Текст книги "Господь и покойник"

В комнате 314 приятно пахло дорогим одеколоном и древесиной – кабинет недавно был отделан натуральной сосной. Это было огромное, размером с половину школьного спортзала помещение с огромным буквой «т» столом, двумя рядами дорогих кресел, и еще более дорогим креслом во главе стола, красным ковровым покрытием на полу, и с большим портретом президента в дорогой золоченой раме над головой хозяина кабинета. Здесь все до последних мелочей дышало официальной роскошью в стиле советских времен.

Хозяин кабинета не вписывался в стиль этого убранства. Он был интеллигентного вида человеком небольшого роста. Немного растрепанные седые волосы, очки и бородка делали его похожим на Айболита.

Сергея он встретил чуть ли не у двери кабинета.

– Здравствуйте, Сергей Петрович, проходите, присаживайтесь.

– Спасибо, Григорий Иванович, это вам, – Сергей потянул ему пакет.

– Ну что вы, Сергей Петрович, это, право, излишне, – наигранно смутился он, но пакет взял. – Чем могу?

– У меня проблема. Исчезла любимая женщина, и кроме вас…

– В милицию обращались?

– Нет.

– Почему?

– Видите ли, обстоятельства ее исчезновения.

– А при каких обстоятельствах, кстати, она исчезла?

Ответа на этот вопрос у Сергея не было. Он не решался рассказать правду, а заготовить правдоподобную версию не успел. Надо было импровизировать, но он не знал, как.

– Сергей Петрович, так у нас с вами дело не пойдет, – Григорий Иванович словно прочел его мысли. – Поймите меня правильно… Мы, как вы догадываетесь, занимаемся вещами несколько иного масштаба. Так что вы находитесь здесь только потому, что я ваш должник. Иначе вы никогда не узнали бы о нашем существовании. Поверьте, я помню, что вы для меня сделали, и сделаю для вас все, что смогу. Но и вы, раз уж решились обратиться ко мне за помощью, отнеситесь ко мне с должным доверием. Иначе наш разговор попросту не будет иметь смысла.

Сергею показалось, что не только Григорий Иванович, но и президент с портрета посмотрел на него с несколько отеческим укором в глазах. От этого взгляда Сергей покраснел.

– Извините, – смутился он. – Это не от недоверия… Просто то, что произошло, настолько непривычно… неправдоподобно, что, услышав мой рассказ, вы наверняка засомневаетесь в моем психическом здоровье.

– Напрасно вы так думаете. Во-первых, характер моих должностных обязанностей подразумевает умение разбираться в людях. Во-вторых… если бы вы знали, с чем мне только ни приходилось сталкиваться в своей жизни… Да вот не далее как на прошлой неделе мы похоронили одного нашего сотрудника. Великий был человек. Джеймс Бонд ему в подметки не годился. Из таких передряг выходил живым, а тут умер на своем балконе. Вышел покурить, а ему ласточка в глаз попала. Что-то там у нее в голове не срослось, и нет человека… Что может быть нелепей? Реальность вообще очень забавная штука. Да взять хотя бы обычный стул. Что, казалось, может быть реальней и проще? Однако, для того же физика, изучающего элементарные частицы, стула в нашем обыденном понимании просто не существует. Для него стул – это некое множество квантовых взаимодействий, но только до тех пор, пока он рассматривает стул с профессиональной точки зрения. Когда у него появляется потребность притулить на стул свой зад, тот как по мановению волшебной палочки обретает свойства твердого или в меру мягкого предмета определенной формы и размеров.

– Дело в том, что она исчезла так, словно ее никогда и не было… – начал Сергей.

– Да, действительно чертовщина какая-то, – согласился Григорий Иванович, когда Сергей закончил свой рассказ. – Такую задачу сходу не взять… Ну хорошо, а вы не боитесь, что мы действительно ее найдем?

– То есть? – удивился Сергей. – Я ведь за этим, собственно…

– Да вы сами подумайте. Тех десяти лет, что вы помните, вообще ведь может теперь не быть.

– Хотите сказать, что я все выдумал?

