Текст книги "Рассказы. Избранное"

Спортсмены аквалангисты

В те годы каждое лето на озеро Белое приезжала команда спортсменов-аквалангистов, чтобы провести очередной чемпионат области по ориентированию под водой. Для местной ребятни это был праздник. Большинство детей прежде никогда не видело экипировки ныряльщиков. Им в диковинку были акваланги с баллонами, эластичные гидрокостюмы, которые они одевали поверх теплых шерстяных кюлот и курток на молниях. С ластами, масками и дыхательными трубками некоторые мальчишки были знакомы, так как этот спортивный инвентарь начал продаваться в специализированных секциях магазинов. Мало кто тогда слышал о знаменитом французском океанографе Жаке Кусто, разработавшем ранцевый аппарат для дыхания человека под водой, названный аквалангом от сочетания латинского слова – вода и английского – легкое. В акваланге можно было погружаться на глубину сорока метров. Спортсмены с удовольствием общались с ребятней, показывая свое снаряжение, даже давали его потрогать. Судьи, сидя в резиновой надувной лодке, расставляли на дистанции соревнования буйки. Аквалангисты должны были под водой найти места их расположения в определенной последовательности. Победителем объявлялся тот, кто быстрее других проходил дистанцию.

– Дядь, а можно мне поплавать с вашей маской и трубкой! – попросил Илья, подойдя к одному из участников соревнований. Спортсмен, убедившись, что мальчишки хорошо держатся на воде, ныряют и плавают несколькими способами, показал, как надеть маску и зафиксировать дыхательную трубку зубами, и, напутствуя, сказал:

– Далеко не заплывать!

Савка выпросил у кого-то ласты, но они оказались ему великоваты. На помощь пришла девушка-спортсменка и помогла надеть ему другие размером поменьше. Когда соревнования закончились, были подведены итоги и награждены победители. Ну, а мальчишки по очереди, не спеша уступать друг другу снаряжение, плавали на мелководье, наблюдая через стекло маски за мельканием рыб и миром подводных растений. Когда снова подошла очередь Ильи, он поплыл в сторону тростников, где было много кувшинок. И тут ему вспомнился рассказ одного участника войны, партизана. База отряда располагалась где-то далеко в лесу за деревней. Однажды партизанам пришлось уходить от преследовавших их гитлеровцев. Прикрывали отход несколько автоматчиков и один пулеметчик по имени Афанасий. В живых из прикрытия остался только Афанасий. Как же пулеметчику удалось выжить? Преследователи предвкушали удачу, загнав его на берег лесного зараставшего осокой и мхом озера. Зеленое сплетение растений покрывало кромку озера. Местами оно выдерживало вес человека, но в нем было много водяных окон. Когда Афанасий вбегал на этот зыбкий ковер, он сорвал рукой несколько стеблей тростника. Через десяток другой шагов он провалился в одно из окон и скрылся под растительным настилом. Свиста пуль он уже больше не слышал. В воде Афанасий торопливо надломил и сунул в рот несколько тростинок, запрокинул голову, правой рукой зафиксировал себя под нависшим плавающим слоем мха, а левой осторожно приподнял зажатый во рту пучок и проткнул им плавающий над ним настил. Дунул, потянул в себя воздух – в рот пошла вода. Оставив самую толстую и длинную тростинку, повторил попытку – и понял, что появился шанс на спасение. До его ушей долетали редкие автоматные очереди, немецкая брань и собачий лай.

Афанасий после войны еще долгое время был во здравии и проживал в одной из соседних деревень.

Илья вернулся к берегу. Савка предложил ему поменяться экипировкой:

– Илья, давай теперь я поплаваю с маской и трубкой, а ты бери ласты.

– Хорошо, – согласился Илья и начал примерять ласты.

Когда все наплавались и устало угомонились, спортсмены разожгли костер и сварили уху из пойманной рыбы. Ее хватило всем – и спортсменам и болельщикам.

