Текст книги "Ангелы и демоны российской власти. Монархи и фавориты"

Императрица Анна Иоанновна

Анна Иоанновна (Ивановна) Романова была четвёртой дочерью царя Ивана V – брата и соправителя царя Петра I и царицы Прасковьи Фёдоровны Салтыковой.

Её ждала странная и трагическая судьба, полная интриг и подчинения воле императорской семьи, потом дворян, пригласивших её на престол, а затем жестокого и вероломного личного правления. Она мстила всем за прежние унижения и за то, что её ненавидел весь народ, дворяне, не любил ни один мужчина, и находила утешение в балах и празднествах и в последнем фаворите Бироне.

Анна Иоанновна родилась 28 января 1693 года. Как и другие дети русских царей, она появилась на свет в Крестовой палате Теремного дворца Московского Кремля. После смерти царя Ивана двор вдовствующей царицы Прасковьи Фёдоровны и пятилетняя Екатерина, трёхлетняя Анна и двухлетняя Прасковья переселились из Кремля в загородную резиденцию Измайлово, которая оставалось островком старой России, не затронутым бурными преобразованиями Петра I.

Двор вдовствующей царицы составляли две с половиной сотни стольников, десятки слуг, мамок, нянек и приживалок. В Измайлово было разбито опытное дворцовое хозяйство, где яблоневые, грушевые и вишнёвые сады окружали берега двадцати прудов, в которых водились стерляди с золотыми кольцами в жабрах. В оранжереях росли тропические растения и заморские тюльпаны. Во дворце был придворный театр, в котором ставили пьесы.

Царевнам преподавали азбуку, арифметику, географию, танцы, французский и немецкий языки. Учителем немецкого был Иоганн Остерман, старший брат будущего вице-канцлера А. И. Остермана. Танцы и французский преподавал француз Стефан Рамбург.

В 1708 году царь Пётр перевез всю царскую фамилию в новую столицу – Петербург, где под грохот пушек посадил их на яхту и устроил морскую прогулку от Петербурга до Кронштадта. Но их пребывание в новой столице не было долгим. Известия о наступлении шведов вынудили царскую семью вернуться в Москву. Окончательно они переселилась в Петербург уже после победы русских в Полтавской битве, и двор царицы Прасковьи Фёдоровны поселился в новом дворце на Московской стороне.

Северная война продолжалась. Русские войска теснили шведов из Прибалтики, и Пётр I решил упрочить влияние России в регионе дипломатическими методами. После взятия Риги русские владения вплотную подошли к Курляндскому герцогству, находившемуся в зависимости от Речи Посполитой.

После шведской оккупации герцог Курляндский находился в изгнании в Данциге, и его дядя прусский король Фридрих-Вильгельм I выжидал момент, чтобы присоединить герцогство к своим владениям. Но после поражения шведов Курляндия оказалась занятой русскими войсками, и в октябре 1709 года на встрече с Петром I Фридрих Вильгельм вынужден был согласился на брак юного герцога с одной из представительниц русской царской семьи.

Выбор пал на потомство брата Петра – царя Ивана V. Кандидатуру Пётр предложил выбрать царице Прасковье, которая назвала свою среднюю дочь – Анну. В ответ на официальное предложение брака Анна написала своему жениху: «… что ничто не может быть для меня приятнее, как услышать ваше объяснение в любви ко мне».

Хотя казалось, что в её жизни всё было радужно, как в официальном письме, реальность была известна горожанам, которые распевали грустные песни о её жизни на чужбине. Так оно и случилось. Независимо от желания царевны Анны воле грозного дяди Петра и суровой матери она противиться не могла.

Венчание состоялось 31 октября 1710 года в Петербурге, во дворце князя Меншикова, а через два месяца, в январе 1711 года, молодые отправились в Курляндию. Но, едва выехав из Петербурга, герцог Фридрих-Вильгельм скончался на Дудергофской мызе 10 января 1711 года. Он умер от невоздержанности в употреблении спиртного, позволив себе состязаться в искусстве пития с царём Петром. И семнадцатилетняя вдовствующая герцогиня вернулась в Петербург, к матери.