– Я не знаю, кто, что и зачем выдумал, но подумайте сами: раз она ни разу не попыталась с вами связаться, то либо ее больше нет вообще, либо ее прошлое довольно-таки сильно отличается от того варианта, который помните вы. Десять лет – это большой срок, и в ее нынешней жизни эти десять лет могли пройти совершенно иначе. Вы сами только что рассказали, что ни на работе, ни в своей квартире ее нет, и никогда не было. У нее может быть другая жизнь, другая семья, другой мужчина. Она, может быть, совсем и не она. Об этом вы думали?

Сергей молчал. Слова Григория Ивановича заставили его серьезно задуматься. До этого разговора он даже представить себе не мог такого поворота событий. Конечно же, могло получиться и так, что в ее действительности не было никаких десяти лет их совместной любви. Его вообще могло не быть в ее жизни. К тому же за десять лет могло произойти все что угодно. Она вполне могла счастливо прожить все эти годы с другим мужчиной… с тем же мужем, например. Могла умереть, уехать из города, из страны… могла…

Но даже если им суждено снова встретиться, какова вероятность того, что это будет встреча пылкого возлюбленного и предмета его обожания, который (предмет обожания) вообще видит его в первый раз в жизни, или даже хуже того, если он сделал ей нечто такое, за что она никогда не сможет его простить? Не простила же она мужу измену. В любом случае ему вновь надо будет идти практически с голыми руками на крепость, идти до победы, идти из последних сил, потому что иначе… И это если ему еще повезет ее найти! Сергей почувствовал себя немецким туристом, оказавшимся в русской деревне, жителям которой забыли сообщить, что война уже закончилась.

– Так что я бы посоветовал вам для начала хорошенько подумать, прежде чем начинать действовать.

– Нет уж, Григорий Иванович. Одно дело проиграть, сделав все для победы, и совсем другое – отказавшись от борьбы.

– Что ж, достойная мысль. Хорошо. Я займусь вашим делом. Если что, я вас найду, но и вы не стесняйтесь, позванивайте. Заходите.

Стоило Сергею переступить порог своей квартиры, зазвонил телефон.

– Да! Слушаю!

– Хорошо, что ты дома! – услышал он голос Альбины, – можно я зайду?

Судя по голосу, она говорила с ним сквозь слезы.

– Конечно, что случилось?

– Сейчас увидишь.

– Господи, Альбина, что с тобой?! – вырвалось у него, когда он открыл дверь.

Всегда красивая, ухоженная и опрятная, Альбина выглядела… Мало того, что она была злой, растерянной и заплаканной, так еще… Ее красивые длинные волосы были растрепаны и залеплены чем-то густым и липким, словно кого-то стошнило слизью ей на голову. Это что-то только вдобавок перемешанное с потекшей с ресниц тушью было у нее на лице и на кофточке.

– У тебя душ работает? – спросила она, прямиком направляясь в ванную.

– И душ, и стиральная машина. Сейчас я дам тебе полотенце и что-нибудь надеть. Если хочешь, давай кофточку, я ее постираю.

– Спасибо. Я сама. Найди лучше свободную вешалку. Желательно из пластмассы.

Через пятнадцать минут они сидели в зале и пили коньяк. Альбина сидела на диване, поджав под себя ноги, курила очень длинную и очень тонкую сигарету, забавно выпуская дым вверх. С мокрыми волосами и без грима она выглядела трогательно и очень мило. В ее лице было что-то от немного грустного ребенка. Рубашка Сергея, которая была единственной одеждой Альбины, скорее подчеркивала, чем скрывала красоту ее более чем прекрасной плоти. Она была очень-очень-очень сексуальной, и если бы не Лена… Но Лена, пусть даже в виде воспоминаний, была тем самым «но», через которое Сергей не мог, да и не хотел переступать.

Однако ничто не мешало Сергею сидеть напротив Альбины в кресле и любоваться ее красотой.

