озираясь по сторонам.

Вскоре я выехал с этой злосчастной дороги, и моим глазам открылся деревенский простор. На обочине стоял покосившийся знак с надписью:

ПЫТАЛОВО

Справа, метрах в трехстах, как на ладони раскинулось местное кладбище, на котором наблюдалась оживленность. Я повел машину туда.

Подъехав к воротам, я вышел наружу и зашагал к собравшейся возле гроба толпе. Подойдя к родителям Петра, я принес им соболезнования, притронулся к руке боевого товарища, склонив голову, и встал постоять с другими. Его родители были рады моему приезду и вниманию к их сыну. Оба сердечно поблагодарили. Пётр лежал в гробу с легкой улыбкой на фоне исполосовавших лицо шрамов. Когда все направились к его дому на поминки, я отстал от толпы с одной симпатичной девчонкой и спросил ее про ту дорогу. Она посмотрела на меня хитрым взглядом и рассказала одну местную историю:

– У нас в деревне когда-то жили два друга, мотоциклами увлекались до фанатизма, почти все свободное время с драндулетами своими возились. Не разлей вода были. Это мне мама сама рассказывала. Но существовала проблема между ними: оба любили одну местную девушку, а та все никак не могла определиться. В итоге она стала встречаться с одним из друзей и даже пообещала выйти за него замуж. Вскоре ее жениха забрали в армию, а друг по какой-то причине на службу не пошел. Это было давно, тогда еще по два года в солдатах ходили. В общем, не дождалась девка своего парня. Да не просто не дождалась, а решила-таки выйти замуж за его товарища. Тот ее прямо в свадебном платье в ЗАГС на своем мотоцикле повез. А в этот момент, вдруг откуда не возьмись, в деревню явился ее первый избранник. То ли дембельнулся, то ли в увольнение приехал… Без предупреждения… Странно, вроде переписывались они… Короче, односельчане ему все рассказали. Он с психу схватил отцовское ружье и помчался на своем мотоцикле искать молодоженов… Нашли их потом всех троих на той несчастной дороге мертвыми. Милиционеры сказали, что между парнями произошла смертельная гонка с преследованием… В деревья хором поврезались… Насмерть…

– Это где крест у леса на полянке стоит?..

– Угу. – Она сверкнула мне кокетливыми глазами.

– За Родину жизнь отдать или поступок горячий совершить – я еще понимаю. А за подобное… Да на кой хрен такая баба вообще сдалась?.. Шла бы себе, куда хочет, и Бог с ней, – неожиданно высказал я свои соображения насчет услышанной истории.

Девчонка на меня покосилась, задрала нос кверху и поторопилась за толпой. Виляя бедрами, она кинула напоследок недобрый взгляд через плечо.