В 1712 году царь Пётр принял решение – Анна должна вернуться в Курляндию. Он послал курляндскому дворянству именную грамоту, где, ссылаясь на заключённый свадебный договор, приказал подготовить для вдовы герцога Фридриха-Вильгельма резиденцию и собрать необходимые для содержания её двора деньги.

Вместе с Анной в Митаву был отправлен Пётр Бестужев-Рюмин, которому Пётр, не надеясь на местное дворянство, повелел, не стесняясь в средствах, обеспечить доходы для содержания двора герцогини, а если будет нужно, то просить вооружённой помощи у рижского коменданта. Действительно, прибыв в Митаву, Анна нашла герцогский дом совершенно разорённым, а замок разграбленным, поэтому двор герцогини вынужден был ютиться в заброшенном мещанском доме.

Отношения с матерью, царицей Прасковьей, у Анны никогда не были близкими. Всю материнскую любовь царица отдавала старшей дочери – Екатерине, а Анне доставалась суровая взыскательность. Она даже боялась матери. Отношения совсем ухудшились, когда царица Прасковья узнала про позорную связь Анны с Бестужевым.

Она потребовала от Петра I отозвать Бестужева из Митавы или позволить ей съездить к дочери, чтобы навести там порядок. В Митаву поехал брат царицы – Василий Салтыков, который поссорился с Бестужевым и написал царице всё самое плохое про Бестужева и про Анну.

Однако у Анны сложились очень близкие отношения с женой Петра I – Екатериной, которая покровительствовала Анне и защищала её перед матерью. Екатерина относилась к Анне с большим сочувствием и добротой. В 1719 году Анна писала Екатерине: «Государыня моя тетушка, матушка-царица Екатерина Алексеевна… Не знаю, матушка моя, как мне благодарить за высокую Вашу милость, как я обрадовалась… ей-ей, у меня, кроме Тебя, свет мой, нет никакой надежды. И вручаю я себя в миласть Твою материнскую…»

Отношения с матерью у Анны оставались натянутыми вплоть до кончины царицы Прасковьи. Незадолго до её смерти Анна попросила императрицу Екатерину просить Прасковью о прощении. Мать смилостивилась и перед смертью простила дочь.

Но впереди Анну ждали новые испытания. В 1726 году внебрачный сын польского короля Августа Сильного – граф Мориц Саксонский – решил, кроме службы во французской армии, добиваться титула герцога Курляндского авантюрным путем. Обаятельный граф явился к Анне с предложением руки и сердца, понравился ей, и молодая вдова дала согласие на брак.

Мориц понравился и курляндским дворянам, и 18 июня 1726 года они выбрали графа новым герцогом, а герцога Фердинанда, который продолжал находиться в Данциге, лишили трона. Когда Анна узнала, что в Курляндию со специальным поручением от императрицы Екатерины едет князь Меншиков, она решила просить его ходатайствовать перед императрицей о разрешении её брака с герцогом Курляндским Морицем.

Но Меншиков не стал помогать Анне. Авантюра Морица Саксонского встревожила Россию, Пруссию и Австрию. Избрание сына польского короля герцогом нарушало баланс сил в регионе: усиления влияния Саксонского дома в Речи Посполитой не желал никто. Кроме того, князь Меншиков сам хотел стать герцогом. Анна, узнав об этом, сникла и сказала, что ей больше всего хочется, чтобы герцогом стал Меншиков.

На самом деле она не собиралась сдаваться и помчалась в Петербург искать защиты у «матушки-заступницы» императрицы Екатерины. Но она не смогла помочь Анне. Интересы империи были превыше всего. «Курляндский кризис» завершился изгнанием графа Морица из Курляндии. Не добился своего избрания и Меншиков, а разозлённое курляндское дворянство постановило урезать и без того скудное финансирование двора герцогини.

В 1727 году, обиженный Меншиков, возложил всю вину на Бестужева, который постарел и изнежился под боком у герцогини. Бестужева решили отозвать из Митавы. Анна настаивала, требовала и написала 26 писем с просьбой не забирать у неё Бестужева, который был старше её на 29 лет.