– Вот урод! – рассказывала она о своем приключении. – Возвращаюсь себе спокойно с дежурства, – она подрабатывала, дежуря в стационаре. – Иду, никого не трогаю. Решила, блин, на свою голову прогуляться пешком. Подхожу к твоему дому. И тут навстречу этот тип. Тип как тип. Идет, в руке авоська, помнишь когда-то баульки с такими ходили, в авоське яйца. Когда расстояние между нами сократилось, наверное, метров до двух, он достает яйцо и с воплем: «Это твой последний шанс открыть третий глаз!» – запускает мне его в голову. Я охренела, стою, не знаю, плакать или смеяться, а этот гад, как ни в чем не бывало, пошел дальше своей дорогой.

– Есть будешь? – спросил Сергей, у которого от коньяка разыгрался аппетит.

– Только не яичницу.

– Спагетти с морепродуктами?

– Угу.

Сергей достал из морозилки упаковку морского коктейля, выложил содержимое на сковородку, залил шампанским, добавил томатной пасты, посолил, поперчил, добавил сахара. Затем поставил на огонь кастрюлю с водой для спагетти, и занялся луком.

– Тебе помочь? – предложила Альбина.

– Потом, если захочешь, можешь помыть посуду.

– Без проблем.

Почистив и порезав четыре средних размеров луковицы, он выложил лук на сковородку, в которой уже была горячая смесь из сливочного и подсолнечного масла. Посолив и посыпав сахаром лук, он выдавил в сковородку третью часть лимона. При этом надо было не забывать помешивать морепродукты и следить за водой для спагетти. Когда поджарился лук, он выложил его в просторную пиалу и добавил майонез…

– А из тебя бы вышла неплохая домохозяйка, – заметила Альбина, когда он накрыл на стол.

– Не думаю. Я ненавижу сизифов труд.

Она вопросительно на него посмотрела.

– Уборку.

– Заметно, – она указала кивком головы на разбросанные по дому вещи. Сергей так и не навел толком порядок в квартире.

– Да нет, это Ленка куда-то делась, не могу найти.

– У тебя новая баба? – спросила Альбина, когда они закончили смеяться, оценив двусмысленность этой фразы.

– Вроде того, – ответил Сергей. – Десерт будешь?

– Боюсь, я лопну. А что у тебя на десерт?

– Бананы, в коньяке и с мороженым.

– Только совсем немного.

– Только немножечко, чайная ложечка, это уже хорошо…

Он взял пару самых спелых, уже начавших подгнивать бананов, положил в посуду для микроволновки, полил слегка коньяком и поставил в микроволновку на пару минут. Затем положил на горячие бананы мороженое.

– Тут ночью в стационаре такое было, – рассказывала Альбина, когда они вновь вернулись в зал. – Ты ж знаешь нового дежуранта из третьей терапии?

– Угу.

– Вчера к нему приперся в гости наш санитар из морга. Они, как обычно, приняли спирт, и напринимались так… Короче, перебудили всех больных. Дежурант представил санитара как светило из Москвы, сказал, что он здесь проездом, поэтому прием будет вести ночью. Как они только не изгалялись над больными, а те и счастливы. Светило, из Москвы! Их даже не удивило, что он еле стоял на ногах. Надо было видеть, с каким выражением счастья на лицах они рассказывали на утреннем обходе, что их осматривал профессор из столицы. Представляешь, какой скандал. Он, наверно, того, голубой.

– С чего ты взяла?

– А чего он… Ни жены, ни детей… Сам видный, красивый… Девчата в отделении как узнали, что холост, так все перед ним… а он на них ноль внимания. Сошелся с этим остолопом из морга…

– Если хочешь, я останусь, – предложила Альбина, когда ее кофточка высохла, а часы показывали время решать: оставаться или уходить.

– Извини, – сказал он. – Ты мне действительно чертовски нравишься, но у меня Лена, и я не могу сделать ей такую подлянку. Я…

– Не надо, – оборвала она его, я барышня понятливая.

– Нет, действительно, ты мен очень нравишься, и если бы не Лена. Но я люблю ее, и не хочу делать ей больно. К тому же по-своему это даже хорошо, что у нас не было секса.

– Разве не было? Ты что, забыл?

И он вспомнил.

