Текст книги "Этюды по памяти. Сборник"

Этюды по памяти
Сборник
Валерий Костюк

Моим дорогим родителям,

Анне Никоновне и

Григорию Афанасьевичу,

я посвящаю свою автопоэму

«Север»

© Валерий Костюк, 2017

ISBN 978-5-4490-1328-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СЕВЕР. автопоэма

Потому, что я с севера что ли.

«Шагане» С. Есенин

Глава первая. Предвесенье

 
Вечер стылый. Вечер звёздный.
Зубом режется луна.
Я пришёл на свет морозный
Поглядеть на мир до сна.
 
 
Народился в небе месяц.
Улыбается в окно.
Ах, когда б на этом свете
Было б так всегда светло!
 
 
– «Ах, когда б на этом свете,
Баю-баюшки баю,
Утихал холодный ветер
Под пригудочку мою.
 
 
Медвежата в эту пору
Появляются на свет.
Неуютно – нет и спора,
Да и света… тоже нет.» —
 

 
Мать поёт. Огонь мурлычет,
Лапой искры вороша.
До чего же непривычно
Жизнь на свете хороша!
 
 
Жгут февральские метели
Под калёный цвет зари.
Я лежу в своей постели
И пускаю пузыри.
 
 
Вьюга крутит, вьюга скачет,
Заметает след-пути,
За окном притворно плачет,
В дом пытается войти.
 
 
– «Спи-усни. Не бойся воя
Этой снежной кутерьмы.
Дверь мы накрепко закроем
От холодной, страшной тьмы.» —
 
 
Улеглась под утро вьюга,
Снеговая круговерть.
Намело и без натуги
Не откроешь настежь дверь.
 
 
Мой отец в фуфайке ватной,
Еле выйдя за порог,
Нарезает снег лопатой,
Словно праздничный пирог.
 
 
Вот бульдозер ледоколом
Снег ломает, будто лёд.
Не пошёл сегодня в школу
Детский, радостный народ.
 
 
Окрепчал мороз под сорок.
Что тут скажешь? – Повезло.
И летят салазки с горок
Ветрам северным назло!
 
 
Глыбы снежные с обочин
Растащили на санях.
Каждый делом озабочен:
Строит крепость ребятня.
 
 
«Пинь!!!» – над сонными домами
Птиц-синичек перезвон.
Солнце – красно-рыжий мамонт,
Вмёрзло прямо в горизонт.
 
 
Воздух чист и неподвижен.
Отражает свет луна,
Лишь порою скрип под лыжей,
Как надрывная струна.
 
 
Иней сахарною ватой
Клеит веточки берёз.
Снег лучит голубовато,
Будто искры дальних звёзд.
 
 
Я уснул в своей кроватке,
Всё ещё мне невдомёк.
Сон навеял вечер сладкий —
Не настал ещё мой срок.
 
 
Тает день – снега синеют.
На часах – едва ли три.
Быстро зимами темнеет
Под морозный свет зари.
 
 
Зажигаются под вечер
Жёлтые огни окон.
Фонари, стальные свечи,
Льют на снег дневной неон.
 
 
Скрип шагов прохожих редок.
Тает вздох, как лёгкий пар.
Серебристой пылью с веток
Снег под окнами упал.
 
 
Лёг туман морозной стужи,
Дым канатом заплело,
Словно кто-то там, снаружи,
Из печей тянул тепло.
 
 
Да напрасные потуги.
В доме сухо и тепло.
Постарались ныне вьюги:
Снег по окна намело.
 
 
Пахнет в доме печью жарко,
Блики скачут в темноте
И пари́тся борщ с зажаркой
На натопленной плите.
 
 
А за стенами затишье.
Не пуржит и не метёт.
Вдалеке лишь только слышно,
Как коньки взрезают лёд.
 
 
На катке – раскаты смеха,
Шум, веселье и игра.
Допоздна идёт потеха:
Не заметишь – спать пора.
 
 
Гаснет свет и звуки тают.
Всех проводит тишина.
В глубине ночной мерцает
Звёзд бескрайняя страна.
 
 
Выйдешь в полночь за околье —
Жжёт пронзительный мороз
И с небесного подворья
Вдруг услышишь шёпот звёзд.
 
