Текст книги "Стеклянный человек"

Я в искусстве

Творческий труд

Очень важная для меня тема: как оценивать чужой творческий труд. Итак, как это происходит в двух мирах – в России и в Европе.

В Европе:

«Дорогой Валерий!

Мы были очень рады получить Вашу работу «Кусок моего дерьма», сделанную из Вашего собственного дерьма, что делает работу очень личной и даже глубокой.

Все мы с интересом и уважением отнеслись к Вашей работе, в которую Вы вложили частицу себя, ведь Вам пришлось многое переварить, чтобы создать работу «Кусок моего дерьма». В ней есть теплота и мягкость, пряность и терпкость – все в одном бесшовном куске. Куске дерьма.

Спасибо Вам за нее!

Нам хочется помочь сделать Вашу работу еще интереснее, для чего мы написали 375 точечных комментариев по оформлению Вашей заявки. Будем рады, если вам удастся с ними ознакомиться и внести изменения. После этого мы сможем двигаться дальше вместе.

Спасибо Вам и хорошего дня!

Обнимаем Вас,

команда фестиваля «Дерьмо – всем»

В России:

«валентин печейкин.

Вы прислали работу «Кусок моего дерьма». Смотрите, у нас три вопроса:

1. Работа «Кусок моего дерьма» сделана из дерьма?

2. Это ваше дерьмо?

3. Почему?

Хотелось бы получить ответ на эти пять вопросов.

Также хотелось бы уточнить, с какой стороны начинать знакомство с вашей работой? В коробке оно лежало по диагонали. Это что-то значит?

Нам понравилась сама коробка. Очень хорошая коробка. Где вы такие берете?

Андреев Семен Андреевич,

руководитель специальных проектов отдела перспективных проектов фонда поддержки молодых инициатив «Чистый Байкал»

Дырокол

Два раза в жизни я был сильно не прав.

Первый раз такой. Мне был нужен дырокол. Всего лишь две дырки в плотной бумаге: тык и тык. Всё. Согласитесь, покупать ради такого целый дырокол – это глупо. Я жадина, но не дурак.

Короче, мы с другом придумали план по бесплатному дыроколингу. Зашли в «Комус», спросили про мощный дырокол, нам принесли – проверить. И вот тут начинается наш план: я отвлекаю комусиху, а друг – делает дырки. Но тут все пошло не по плану. Комусиха оказалась стервой. Вы, говорит, сначала купите, а потом дырки делайте. Мы отвечаем, что нам сначала проверить нужно. А она говорит: сделайте одну дырку – и если ок, то покупайте. Хорошо, а можно мы сначала… «Нет». Смотрю я на эту бабу и вижу: она умрет за дырокол. Вот реально – жизнь положит. Я не знаю, что делают с людьми в «Комусе». Я слышал, как люди гибнут за детей, за миллиарды, за смешное видео для ютуба. Но чтобы за дырокол – я такое видел впервые.

Ладно, ушли мы из «Комуса» с одной дыркой. Пошли в другой. Приходим, задаем те же вопросы – только на этот раз консультант парень с коком на голове. Он не умирает за дырокол, но очень его боится. Я не даю, говорит, никаких гарантий, что он не сломается, что вы его не сломаете, вообще никаких гарантий не даю. Сначала купите – потом ломайте. А как же я узнаю, работает ли он? Это я не знаю – надо купить, потом пробовать. Даже дырочку не дадите сделать? Пожалуйста, купите…

И, знаете, я бы его дожал. Парень симпатичный, я заглянул в его глаза и увидел, что в глубине души он не продавец дыроколов, а мятный рыцарь… Но тут влезла какая-то бабка. Корректно называть ее пожилой женщиной. Но она явилась в виде старой дуры. Она влезла в наш разговор. И стала тянуть парня-продавца на кассу, чтобы он пробил ей какие-то тетрадки. И тут нас всех заклинило, как степлер. Мы все стали орать. Орала бабка, орал продавец, орал я. Мы орали минут пятнадцать.

И вот сейчас я понимаю сердцем, что был не прав.