Это произошло буквально в первый месяц его работы в платной поликлинике. Но он готов был поклясться чем угодно, что это воспоминание появилось только сейчас, уже после того, как исчезла Лена.

Это было наглым, циничным вторжением в его святая святых, и если с исчезновением любимой он еще мог хоть как-то смириться, то с тем, что ее место, пусть даже только в его памяти, начал занимать кто-то еще…

– Ладно, если что – звони. Предложение в силе, но очень ограниченное время, – сказала на прощанье Альбина.

6

Ее уход от мужа они отметили, прыгнув с обрыва в небо…

Он спал… Она примчалась к нему неприлично ранним утром, ворвалась ураганом в спальню, набросилась на него с поцелуями. Пряжки на ее босоножках требовали непростительно много времени, и она оказалась в постели обутой…

После проявления бурной страсти, после пылкой и нежной любви, они, обессиленные, лежали рядом в постели, и он крепко прижимал ее к себе, словно боясь, что она растает, исчезнет, превратится в сон. А ведь она впервые за столько лет принадлежала только ему! Эта мысль заставила Сергея улыбнуться.

– Чего скалишься? – немного ленивым и очень довольным голосом спросила она.

– Ничего. Синдром счастливого человека…

– Тогда, счастливый человек, может, ты меня разуешь. Не очень-то удобно лежать на кровати обутой, да еще и на каблуках.

– Все, что пожелаешь, любимая…

Медленно, нежно целуя каждый участок ее тела, он спустился к ее ногам. Справившись с капризными пряжками и поставив босоножки на пол возле кровати, он принялся ласкать ртом ее ступни, не забывая слегка покусывать подушечки пальцев и той части стопы, которая находится сразу за пальчиками…

– Сумасшедший… У меня ноги вспотели…

Смутившись, (она так и не научилась спокойно воспринимать некоторые его ласки), она попыталась отнять у него ногу, но он не позволил.

– Меня это только распаляет, – объяснил он в миллионный, наверно, раз.

– Ты уже распалился?

– Да.

– Докажи.

– Сразу же после десерта.

– Нет! Не лезь туда!

– Да.

– Нет!

– Да, – повторил он, осторожно (чтобы не сделать больно) и в то же время страстно целуя ее святая святых.

– Ты сумасшедший, Власов… Сумасшедший… Иди сюда!

Прежде чем поцеловать его в губы, она вытерла ему лицо простыней, которой он укрывался ночью…

– Там машина открыта, и я хочу есть, – капризным голосом сообщила она, довольная полученным доказательством.

– Чего желаешь?

– Не знаю. И принеси мои шлепки. Устала от каблуков.

– Хорошо, красотуля.

– Хорошо, красотуля, как скажешь, красотуля… На тебя накричать даже не за что.

– Я могу исправиться.

– Иди уже! Исправиться… Размечтался.

– Где будем завтракать?

– Давай под навесом.

– Ну и чего ты на меня так уставился? – спросила она с набитым ртом, – хочешь, чтобы я подавилась?

Они сидели под навесом и с аппетитом ели приготовленную им яичницу с помидорами.

– В каком-то смысле сегодня у нас это было в первый раз, – сказал он.

– Не знаю… Я еще, наверно, не отошла от этого кошмара.

– Кошмара? Надеюсь, ты не о нас?

– Иди ты!

Ему тоже еще до конца не верилось, что закончилась, наконец, эта жуткая процедура расставания, выяснения отношений, распиливания ставших уже, к счастью, взрослыми и самостоятельными детей. Не желая давать повод мужу сделать из нее единственную виновницу всех их семейных бед и несчастий, Лена решила пока не переезжать к Сергею и какое-то время не афишировать их отношения. Он должен был появиться в ее жизни чуть позже, чтобы никто не мог ее обвинить в том, что она ушла от мужа к любовнику. Поэтому Сергею ничего не оставалось, как пассивно наблюдать, оказывать моральную поддержку и не путаться под ногами. Елене в тот момент особенно было не до него, и Сергей, взяв отпуск, отправился отдыхать на дачу. Благо, от дачи до дома было всего пятнадцать минут на машине.