Анна не была страстной любовницей, но юная вдова мечтала о поддержке и защите, которые мог дать ей муж. Такой опорой был для неё Бестужев, которому Анна прощала тяжёлый характер и бесчисленные измены. Анна страдала до осени, но к октябрю её сердце занял новый любовник на всю оставшуюся жизнь.

Это был 28-летний курляндский дворянин Эрнст Бирон. Он поступил на службу в канцелярию герцогини в 1718 году и скоро стал управляющим одного из имений, а в 1727 году полностью заменил Бестужева. Существует версия, что младший сын Бирона Карл Эрнст, родившийся 11 октября 1728 года, является его сыном от Анны, но доказательств этому нет, хотя Анна была очень привязана к ребёнку. Когда в январе 1730 года она отпросилась из Митавы в Москву на царство, то взяла Карла Эрнста с собой, хотя Бирон с семейством остался в Курляндии. Она была настолько привязана к ребёнку, что он до десятилетнего возраста постоянно спал в кроватке в опочивальне императрицы.

В январе 1730 года скончался император Пётр II. Его смерть поколебала власть клана князей Долгоруковых, которые к этому времени достигли пика своего могущества. На 19 января была назначена свадьба императора и княжны Екатерины Долгоруковой, что окончательно закрепило бы власть рода Долгоруковых. Но за день до свадьбы всем стало ясно, что император умирает, и Долгоруковы решились на подделку завещания императора.

Князь Иван Долгоруков, бывший близким другом монарха, должен был подать императору на подпись составленное Долгоруковыми завещание, по которому права на престол передавались невесте – княжне Екатерине Долгоруковой. Но император умер, не приходя в сознание, и тогда Долгоруковы сами подделали подпись императора.

Сразу после смерти Петра II члены Верховного тайного совета собрались в «особую камору» рядом с покоями монарха и заперлись на ключ. Это были канцлер граф Гавриил Головкин, князь Дмитрий Голицын и князья Алексей и Василий Долгоруковы. На совещание были приглашены также князь Михаил Долгоруков, князь Василий Владимирович Долгоруков и князь Михаил Голицын. Вице-канцлер Остерман, несмотря на их настойчивые приглашения, уклонился от обсуждения.

Заседание открыл князь Дмитрий Голицын. Долгоруковы сразу предъявили поддельное завещание, но были просто осмеяны Голицыными, и весь план Долгоруковых рухнул.

Императрица Екатерина I, передавая трон 12-летнему Петру Алексеевичу, прозорливо предусмотрела возможность смерти императора до достижения совершеннолетия. Пункт восьмой Тестамента императрицы от апреля 1727 года гласил: «Ежели великий князь без наследников преставитьца, то имеет по нем (право наследования) цесаревна Анна со своими десцендентами (потомками), по ней цесаревна Елизавета и ея десценденты…»

Так, 19 января 1730 года наследником престола оказался младенец Карл Пётр Ульрих, принц голштинский (будущий император Пётр III). Верховный тайный совет в 1727 году признал Тестамент Екатерины, но в январскую ночь 1730 года совет, состоявший из русских аристократов, решил забыть про завещание «лифляндской портомои».

Инициативу на заседании взял князь Дмитрий Голицын, который предложил обратиться к потомству царя Ивана V. По его мнению, самым подходящим кандидатом была вдовствующая герцогиня Курляндская Анна: «Она ещё в брачном возрасте и в состоянии произвести потомство, она рождена среди нас и от русской матери, в старой хорошей семье, мы знаем доброту её сердца и прочие её прекрасные достоинства, и по этим причинам я считаю её самой достойной, чтобы править нами».

Кандидатура Анны Иоанновны, давно пребывавшей в Курляндии и не имевшей влияния в России, тем не менее нашла поддержку у всех членов совета, которые встретили предложение Голицына криками «Виват наша императрица Анна Иоанновна!». Услышав радостные крики, в комнату поспешил вице-канцлер Остерман, тоже крича «Виват!». Но об этом он вскоре пожалел.

Когда его впустили и усадили за стол, оказалось, что князь Голицын ещё не закончил свою речь. Он предложил ограничить власть императрицы, «набросить намордник на спящего тигра» и «воли себе прибавить». Опытный дипломат князь Василий Лукич Долгоруков выразил сомнение, но Голицын сразу предложил оформить ограничение власти императрицы специальными пунктами – «кондициями».