Майские жуки

Деревенские мальчишки, разделившись на две команды, азартно играли в лапту на своем излюбленном месте за деревенскими огородами. Представители атакующей команды по очереди били по куску округлого черного пористого каучука самодельной битой в виде ольховой палки со снятой корой, стараясь послать его возможно дальше, затем стремительно бегали на территорию противника за очками. Те, которые защищались, пытались поймать каучуковый мяч и засалить соперника. Потом ватаги менялись местами. Опять били по мячу, бегали, ловили летящий каучук, бросали его в соперников. Так продолжалось до тех пор, пока во мраке еще можно было видеть летящий игровой снаряд. Никто не чувствовал усталости. Азарт задействовал все скрытые резервы организма. Зато потом уже при звездах, разойдясь по домам, и выпив по стакану парного молока, участники баталий засыпали мгновенно, едва коснувшись головой подушки.

В те дни, когда команды соперников не могли укомплектоваться, Илья оставался дома. Шли последние дни мая. Вечера были безоблачными и теплыми. Подсвеченные мягким серебристым светом луны над лужайками и садами летали майские жуки. На этот случай у Ильи был самодельный марлевый сачок, которым он ловил насекомых. Обычно к нему подключались друзья, проживавшие по соседству братья Селивеевы – старший Коля и младший Саша.

Жуки представлялись довольно флегматичными насекомыми. Они легко ловились, не кусались, а только щекотливо перебирали своими ножками, когда их зажимали в кулаке. Спичечный коробок с майским жуком легко превращался в телефонную трубку: в нем также что-то трещало, щелкало, скреблось.

В один из дней к Илье зашли Савка с Мишкой и похвастались, что заработали двадцать копеек.

Илья загорелся любопытством и спросил:

– И кто это вам заплатил?

Савка охотно пояснил на своем уникальном диалекте:

– Дербенев, аграном наш. Значыть, пайшли мы учора с Мишкай на рыбалку, а насустрач ён и кажа: «Ребята хотите заработать?» Ну, я пытаю: «А што за работа?» Объяснил, што нада сабрать крылышки майских жуков. За стакан дае рубль.

Тут подключился Мишка:

– Мы собирали целый день, но наполнили только половину чашки.

– Ну, мы рашыли праверить агранома, как задарма не работать, – перебил Мишку Савка. – Аддали усё, што назбирали а ён даў двугривенны.

– Дербенев сказал, что нам самим можно все собранное сдавать в аптеку. Там заплатят больше, – добавил Мишка.

У деревенских мальчишек в то послевоенное время карманных денег было мало, и двадцать копеек казались большой суммой. А что говорить о рубле? Ажиотаж предпринимательства охватил всю деревенскую молодую поросль мужского пола и даже некоторых девчонок. С утра до обеда мальчишки трясли вначале садовые деревья и усердно лишали жуков летательных приспособлений. Когда садовые жуки заканчивались, старатели переходили на кустарники и трясли молодые березки, ольху, клены, липы и прочие лиственные породы. Жуки осыпались градом и тут же подвергались экзекуции. Вскоре лет насекомых пошел на убыль и затем вовсе прекратился. В один из дней ребятишки всей артелью отправились в аптеку, находившуюся в поселке Островские. Когда ребятня предъявила в аптеке все собранное, естественно рассчитывая на получение вознаграждения, изумлению женщины, принимавшей у населения лекарственные травы и корни, не было предела. Чтобы как то успокоить расстроенных мальчишек, она объяснила на словах и показала образцы растений, которые можно сдавать и получать за это неплохую плату.

Обратную дорогу все шли молча. С агрономом не здоровались все лето.

Заготовители

Часть 1 (лекарственные травы)