Второй раз, когда я был не прав, случился накануне. Я тогда написал в фейсбуке, что у меня выходит книга. И через 0,5 секунды появился коммент: «Спасибо, но вашего бреда хватает и здесь». Если бы коммент появился хотя бы вторым, хотя бы через 5 секунд… Но это была первая и мгновенная реакция. Я очень обиделся. И удалил. Получается, я задушил свободу слова? Получается, так.

И это критика!

Я тут испугался: прислали новость. «Критик раскрыла секрет литературного успеха автора пьес для «Гоголь-центра». Новость опубликована на сайте агентства ФАН. Это то самое медиа, которое этим летом опубликовало ролик с «мамой-геем» и вопросом «Такую Россию ты выбираешь?».

Я боялся нажимать на ссылку, как на тысячу вирусных вирусов.

Ну вы сами подумайте, что может быть за таким заголовком: КРИТИК РАСКРЫЛА СЕКРЕТ УСПЕХА.

Господи, что же там?!

Я приготовился читать: «Оголтелый квиросатанист замарал сто шестьдесят страничек, сделанных из убитых русских деревьев, ведь их можно было потратить на брошюру советов сибирской травницы, но нет, издательство с нерусским названием INSPIRIA решило отдать их этому вувузеле гомосексуализма, каждый слог которого – болезненная отрыжка, как если бы сам ковид научился писать. Секрет его – договор с дьяволом, подписанный на Госдепуслугах».

Но, знаете, ничего подобного. Вся статья – это ссылка на статью Лидии Масловой в «Известиях». Например, такая цитата: «По мнению Масловой, которое критик привела в беседе с “Известиями”, доля очарования Печейкина как писателя заключается в его самолюбовании, вызывающем скорее умиление, нежели отвращение».

В общем-то, все.

Ну я даже не знаю, что сказать. Даже не знаю… Такую Россию я не выбирал. Где настоящая критика? Очнись, Россия!

Фотография с гирляндой

Помню, как меня впервые сфотографировали «как писателя».

Это произошло за час до церемонии премии «Дебют». Ее проводили перед Новым годом, и в зале пушкинского музея повсюду лежали гирлянды. Я нацепил одну из них и ходил. «Гирляндочку все-таки снимите. Вы писатель, хоть и молодой», – попросил фотограф. Оказалось, все это время я ходил с новогодней гирляндой на шее. Я снял. Я все-таки писатель.

Мой образ чрезвычайно нравился молодой писательнице Ире Г. А мне нравились ее сатирические рассказы.

Мы с Ирой много болтали. Потом была церемония, мне дали приз за драматургию. Ире тоже дали – за малую прозу. Обрадованные, мы продолжили разговаривать и после премии. Но сколько веревочке ни виться – ей приходит конец. И нашему разговору тоже. Но тут приехал Ирин муж – невысокий, пухлогубый, красивый.

Я тогда еще не знал, что они были накануне развода. И все время скандалили. Я ничего этого не знал. Но принялся болтать с утроенной силой, чтобы развеселить обоих. Но муж только пыхтел. Потом куда-то ушел. Потом позвонил самой Ире Г., она извинилась и ушла.

Вернулась через несколько минут и сказала, что нервный муж уехал.

Потом мы встречались у нее дома в Питере. Ира нянчила маленького ребенка. Я спросил, где муж. «Развелись».

Так я узнал, что тогда ему не понравилось, что мы так много болтаем, что я не отхожу ни на шаг. «Он хотел бить тебе морду». Я помолчал и признался, ее муж мне очень понравился. «В каком смысле?» Я сказал – в каком.

Мы помолчали. У меня был фотоаппарат. Мы сделали фотку. Ира попросила только не фотографировать ребенка, потому что детей нельзя фотографировать. Ну потому что нельзя.

Той фотографии не осталась, но осталась эта. Я в праздничной белой рубашке. Без гирлянды, без ребенка, без мужа. Но скоро – с премией.

Тайна моей фамилии

Я тут зашел в… «Одноклассники», чтобы посмотреть фотографии своей школы. Ну, знаете, у бумеров такое бывает. И вот я смотрю фотографии со школьных линеек и начинаю обращать внимание на жилые дома, которые окружают школу. И тут я понимаю, что я никогда к ним не подходил.