Все согласились с Голицыным, но осторожный Остерман отказался, сославшись на то, что он человек пришлый и не ему в такие важные дела вмешиваться. На утро в Кремле было назначено чрезвычайное собрание всех высших чинов государства, на котором члены совета объявили собравшимся про избрание Анны, но «потребовали народного согласия», которое они и получили с «великой радостью».

Они собирались подписать «кондиции» у Анны, ссылаясь на волю «общества», а потом представить это «обществу» как свершившийся факт. По существу, это был олигархический переворот, в результате которого вся власть должна была сосредоточиться в руках представителей двух аристократических родов.

В ночь на 20 января делегация Верховного тайного совета в составе князя Василия Лукича Долгорукова, князя Михаила Михайловича Голицына Младшего и Михаила Ивановича Леонтьева выехала в Митаву. Верховный тайный совет приказал заставам всех пускать и никого не выпускать из Москвы. Секретность была такой, что даже не послали в города извещения о смерти императора Петра II.

Однако сохранить тайну не удалось: вслед за делегацией верховников в Митаву отправились три других гонца – от Павла Ягужинского, графа Рейнгольда Левенвольде (за которым стоял Остерман) и Феофана Прокоповича. Они хотели известить герцогиню о коварном плане ограничения её прав на царствование, поэтому раньше всех в Митаву прибыл гонец от Левенвольде.

28 января Анна подписала «кондиции», согласно которым без Верховного тайного совета она не могла объявлять войну или заключать мир, вводить новые подати и налоги, расходовать казну по своему усмотрению, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола.

Отъезд новой императрицы в Москву был назначен на 29 января, а вперёд был послан генерал-майор Михаил Леонтьев, который вернулся в Москву 1 февраля, где о плане совета знали уже все. Сразу после объявления о провозглашении Анны императрицей московские дворяне стали сплачиваться в кружки и тайно встречались по ночам. При этом недовольны были не только представители мелкого дворянства, но и крупной родовой аристократии.

Так, князь Алексей Черкасский и фельдмаршал князь Иван Трубецкой находились 19 января в Лефортовском дворце, но не были приглашены на совет. Прокопович вспоминал: «Куда ни придёшь, к какому собранию ни пристанешь, не ино что было слышать, только горестныя нарекания на осмеричных оных затейников – все их жестоко порицали, все проклинали необычайное их дерзновение, ненасытное лакомство и властолюбие».

В результате оформились две оппозиционные группы – сторонников дворянских (шляхетских) вольностей (князь Черкасский, Татищев и другие) и сторонников восстановления абсолютной власти монарха (князья Кантемир, Трубецкой, Юсупов и другие). 2 февраля в Кремле открылось расширенное заседание совета, где были зачитаны письмо Анны и «кондиции».

В письме Анна сообщала: «Пред вступлением моим на российский престол, по здравому разсуждению, изобрели мы запотребно… какими способы мы то правление вести хощем, и, подписав нашею рукою, послали в Верховный тайный совет». Когда «кондиции» зачитали, то в зале наступило неловкое молчание.

Князь Дмитрий Голицын попытался агитировать за «кондиции», но собрание продолжало упорно молчать. Наконец князь Черкасский потребовал, «чтоб ему и прочей братии дано было время поразсуждать о том свободно». Члены совета согласились, надеясь, что удастся «выпустить пар» в обществе, а за это время они успели арестовать бывшего генерал-прокурора Ягужинского. Но их надежды не оправдались, когда 15 февраля императрица прибыла в Москву, они уже утратили инициативу.

Долгоруков, сопровождавший императрицу, вёз Анну как пленницу и по прибытии во Всесвятское не давал ей возможности остаться наедине со своими подданными. Но изолировать Анну не удалось. К ней явились сестры императрицы, герцогиня Мекленбургская Екатерина Иоанновна и царевна Прасковья Иоанновна. От них Анна узнала про царившие в столице настроения и воодушевилась.

Через сестёр и родственников Салтыковых она наладила переписку с дворянскими кружками и Остерманом. В результате контактов с дворянством Анна поняла, что в городе много её сторонников, которые ждут и на неё надеются.