Наконец, прекрасным августовским днем она окончательно перебралась к себе на квартиру, которую тогда еще снимала. Всю ночь, разбирая вещи, она проболтала с Сергеем по телефону, истратив на разговоры, наверное, целое состояние, а рано утром, едва только начало светать, примчалась к нему на дачу.

– Ты только посмотри! – воскликнула Лена, – когда солнце на небе сменила огромная, полная луна. Не было ни ветерка, и природа буквально застыла в абсолютно статическом спокойствии.

– Этой ночью нельзя спать! – решила она.

– Тогда будем заниматься ленинизмом.

Этот термин возник после того, как стихия сломала огромную иву, растущую во дворе его дачи. Распиливать дерево было нечем, и Сергей решил его сжечь, для чего при каждом удобном случае разводил под деревом огонь. Однажды, накурившись с Вадиком травы, они родили этот термин: ленинизм, построив ассоциативную цепь: дерево, бревно, уборка, Ленин…

Сидеть возле костра им настолько понравилось, что ленинизм стал доброй традицией.

Пока Сергей разводил костер, Лена приготовила стол: вино, она привезла бутылку вина, до которой никак не доходили руки, бокалы, сыр… Потом Сергей принес кресла…

Лена постоянно пряталась от дыма, а Сергей подначивал:

– Куда дура – туда дым.

Потом они молча смотрели в огонь, каждый думая о своем.

Часа в три, когда сон чуть было их не одолел, она предложила:

– Пойдем сходим на речку.

– Пойдем, – согласился он.

Сначала они вышли к пляжу, но там была тьма людей. Палаток натыкано было так, словно это были прилавки на рынке.

– Не понимаю я их, – сказал ей Сергей. – Ну есть у тебя машина, так езжай в нормальное место, тем более что есть еще места.

– А им пофигу где водку пить. Лишь бы не дома.

– Куда пойдем?

– Пошли на пристань.

– Пошли.

Они пошли по живописной тропе вдоль берега реки. В лунном свете тропинку было видно достаточно хорошо, чтобы не напрягать глаза. Между пляжем и пристанью прямо посреди тропы они увидели спящую парочку. Те лежали, обнявшись, на каком-то покрывале и были совершенно голыми.

– Не боятся же люди комаров, – сказала Лена, перешагивая через тела.

– Волшебная сила спирита.

– Курить есть? – проснулся любовничек.

– Нет, не взяли, – ответил Сергей.

– Плохо, – решил любовничек и заснул буквально в следующую секунду.

Тропинка свернула к реке, и то, что они увидели с обрывистого берега, заставило их на какое-то время забыть обо всем остальном.

Вода подходила прямо к обрыву, и в водной глади, а поверхность реки была ровной, как зеркало, отражались луна, облака, звезды… Это выглядело так, словно они смотрели в бескрайнее небо, раскинувшееся у их ног. Наверно, нечто похожее видят небожители с какого-нибудь Олимпа… Не сговариваясь, они взялись за руки и, как были в одежде, прыгнули вниз, в бездонное звездное небо…

7

Телефонный звонок заставил Сергея подскочить на кровати.

– Да! – бросил он взволнованно в трубку.

– Хочешь узнать, что случилось с твоей красавицей? – абсолютно бесстрастно произнес измененный на компьютере голос.

От этого вопроса мысли в голове Сергея принялись лихорадочно носиться, словно муравьи в потревоженном муравейнике.

– Да! Что с ней? Где она? – закричал он в трубку.

– Заткнись и слушай. Через тридцать минут за тобой подъедет минивэн. Только никаких телефонов и прочих шняжек. Ты понял?

– Да, только я не знаю, что такое минивэн.

– «Газель» -маршрутку знаешь?

– Да.

– Это что-то вроде нее.

После этой фразы в трубке послышались короткие гудки. Автоматически Сергей посмотрел на часы. Было три часа ночи. От нетерпения он выскочил на улицу минут через десять после звонка. Ночной холод, а для этого времени суток Сергей оделся слишком легко, немного привел его мысли в порядок. Зато тело начал бить нервный мандраж, да так, что зубы устроили фестиваль чечетки, но Сергей этого не замечал. Он был словно вылеплен из ожидания.

