Текст книги "Проект «Оазис»"

– Смотри! – воскликнул Виталий, первым заметивший бейсджамперов.

В нижней трети стены над спортсменами вспыхнули купола парапланов, и буквально через минуту на травяную поляну зоны отдыха с весёлым гиканьем мягко приземлились двое парней в касках с видеокамерами на макушках. Под аплодисменты и восторженные возгласы случайной публики они шустро собрали снаряжение, махнули всем на прощание, запрыгнули в микроавтобус и резко съехали со стоянки. Виталий обратил внимание на российские номера.

– Похоже, это наши, русские, – сказал он Лейфу.

– Да, – вздохнул тот, – ваши нарушители наших законов. Я, по идее, должен их тут задержать и составить протокол о нарушении порядка парашютных прыжков. Эта спортивная акция должна быть зарегистрирована в местной полиции, они должны оплатить налог на обеспечение их безопасности, предъявить страховку на случай спасательных работ или медицинской помощи. А эти экономят, партизанят, короче. Потом размещают видео полётов в Ютюбе, продают в подборках. В общем, небольшой рисковый бизнес плюс адреналин. Ладно, я сам спортсмен-парашютист, понимаю! – усмехнулся Лейф. – По молодости лет дважды прыгал с этой горы. И тоже без регистрации, ха-ха!

– Как? – искренне поразился Виталий. – Я слышал, что норвежцы – самые законопослушные люди в Европе!

– Студентом был, денег было мало, тоже экономил на всём. Тем более первый раз я прыгал вместе со своей невестой. Представляешь, это было её условием для того, чтобы выйти за меня замуж! – Лейф с торжеством посмотрел на Виталия. – Она была спортсменкой-парашютисткой, а для меня это был первый прыжок.

– Вот это история! – восхитился Виталий. – И как, вышла она за тебя?

– А куда бы делась! – усмехнулся Лейф. – Прыгали в свадебных нарядах. Я в белой рубашке и чёрном костюме с бабочкой. Она – в белом длинном платье, прихваченном ремешками на щиколотках, чтоб не раздувалось. У Хельги даже фата была, только коротенькая. Правда, для безопасности мы туфли заменили кроссовками. А так – настоящие жених и невеста! Внизу нас уже ждали друзья с шампанским, и мы отсюда, с этой же поляны, так же быстро, как ваши русские, скрылись от полиции в мэрию – там была регистрация брака.

– А сейчас вы вместе?

– Да, это было двенадцать лет назад. Теперь у нас с Хельгой трое детей, десятилетние сыновья-близнецы и дочь-малышка, ей только два годика…

В Тронхейм прибыли в пятом часу пополудни, по навигатору быстро нашли мечеть – она оказалась без минарета и традиционных восточных архитектурных особенностей. Простой кирпичный дом в два этажа, на фронтоне у парадной арабская вязь золотых букв и изображение полумесяца. Рядом стальная табличка с норвежским названием заведения. Видимо, мечеть открыли недавно, наскоро приспособив под неё обычный дом.

Мулла Ильдар ждал их во внутреннем дворе мечети, где после воскресной службы подстригал садовыми ножницами кусты роз и барбариса, окружавшие дворик каре.

– Мир вашему дому, здравствуйте, Ильдар! – поприветствовал его Лейф, входя во двор. – Мы с вами договаривались встретиться в это время, пообщаться.

– А, господа этнографы? Салам алейкум, храни вас Аллах! – Мулла положил ножницы на скамейку, вытер руки о фартук и ответил на рукопожатие. Потом отодвинул рукав халата и взглянул на часы в тонком золотом корпусе. – Вы точны, как короли!

Он был невысокого роста, крючконосый, в халате и расписной позолоченной шапочке типа тюбетейки, с сероватой бородой до пояса, какая была в фильме у старика Хоттабыча. Из-под халата, впрочем, выглядывали не восточные туфли с загнутыми кверху заострёнными носами (что Виталий ожидал увидеть), а модные коричневые штиблеты хорошей тиснёной кожи на толстой подошве. Мулла Ильдар, похоже, хотел казаться прихожанам выше своего невыдающегося роста. Он провёл гостей на второй этаж в переговорную комнату, оформленную без дастарханов и подушек, в строгом европейском стиле: буковый светлый ламинат на полу, прямоугольный стеклянный стол, десяток мягких стульев вокруг, современные бежевые жалюзи на окнах, французский натяжной потолок идеальной ровности. Хорошо организованный свет, не раздражающий глаза. На столе – блюда с фруктами, большой фаянсовый чайник, пиалы, восточные сладости – парварда, пахлава, что-то похожее на чак-чак, крупные кристаллы жёлтого виноградного сахара в вазочке. Из магнитолы в углу чуть слышно доносилась райская восточная музыка – дутар, бубен и что-то медно-ударное.

– Прошу вас! – широким жестом мулла пригласил гостей к столу и сам принялся разливать чай по пиалам. – Работников мечети я уже отпустил домой по случаю воскресенья, так что будем чаёвничать одни, никто нам не помешает.

– Спасибо, Ильдар, за гостеприимство. Этнографы – это легенда для разговора с Ахмедом, и вы сейчас поймёте, почему мы так поступили. Я офицер полиции, – Лейф показал жетон, – а Виталий – мой помощник в следствии. Прошу ответить на ряд вопросов. – И Лейф, прихлёбывая ароматный зелёный чай, рассказал Ильдару вкратце о похищении Кнута, разработке проекта «О» и разговоре в Стрюне с ресторатором-мусульманином.