15 февраля Анна Иоанновна торжественно въехала в Москву, где войска и высшие чины государства в Успенском соборе ей присягнули. В новой форме присяги некоторые прежние выражения, означавшие самодержавие, были исключены, однако не было и выражений, которые бы означали новую форму правления, и, главное, не было упомянуто о подтверждённых императрицей условиях, потому что императорская гвардия уже была полностью на стороне Анны.

23 февраля сторонники самодержавия собрались в доме князя Ивана Барятинского и составили челобитную к Анне с требованием ликвидации совета, восстановления самодержавия, уничтожения «кондиций» и восстановления власти Сената. После этого князь Антиох Кантемир отправился к князю Черкасскому с предложением поддержать челобитную. Кружок Черкасского-Татищева не собирался восстанавливать абсолютную монархию, но решил поддержать их.

25 февраля 1730 года наступила развязка. Князь Черкасский во главе большой группы дворян явился во дворец и подал Анне челобитную, подписанную 87 дворянами. Челобитную зачитал Татищев. Выражая благодарность Анне за подписанные «кондиции», дворяне просили Анну созвать специальный совет для рассмотрения и анализа всех пунктов.

Эта челобитная вызвала ярость у членов Верховного тайного совета, и завязалась словесная перепалка. В это время вошла сестра императрицы Екатерина с чернильницей в руках и потребовала у Анны немедленно наложить резолюцию на челобитную. Анна начертала на челобитной: «Учинить по сему».

Однако вскоре она сама разорвала «кондиции», установила абсолютную власть и жестоко репрессировала тысячи своих политических противников, а неугодные Тайному совету царевны Елизавета и Екатерина после Анны тоже стали императрицами и достаточно успешно правили в России много лет.

Когда дворяне удалились в соседние покои для совещания, Анна пригласила членов Верховного тайного совета на обед. Они не могли отказать императрице и оказались изолированы, не имея возможности выработать ответ на новую ситуацию. Императорская гвардия по приказу императрицы охраняла императорские покои. Руководил гвардейцами генерал-лейтенант гвардии подполковник Семён Салтыков.

Офицеры гвардии в присутствии царицы начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавной, как и её предшественники. Они упали к её ногам и сказали: «Мы, верные подданные Вашего величества, верно служили вашим предшественникам и пожертвуем нашу жизнь на службу Вашему величеству, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов!»

В этот момент фельдмаршал князь Иван Трубецкой подал императрице новую челобитную, которую зачитал князь Кантемир. Челобитная просила императрицу восстановить самодержавную власть и была подписана уже 166 дворянами. Императрица приказала подать ей челобитную и «кондиции», а «и те пункты Ея Величество при всем народе изволила, приняв, изодрать». Подполковник Салтыков во главе гвардии провозгласил императрицу самодержавной государыней.

За ним это сделали и дворяне. 1 марта 1730 года народ вторично принёс присягу императрице Анне Иоанновне на условиях полного самодержавия. Однако в первое время, несмотря на восстановление самодержавия, положение Анны оставалось сложным. У неё не было собственной политической силы, на которую она могла опереться.

Её ближайшее окружение в основном состояло из представителей аристократии, выступившей за восстановление абсолютизма, а также ближайших родственников. Московским генерал-губернатором был назначен дядя императрицы Василий Салтыков. В Сенат были введены родственник императрицы Семён Салтыков, отличившийся при провозглашении самодержавия, её дядя князь Иван Ромодановский и зять, морганатический супруг царевны Прасковьи Иван Дмитриев-Мамонов.

Фельдмаршал князь Иван Трубецкой, чья лояльность не вызывала сомнений, был назначен командующим войсками, расквартированными в центральных областях империи. Его брат, князь Юрий Трубецкой, подписавший челобитную о восстановлении самодержавия, был введён в Сенат. Из «немецкой придворной партии» с Анной Иоанновной вначале были только Рейнгольд Левенвольде и Андрей Остерман.

Продолжительное время, с 1730 до 1732 года, при дворе шла борьба придворных группировок за влияние на императрицу. Большое влияние на внутренние дела оказывал вице-канцлер Остерман. Но вскоре ко двору были вызваны Бирон, получивший чин обер-камергера двора, граф Карл Левенвольде и Бурхард Миних.