Подъехал черный микроавтобус. Его стекла были настолько точно тонированы под цвет кузова, а окна и двери подогнаны друг к другу, что машина выглядела неким монолитным подобием летающей тарелки. Но еще сильнее, чем дизайн Сергея удивил номерной знак: «о 000 оо». Регион тоже был нулевой. Ничего подобного раньше Сергею видеть не приходилось.

Удивление заставило его остановиться в нескольких шагах от машины. Открылась дверь пассажирского отсека микроавтобуса. Из него высунулась самая обыкновенная бандитская рожа и недовольно прикрикнула на Сергея:

– Слышь, ты! Долго тебя ждать?

– Извините, – смутился Сергей.

– Садись, давай.

Водительский отсек был отделен от пассажирского черным стеклом. В пассажирском отсеке сидели двое крепких коротко стриженых парней.

– Здравствуйте, – сказал Сергей, садясь в машину.

– Привет, раз так, – оскалился в улыбке один из них, – садись.

– Нет, подожди! – остановил Сергея второй, – постой немного.

Он достал из-под сиденья похожий на пульт дистанционного управления прибор и тщательно просканировал им Сергея.

– Вот теперь садись. Можно ехать, – крикнул он, постучав в отделяющее их от водителя стекло.

Машина медленно тронулась.

Убрав прибор на место, мужчина извлек на свет небольшой мешок из плотной ткани.

– Примерь-ка вот это, – сказал он, бросив его на колени Сергею.

– Куда? – не понял тот.

– На голову. Глаза ж у тебя не на жопе растут?

Парни громко заржали.

Сергей неуверенно взял мешок.

– Да ты не бойся, он стираный, – подбодрил его второй мужчина.

– Я не задохнусь?

– Пока еще никто не задыхался.

– Но ты можешь стать первым, если тебе так хочется.

Они снова заржали.

Сергей надел мешок. Дышать было трудно, но не настолько, чтобы это угрожало жизни или здоровью. Мешок вонял стиральным порошком и еще чем-то. Сергей не хотел знать, чем.

Он вспомнил, с какой легкостью литературные герои, когда им кто-то завязывал глаза, запоминали и восстанавливали впоследствии маршрут движения, считая шаги, повороты или удары сердца. Теперь же на своем опыте он на все сто процентов убедился в невозможности этого в реальной жизни, особенно, когда тебя трясет от нервного перенапряжения, и сердце готово выскочить из груди. Наконец, через какое-то время (с мешком на голове время не особо отследишь), машина остановилась.

– Приехали, – сказал один из сопровождающих.

Открылась дверь. Подуло холодным воздухом.

– Выходи.

Сергей послушно вышел из машины.

Его взяли под руки и куда-то повели. Вскоре они остановились. Открылась дверь.

– Осторожно, ступеньки, – предупредил один из сопровождающих, правда, уже после того, как Сергей чуть не полетел кубарем вниз.

– Стой. Приехали.

С головы Сергея сорвали мешок. Яркий свет заставил его закрыть глаза.

– Прямо по коридору, – сказал ему второй.

Затем Сергей услышал удаляющиеся шаги и стук закрывающейся двери.

Когда он смог открыть глаза, он уже был один в каком-то кошмарном подвале. Грязный серый потолок с грязными тусклыми лампочками в грязных патронах, свисающих на давно потерявших цвет проводах. Серые стены с отвалившейся местами штукатуркой, плесенью и сочащейся водой. Повсюду прогнившие трубы и обрывки проводов. Серый пол с толстым слоем пыли и грязи. В воздухе стоял тяжелый запах пыли, гниющих овощей и помойки.

Это наводило Сергея на мысль о расстрельных подвалах ВЧК и НКВД вместе с ГПУ.

Сергею ничего не оставалось кроме как идти прямо по этому слишком уж длинному коридору, который, как оказалось, заканчивался грязной дверью. За ней была такая же грязная, обшарпанная комната, посреди которой на давно уже мечтающей о свалке тумбочке был установлен подстать ей телевизор. Перед телевизором стоял на удивление приличный стул.