 
Полыхнёт полярным светом
В небе радужный туман,
Будто парус над корветом
Из глубин небесных стран.
 
 
И стоишь с душой смятенной,
Опасаясь обронить
На краю седой Вселенной
С ней связующую нить.
 

Глава вторая. Весна

 
Снег кружится. Снег порхает.
В белых фраках мотыльки
На ладони исчезают
В жарком пламени руки.
 
 
Кружат зимним хороводом
У засыпанных берёз,
Будто ветер с небосвода
Призрак облачный принёс.
 
 
Словно там, за белой далью,
На краю материков,
Мириадами рождались
Стаи снежных мотыльков.
 
 
Сыпет снег гагачьим пухом,
Кружит-вьюжит день-деньской,
Уходящим зимним духом
Сон приносит и покой…
 
 
Не сказать, что потеплело,
Что кому-то не до сна:
Март пришёл. Большое ль дело
Календарная весна?
 
 
Разве – чуть повеселее
Кроет небо бирюза
Да завязан шарф на шее
Не по самые глаза.
 
 
Стали дни длиннее, впрочем,
Коль не врут календари.
Коротают вьюги ночи,
Подвывая до зари.
 
 
Не спешат коты на крыши,
Как ведётся испокон.
Их почти ещё не слышно —
В доме трутся у окон.
 
 
А за окнами кормушки:
Сыпь и тотчас – нарасхват!
Вот синицам «погремушки» —
Долбят сала мёрзлый шмат.
 
 
Протяни, казалось, лапу
Прямо рядом за окно
И любую можно сцапать,
Да несносное стекло!
 
 
Воробьи – народец наглый,
Из-под клюва унесут.
Да не могут, бедолаги,
Сало склюнуть на весу.
 
 
Пёсий брех доносит эхом —
Шёл охотник неспеша.
Неудачей ли, успехом
Нынче полнится душа?
 
 
Лайки носятся гурьбою,
Брешут звонко, вперелив
И летает над тайгою
Лай, нимало не злоблив.
 

 
Талым светом день стекает
По низинам в тень ночей.
До полудня затихает
Льдом прихваченный ручей…
 
 
С наступлением апреля
Растянулись сразу дни.
Незаметно просветлели,
К середине – зацвели.
 
 
Где под южными лучами
Снег едва сойти успел,
Глядь – они уже торчали
У кирпичных тёплых стен:
 
 
Неприметны и неброски,
Назовёшь цветком едва,
Солнышко на серой ножке, —
Мать-и-мачехи трава.
 
 
Распускаются с рассветом,
Закрываются в закат
И таким же тёплым светом
Желтизну цветы лучат.
 
 
Покатилось солнце настом.
Зябко. Солнечно с утра.
Ожидают не напрасно
Здесь пришествия тепла.
 
 
Снег невзбитою периной
Потемнел, осел слегка.
Лёд набух и скоро льдины,
Закружив, помчит река.
 
 
Чуть набухли вербы почки.
Даже лопнули уже,
Распустив хвосты-комочки
Мехового неглиже.
 
 
У дощатых стен сараев,
И частенько уж на дню,
Мухи, греясь, затевают
Вдруг мушиную возню.
 
 
Неназойливы в ту пору.
Бойки, словно не со сна.
Видно здесь, без перебора,
Что и к нам пришла весна!
 
 
Что ни день, то солнце выше —
Отливает, словно медь.
Поползли снега по крыше,
Словно к проруби медведь.
 
 
Веселей ручьи запели.
Наконец дождались мы:
Праздник шумного веселья, —
Нынче проводы Зимы!
 
 
Значит, будет угощенье —
Горкой выпеклись блины:
С маслом, мёдом и вареньем
Ждут копеечной цены.
 
 
Небогато, да с весельем.
Солнце, музыка с утра!
И горят в кострах весенних
Зим чудны́е чучела.
 
 
На столбе призы для ловких —
Залезай и не робей.
Здесь, качаясь на обновках,
Примостился воробей.
 
 
Он, чирикая, смеётся
Незадачливым друзьям:
Мыльный столб им не даётся:
Тот – неловок, этот – пьян.
 
 
Тащит весело лошадка
Сани полны ребятни.
В гриву, чёсанную гладко,
Ленты пёстрые вплели.
 
