Текст книги "Истории для больших и малельких"

Юлии позвонил Борис. Он слёзно умолял о встрече. В последний раз. Он скажет ей что-то очень важное. Она неохотно согласилась.

Они встретились в Александровском саду. Присели на лавочку. Борис попытался взять девушку за руку, но она воспротивилась. Тогда он с жаром заговорил, вдруг перейдя с ней на «вы»:

– Юлия, за время, что мы не виделись, я окончательно убедился, что люблю вас, люблю настоящей большой любовью.

– Я думаю, – вставила девушка, – что это любовь по принципу «плод запретный сладок».

Молодой человек только покачал головой и продолжал:

– Мне очень стыдно за тот поступок, что я совершил, встретив вас вдвоём. Приношу свои извинения вам обоим. Виновато одно лишь безумие любви.

– Я решил сегодня сделать вам предложение. Будьте моей женой, Юлия. Я люблю вас! У меня для вас скромный свадебный подарок.

Он открыл свой кейс, достал из него красивую бархатную коробку. Когда он откинул её крышку, девушка увидела шикарное колье из множества бриллиантов.

– Ого! – восхитилась она. – Это же целое состояние! Вы же не могли его заработать. Это наверняка заслуга вашего папы – академика.

– Вы угадали, – потупив взор, подтвердил Борис, – эту вещь подарил моему отцу глава одного африканского государства в награду за открытие им месторождения алмазов. Считайте, Юлия, что это подарок от меня и моего папы.

Девушка протянула руку и захлопнула бархатную крышку:

– Спасибо, Борис, за ваши тёплые чувства, но, к сожалению, я не могу принять ни вашего предложения, ни, тем более, подарка.

Молодой человек огорчённо развёл руками, а потом, тяжело вздохнув, заговорил:

– В любом случае, Юлия, я от души желаю вам счастья, поэтому считаю себя обязанным дать вам некоторую важную информацию.

Я не знаю, может быть ваш – он выбирал слова – ваш немолодой человек и очень привлекательная личность, но кое-что о нём вам наверняка неизвестно. Вот, например, знаете ли вы, что он был женат? Его жена регулярно изменяла ему и погибла при загадочных обстоятельствах. Так как у них на эту тему были постоянные конфликты, то была даже версия, что муж причастен к её смерти.

Борис остановился и внимательно посмотрел на девушку, пытаясь угадать её реакцию.

– Ещё один момент, – продолжал он. – Пару лет назад на уважаемого Андрея Николаевича было заведено уголовное дело. Он обвинялся ни много ни мало в похищении ребёнка. Учитель несколько недель скрывал в своём доме ученика, которого разыскивали родители.

И вновь, не увидев ожидаемого эффекта, молодой человек продолжал:

– И наконец, последний факт. Однажды на уроке в школе он позволил себе религиозную пропаганду, что получило большой резонанс у общественности и едва не стало причиной его выдворения из стен школы.

– А теперь подумайте, дорогая моя, – подытожил Борис, – стоит ли вам, молодой, очаровательной девушке, связывать свою судьбу с немолодым человеком, наделённым столь криминальными наклонностями?

– Я смотрю, вы собрали целое досье на своего соперника, – прокомментировала Юлия.

– Только ради любви к вам, – оправдывался Борис.

– Большая часть фактов, приведённых вами, мне известна, – продолжала девушка. – Но я должна вам сказать, что Андрей Николаевич – кристально честный человек и никогда ничего не скрывал из своей жизни…

– Скажите, Юлия, – прервал её молодой человек, – вы любите его? Только честно!

– Если честно, – отвечала она, – то я сама ещё до конца не знаю. Мне известно только одно: ни один человек никогда не был так понятен, так близок мне, как Андрей Николаевич. Мне приятно каждое слово его, каждое прикосновение. После смерти матери он стал мне единственным родным человеком. И что такое любовь, если не это?

– Ну что ж, я желаю вам счастья. Только смотрите, не ошибитесь! – грустно проговорил Борис на прощанье.

Прошло ещё несколько месяцев. Андрей Николаевич регулярно приходил к Юлии, и они шли гулять.