Деревенские мальчишки и девчонки традиционно помогали своим родителям в ведении домашнего хозяйства. Школьники по мере возраста иногда на два, три или четыре часа привлекались к работам в колхозе, чаще в период посевной и уборочной компаний. Кроме того в начале лета у детей была двухнедельная практика на пришкольном участке. Это было естественно и само собой разумеющимся. Ученикам никто и ничего не платил, поэтому во время летник каникул они изыскивали способы заработать какие-нибудь копейки для своих уже никому не подотчетных нужд. Получив шутливый жизненный урок на майских жуках, ребятня приступила к обсуждению других вариантов заработка. С этой целью они навестили аптеку. Женщина, которая занималась заготовкой лекарственных растений, с помощью наглядных пособий объяснила ребятишкам, какие травы можно заготавливать. Илью заинтересовал один из плакатов, на котором были изображены колосья ржи с черными выростами на них. Под рисунком было крупными буквами написано «применение спорыньи в медицине», а еще ниже несколько колонок мелкого непонятного текста о пользе того, что было показано на рисунке. Когда Илье случалось идти вдоль ржаного поля, он видел множество колосьев с этими черными продолговатыми наростами, но не предполагал, что они используются в медицине. Все с интересом рассматривали плакаты, висящие на стенах. Ромашка аптечная, зверобой, чистотел, аир болотный, тысячелистник, одуванчик, крапива двудомная… гласили надписи. Лекарственные травы нужно было сдавать после их полного высушивания в тени. Ребятня внимательно изучила ценник с указанием веса сданного растения и суммы выплаты на руки.

– Я буду збирать рамашку! – послышался голос Савки Наусова.

– А я зверобой, – подтвердил свой выбор Мишка Калинкин.

Братья Николай и Саша Селивеевы никак не могли определиться с выбором, но, в конце концов, решили, что будут заготавливать все, что попадется.

Иван Семушкин, любитель ловли озерных раков, намеревался добывать корни аира.

Илья остановил свой выбор на спорынье.

Возвратившись в родное село, все участники аптечного похода решительно принялись за дело в соответствии с избранной трудовой специализацией. Савка в течение дня нарвал целый мешок ромашки и начал ее просушку на чердаке. На следующий день подключился к Илье. Братья Селивеевы кропотливо изыскивали разные травы, которые запомнили на инструктаже в аптеке. Семушкин совмещал два дела сразу: таскал раков за усы из их нор и добывал корни аира. Илья прохаживался вдоль бескрайнего поля ржи и аккуратно вылущивал из колосьев спорынью. Эта работа оказалась не из простых занятий. В конце недели ребятишки явились в аптеку. Спорынья у Ильи и Савки была принята, и они получили по нескольку медных монет. К огорчению Савки ромашку, собранную им, забраковали, а это был целый мешок. Она внешне походила не требуемое растение, но на изломе не имела характерной приметы – внутренней полости. У Мишки Калинкина стебли зверобоя были четырехгранные, а не двухгранные, листья не просвечивали на свет, то есть это был обычный, а не продырявленный зверобой. Братьям Селивеевым сказали, что их сборы годятся только на сено. За корни аира к Ивану Семушкину претензий не было, и он не скрывал своей радости, когда ему отсчитали вознаграждение.

Обратная дорога домой прошла в обсуждениях. Ребята поняли, что сбор лекарственных растений – нелегкая работа, требует много времени, что они по-настоящему не знают трав, что таким путем они не заработают – ни на фонарик, ни на перочинный нож, а уж тем более не на велосипед, а ведь каждый о чем-то мечтал.

Часть 2. (потребкооперация и лозовая кора)

Иногда лето казалось Илье сбежавшим от дедушки и бабушки сказочным колобком, который катился по проселочной дороге и улыбался во всю ширину своей округлости от чувства вольности и безграничной свободы. В другой раз лето представлялось сизарем, парящим в синеве неба под облаками. А как проникновенны тихие летние вечера, когда летают стрижи, касаясь на мгновение зеркальной глади озерной воды, и тут же взмывают вверх. Эта пора года многолика и прекрасна в своих воплощениях. Даже во время грозы захватывало дух от энергетики происходящего. Щедрые солнечные полдни были наполнены приятными ароматами подсыхающей на покосах травы, цветущих медоносов и парного молока, которое несли в подойниках к своим домам сельские женщины. Буренки с полегчавшим выменем и отяжелевшими от сочной зелени лугов животами вольготно возлежали в тени кустарников, лениво отмахиваясь хвостами от назойливых мух и слепней. Пастухи-очередники, скрепя сердце, отбывали свою повинность, завидуя восторженной воле ребятни. Лето заставляло трудиться, но этот труд оплачивался сторицей. Если у неугомонных детишек синели губы, зубы, язык и кончики пальцев, это была не болезнь, а знак того, что в лесу созрела черника. Сусеки и закрома избавлялись от последних следов сырости и тления, готовясь принять свежие годовые припасы пропитания.