«Тебе сюда», – было написано на стуле.

Телевизор автоматически включился, когда Сергей сел. На экране на белом фоне появился черный человеческий силуэт.

– Сергей Петрович, если я не ошибаюсь? – заговорил он искаженным компьютером голосом. – Сейчас вы видите запись. Поэтому не пытайтесь меня перебивать, задавать вопросы или делать какие-нибудь комментарии. В лучшем случае я вас попросту не услышу. В худшем – вы пропустите важную информацию. Так что, пожалуйста, сидите спокойно и слушайте меня внимательно, тем более что от вашего понимания того, что я вам открою, во многом будет зависеть ваша судьба.

Начну с самого главного. Как вы уже, наверно, догадались, мы не из тех, кто стремится к огласке или утечке какой-либо информации, поэтому самое лучшее, что вы сможете сделать, это как можно быстрее забыть о самом факте нашего существования, не говоря уже о нашей беседе. В противном случае нам придется ликвидировать угрожающий нам фактор. Думаю, это понятно.

Теперь перейдем к вам. Не стану скрывать, вы находитесь здесь исключительно потому, что ваш случай заинтересовал нас в чисто академическом плане. Лично вы нас совершенно не волнуете. Нравится вам это или нет, реальность такова.

Но довольно лирических отступлений.

На самом деле то, что с вами произошло, встречается не так уж и редко. Исключительным ваш случай делает лишь ваше осознание того, что с вами что-то произошло. Обычно все изменения остаются незамеченными.

Как вы понимаете, наша вселенная весьма далека от модели большого упорядоченного часового механизма, где все находится на своем месте и движется по незыблемым законам мироздания. Как мы понимаем сегодня, вселенная – это огромное, намного превышающее любое вообразимое число количество взаимодействий, происходящих в каждый квант времени. Разумеется, настолько сложная система обречена на ошибки. В результате этих ошибок происходит то, что произошло с вами или, например, археологи находят советский юбилейный рубль, возрастом несколько миллионов лет. Накопление подобных ошибок привело бы к коллапсу всей системы. Он не случается только потому, что у системы есть некая программа работы над ошибками, которая корректирует ошибки во всем временном поле. Другими словами каждое мгновение, исправляя ошибки, программа корректирует прошлое, настоящее и будущее. Этим, кстати, объясняются многие сенсационные открытия, позволяющие совершенно по-новому взглянуть на наше прошлое.

Один из таких сбоев затронул ваши личные отношения с Еленой Владимировной Пшеничной. И если бы коррекция прошла гладко, вы никогда бы о ней не вспомнили. Разве что иногда с вами случались бы приступы необъяснимой грусти и чувства утраты. Однако во время коррекции с вами произошел еще один сбой, или, как мы их называем, сбой второго порядка.

В результате вы стали одной из точек напряжения системы. До тех пор, пока система не вернется в состояние равновесия, это напряжение будет только возрастать. Для вас это будет выглядеть так, словно мир вокруг сходит с ума.

Проанализировав ваш случай, мы пришли к выводу, что препятствующим окончанию коррекции фактором стала присущая вам способность влиять на систему посредством воли или намерения… Название не суть важно. Важно то, что вы можете влиять на ход коррекции посредством присущей вам силы. Говоря проще, при наличии целеустремленности и упорства вы можете рассчитывать на некую компенсацию за причиненный вам ущерб. При этом вы должны понимать, что, с одной стороны, прошлое, каким оно было, вы уже не вернете. С другой стороны, слишком упорствовать вам тоже нельзя, так как ваши требования будут удовлетворены лишь в том случае, если их удовлетворение потребует энергетически меньших затрат, чем ваше упразднение.

Надеюсь, эта информация позволит вам прийти к правильному решению.

Сергей медленно открыл глаза. Вставать не хотелось, тем более что после ночной прогулки, если, конечно, она не приснилась, хотелось спать. Но телефон не сдавался, и Сергею пришлось-таки выбраться из-под одеяла, пройти в коридор, где на полке возле телевизора стоял ненавистный аппарат, и снять трубку.