Девушка обеими руками держалась за его локоть, прижимаясь головой к его плечу.

Вот и на этот раз они пересекли Манежную площадь и двинулись по Волхонке.

Юлия, замедлив шаг, спросила:

– Андрей Николаевич, а что за история со смертью вашей жены?

На миг задумавшись, он отвечал:

– Я с детства мечтал о необыкновенной любви и женился очень рано. Жена моя оказалась любвеобильной натурой и кроме меня дарила своё расположение и другим претендентам. Много раз я пытался урезонить её, даже порой скандалил, но она, видимо, не могла побороть свой порок.

У нас родился сын, надеюсь, что мой. А жена в конце концов, запутавшись в своих связях, наложила на себя руки. Был момент, когда меня считали виновником трагедии, но всё было столь очевидно, что подозрения сняли.

Мне очень жаль несчастную женщину…

– Простите меня, пожалуйста, Андрей Николаевич, – извинилась девушка, – но я бы хотела знать, что за инцидент случился с вашим будто бы похищением ученика?

– Ах, это… – и Андрей Николаевич стал рассказывать:

– Несколько лет назад я заметил, что один мой ученик регулярно появляется в школе с синяками. Пытался выяснить, в чём дело. Но он упорно молчал.

Но однажды он сам пришёл ко мне в учительскую и рассказал, что его отец умер от тяжёлой болезни, мать вышла за другого, и её новый муж избивает мальчика. Ему очень плохо дома, он даже не может делать уроки. Я предложил ему приходить ко мне, и он стал захаживать в мою квартиру. Как-то раз он появился весь в кровоподтёках и сказал, что больше не вернётся домой, потому что отчим обещал его убить. Я оставил его у себя и разрешил не ходить в школу.

Недели две его разыскивала милиция, и когда мальчика обнаружили у меня, то завели уголовное дело о похищении ребёнка. Но вскоре всё выяснилось, и так как парень был в опасности, его определили в детский дом. Я до сих пор вижусь с ним, помогаю, чем могу. В общем, я считаю, что спас его.

Юлия внимательно выслушала Андрея Николаевича и сказала:

– Ради бога, извините за мои расспросы. Я не сомневалась в правильности ваших поступков и ещё раз убедилась в этом.

Тем временем они подошли к Храму Христа Спасителя, постояли возле него и не торопясь двинулись по Остоженке в направлении метро «Парк культуры».

На их пути был небольшой скверик, усаженный деревьями и кустиками. Из этого скверика доносился шум и какие-то крики. Они подошли ближе и увидели, что там группа парней избивает юношу. На него сыпались удары кулаками, палками, металлическими прутьями…

Прохожие замедляли шаг, секунду смотрели и торопливо проходили мимо.

Андрей Николаевич резко остановился и громко крикнул:

– Ребята! Что вы делаете? Вы ведь убьёте его! Остановитесь!

Но они не обращали внимания и продолжали наносить удары. Юноша сперва пробовал отвечать тем же, потом стал только прикрывать голову, затем, обессиленный, опустился на землю. А они продолжали его бить ногами.

Андрей Николаевич рванулся к скверику. Юлия вцепилась в его руку и закричала:

– Не ходите! Я не пущу вас!

Но он вырвался и бросился в группу хулиганов. Высокий черноволосый парень оглянулся и крикнул:

– Уйди отсюда, дед! Хуже будет!

Но Андрей Николаевич ворвался в центр побоища и попытался заслонить лежащую на траве жертву.

И тут то ли случайно, то ли преднамеренно он получил удар по голове чем-то тяжёлым.

Юлия видела, как Андрей Николаевич рухнул на изгородь скверика.

Он сильно ударился головой о металлическую решётку.

Девушка с криком «Помогите!» бросилась к нему. Она схватила его за плечи и попыталась поднять, но не смогла.

Из виска Андрея Николаевича струйкой бежала кровь.

Юлия, рыдая, трясла его за руки и душераздирающе кричала:

– Андрей Николаевич! Не уходите! Я люблю вас! Я рожу вам сына!

Но он не слышал её.