 
Праздник прост и незатейлив,
Без особенных идей —
Много ль надо для веселья
Небалованных детей?
 
 
Помнят только все едва ли,
Что ещё до Октября
Праздник Масленицей звали.
Запретили. Только – зря.
 
 
И блестят сосульки, тая.
Бьёт под окнами капель.
Календарь в тиши листая,
Дни кончает и апрель…
 
 
Лёд пошёл. Однажды ночью
Треснул сломанной сосной,
Расколов раскатом сочным
Замороженный покой.
 
 
Понесло водою льдины,
Бесконечный караван,
День и ночь дорогой длинной
По Печоре в Океан.
 
 
Не дойти, конечно, льдинам,
Что плывут рекой Ухтой.
Растворясь, растают, сгинут —
Станут мелкою шугой.
 
 
После долгой зимней стужи
Ладят баньку воробьи,
Разбивая солнце в лужах,
Кувыркаются они.
 
 
Зеленее с каждым часом,
Словно где-то прорвало.
Будто крикнул кто-то басом:
«Ну, давай! Пошло, пошло!»
 
 
На берёзах рвутся почки.
Расправляются вразмах
Просмолённые листочки —
Их не тронула зима.
 
 
Ярок день и ночь не хуже:
Воздух, словно бы прозрел,
Небо серое обрушив,
Сразу как-то просветлел.
 
 
Тишина. В такие ночи
Лёгок сон, как никогда.
Что мне в жизни напророчит
Путеводная звезда?
 
 
От судьбы не жди участья,
Да запала пара строк:
Мол не буду в жизни счастлив,
Но не буду одинок.
 
 
Невеликая потеря.
Может, даже и к добру?
В счастье ль призрачное верить?
Быть ли лучше – ко двору?
 
 
Только сам себя морочишь,
Коли счастлив дольше дня —
То ли – правду знать не хочешь,
То ли – лгут тебе друзья?!
 
 
Если сбудется – нескоро.
Скоро ж – ждём приход тепла:
Неуёмно, буйно, споро
Зелень первая пошла!
 
 
Впереди маячит лето.
Вслед за майской маетой,
Словно в венчике из света
К нам является Святой!
 
 
Ах, ты, Север мой раздольный,
Непрохожие края!
Над тайгою ветер вольный.
Коми – родина моя!
 
 
Не хоромы да палаты,
Не по-княжески скроён,
Да сложён уж больно знатно —
Неказист, да крепок он!
 
 
Видно, надо здесь родиться,
Этих видишь за версту,
Чтоб без устали дивиться
На простую красоту.
 
 
Ни случайных, ни прохожих
Не честит суровый край.
Не прельщает их, похоже,
Комариный, местный рай.
 

Глава третья. Лето

 
Мелькнёт едва в начале лета,
Как сон, короткая пора, —
Где вдоволь есть тепла и света,
Не докучает мошкара.
 
 
А солнце сыпет разнотравьем.
Теплея, воздух разомлел.
Недолгий бал свой лето правит
На чуть оттаявшей земле…
 
 
Июнь, войдя с порога в лето,
Прохладен был ещё и квёл.
Багровым грея фиолетом,
Кипрей на пустоши зацвёл.
 
 
Похож на маленькие ели.
Пробился к свету невзначай.
Верхушки густо засинели —
Так распускался иван-чай.
 
 
А одуванчик золотистый,
Как россыпь с неба полосой,
Как будто солнечные искры
На землю бросил дождь косой.
 
 
Запа́х и клевер тёплым мёдом,
В отдушку запахов земли.
Кружа тигровым хороводом,
Гудят над травами шмели.
 
 
Танцуют тихо в лёгких платьях
Над лугом польку мотыльки
И водомерки водной гладью,
Скользя, помчались вдоль реки.
 
 
Цветёт сиренево и бело,
Куда ни глянь, среди полей —
Так живописно и умело
Разбросан летом деревей.
 
 
И заклубилось облаками
Так низко небо над тайгой.
О синь! – Не вынести глазами,
А в сердце радость и покой.
 
 
Такой покой, – что сон счастливый.
Сквозь дрёму видится опять:
Уходят вдаль неторопливо
Со мной мои отец и мать.
 
 
В туманной дымке исчезают
И обрывается всё вдруг,
А я почти что осязаю,
Тепло ушедших в память рук.
 