Ни-ког-да.

Понимаю, что, родившись в Ташкенте, я никогда не был ни в Бухаре, ни в Самарканде, ни в Каракалпакской долине, не видел музей Савицкого – вообще ни-че-го.

Понимаю, что, работая в крохотном театральном мирке, не знал никого из моих теперешних коллег. Ни-ко-го.

А сейчас знаю их всех.

Но одного человека я узнал еще в Ташкенте и не забываю сейчас. Недавно мы буквально столкнулись на зум-встрече в Creative Writing School. Это Евгений Абдуллаев, прозаик, поэт, критик, переводчик, редактор-философ (настоящий, а не из инстаграма). Мы с ним всегда были с разных планет – это мягко сказано. Он прозаик, я драматург. Он православный, я атеист. Он женат, я нет. Он родил и воспитал детей, я едва нахожу силы заварить чай. Но при этом мы, мне кажется, хорошо понимаем друг друга. Рискну сказать, что даже дружим.

Короче, если вы хотите кого-то почитать и не знаете Абдуллаева – начните читать. У него есть большие романы, вроде «Ташкентского», камерные повести, вроде «Глиняных букв, плывущих яблок». А если вы молоды и настолько наивны, что поступаете в театральный, возьмите одно из его стихотворений. Я, например, опус без названия, который, помню, заканчивается: «Бродит закат, в объективе его – всё темней. Пыль оседает, и кот пробегает по ней». Ищите его по кудрявому псевдониму Сухбат Афлатуни (дословно «Диалоги Платона»). Ну а если совсем лень – послушайте его лекцию на TEDx – «Поэзия в большом городе».

Евгений Викторович, кстати, был тем самым человеком, который отговорил меня брать псевдоним. Я хотел быть Дмитрием Тихомировым. Но он посмотрел на меня и сказал: «Валера, то, что вы пишете, написал автор с фамилией Печейкин. Более того, в русской литературе сочетание первой буквы «П» и «-кина» священно. Пушкин, Пелевин, Прилепин». Тогда, развлекаясь, мы придумали мне синтетический псевдоним Пушлейкин.

Короче говоря, он может все. А я только учусь у него.

Бытописание

Женщины и диван

Я понял, почему бедные люди такие бедные, особенно русские.

Был у меня диван, который я не хотел выбрасывать, а решил его отдать – тем самым бедным людям. Сделал объявление на «Юле», и началось – стали писать мне бедные люди.

Сначала: ой, неужели бесплатно. Потом: ой, а почему отдаете, что с ним не так? Потом: а он разбирается? Потом: сфотографируйте по-другому, спинку, ножку и гузку. Потом: а как я его вынесу, вы мне поможете? Потом: я приеду, ой не приеду, ой завтра, ой невамор.

И все это были женщины: Ольга Б., Ариша Н., Марина Д., Ира С., Виолета П., Наталья К., Виктория П., Ульяна Ч., Фиолета Ч., Ольга С.

Так они писали, звонили, кокетничали, охали, интриговали, пока не приехали на «газельке» два азербайджанца с ключом-десяткой и, тихо матерясь, не разобрали диван на молекулы. Поздравили с наступающим и увезли диван в неизвестном направлении. Сидит на нем сейчас, наверное, отец-вахтер и охраняет склад мокасин.

Так в эволюционной борьбе азербайджанцы победили бедных русских женщин.

Рукавичка

Иногда у меня бывает такое: я покупаю на «Озоне» товар, а потом его возвращаю. В этот раз я купил рукавичку в виде медвежонка…

Нормальные люди напиваются ночью, звонят бывшим или покупают в Китае реплики брендовых кроссовок. А я покупаю хлам на «Озоне».

Я делаю это в те минуты, когда кажется – так будет смешно. Смешно, если я приду куда-то в гости, меня спросят как дела… а я ненавижу этот вопрос. Тогда я выну рукавичку, открою рот медвежонка и скажу: «Я устал и хочу умереть».

Или когда я работаю и какой-то бездельник спросит, почему у меня такой серьезный вид. Да потому что я работаю, вашу мать! Но скажу это не я, а рукавичка.