Когда заходит речь о древесной коре, конечно же, представляется лыко и всевозможные изделия из него. Луб, снятый с дуба и осины в период весеннего таяния и начала движения живительных соков, используется для лечения многих недугов. Природа обеспечивает человека всем необходимым не только для выживания, но и для творчества. Обладание удивительным даром воображения позволяло детям использовать в качестве игрушек все, что имелось под руками. Это могли быть камешки разной окраски и формы, луговые цветы и травы, сучки, ветки, даже битый кирпич, который можно было растереть до порошка. А это уже средство для приготовления краски. Оставалось сделать кисточку, добавить в порошок воду, и можно рисовать на фундаменте дома или заборе.

Савка во всю прыть мчался по деревенской улице, петляя между лужами. Когда он достигал дома, где проживал кто-нибудь из его сверстников, то останавливался, заходил во двор и радостно сообщал: «Кааператары прыехали!»

Это означало, что в деревню прибыли представители потребительской кооперации, которые скупали у населения излишки продовольствия, а также всевозможные изделия кустарного производства: это могли быть валенки, плетеные корзины из ивы, шкуры домашних и диких животных. Сельчане несли все, что могло дать денежную выручку.

Когда Савка достиг дома родителей Ильи, то уже едва сдерживал дыхание и с трудом выдохнул сообщение своему товарищу: «Ка… тары… хали!»

Но Илья мгновенно все понял и они уже вдвоем вприпрыжку поспешили к месту развертывания главных событий дня. К ним по дороге присоединялись Селивеевы, Никитины, Максимовы и другие деревенские. К месту развертывания бивуака кооператоров они прибыли уже целой дружиной. Женщины и мужчины сдавали кто сало, кто чеснок и лук, остатки прошлогодней картошки, куриные яйца. Но тут появился с единственного хутора в округе Петька Ходыко и принес вязанку сухой лозовой коры. Приемщик положил ее на весы, уравновесил поперечную металлическую рамку с делениями подвижным цилиндрической формы противовесом и дал Петьке целый рубль с копейками. Савка от удивления застыл с открытым ртом. Наблюдавшую за процессом ребятню осенило, как можно заработать и на фонарик, и на перочинный ножик, и даже на велосипед.

Между двумя соседними озерами Белое и Городно протекал ручей, окруженный густыми зарослями лозы, ив и других пород лиственных деревьев. Длина ручья была около шести километров. Весной в период таяния снега вся низменность покрывалась водой. Разлив, постояв с неделю, шел на убыль. В отдельных местах в пойме после половодье оставались небольшие мелкие озерца вместе с не успевшими возвратиться в русло ручья щуками. Илье несколько раз удавалось поймать таких заблудших рыб голыми руками. Чувство гордости переполняло его, когда он, держа в руках метровую рыбу, видел удивленно восхищенных родителей.

Для мальчишек заросшее кустарниками пространство между озерами тем летом стало местом их нового увлечения. На следующий день после отъезда кооператоров, взяв самодельные режущие инструменты, они направились заготавливать кору ив и лозы. Поначалу были споры за обладание тем или иным кустом, но потом, видя необъятность фронта их работ, успокоились. Работа спорилась. Мальчишки надрезали кору по кругу у снования стебля, затем длинными лентами отдирали ее от дерева. Луб связывали в пучки. К полдню, почувствовав усталость, прекращали работу. Затем перетягивали заготовленные пучки бечевкой и несли по домам. Сушили под крышей или навесом. Примерно через месяц трудовой порыв у детей иссяк. Теперь они ждали приезда приемщиков. Те приехали в начале августа. Больше всех заготовили луба Илья и Савка. Родители их товар везли на пункт приема на телегах. Каждый из них получил по двадцать рублей с копейками. Илья деньги отдал отцу. Позже ему купили фонарик «Жучок» с механическим приводом, такой как он хотел. Велосипед в семье уже имелся. К деньгам Савки его отец добавил требуемую сумму и тоже приобрел двухколесный транспорт. Несмотря на малый рост, детишки умудрялись ездить на этих средствах передвижения для взрослых. Езда напоминала цирковое трюкачество. Для этого правую ногу надо было под рамой поместить на педаль, затем, толкаясь левой ногой, дать ускорение велосипеду, крепко при этом держась обеими руками за руль. Когда велосипед ускорялся, следовало левую ногу тоже поставить на педаль и начать, изогнувшись буквой «Г», давить на обе педали. Тот, кто ехал таким способом, становился похожим на колеблющийся рычаг. Низкорослые мальчишки и единственная из девчонок Анюта отлично овладели этим способом передвижения.