 
А день всё катится к исходу,
Но не встречает темноты
И время в стрелочных разводах
Находит вечности черты.
 
 
И тлеет так же бесконечно
До утренней зари закат.
А жизнь – не так уж быстротечна,
Как кажется на первый взгляд.
 
 
Свет, как и тень, – неуловимы
В пространстве северных ночей.
След самолётов тает мимо
Тропою розовых лучей.
 
 
Я очарован Ночью Белой,
Её прозрачной наготой,
Когда беззвучно и несмело
Она витает надо мной.
 
 
И руки мне кладёт на плечи,
Щекой едва касаясь лба,
И непонятные мне речи
Доносят нежные слова.
 
 
Их тайный смысл мне непонятен,
Но знаю точно лишь одно:
Шуршанье белых летних платьев
Забыть навек мне не дано…
 
 
Июль, июль! Верхушка лета.
Дай бог, чтоб удалось оно.
Хоть капли солнечного света
Плеснут в раскрытое окно.
 
 
Сказать по чести, так нечасто
Здесь утомляет летний зной.
Гадаешь чаще лишь напрасно:
Придёт ли лето за весной?
 
 
Пришло. Со свистом разбросало
С размаху стаи голубей
И небо сразу чище стало,
А может – просто голубей.
 
 
Мальчишки носятся по крышам,
Гоняют выше лёгких птиц
И по округе всюду слышен
Весёлый, залихватский свист.
 
 
На бирюзовые разливы,
В тень серебристых облаков
Взлетают в небо торопливо
Цепочки белых голубков.
 
 
И я, – трёх лет тогда, не боле,
Попал в тот голубиный рай,
Наверх затащен братом Борей
На старый, дровяной сарай.
 
 
И на краю высокой крыши
Был рад до глубины души,
Когда завистливо, чуть слышно,
Внизу шептались малыши.
 

 
Был мне загадочно приятен
Свет полумрачных чердаков
Ушедших в небо голубятен —
Тот свет затерянных мирков.
 
 
И снова снится отчего-то
Тот мир небес, что был мне нов, —
Где сизариный пух на взлётах
И кувырканье турмано́в…
 
 
Пошёл отцвет. В закате лето.
Уже и август подоспел,
А это – первая примета,
Что лето скоро не у дел.
 
 
Да не беда. Совсем напротив.
Пора грибная на носу
И грибники с рассвета бродят,
Перекликаются в лесу.
 
 
Пошли грибы и врозь, и скопом,
Пробившись на зелёных мхах.
Торчат, как будто перископы,
Как гномы в красных колпаках.
 
 
Несут на жарку и соленье
Красноголовики, волнушки.
Чернея, спеет для варенья
Смородина по всей опушке.
 
 
Осталось ждать уже немножко:
Под елями, на мхах, в росе
Дозреет сочная морошка
В своей оранжевой красе.
 
 
И нет приятнее картины,
Что так бы радовала глаз,
Чем этот натюрморт в корзинах —
К зиме рачительной запас.
 
 
Цветёт картофельное поле.
Знак, откровенно, недурной.
Поспеет к зимнему застолью
Картофель вдоволь рассыпной.
 

Глава четвёртая. Осень

 
Подошла непримеченно осень,
На высоких стуча каблуках.
Появилась осенняя проседь
У берёз на зелёных висках.
 
 
Тлеют гроздья рябины углями
На ладонях озябшей листвы,
А румяный, осиновый глянец
Проступает зарёю из тьмы.
 
 
Солнце кутает в рваные тучи
Пальцы тонкие бледных лучей
И кружа, опадают беззвучно
Листья жёлтые в тихий ручей.
 
 
Не печаль – уходящее лето.
Что возвратно – не стоит слезы
И душа, ожиданьем согрета,
Постигает терпенья азы.
 
 
У терпенья любви и разлуки
Есть два цвета осенней листвы.
Обнажённые сучья, как руки,
Ждут объятий далёкой Весны.
 
 
Холодят неприветливо зори
И дыханье срывается в пар.
Чуть синея в рассветной лазури,
Первый иней на травы упал.
 
 
Но кончается лето не разом
И под занавес долгих ночей
Разыграется праздником красок
В ярком свете прощальных лучей:
 
 
Бабье лето пошло хороводом,
На последний поклон выходя,
Завершая эффектным уходом
Под тяжёлые капли дождя!
 