Или когда приду в какую-нибудь компанию, а там зумеры, у всех эйрподс и батплаг, сидят, обсуждают квир-теорию или читают мои гей-пьесы. В этот момент так хочется взять рукавичку-медвежонка и просто, ничего не говоря, вставить в нее руку… Сделать «а-а-а…». И так же молча снять.

Или, когда враги России будут покушаться на нашу Сибирь, надеть тряпичного медведя на руку. «На!» – взмахнуть и выбить им, врагам, зубы.

Вот такая полезная вещь!

Но потом наступает утро, я просыпаюсь и понимаю, что идея с медвежонком – очень плохая. Никто не улыбнется. Мир мрачен, как дежурный у эскалатора. И я иду в «Озон», чтобы вернуть игрушку.

Захожу. За прилавком сидит мальчик. Я ему говорю, мол, так и так, возврат товара. Он говорит, хорошо, давайте сюда. Начинает щелкать клавишами… И в этот момент дзынькает дверь, кто-то входит. Какой-то мужик. А мальчик за прилавком громко говорит: «Вы возвращаете товар – рукавичка в виде медвежонка! Сумма к возврату 330 рублей! Все верно?!»

Я смотрю на мужика, он смотрит на меня. Мне хочется что-то ему сказать, объяснить. Но я чувствую себя как кубанский массажист, который говорит в суде: «Это был не член, а логопедический колпачок» (погуглите). Но как я объясню случайному мужчине, почему я покупаю и возвращаю рукавичку? Но вдруг по его глазам я вижу: он все понимает. Возможно, он сам иногда сидит с рукавичкой дома.

Я вижу: тихая теплая ночь. Его левая рука надевает на правую – рыжую лисичку. А затем правая на левую – серого волка. И в тихой теплой ночи они начинают говорить. Лисичка рассказывает волку про мир людей – о диктаторах, сажающих самолеты, о «Евровидении», новой маскулинности, «Северном потоке–2», юбилее Сахарова. А об этой тихой теплой ночи расскажешь? Расскажу, волк.

И они разговаривают.

Коробка из «Икеи»

Привезли заказ из «Икеи». В нем есть коробка «Кварнвик». И к ней инструкция – как собирать. Ну, думаю, я что, дебил, чтобы читать. Это как инструкция к туалетной бумаге.

Беру часть коробки, все понятно – вот стенки, вот дно. Чтобы его собрать, нужно подогнуть нижние части. Подгибаю, но друг в друга не входят. Хм, думаю, странно… что же делать… Не брать же инструкцию?

Взял как бы случайно, как будто заглянул в тик-ток: просто из интереса. Короче, написано, что не нужно пытаться сложить дно коробки, сгибая силой одну из частей. А как ее тогда, блин, собрать? Ка-а-а-к?

Да пофиг, решил я. Согнул, поднажал – дно сложилось в… днище. Коробка встала, но не стоит. Ну и хрен с ним, думаю. Тупая коробка. Тупая Швеция.

Собрал так вторую коробку. Тоже не стоит нормально. Потом смотрю, а если вот так, чуть-чуть по другому сложить, то… Блин. Так вот оно как собирается-то: ровное дно, без сгибов.

И тогда я понял, что я русский. Весь опыт жизни подсказывал, что нужно надавить, поднажать, приплюнуть, бочком-бочком, немножко молоточком – и тогда все встанет на свои места. Инструкция – для слабаков. Руки сами приведут тебя к правде. Пару раз получится плохо, но в третий – суперкруто.

Поэтому, кстати, и Путин не уходит. Он знает, что два раза будет днище, но в третий – красивое дно.

Отпариватель

Сегодня объяснял студентам-режиссерам, что такое характер. И почему он существует в ситуации. Пример.

Я жду курьера. Он должен приехать до 14.00. В 13.58 его нет. Я звоню:

– Здравствуйте, заказ по такому-то адресу.

– Ага, до 14.00.

– Но сейчас 13.58… Вы успеете за 2 минуты?

– Нет.