Усиление влияния на императрицу Остермана вызвало противодействие русской аристократии, устроившей заговор с целью «свалить Остермана» и всю «немецкую группировку». Первоначально против Остермана выступали и Бирон с Левенвольде.

Но против сплоченной «русской группировки» они объединились, привлекли на свою сторону князя Черкасского и генерал-прокурора Сената Ягужинского, а смерть 10 декабря 1730 года князя Михаила Голицына привела к поражению «русской группировки». «Немецкая партия» победила, но в ней самой обострились разногласия: Миних рассорился с Бироном, Остерманом и Левенвольде.

В 1733 году Бирон и Остерман избавились от надоедливого фельдмаршала, назначив его командующим в Польшу. Бирон постарался ослабить и влияние клана Левенвольде – тот был отправлен полномочным министром в Варшаву, а потом в Вену. В борьбе за власть Бирон продвигать при дворе свои креатуры, не обращая внимания на их национальность. Обер-шталмейстером стал князь Александр Куракин, а обер-егермейстером – Артемий Волынский, которые были его приятелями.

Программа царствования Анны Иоанновны была сформулирована в шести именных указах 1 июня 1730 года: «Об учреждении комиссии для рассмотрения состояния армии, артиллерии и фортификации и исправления оных»; «Об учреждении Комиссии для сочинения штата коллегиям и канцеляриям»; «О решении дел судьями по чистой совести, согласно с данною присягою, несмотря на лица сильных»; «О немедленном окончании начатого Уложения…»; «О разделении Сената на департаменты и назначении каждому особого рода дел»; «О подаче Ея Императорскому Величеству в каждую субботу двух рапортов».

Проблемы с реформами, стоящие перед Анной, вытекали из нереализованных проектов Петра I и вопросов, поставленных перед Российским государством в годы царствование Екатерины I, которые не были решены.

В манифесте Екатерины речь шла о бедственного положения крестьян, обременённых налогами, неповоротливом государственном аппарате и отсутствия правовой защиты крестьян. Манифест предполагал сокращение расходов на армию, перераспределение бюджетных статей, оздоровление бюджета за счёт развития производства и торговли, сокращение государственного аппарата и совершенствование законодательства.

Поэтому сначала в Манифесте от 4 марта 1730 года императрица Анна Иоанновна объявила о роспуске Верховного тайного совета и восстановлении власти Правительствующего Сената в составе 21 сенатора, что делалось на основе указов Петра I. В состав Сената вошли и 6 представителей бывшего Верховного тайного совета. Это говорит о том, что Анна стремились к компромиссу как с прежней аристократией, так и противоборствующими ей партиями.

Другая проблемы заключались в снижаться темпов кораблестроения, потому что в последние годы царствования Петра закладывалось не более 1–2 линейных кораблей в год, а необходимо было не менее 3 кораблей. Тем более что после его смерти с 1727 по 1730 год не было заложено ни одного корабля.

Из 15 боеготовых линейных кораблей, из 50 числившихся в составе флота, и 4 боеготовых фрегатов, из 18 числившихся в 1727 году, в 1731 году в составе корабельного флота числилось 36 линейных кораблей, 12 фрегатов и 2 шнявы, но полностью боеспособными из них было только 30 %. Всего Россия могла вывести в море 8 полностью боеспособных линейных кораблей и 5 для ближнего плавания на Балтике.

В декабре 1731 года Анна Иоанновна распорядилась возобновить на Балтийском флоте регулярные учения с выходом в море для обучения людей и осмотра кораблей. На Адмиралтейских верфях был заложен новый 66-пушечный корабль «Слава России» и ещё два корабля – в феврале и марте 1732 года.

В августе 1732 года Воинская морская комиссия внесла предложение о восстановление закрытого в 1722 году Архангельский порта и военного кораблестроения на Соломбале, и эта верфь начала работу в 1734 году. За период царствования Анны Иоанновны в 1731–1739 годы в Петербурге (с Кронштадтом) было построено 55 кораблей, а в Архангельске – еще 100.