 
Оборвалось легко и печально,
Поутру не вернувшись опять,
А вослед ему птицы кричали
И летели, пытаясь догнать.
 
 
Пронесло запоздалые стаи
В октябре на попутных ветрах.
В край чужой до весны улетая,
Не минуют тяжёлых утрат.
 
 
Спи душа, перелётная птица.
Не брани ты меня, не кори,
Что тебе довелось загнездиться
Вдалеке от родимой земли.
 
 
Перепутались рваные корни,
Не берёт их чужая земля.
Ветер долу порывисто клонит,
Листья рвёт и несёт на поля.
 
 
Да оставь и не рви ты мне душу,
Сам я выбрал себе этот путь.
Я ни жизни, ни смерти не трушу
И свой крест донесу как-нибудь.
 
 
Я и сам – перелётная птица.
Доведётся, так выстрел в пути
Мне однажды не даст возвратиться
И в потерянный дом мой войти…
 
 
К ноябрю исчезают лишь стаи.
Сердце рвёт растянувшийся крик.
В сером небе вдали исчезая,
Курсом к югу летят напрямик.
 
 
В лужах лёд заискрился не тонок.
Знать, на подступах бродит зима
И всё глубже по сумеркам тонут,
Светом окон моргая, дома.
 
 
И не тянет уже на прогулки,
А присесть бы поближе к огню.
Ветер тянет протяжно и гулко
Заунывную песню свою.
 
 
Заметались нагие берёзки,
Свет фонарный кружа на стене —
В чёрно-белых картинах, неброска
Пантомима театра теней.
 
 
Снег летящий кружил без привала,
Опускаясь в исход ноября,
А в лесу догорала устало
В пу́рпур вся разодета заря.
 

Глава пятая. Первозимье

 
Снега накрыли белой пеной,
Пожар осенний потушив.
Пришла зима обыкновенно,
Как просветление души.
 
 
Запахли свежестью венчальной
Снега, упавшие фатой.
По небу призрачно-печально
Плыл купол солнца золотой.
 
 
И в платье белом, подвенечном, —
Цвет – белизна до слепоты,
Пришла Зима невестой вечной
К нам через полюсы и льды.
 
 
Есть всё. Приданное по-царски:
И снежно-белые меха,
И шиты серебром подарки,
Да нет под стать ей жениха.
 
 
Зима – красавица. Нет спора.
Да только, вот одна беда,
Что свой холодный, гордый норов
Не изменить ей никогда…
 
 
А снег летел без передышки,
Всё опускаясь плавно вниз
И города ушли по крыши
В кисель молочный по карниз.
 
 
Так навалило вдоволь снега,
Что ни проехать, ни пройти,
А снеговые тучи в небе —
Всё караванами в пути.
 
 
Ну а декабрь готов стараться
И снег валил, как из сумы,
Готовя смену декораций
Для представления Зимы.
 
 
По вечерам, когда мерцая,
Свет пробивался из окон,
Отец сажал меня на сани,
Мчал по дороге с ветерком.
 
 
Свалюсь, бывало, с разворота,
Да не беда, что весь в снегу
И снова так же мне охота
Перевернуться на бегу!
 
 
Под Новый Год из леса ёлки
Он мне на радость приносил:
Плыл аромат лесной иголки
И пах подарком апельсин.
 
 
Куранты били, возвещая:
Пришёл весёлый Новый Год!
А я, по-детски восхищаясь,
Жил без особенных забот.
 
 
Седой январь подул ветрами.
Трещит в морозы дома сруб.
Уснул, щекой прильнувши к маме,
Я в колыбели тёплых рук.
 
 
Вот задымились чаем кружки,
Лишь от дверей пахнул мороз.
Пахучий клей и запах стружки
Отец, войдя, домой принёс.
 
 
Стихает ветер. Вьюга тает.
Улёгся снег под фонари.
Всё незаметно умолкает
Под свет малиновой зари
 
 
И снегопад стихает следом —
Дома по окна он занёс,
Укрыл пушистым, белым пледом
Ступни озябшие берёз.
 
 
Смотри, – едва светлеет небо,
Рассвет колышется вдали.
Припомнилось – давно я не был
На этом краешке Земли.
 