А вокруг уже гомонила толпа. И кто-то из её гущи подвёл итог:

– Такие безрассудные долго не живут…

Жизнь и злоключения Славика Кирьянова

На самом деле её имя – Ксения, Ксюша. Когда она была маленькая, она называла себя «Юша». С тех пор так и пошло – Юша и Юша.

Сейчас ей почти двадцать, и она тяжело больна. Доктор сказал, что её может вылечить парное молоко. Юшина мама прознала, что у Самсоновой, соседки по квартире, в пригороде живёт бабка, у которой есть корова. Мать договорилась с сыном соседки, что он за небольшую плату будет привозить для Юши парное молоко от бабкиной коровы.

И вот рано утром соседский парень приносил и ставил на тумбочку рядом с Юшей пол-литровую криночку парного молока. Девушка тут же выпивала тёплое, пахнущее коровой молоко и отдавала криночку парню.

Однажды она как-то неловко приняла молоко, и вся облилась. Тогда молодой сосед с улыбкой предложил: «Давай помогу, Юша!» И стал поить её из своих рук. Девушка смеялась, вырывала кринку, молоко выплёскивалось, он обтирал его, смахивал с её лица, подбородка… А в другой раз обтирал, обтирал, а потом наклонился и поцеловал Юшу. У неё закружилась голова, она прикрыла глаза, а он ещё раз поцеловал её – прямо в губы. После этого их встречи сопровождались потоком поцелуев, которые становились всё крепче и взаимнее. Так завязался серьёзный роман.

В это самое время семья парня получила новую квартиру, и они в один прекрасный день переехали.

Напрасно ждала девушка, напрасно надеялась – парень исчез из её жизни навсегда.

А вскоре выяснилось, что Юша беременна. Что делать? Все родственники – тёти, дяди, бабушка – в один голос говорили: «Ты больной человек, тебе не поднять ребёнка! Разве прокормишь его на инвалидную пенсию!»

Но Юша вместе с мамой решила: «Вырастим!» Так на свет появился Славик Кирьянов.

Он рос слабым и болезненным ребёнком. И в детском саду, и в школе ребята обижали его: дети – они чувствуют слабость и часто притесняют беззащитных. Мальчишки во дворе постоянно гонялись за Славиком, пытаясь отнять игрушку или просто побить его. Он в ужасе убегал от них, и когда преследователи настигали его, он истошно вопил: «Мама Юша!» Она выглядывала из окна и грозным окриком отгоняла недругов.

Однажды в школе за Славиком погнался старшеклассник. Он уже настиг его, занёс над его головой тяжёлую палку, и Славик в панике закричал: «Мама Юша!» И случилось чудо: в последний миг здоровый оболтус поскользнулся и растянулся во весь рост в школьном коридоре. Славик был спасён. С тех пор он считал этот вопль, обращённый к матери, как бы своей спасительной молитвой, к которой он прибегал при любой опасности.

Лет с двенадцати Славика стали занимать некоторые жизненные проблемы. Первый вопрос, который заинтересовал мальчика, – кто его отец? Он знал, что мама Юша родила его где-то в возрасте около двадцати лет, когда училась в институте. И Славик живо представил себе её роман с симпатичным студентом. Он буквально видел перед собой высокого красавца с ослепительной улыбкой – своего отца.

Дальше он нарисовал себе картину, как этот красавец оказывается ещё и очень талантливым учёным и сейчас уже наверняка стал профессором. И он, конечно, ужасно тоскует о своём маленьком сыне, с которым ему не даёт встретиться его злая законная жена…

Славик много раз приступал к маме Юше с вопросами об отце, но она уходила от этой темы и неизменно отвечала: «Я очень мало его знала, и он оказался дурным человеком. Я не желаю даже думать о нём».

Учился Славик плохо, и после школы мама Юша пристроила его в техническое училище. Но и здесь он успехов не достиг: занимался «шаляй-валяй», прогуливал уроки, а потом стал покуривать и даже прикладываться к бутылке. А вскоре прибился к нехорошей компании. Это знакомство и определило его дальнейшую судьбу.

Однажды приятель, который ввёл Славика в этот круг, сказал ему:

– Завтра идём на дело. Берём и тебя в долю. На первый раз поручим самое простое – стоять на шухере. Дело верное, дома одна старушка, а хозяева за границей.