Пауза. Я жду, что курьер предложит мне решение, но он просто молчит. Я предлагаю ему вариант: я попрошу соседа дождаться его до 15.00. Курьер говорит, ага, отлично.

В 15.00 должно начаться мое занятие по драматургии. Я пишу соседу в телеграме, приехал ли курьер, и получаю ответ «нет». Снова звоню.

– Здравствуйте. Мы договаривались, что вас подождут до 15.00. Вы будете?

– Ага.

– Но сейчас 14.58. Вы успеете за 2 минуты?

– Нет.

Пауза. Я жду, что курьер предложит мне решение, но он просто молчит. Он просто молчит! И тут я понимаю, что курьер глубокая творческая личность, а я нет. Его характер победил ситуацию: он просто смотрит в глаза конфликту, бросая вызов страху. Его выбор сделан. Очередь за мной. Теперь я должен сделать выбор: нужен мне отпариватель или нет.

Я выбираю жизнь.

Расческа

Шел вчера мимо «Артплея» и встретил подругу – она хлопнула меня по плечу и спросила, как дела. Но не спросила, что я тут делаю – очевидно же, что я иду на «Артплей», или за техникой в Zoom, за фотоаппаратом. Или на «Винзавод». Или в рокерский гадюшник – может, туда? Но нет. Я шел за складной расческой.

Накануне я нашел такую на «Озоне» за 357 рублей. «А вы не охренели?» – сказал я. И нашел точно такую же за 75 рублей в магазине возле «Курской». Туда я и шел.

И вот, встретив знакомую, понял, что со мной не так. Я не понимаю, откуда берут энергию и идеи те ребята, которые переходят из одного музея в другой, которые передвигаются между одним загоном для хипстеров к другому.

А я шел за расческой. А вокруг бурлила программа «Моя улица». Это было что-то невероятное! Я видел лица и лопаты людей, которые реально меняли жизнь. Кусища бетона, вонища, мат, что-то дымилось и корежилось – мимо бежали эскортницы, сжав ноздри, и тут же какие-то бородачи вскрывали асфальт. И я. Я рисковал жизнью, пробираясь между самосвалом и экскаватором, между проезжей частью и раскопанной бездной. Я стоял на краю жизни. А хипстеры валились в яму смерти и булькали там.

Подруга, которую я встретил, училась когда-то в одном творческом вузе. Помню, как пришел к ней однажды, а она показала мне двор. А там – полдесятка дорогих автомобилей и длинный сверкающий лимузин – как член в презервативе. «Что это?» – спросил я. Оказалось, это автопарк проректора. Он сдает тачки в аренду, а двор общаги использует как парковку. Тамошние студенты сочиняли «духовку» про поиск бога, про бродячий цирк, инвалидов, многодетных, священников, метро, как трудно быть молодым. А лимузин не заметили.

Зря. Ведь лимузин – это жизнь. И любая эскортница, которую он возит, знает об этом. А мы только догадываемся. Зря.

Пароварка

Фак, у вас есть мир попроще? Купил овощи для пароварки, которой никогда не пользовался. Прихожу домой, пытаюсь понять, как готовить. Ничего не понимаю: какая-то чаша, под ней шпунька, над ней пластиковое блюдо с дырками. Зачем это? В инструкции клинопись: ничего не понятно.

Потом смотрю, а у меня же мультиварка. Тьфу ты. А чем она отличается от пароварки? Лезу гуглить и понимаю, что мультиварка и пароварка – это как эпидемия есть, но Парад Победы тоже… Ну, вы поняли. Короче, я просто хренакнул овощи и нажал кнопку. Через 10 минут вытащил. Ну, скажем так, овощи вышли на плато…

Добило меня то, что, как оказалось, пароварка 10 минут только разогревается. То есть я съел неприготовленные овощи. То есть да, овощное плато. Тут я чуть не заплакал. Почему я, гений, должен тратить на это время, почему еду нельзя напечатать, как в сериале «Upload». И то может закончиться картридж с жирами… Короче говоря, я немного Божена Рынска: мне нужно пол-ярда и слугу.

Все это меня так расстроило, что я съел сырники о-т-д-е-л-ь-н-о от сметаны. Это как секс в ковид-скафандре. Как танцевать под песню, которую поешь. Фак.