В 1730 году была учреждена Канцелярия тайных разыскных дел вместо Преображенского приказа при Петре II. Императрица Анна боялась заговоров, поэтому злоупотребления этого ведомства были огромны. Двусмысленного слова или жеста было достаточно для того, чтобы угодить в застенок или бесследно исчезнуть.

При Анне было сослано свыше 20 тысяч человек и казнено более 1000 человек, не считая умерших при следствии и казнённых тайно. Князя Ивана Долгорукого колесовали, двум другим Долгоруким отрубили головы, а глава рода, князь Алексей Григорьевич Долгорукий, умер в ссылке. Волынского приговорили к посажению на кол, но потом вырезали язык и отрубили голову.

Злоупотребления власти при императрице Анне связывают с засильем немцев при русском дворе и в среде дворянских интеллигентских кругов, с деятельностью Тайной канцелярии и с жесткими репрессиями за налоговые поступления.

В годы ее правления были сформированы новые гвардейские полки – лейб-гвардии Измайловский (инфантерия) и лейб-гвардии Конный (кавалерия).

В 1733 году после смерти короля Августа II началась Война за польское наследство, когда Франция поставила в главе Польши Станислава Лещинского и создала вдоль границ России блок государств с Речью Посполитой, Швецией и Османской империей.

Поэтому, когда сын Августа II Август III обратился к России, Австрии и Пруссии с Декларацией о защите польской «формы правления» от вмешательства Франции, это стало поводом для войны 1733–1735 годов. Французский флот был разбит в Гданьске. Лещинский бежал на французском корабле, и Август Третий стал королём Польши.

Франция пыталась разжечь русско-турецкий конфликт. Но её переговоры с турками не дали желаемых результатов, так как Порта воевала с Ираном. Но в 1735 году война России с Турцией началась из-за следовавшего на Кавказ и нарушившего границы 20-тысячного татарского войска. Поводом стало то, что Россия, чтобы заручиться поддержкой Ирана, в 1735 году отдала ему бывшие иранские владения вдоль берегов Каспийского моря. Стамбул в ответ направил в Закавказье крымских татар с целью завоевать переданные Ирану земли.

В 1735 году 40-тысячный корпус генерала М. И. Леонтьева, шедший на штурм Перекопа, повернул обратно, но в 1736 году войска под командованием Миниха взяли Перекоп и заняли столицу ханства Бахчисарай. Однако, потеряв почти половину армии в результате болезней, Миних покинул Крым.

Летом 1736 года крепость Азов, а 1737 году Очаков были взяты русскими, таким образом, в 1736–1738 годах Крымское ханство было окончательно разгромлено. В 1739 году русские войска разбили турок под Ставучанами и овладели крепостью Хотин.

Но в это время австрийцы потерпели поражение и заключили сепаратный мир с Портой, и в сентябре 1739 года между Россией и Турцией был подписан мирный договор. Россия получила Азов без права держать флот и небольшую территорию на Правобережной Украине. Большая и Малая Кабарда на Северном Кавказе и значительная территория к югу от Азова были признаны «барьером между двумя империями».

Анна Иоанновна мало интересовалась внешней политикой, которая определялась узкой группой доверенных лиц, среди которых шла ожесточённая борьба за близость к императрице. Зато Анна была в курсе всех сплетен о личной жизни подданных, собирала вокруг себя шутов и болтушек, которые потешали её. Анна была суеверна, забавлялась стрельбой по птицам, стреляла очень метко и любила яркие наряды.

Её правление было ознаменовано огромными расходами на увеселительные мероприятия, проведение балов и содержание двора. При ней впервые появляется ледяной городок со слонами у входа, из хоботов которых фонтаном струится горящая нефть, а однажды во время свадьбы её придворного шута князя М. А. Голицына с А. И. Бужениновой молодожёны брачную ночь провели в ледяном доме.

Супруга английского посланника писала о ней: «Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, весёлым и приятным лицом, чёрными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде, но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна.

Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива, и думаю, что её бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом.

Сестра императрицы, герцогиня Мекленбургская… не может назваться красавицею; нрава весёлого и одарена сатирическим взглядом. Обе сестры говорят только по-русски и могут понимать по-немецки».