– Слушаю вас, – сказал он, стараясь говорить как можно вежливей.

– Здравствуйте. Это Сергей Петрович? – спросил женский голос.

– Думаю, да.

– Вас беспокоит менеджер по… – она произнесла одно из тех новоявленных непроизносимых слов, которые Сергей не понимал и не хотел понимать. – Мое имя Жанна Егоровна.

– Очень приятно, Жанна Егоровна.

– Скажите, Сергей Петрович, вы могли бы подъехать ко мне в ближайшее время?

– К вам это куда?

– Мой кабинет находится в административном корпусе в стационаре. Рядом с кабинетом начмеда. Знаете, где это?

– Да, конечно.

– Когда вас ждать?

– Минут через тридцать пойдет?

– Пойдет.

– Можно? – спросил он, заглянув в открытую дверь.

– Сергей Петрович? Очень приятно. Проходите, присаживайтесь. Может, кофе?

– Спасибо. В другой раз.

На вид Жанне Егоровне было лет двадцать пять, не больше. Супермодная, креативная, деловая и успешная. Истинный лидер гонки за успехом. Милое, но не больше лицо. Жутко авангардно подстриженные невообразимо кислотного цвета волосы. Очень откровенная и, наверно, жутко дорогая маечка. Короткая юбка. И, несмотря на летнюю жару, моднющие сапожки на очень близких к эталонным ногах. А вот фигурка у нее было немного нескладная и слишком костлявая. Да и грудь обнаруживалась с трудом. Наверняка чья-то дочь, решил Сергей, а иначе кто бы позволил ей в таком виде являться на работу.

– Тогда, с вашего позволения, перейдем к делу, – решила она. – Как вы, наверно, знаете, наша больница считается одной из наиболее передовых и перспективных больниц в области. Мы и дальше собираемся работать в этом направлении, чтобы наша больница стала наиболее передовой и перспективной. И, прежде всего, для достижения этой цели нам необходимы кадры – высококлассные специалисты, которые любят свою работу и держат руку на пульсе времени. Именно ориентируясь на таких вот людей, мы планируем создание и развитие целого ряда проектов, которые, как мы ожидаем, сделают нас абсолютными лидерами на рынке медицинских услуг.

Одним из таких вот перспективных направлений нам представляется психотерапия. Конечно, сегодня в сознании людей еще нет должного отношения к этой отрасли медицины, но со временем, и это время не за горами, я уверена, положение дел радикально изменится, и психотерапия займет свое почетное место и в нашем городе, какое занимает во всем цивилизованном или лучше сказать культурном мире.

Она продолжала нести что-то в том же духе. Сергей любовался ее ногами и представлял себе ее в голом виде на столе, несущей этот вздор в паузах между стонами.

– Вы понимаете, о чем я говорю? – спросила Жанна Егоровна, закончив очередной пассаж.

– Да, конечно. Все это совершенно правильно. И…

– Для решения этих вполне осуществимых задач мы решили организовать отделение психотерапии, оснащенное по последнему слову науки и техники. Возложить эту почетную обязанность мы хотим на вас. Вы достаточно амбициозный и знающий специалист, прекрасно зарекомендовавший себя за время работы в нашей больнице. Вы сами оснащаете свое отделение, сами подбираете себе сотрудников… и так далее. Как вам такое предложение?

– Вы знаете, даже более чем…

По правде сказать, Сергей даже мечтать не мог о таком повороте событий.

– Значит, вы согласны и готовы взяться за эту работу?

– Разумеется.

– Отлично.

– Когда я смогу приступить?

– Как только вернетесь из Германии.

– Откуда?

– Мы хотим вас направить на психотерапевтический съезд в Германию. Думаю, вам будет очень полезно там побывать.

– Когда состоится съезд?

– В октябре. У нас достаточно времени, чтобы сделать вам паспорт и оформить визу. Скучать вам в любом случае не придется, так как мы направляем вас на специальный курс повышения квалификации в Москве, куда вам предстоит выехать завтра. Билет вас уже ждет.