 
Когда приду я издалёка
Взглянуть на белые снега,
Качнувшись, месяц одиноко
Наклонит тонкие рога.
 
 
Меня немногие узнают,
Но кто-то скажет мне: «Привет!»
Пошутит: «Где же пропадают
Такие люди столько лет?»
 
 
И мало я кого узнаю
Среди чужих, прохожих лиц,
Напрасно в памяти листая
Тома исписанных страниц.
 
 
Лишь звёзды на небесном донце
Знакомы все мне до одной
И словно старому знакомцу
Моргают мне наперебой.
 
 
По-прежнему – туман морозный,
Вдали Вселенная видна
И вечер стылый… Вечер звёздный…
И зубом режется луна…
 

СТИХИ

Весна

 
Люблю весну в краю таёжном,
Когда звенит лесной ручей
И снег, темнея, придорожный
Садится под теплом лучей.
 
 
Люблю, когда искрится солнце
Сквозь лёд подтаявших сосуль
И за проталиной в оконце
Уже на градуснике нуль;
 
 
Когда пушатся почки ивы
И наст сверкает полуднём,
И всё нежнее переливы
Синиц под солнечным огнём.
 
 
Люблю я свежий запах тёса,
Когда смолы янтарный сок
Под солнцем ярким, словно слёзы
Стекает медленно с досок;
 
 
Когда на стенах разогретых
Кружит мушиная возня
И словно маленькое лето
Приходит вдруг в разгаре дня.
 
 
Люблю, когда уходят стужи
И по реке последний лёд,
И воробьиный плеск по лужам,
И голубей шальной полёт!
 

Глухари

 
В голубой, смолистой дали,
Где рождается заря,
Солнце утром пробуждает
Гулкий клёкот глухаря.
 
 
Лишь сойдут снега, растая,
Ото льда вздохнёт река,
К токовищам прилетает
В рань пернатый великан.
 
 
Тянет легкий дым тумана.
Воздух холоден, как лед.
Словно блёстки по сафьяну,
Иней кроет мхи болот.
 
 
Над тайгой, в тиши морозной,
Расколов зарю, как встарь,
На турнир сзывает грозно
Заводила битв, глухарь.
 
 
Грудью грудь встречают смело
В шумном хлопоте атак
И плюмажами на шлемах
Им хвосты считают такт.
 
 
Вот ступая осторожно,
Выйдет это посмотреть
Косолапый царь таёжный,
Пробудившийся медведь.
 
 
И взглянуть на это чудо
Спустится с Уральских гор,
Тайный след по тропам спутав,
Человек лесной, Яг-Морт.*
 
 
Яг-Морт* – лесное чудовище
в мифологии народа коми.
 

Утро

 
Солнце. Волны. Небо. Ветер.
Расплескалась синева.
Заутрило в белом свете!
Изумрудится трава.
 
 
Сединой волнится пена,
Как позёмка на снегу́,
И по ней я, как по сену,
Обо всем забыв, бегу!
 
 
Забагрится вдруг зарница,
Утонув в голубизне,
А звезда, ночная птица,
Чуть искрится на воде.
 
 
Окунувшись в тишь прохлады,
Дремлет леса малахит.
Позабыв про дня отрады,
Кто-то где-то просто спит.
 

Багровая луна

 
Пролился розовым туманом,
Склонившись к вечеру, закат.
Дыша весенних дней дурманом,
Устало стих вишнёвый сад.
 
 
Чуть слышно скрипнула калитка,
Скользнул прозрачной тенью сон.
Багровая луна-улитка
Вползала на небесный склон.
 
 
Лучом последним таял вечер,
Склонились ивы у реки,
А где-то, вовсе недалече,
Тянули песню казаки.
 
 
Там дом мой оживал огнями
И голоса слышны едва.
Мерцая высоко над нами,
Казалась вечностью звезда.
 
 
Ночь опускалась полумрачно
И словно эльфы, до утра
Зеленоглаза и прозрачна
У ламп кружила мошкара.
 
 
Кукушка мерно и печально
Вела отсчёт… минувших дней
И звуки таяли, стихая
В глубинах памяти моей.
 

Грибные дожди

 
Янтарной дымкой света
Рассыпались лучи,
Роняя капли лета
В звенящие ручьи.
 