И вот уже четверо парней в маскарадных масках, закрывающих глаза, звонят в дверь намеченной квартиры. На вопрос «Кто там?» отвечают: «Из ЖЭКа». И старушка открывает дверь. Тут же два молодца хватают её в охапку, тащат в комнату и запихивают в стенной шкаф. Бабка жалобно верещит:

– Что вы делаете, ребятки, остановитесь!

– Замолчи, – предупреждают её. – Будешь кричать – заклеим рот.

А Славику старший приказал:

– Стой у шкафа, чтоб она не вышла. Если высунется, дай по башке, – и сунул ему в руку тяжёлый подсвечник.

Но женщина и не пыталась выбраться из своего заточения. Она села на корточки и только горестно всхлипывала.

Тем временем трое членов шайки разбрелись по квартире и принялись перерывать шкафы, комоды, постели… Ценные находки складывали в заранее приготовленные мешки. Через полчаса из квартиры вышли трое налётчиков, нагруженных пухлыми мешками, а вслед за ними трусливой рысцой проскакал и Славик….

Всю компанию забрали в тот же день. Оказывается, бабуля опознала одного из участников, а тот сдал всех остальных.

С мамой Юшей случилась истерика. Её еле отходили и забрали в больницу.

И состоялся суд. На заседании старушка, заточённая в шкаф, пожалела Славика и клятвенно подтвердила, что он только караулил её и в грабеже не участвовал. Она даже просила судью не портить жизнь мальчику. Но тот признал групповое ограбление, и бедный Славик «получил трёшечку», то есть три года.

Его вместе с другими бедолагами погрузили в вагон, пахнущий навозом и чем-то ещё – ужасно неприятным, и повезли куда-то. В поезде Славик будто погрузился в глубокий сон. Он ничего не слышал, не понимал, не говорил. В редкие минуты пробуждения он видел над собой лицо бородатого мужчины, который совал ему в рот ложку с какой-то бурдой и говорил: «Надо есть. Надо есть, а то сдохнешь».

Пришёл он в себя, когда их партию везли в грузовике, кузов которого был обшит тонкими досками.

Машина остановилась перед металлическими воротами с выведенной крупно надписью: «Ветлаг».

Уже наступила зима, и заключённому Славику Кирьянову выдали в лагере ватник, ватные штаны, бушлат, шапку-ушанку, валенки и две пары портянок. Паренёк был небольшого росточка, поэтому всё ему было велико, и хотя он подвернул рукава и брючины, всё равно выглядел в своей одёжке ужасно забавно. Если к этому добавить его курносый нос, ёжик рыжеватых волос, круглые, как у Буратино, глаза и вечно унылую складку губ – будет понятно, почему его облик вызывал буквально град насмешек зеков.

На ватнике, штанах, бушлате и даже на шапке значился его номер – Ю-38. И это было единственной радостью Славика: буква напоминала ему маму Юшу, а цифра была близка к её возрасту. Так что мама была как бы всё время при нём.

Главными чувствами Славика стали голод и холод. К лагерному режиму ему так и не удалось приспособиться.

Этот ужасный подъём в пять часов утра… Этот отвратительный завтрак из баланды с плавающими в миске рыбьими костями и ячневой каши, от которого в первый раз его чуть не вырвало… Эти многократные пересчёты заключённых, унизительные обыски – шмоны… Эта изнурительная работа на лесоповале – в мороз и пронизывающий ветер. В коротком перерыве – скудный обед из той же каши, куска хлеба и бурды, названной чаем. Вечером – ужин: баланда с плавающими перьями почерневшей капусты. Считалось большой удачей, если в миске попадалась мороженая картофелина.

Но прошло время, и Славик стал ждать час приёма пищи как манну небесную, а миску свою тщательно вычищал хлебной корочкой – так донимал его постоянный голод.

Едва ли меньше, чем голод и холод, угнетало Славика его положение в бригаде зеков. Его новые коллеги, точно так же, как ребята в детском саду и школе, тут же определили его слабаком, и все, кому не лень, принялись издеваться над ним. Самые безобидные слова, которыми обзывали парня, были: сопляк, говнюк и шестёрка. Остальные прозвища не произносимы.