Коллекционеры

Часть 1

Деревенская восьмилетняя школа являла собой бревенчатое здание в виде двух срубов состыкованных к северу торцами под прямым углом. Бревна имели серо-черный оттенок от многолетних климатических воздействий. В первом срубе было несколько помещений: одно большое, служившее клубом, или актовым залом, как принято говорить в нынешнее время и классом одновременно. Дальше по коридору слева была комната на шесть парт, для возрастных групп с некомплектом учеников. На противоположной стороне надпись гласила, что это вход в учительскую. Далее еще один просторный класс и вход во второй сруб-пристройку, где находились лаборатория с разными колбами, хранилище книг с табличкой на двери «библиотека», кладовая и какие-то еще подсобные помещения. Школьное здание занимало только часть обширного квадратной формы фундамента, державшего на своих кирпичах в прежние времена помещичьи хоромы. Кирпичная кладка была добротной и упорно противостояла всевозможным попыткам детей ее расковырять.

На полках библиотеки дружно плечом к плечу рядами соседствовали учебники, журналы, связки газет и книги с потертыми и совсем новенькими глянцевыми обложками. Каждую четверть библиотека пополнялась новыми изданиями. Свежие поступления литературы для школьников были настоящими праздниками. Илья сразу брал несколько экземпляров, читал быстро – по одной, две, а иногда и по три книги в день, в зависимости от объёма печатного издания. На такие произведения как «Аэлита», «Голова профессора Доуэля», «Продавец воздуха», «Человек амфибия», «Двадцать тысяч лье под водой», «Дети капитана Гранта», «Последний из могикан», «Три мушкетера», «Десять лет спустя», «Двадцать лет спустя», «Граф Монте-Кристо», «Робинзон Крузо», «Приключения Гекльберри Финна», «Айвенго», «Путешествия Гулливера», «Белый клык», «Три товарища» «Повесть о настоящем человеке», уходило по нескольку дней. Во время каникул чтение так захватывало Илью, что он забывал про еду и улицу, за что получал упреки от родителей.

Немало имеется замечательных писательских трудов, в которых можно наслаждаться каждой строкой, каждым абзацем, настолько подробно и ярко в них поданы образы и мгновения окружающего мира. Сюжет в них вкраплен в текст, как бриллиант в золотую диадему. Илья до такого восприятия литературы еще не дорос и, сопровождаемый фантазией, стремительно летел за судьбами героев романов, упуская те филигранные драгоценные авторские тонкости, что постижимы только в неспешном зрелом возрасте.

Илья с жаждой новых впечатлений охотно прочитывал «Пионерскую правду» и другие периодические издания для детей школьного возраста, которые выписывали родители. Их всегда приносил сельский почтальон, они вдохновляли интерес и любопытство, сливавшийся воедино с ароматом свежей типографской краски. В одном из номеров была заметка о коллекционерах, из которой Илья узнал много нового. Некоторые люди умудрялись создавать в своих домах настоящие музеи из всевозможных вещей. В качестве объекта собирательства служили монеты, марки, этикетки, картины, минералы и многое другое. У Ильи была небольшая круглая металлическая упаковка от сладостей, в которую он поместил несколько найденных во время игр и подаренных родителями монет. На этом его финансовый проект застопорился.