В 1732 году Анна объявила, что трон наследует потомок по мужской линии её племянницы Елизаветы-Екатерины-Христины. Анну Леопольдовну в июле 1739 году выдали замуж за герцога Брауншвейгского Антона-Ульриха, и в августе 1740 года у них родился сын Иоанн Антонович.

Однако 5 октября 1740 года, когда Анна Иоанновна села обедать с Бироном, ей стало плохо и она потеряла сознание. Болезнь признали опасной. Среди высших сановников начались совещания. Своим преемником в завещании императрица назвала двухмесячного Иоанна Антоновича, а регентом до его совершеннолетия – Бирона.

Императрица Анна Иоанновна скончалась на 48-м году жизни. Врачи причиной смерти объявили подагру в соединении с мочекаменной болезнью. Её похоронили её в Петропавловском соборе в Петербурге.

● СВОЙ ВЗГЛЯД

Ангелы и демоны Анны Иоанновны

Ближайшими соратниками Анны Иоанновны были иностранцы – Бирон, Левенвольде, Миних и Ласси. Огромное влияние на неё имел Бирон. Анна отменила указ о единонаследии, учредила Шляхетский кадетский корпус и ограничила службу дворян 25 годами. Она проводила политику политического террора, при этом процветали казнокрадство, распущенность нравов, неуважение к русским традициям, а время её правления стало темной страницей русской истории, как Смутное время после смерти Ивана Грозного. В 1730 году учреждена Канцелярия тайных разыскных дел, сменившая уничтоженный при Петре II Преображенский приказ. Анна боялась заговоров, поэтому злоупотребления этого ведомства были огромны. Одного неосторожного слова было достаточно для того, чтобы угодить в застенок или бесследно исчезнуть. Все злоупотребления власти при Анне Иоанновне стали связывать с засильем немцев при русском дворе, назвав это бироновщиной. Негативная роль засилия немцев в среде дворянских интеллигентских кругов очевидна. Кроме деятельности Тайной канцелярии этому способствовало то, то в 1730–1740 годах правительство жёстко карало за налоговые поступления. Ангелом-хранителем Анны Иоанновны была императрица Екатерина I, которая жалела, помогала и защищала её. Однако она, в отличие от других императриц, не была излишне любвеобильной. Её фаворитами и любовниками были сначала Бестужев, который был старше её на 29 лет, и отличился только тем, что вместе с Меншиковым безуспешно боролся за престол герцога Курляндского, а затем способствовал назначению канцлером Бирона. Затем она ввязалась в аферу графа Морица, который хотел стать герцогом Курляндским, а она его женой. Но эта авантюра не состоялась, как и желание Меншикова самому стать герцогом. Последним её фаворитом был Бирон, пользовавшийся безграничной властью, от которого она родила сына. Её демонами были её мать и родовая русская знать, которая привела её к власти, но Анна предала кланы Голицыных и Долгоруких, сохранив только Остермана, Прокоповича, Ягужинского и Кантемира, Головкина и Черкасского, но сделав главной опорой своей власти «немецкую партию». Анна мало интересовалась внешней политикой. При ней в Европе небольшие войны велись с переменным успехом, но война с Турцией закончилась невыгодным для России Белградским миром. Перед смертью она назначила своим наследником младенец Ивана Шестого, регентом которого должен был стать Бирон. Её соратники были мало похожи на ангелов, скорее на демонов, но главным демоном для всей России были мать императрицы Прасковья, сама императрица, а также Меншиков. Её ближайшими соратниками были иностранцы – Бирон, Левенвольде, Миних и Ласси, которые заботились только о своих интересах и враждовали между собой. Возможно, что более коварного и циничного правителя, чем Анна Иоанновна, в династии Романовых не было. Она последовательно и жестоко предавала тех, кто привел ее к власти, – сначала членов Тайного совета, затем оппозиционеров, которые помогли ей стать полновластной императрицей, и, наконец, первых членов своего правительства. При ней в России процветали террор, казнокрадство, распущенность нравов и неуважение к русским традициям. Анна была некрасивой, любовников у неё было только трое – Бестужев, Мориц и Бирон, который был особенно ненавистен, как и всё немецкое, что он насаждал в дворянском обществе.