В первый же день его появления в бараке к нему подошёл отвратительный мужик по кличке Дрын и сказал:

– Ты, говнюк, твою мать, будешь моей шестёркой. Станешь делать всё, что я прикажу.

А когда Славик протестующе замотал головой, страшный мужик одним ударом сбил его с ног и сделал ему «салазки»: согнул за спину его ноги, так что они упёрлись в затылок.

– Будешь слушаться, падла? – прошипел ему в ухо Дрын.

И от нестерпимой боли парень утвердительно кивнул головой.

С тех пор он обязан был прибегать по первому зову своего мучителя и делать всё, что тому заблагорассудится: по вечерам стаскивать с него валенки, разматывать портянки и тащить всё это к печке для просушки, а утром приносить и надевать их Дрыну.

Но ещё более обидно было Славику терпеть издевательства своего ровесника – зека по кличке Костыль. Мало того, что он всё время костерил Славика последними словами, он ещё регулярно устраивал ему всякие козни: то подставит на сидение шило, то бросит в его миску дохлую мышь, то использует его валенки вместо параши… Лёжа на матрасе, набитом опилками, уткнув голову в такую же подушку и накрывшись с головой дырявым одеялом, Славик горько плакал по ночам, но ничего не мог с этим поделать.

На лесоповале работать всем было очень тяжело, а для Славика это было просто невыносимо. Он не выдерживал долгой работы с напарником при распилке стволов. Когда его перебросили на оттаскивание спиленных деревьев, он в два счёта заработал грыжу. В другой раз обморозил нос и щёки. А однажды чуть не погиб под упавшим спиленным деревом. Его ушанка так и осталась лежать под стволом, хорошо голову успел выдернуть…

После всех этих бед бригадир поставил Славика на самую лёгкую работу – срезать сучья со спиленных деревьев.

От такой жизни Славик так изменился и отощал, что мама Юша, наверное, не узнала бы его.

Он медленно угасал. Даже зверский аппетит его начал пропадать.

Постоянно мучили всякие хвори: то ногу подвернёт, то поранит лицо отлетевшей веткой, то прихватит простуда. Несколько раз ходил в санчасть, но его даже ни разу не освободили от работы. Скорее всего, так бы он и зачах, если бы не случилось с ним одно происшествие.

Как-то вечером после ужина Славик решил выйти из барака и прогуляться по территории лагеря. И вот когда он шёл между нарами, он заметил валяющийся на полу белый пакетик. Он поднял его, и в нос ему ударил необычайно аппетитный запах. «Сегодня день выдачи посылок, – мелькнуло в голове. – Кто-то обронил». Он развернул прозрачный, пропитанный жиром пергамент и увидел несколько кружочков копчёной колбасы. У Славика от этого запаха и вида такого деликатеса потемнело в глазах. Не помня себя, он схватил ароматный кружочек и быстро положил в рот. По всему телу побежало приятное тепло, в мозгу празднично звякнули колокольчики. И в этот миг он услышал окрик:

– Отдай сейчас же, падла!

Славик поднял глаза и увидел зека по прозвищу Самсон. Ему было лет под сорок. Резкие черты лица и длинные рыжие волосы, которые ему не стригли, потому что так он был изображён в лагерном личном деле и начальники боялись потерять сходство, – всё это делало его облик каким-то зловещим. Он никогда не трогал Славика, но тот страшно его боялся.

Мужик угрожающе надвигался на него и повторял:

– Брось сейчас же, сволочь!

Но Славик уже не владел собой. Он сунул в рот ещё один кружочек и побежал к двери. Самсон за ним. Вот они уже несутся по территории лагеря. Славик совал в рот последние кусочки колбасы и слышал за спиной топот и ругань преследователя. Самсон догнал его, схватил за шиворот и занёс над ним огромный кулак.

Славик весь сжался, и ужас исторг из него давно забытый вопль:

– Мама Юша-а-а!

И в тот же миг он упал наземь от полученного удара…

Очнулся Славик на своих нарах и увидел склонившегося к нему Самсона, который, заметив, что он открыл глаза, спросил:

– Ты что кричал, парень?