«Буду собирать этикетки!» – сложив аккуратно газету, решил Илья и тут же занялся поиском спичечных коробков. Один он обнаружил на кухне. На нем была наклейка с изображением чайки, парящей над волной. Илья попытался снять этикетку вначале с одной, затем с другой стороны, но она держалась крепко. Тогда он, вынув имевшиеся спички, окунул коробок в ведро с водой и оставил его на загнетке для просушки. Примерно через четверть часа Илья вновь попытался снять этикетку. Она начала отслаиваться, но легко при этом повреждалась. На третьем или четвертом коробке дело наладилось. Помогла смекалка. Намокшую этикетку Илья стал накручивать на спичку, а потом образовавшуюся маленькую трубочку развертывал и оставлял шедевр для просушки. Когда родители пришли с работы, целых спичечных коробков уже не было. К новому увлечению сына они отнеслись с пониманием, поэтому внушения не последовало. Рассыпанные спички и остатки коробков были помещены в матерчатый мешочек. Коллекция росла очень медленно. Хранилась она в ученической тетради. Этикетки держались приклеенной полоской бумаги. Своим увлечением Илья поделился с друзьями и те начали ему помогать в этом не простом деле. Однажды отец Ильи решил навестить своих родственников в Подмосковье и взял с собой его. Поездка в поезде, красивые московские здания, витрины, метро, многолюдные улицы, движение транспорта дарили неизгладимые впечатления. Илье казалось, что он смотрит кино. Через пару дней двоюродная сестра вызвалась показать гостям Москву. Виды Кремля, мавзолей, высотки вызывали восхищение и трепет. Через несколько часов передвижения по городским улицам, несмотря на деревенскую трудовую закалку, Илья почувствовал усталость. В одном из скверов двоюродная сестра предложила отдохнуть. Все присели на скамейку под тенистым каштаном. Рядом находилась аккуратная, отлитая из чугуна, похожая на вазу урна. Мимо проходил одетый в элегантный светлый костюм мужчина. На мгновение он остановился, закурил папиросу, а пустой коробок бросил в урну. Илья, словно проснулся, вспомнив о своем увлечении. Он быстро метнулся к урне и достал коробок. Такой этикетки у него не было. Выломав часть коробка с изображением, Илья поместил его в свой карман. Усталость сняло, как рукой. Увидев двух стоящих курящих и о чем-то разговаривающих мужчин, юный коллекционер подбежал к ним и быстро проговорил:

– Дяденьки, вы не могли бы мне подарить спичечный коробок. Я этикетки собираю.

– Замечательное дело! – посмотрев на подбежавшего мальчишку, произнес с улыбкой высокий спортивного склада человек и, достав из кармана спичечный коробок, протянул его просителю. Его собеседник также отдал свой коробок, предварительно вытряхнув горючее содержимое в карман.

Остаток экскурсии по городу Илья провел в ажиотажном состоянии духа. Как ни пыталась сестра отговорить его не заниматься уличным собирательством, он стоял на своем и вскоре всего за пару часов существенно пополнил свою коллекцию. На квартире потом весь вечер аккуратно снимал по своему методу этикетки и сушил их на батарее.

На следующий день умная и смышленая двоюродная сестра Ильи решила сводить его в магазин с названием «Филателист». Увидев на витринах множество красивых новеньких целых блестящих красочных этикеток, собранных по темам, Илья потерял дар речи. Сестра купила ему комплект под общим названием «Московский метрополитен» и обещала, что каждый месяц будет присылать посылки в деревню. У Ильи было двойственное чувство: он был искренне рад такому стремительному пополнению коллекции, и в то же время чувствовал какое-то разочарование.

Сестра сдержала свое слово и стала регулярно присылать Илье не только этикетки, но также интересные книги. Кроме того она выслала альбомы для хранения коллекционного материала.

В течение двух лет собрание Ильи стало внушительным. С коллекцией ознакомились школьные преподаватели, и кто-то из них попросил ее для выставки детского творчества, которая была организована в районном центре. Скрепя сердце, Илья отдал своё «богатство». Спустя месяц он попросил вернуть этикетки, но не тут-то было. Все бесследно исчезло. Неоднократные поездки к организаторам выставки даже отца Ильи оказались безрезультатными. Это был для моего героя первый урок человеческой неблагодарности. Время, как известно, лечит. Снова достал Илья свою маленькую жестяную круглую коробку из-под леденцов, в которой было несколько найденных им монет. Но это уже другая история.