 
Роняют мне в ладони
Тепло грибных дождей,
В чьих каплях небо тонет,
А  солнца свет нежней.
 
 
Под радугой небесной,
В раскатах невесом,
За дальним перелеском,
Ворча, стихает гром.
 
 
Сквозь нити дождевые
Пылает  солнца шар
И пальцами живыми
Ласкает лёгкий жар.
 
 
На тонких веретёнах
Кружился дождь легко,
Из золота сплетённый
Кудели облаков.
 
 
Закружит и отпустит
Дней невозвратных рой
И тает легкой грустью…
В душе печаль порой.
 

Старый двор

 
В сини неба голубого,
В облаках, белее роз,
В перекатах дальних грома
Аромат июльских гроз.
 
 
Солнце плавится смолою
На поленьях во дворах.
Пахнет ягелем и хвоей
Непривычная жара.
 
 
У полуденного зноя
Мягкий жар, как у печи,
И скрипят в дровах сосновых,
Передравшись усачи.
 
 
Пацаны снуют по крышам,
Так проворны и легки
И швыряют в небо выше
Голубей легко с руки.
 
 
Южный ветер, пролетая
К землям северных морей,
В вышине качает стаи
Разнопёрых сизарей.
 
 
Сохнут зимние перины
На навесах из досок,
Подставляя солнцу спины,
Запасают лето впрок.
 
 
И когда зима завьюжит,
Хлынет в окна синева.
Прогоняя злую стужу,
Затрещат в печи дрова.
 

 
Ночи северные стынут
За узористым стеклом,
Лишь пуховые перины
Греют солнечным теплом.
 

Белые ночи

 
Здесь день, как день, да ночь бессонна,
Пропахла запахом лесов,
А воздух лёгкий соткан, словно,
Из сонных птичьих голосов.
 
 
Пропитан воздух трав прохладой
И свежим бризом дальних гроз.
Всё кажется, что кто-то рядом
Пронёс букет пьянящих роз.
 
 
И сон не в сон, и словно в дрёме
Разгул полуночной зари.
И ничего на свете, кроме
Рассветных сумерек Земли.
 
 
Здесь ночи детское дыханье
Ещё ласкает нас теплом,
Но предначертано заране —
Уже светлеет за стеклом.
 
 
Свет растворяет сны и тени.
В рассветах тонут вечера.
И не понять – в начале день ли,
Или кончается «вчера»?
 
 
И кажется, совсем иначе
Дневные звуки нам слышны
И осторожный лай собачий
Звучит… припевом тишины.
 

Леди Белая Ночь

 
Вдали, в полутьме полусвета,
Где тени закатно-легки,
Тот голос мне чудился где-то
В затонах уснувшей реки.
 
 
Он таял и тонко, и чисто,
И мысли кружа в унисон,
Серебряным звоном монисто
Звучал и дурманил, как сон.
 
 
И лёгкое чьё-то дыханье
Коснулось размахом крыла,
И светлая тень мирозданья
Меня поманив, повела.
 
 
Казалось, из плоти тумана,
Прозрачна и так же бледна,
Она появилась незванна,
Как блёклым размывом луна.
 
 
Чаруя походкой и станом,
Легко перепрыгнув ручей,
Шла девушка в платье туманном
Из розовой мари лучей.
 
 
Дохнула и сонные травы
Её поднимали волной,
А росы в зелёных оправах
Блеснули, упав за спиной.
 
 
И тело прозрачно-нагое
Белело, лучась на просвет,
И словно звала за собою
В ту память непрожитых лет.
 
 
Но в шёпоте этом горячем
И в жестах пророческих рук
Читал я уже, не иначе,
Потери нескорых разлук.
 
 
Взглянула и тайные силы
Далёких и близких миров
Туман колыхнув, проносило,
Едва поднимая покров.
 
 
Прошла и пахнуло прохладой
И лёгким теплом забытья,
И утренним запахом сада,
И свежестью звона ручья.
 
 
Растаяла облаком белым
И дымкой на солнце струясь,
На небе румянцем несмелым
Раскинула тонкую вязь.
 
 
Но – вечна и вечно – в примете.
Её позабыть мне невмочь.
Нежнее всех женщин на свете
Она – леди Белая Ночь.