Славик испуганно смотрел на него и молчал.

– Не обижайся, что я тебя звезданул, – примирительно произнёс Самсон. – Просто не успел сдержаться. Не боись, скажи, чего кричал?

– Мамку звал, – робко объяснил Славик.

– А как звать мамку-то?

– Юша её зовут.

– Что за имя такое – Юша? Как на самом деле-то?

– На самом деле Ксения, Ксюша.

– А где вы жили?

Славик назвал город, улицу.

– Знакомые места, – откликнулся зек.

– А за что срок получил?

Славик и это рассказал.

Последнее, что он спросил: сколько Славику лет?

Тот назвал год своего рождения.

– Вот что я тебе скажу, – выслушав его, произнёс Самсон, – бол ь-шеты не будешь в бригаде шестёркой. Я тебе заступой буду.

А потом, осклабившись, спросил:

– Вкусная была колбаска? Это моя маманя прислала, а я обронил.

– Я не знал, – смущённо оправдывался Славик…

Утром он проспал сигнал подъёма, а проснулся оттого, что кто-то грубо тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел Дрына, который орал:

– Ты что дрыхнешь, засранец! Где мои валенки, где портянки? Живо тащи сюда, щенок!

Но тут за его спиной раздался голос Самсона:

– Он тебе больше не шестёрка! Вали отсюда!

– Ты что это, решил присвоить себе моего холуя? – обернулся к нему Дрын. – Вот тебе! – и он сделал похабный жест.

Самсон размахнулся и ударил его кулаком в глаз. Тот опрокинулся на нары, а потом, отскочив, бросился на обидчика. Раздались хлёсткие удары, появилась кровь. Их окружили зеки и стали громко подбадривать дерущихся:

– Дай ему Самсон! Двинь промеж ног, Дрын!

Славик, широко раскрыв глаза, следил за схваткой и бешено соображал: что ему делать, если Самсона побьют…

А враги уже свалились наземь и сошлись в рукопашной. То один, то другой оказывался сверху и нещадно колотил противника по чему ни попадя.

В какой-то момент Самсон оказался наверху. Он просунул обе руки под локти Дрына, захватил обеими ладонями его затылок и гнул его изо всех сил вниз. Славику показалось, что он даже слышит, как хрустит шея Дрына.

Окружившие дерущихся зеки замерли, и в тишине раздался сдавленный голос побеждённого:

– Сдаюсь, падла…

После того, как Самсон объявил в бригаде, что он будет защищать Славика, жизнь парня изменилась. Теперь никто уже не смел походя поддать ему под зад или заставить его принести валенки, никто не решался под грозным взглядом бывалого зека Самсона зло подшутить над Славиком. А самое главное, что сам юноша освободился от гнетущей необходимости постоянно быть начеку, ежеминутно опасаясь очередной пакости от кого-нибудь из зеков. Теперь он мог спокойно оглядеться, разобраться в том, кто и что окружает его в лагере.

Из зеков больше других привлекал внимание Славика немолодой мужчина интеллигентной наружности, которого все звали Питерский. То ли это шло от его фамилии, то ли он был родом из того самого старинного города… Так вот этот благородного вида заключённый каждую свободную минуту присаживался где-нибудь в закутке, доставал блокнот и карандаш и что-то записывал, записывал…

Однажды Славик подсел к нему и, набравшись храбрости, спросил:

– Что это вы всё время пишете?

Мужчина внимательно взглянул на него сквозь толстые очки и объяснил:

– Я учитель русского языка и литературы. В нашем Ветлаге я веду дневник, записываю интересные мысли. Это очень помогает, чтобы не опуститься в том болоте, которое нас окружает.

Подумав немного о его словах, Славик задал ещё один занимающий его вопрос:

– А почему каждый раз, когда вы видите Самсона, вы его спрашиваете: «Ну что, Самсон, не остригла ещё тебя твоя Далила?»

– Ах, это, – улыбнулся Питерский и объяснил: – Есть такая красивая легенда, будто много лет назад жил необычайно сильный богатырь по имени Самсон.