Я ел чистую сметану и смотрел ютуб. Включилась реклама, где бородатый мужик сидит в тачке и говорит: хватит ныть, включи голову, сделай что-то прямо сейчас. Знаешь, в чем секрет жизни, Печейкин? Это слово из 8 букв. Первая «к», последняя «д». К******д. Коооовид? Кандидоз? Нет, там «д» не в конце. Коммммод? Нет, скорее «казнокрад». Или даже «конезавод».

В общем, сижу как кот: рот полон сметаны, а голова – мыслей.

Алкоголь

Я не пью алкоголь уже много лет. Все мои коллеги знают об этом. Они не едят мясо и пьют. Я ем мясо, но не пью алкоголь. И первый вопрос на банкете: «А почему?»

Одни считают, что можно есть убитую курицу, другие – можно убивать себя. Я просто лучше отношусь к себе, чем к курице.

Я не пью и не считаю это событием. Я ведь не рассказываю вам об этом каждый день – правда? Вы знаете, что я ем дошик и сырок. Но я не отчитываюсь в фейсбуке: не пью месяц, не пью два, посмотрите на мою кожу.

Я принял решение не пить – для себя. Что делать вам – я не знаю.

Лет пять назад я (еще в ЖЖ) отругал алкоголь. И тогда мои комментарии завалили друзья-гуманитарии – мне присылали селфи со всяким Château Margaux. И сообщения в духе «пью этот яд прямо сейчас», «привет от алкоголика», «попробуй пить, станешь добрей» и проч.

Говорить об алкоголе так же трудно, как о гомосексуальности. Я не «алкоголефоб, но…», «У меня есть знакомые алкоголики, и я к ним нормально отношусь…»

Но разница вот в чем. Гомосексуальность не гомосексуализм. А алкоголизм – это алкоголИЗМ. Не алкогольность.

Важный признак алкоголизма – это его отрицание. Я давно признал: если я не пью алкоголь, это не делает меня не-алкоголиком. Алкоголики – все. И я тоже. Давайте здесь успокоимся, отшутимся и пойдем дальше, ок?

Алкоголь больше похож на оружие, чем на секс. И это оружие часто промахивается. Комментарии: «А у меня всегда в яблочко!», «Может, у тебя просто не стоит?», «Проверь ствол».

Да, алкоголь оружие. Просто один им защищается от стресса. Хватает бутылку и – бах! Другой алкоголем нападает и убивает. Человек имеет право делать с собой все, что угодно. Проблема в том, что он делает это с другими. Это оружие промахивается.

«Гитлер не пил алкоголь». «Лев и Валера против!» «Сырки – тоже зависимость».

А еще мы все пьем воду. И хорошие, и плохие. Только вода не дает такого эффекта. И жаль, что хорошая минералка стоит как плохое пиво. Я недавно возвращался ночью домой и на расстоянии 50 метров увидел две компании. И, друзья, они не напились пепси-колы. Одни кричали: «[Мужской половой член] в [фекалиях]!» Другие просто: «Беееээээ…»

Алкоголь – это керосин, вылитый в пламя дурака. Поэтому я аккуратно обошел эти компании. Как избирательные участки.

Когда я учился в Литинституте, то пил через вечер. Помню, как мы ходили в «Магнолию» ночью за водкой. «Может, не надо, мальчики?» – спросила нас продавщица. «На-адо», – сказали мы. Почему я пил? Потому что мне казалось, что литература и алкоголизм – это как орфография и пунктуация. Алкоголь помогает расставлять запятые в течение дня. Вот ты лежишь троеточием, потом накатишь, подпрыгнешь как восклицательный знак, потом… Потом снова троеточием…

А потом я решил, что буду писать сам.

Друзья, если коротко и прямо: пожалуйста, постарайтесь отказаться от алкоголя. Хорошо, это слишком резко. Постарайтесь пересмотреть свои отношения с алкоголем. Конечно, он помогает вам быть веселей, остроумней и делать селфи. Поблагодарите его за это. Но однажды он может вас убить. Или кого-то – вами.