Вся его мощь таилась в длинных волосах. Заметь – твой покровитель тоже длинноволосый, – добавил рассказчик. – Так вот, его возлюбленная по имени Далила остригла спящего богатыря и позвала его врагов. Те ослепили его и заковали в цепи.

– И чем же всё кончилось? – нетерпеливо спросил Славик.

– А кончилось тем, что через какое-то время волосы силача снова отросли, он обрёл былую силу и разрушил храм своих врагов, которые погибли под его обломками.

– А Самсон?

– И Самсон тоже погиб, – закончил Питерский.

Славик долго молчал, представляя себе всю эту историю…

Самсон в Ветлаге провёл немало лет, и теперь весь свой богатый опыт передавал своему подопечному.

Он научил Славика при обморожении не тереть руки снегом, как это делали многие зеки, а каким-то образом обогреть их. Подсказал ему, что, когда тащишь на ремнях сваленный ствол, стоит распилить его на части, чтобы было легче, а ещё лучше катить его по земле, если это на ровном месте. Растолковал Славику, что есть надо медленно, а не взахлёб, как он это делал. А рыбьи скелеты не выбрасывать из баланды, а брать в рот и тщательно разжёвывать, потому что именно в этих костях и есть самое полезное и нужное для организма зека.

Итак, лагерная жизнь Славика стала как-то обустраиваться, проблем поубавилось. Только вот молоденький зек по прозвищу Костыль по-прежнему не давал покоя, где только можно издевался над беззащитным парнем. Славик пожаловался Самсону. Но тот сказал:

– В этом я тебе помогать не буду. Ты должен разобраться с ним сам. Полезет к тебе в следующий раз – двинь его по морде, и дело с концом.

– Я не могу ударить человека, – возразил Славик. – В жизни никого не ударил по лицу.

– Во-первых, это не человек, а Костыль, говёный зек, который только и может гнобить слабого, а сам последний трус.

Во-вторых, ты должен научиться защищать себя, без этого не прожить. Не можешь бить морду, глядя в зенки гада, – прицелься, закрой глаза и хрястни в нос, чтобы кровянка пошла. А чтобы удар покрепче был, возьми вот это, – Самсон порылся в своём матрасе и протянул ему небольшую свинчатку.

В эту ночь Славик не мог уснуть, всё готовился к своему подвигу. А наутро, когда он бежал в столовую, ему повстречался Костыль. Когда юноша пробегал мимо, тот наступил ему на валенок, и парень растянулся в грязном снегу. Он встал на ноги, подошёл к обидчику и закрыв глаза, саданул его в нос кулаком со свинчаткой. Открыв глаза, Славик увидел растерянное лицо Костыля, из носа которого бежала красная струя.

Однажды Самсон объявил:

– Сегодня мы с тобой должны «закосить» лишнюю порцию баланды.

Они пришли в столовую вместе со всей бригадой. Как всегда в такое время, здесь полно народу, шум, гам, зеки бегают с деревянными подносами, нагруженными множеством полных мисок. Самсон всё что-то высматривал. Потом жестом подозвал Славика и тихо проговорил:

– Видишь того длинного лопуха с полным подносом? Быстро подскочи к нему, чтобы он на тебя налетел…

Славик привык целиком доверять своему наставнику, поэтому, не задумываясь, точно выполнил его приказ.

Он подскочил прямо под ноги верзиле, тот злобно пнул его ногой и смачно обругал. Этой заминки было достаточно Самсону для того, чтобы смахнуть с его подноса миску с баландой.

Через минуту они уже сидели рядышком и уплетали добытую порцию.

Облизав свою ложку, Славик задумчиво произнёс:

– Конечно, ловко ты это проделал, но ведь кто-то остался без баланды.

– Вот этот лопух и остался, – пояснил Самсон, – не разевай рот!

А через несколько дней произошло ещё одно событие, породившее в голове Славика новые тревожащие вопросы.

Однажды рано утром, сразу после подъёма, в барак зашёл опер и приказал бригадиру выделить трёх человек, чтобы выгрузить провизию из грузовика и принести всё в столовую. Бригадир направил Самсона, Питерского и ещё одного зека по кличке Чукча. Они выполнили задание, и на завтрак бригада пошла уже в полном составе. А когда зеки вернулись в свой барак, туда явился зам по режиму в сопровождении двух оперативников. Зам объявил, что сегодня утром из лагерной столовой пропал нож. Нет сомнений, что его украл кто-то из зеков. Пришедшие стали выяснять у бригадира, кто утром помогал разгружать продукты. Пока они это выясняли, Самсон подозвал к себе Славика, сунул ему в руку какой-то предмет, завёрнутый в тряпку, и прошептал:

– Положи это под матрас Чукчи.

Славик быстро исполнил приказ и сел на свои нары. Тем временем начальство начало большой шмон. Первыми вызвали Самсона, Питерского и Чукчу. Их раздели и тщательно обыскали. Потом начали шмонать их нары и барахлишко. Тут опер и вытащил из-под матраса Чукчи свёрточек, только что положенный Славиком.

– Вот он, родимый! – радостно воскликнул опер и, развернув тряпицу, показал всем нож.

Потом он бросился на Чукчу и крепким ударом сбил его с ног. Бедный зек зарыдал, стал клясться, что не брал никакого ножа, валялся в ногах у зама по режиму. Но ему, конечно, никто не верил. Чукчу скрутили, надели наручники и пинками и затрещинами поволокли из барака.

Славик понимал, что за такое преступление зека ждёт жестокое наказание. Могут дать десять суток карцера, после чего человек становится инвалидом, а могут и срок добавить.

Весь рабочий день рыдающий Чукча не выходил из ума Славика. А вечером, сидя на нарах рядом с Самсоном, он сказал:

– С Чукчей нехорошо получилось.

– Ты что, жалеешь его? – удивился Самсон. – Это же Чукча! Грязный азиат! Дерьмо собачье! Да он же за мокрое дело сидит: то ли жену, то ли полюбовницу замочил. Добавят срок – и поделом ему.

– Но ведь он не виноват, – возразил Славик.

– А ты что хотел, чтобы я загремел?

Славик, конечно, не желал зла своему покровителю. Ему хотелось сказать, что Самсону не стоило брать этот злополучный нож, но теперь говорить об этом было бесполезно. И он промолчал.

– Вот то-то и оно, – довольно произнёс Самсон. – С волками жить – по волчьи выть…

Однообразная, скудная, гнетущая жизнь в лагере порождала в душе Славика чувство какой-то неудовлетворённости.

Как его молодой, ещё растущий организм страдал от нехватки еды, так и его мозг требовал какой-то пищи, каких-то впечатлений.

Он стал наблюдать за приглянувшимся ему интеллигентом Питерским. Какой чудной человек! Когда он усаживался со своим блокнотом, с ним происходило что-то невообразимое. На лице его то возникала счастливая улыбка, то брови его насторожённо хмурились, то глаза за толстыми очками расширялись от ужаса. Внутри него происходило нечто очень занятное, абсолютно недоступное окружающим. Славик больше не мог терпеть. Он подошёл к Питерскому:

– Можно я с вами посижу?

– Конечно, можно, – откликнулся тот и отложил свой блокнот.

– Скажите, пожалуйста, как вас звали ученики?

– Давно это было, – улыбнулся учитель. – А звали они меня Виктор Сергеевич.

– Виктор Сергеевич, – Славик взглянул на него просительно. – Вы, наверное, много видели, много знаете. А я ничего не успел. Расскажите мне что-нибудь. Пожалуйста.

Питерский внимательно взглянул на него и заговорил:

– Я знаю три главных источника знаний: чтение, путешествия и собственные мысли. Мне лично удалось хорошо поездить по нашей стране. А за её пределы, как ты знаешь, у нас не пускают. Что касается чтения, то я, признаться, одолел море книг. А чтение, как и положено, породило в голове массу мыслей. Скажи мне, Славик, что ты читал?

Юноша напрягся и стал вспоминать:

– Ну, кроме книжек для самых маленьких, читал сказки Андерсена, братьев Гримм, Шарля Перро. Да, сказки Пушкина читал. Потом читал Гайдара, ещё про Шерлока Холмса. Последнее, что помню, «Тома Сойера» и «Гекельберри Финна».