Мулла слушал внимательно, молча, периодически то вскидывая тонкие брови, то кивая головой. При этом клиновидная борода дробно клевала его в район пупка, а пальцы живо перебирали бусинки чёток.

– Так вот, уважаемый Ильдар, теперь у нас к вам вопросы, – завершил Лейф свою вводную часть и перешёл к опросной: – Чтобы проверить версию похищения Кнута экстремистами-исламистами, нам нужен ваш совет. Есть ли у вас в Норвегии среди знакомых мусульман люди, которые могли бы пролить свет на эту историю, что-то подсказать или опровергнуть? Это первое. Второе – если допустить, что экстремистам стали известны планы Кнута и Виталия по созданию единой мировой религии, кому этот проект мог бы помешать? И что вы о нём вообще думаете?

Ильдар ещё немного помолчал, пожевал губами, потом тихо изрёк:

– Про этот случай я уже читал в газете, и Ахмед мне подробно пересказал ваш разговор. Ну что я могу ответить? Конечно, я общаюсь с большим количеством людей и лично, и в соцсетях, и по скайпу, и по телефону. У меня такая работа – общаться! Ко мне обращаются и законопослушные люди, и преступники – всякие, в общем. То есть я хочу сказать, что ко мне стекается огромный объём информации. Но за прошедшие две недели с момента этого инцидента я ни единого слова об этом не слышал. Думаю, версия об исламских экстремистах здесь лишняя. Это не их темы. Они не мыслят стратегически, живут одним днём, максимум – одним годом. А у проекта «О» ещё ничего нет, что бы угрожало исламу или задевало чьи-то интересы персонально. Как я понимаю, ваш проект ещё в стадии разработки, он нигде не опубликован, никем не раскритикован, даже невозможно сказать пока, сколько у него будет сторонников или противников, когда вы его обнародуете.

– Да, мне тоже так кажется, – подал голос Виталий. Всё время, пока Лейф и Ильдар говорили, он внимательно прислушивался к внутреннему голосу муллы, но в эфире была абсолютная тишина. Похоже, мулла сейчас говорил то, что думал, безо всяких задних мыслей.

– А вот кому эта тема может не понравиться уже с первых ваших шагов – так это криминальным организациям, мафии, которая занимается международной торговлей оружием, – продолжал Ильдар. – Ведь для них отсутствие религиозной розни в мире – это потеря больших рынков сбыта, крах всего бизнеса. Если развивать мысль о том, кому это выгодно, то искать следы Кнута надо там. Я так думаю.

– Ну хорошо, допустим, – Лейф черканул что-то в блокноте. – Как вы считаете, среди мусульманского духовенства проект единой религии будет встречен доброжелательно?

Мулла Ильдар впервые засмеялся, обнажив крепкие мелкие зубы:

– Исламское духовенство очень неоднородно, в нём есть множество конфессий и течений: тут и шииты, и сунниты, и масса других ответвлений традиционного ислама – сам шайтан ногу сломит! Но вы, наверное, знаете, что, в отличие от христиан или иудеев, магометане не имеют главного церковного иерарха. Ислам – это, как сейчас модно говорить, сетевая, матричная структура. У нас нет единоначалия или административной вертикали. В этом, кстати, и большое преимущество ислама перед христианством – больший ресурс живучести. Это я вам как мулла говорю! – Ильдар поднял палец вверх и снова засмеялся. Судя по всему, разговор вырулил в комфортную для него область, где он чувствовал себя как рыба в воде.

– Поэтому решать за других я не берусь, а что касается меня, так основная идея проекта «О» мне понятна и симпатична. Весь вопрос в деталях, в коих и кроется дьявол, как известно. Кстати, я бы рекомендовал хорошо изучить причины неудач экуменистического движения – проекта сближения различных ветвей христианской церкви. Ему ведь уже более трёхсот лет, а воз и ныне там. Я хочу сказать, что даже между родственными церквями очень сложно достичь консенсуса, выработать общую платформу для сближения. А вы ставите сверхзадачу – объединить под знаменем единой религии все церкви мира. Тут придётся очень сильно потрудиться. Может, даже и не одному поколению…

– А что должно быть в проекте по существу, чтобы вы его поддержали? – Виталий решил ковать железо, не отходя от горячей кассы.

Мулла снова поднял брови и потеребил чётки, немного помолчал и неспешно, с достоинством произнёс:

– Должен быть в нём я… Чтобы я мог влиять на содержание и развитие проекта! Точнее, желал бы этого и хочу вам предложить использовать мои скромные возможности для совместной доработки и реализации…

Так группа разработчиков проекта «Оазис» пополнилась ещё одной, очень творческой и весьма боевой единицей – муллой Ильдаром.

Лейф спланировал время так, чтобы встретиться и побеседовать с профессором Торском на борту круизного теплохода линии Хуртигрутен во время возвращения профессора с симпозиума, по пути из Тронхейма в Берген. На корабль Лейф и Виталий загрузились в восьмом часу вечера, за час до отхода, расположились в двухместной каюте и пошли на ужин в буфет на шестую палубу. Хуртигрутен является знаменитым круизным маршрутом, проходящим вдоль атлантического побережья Норвегии от Бергена до Киркенеса в Заполярье и обратно. Лейф решил, что лучшей обстановки для неспешной беседы с профессором, чем на комфортабельном лайнере, и не придумать.

– Да-а, – мечтательно протянул Лейф, когда они с Виталием прогуливались по открытым палубам, озирая окрестности Тронхеймской бухты во время отчаливания корабля, – у нас с Хельгой был круиз именно на этом кораблике – наше свадебное путешествие! Десять дней восторга и счастья – помню как сейчас! Особенно приятно во время круиза, что за каждый световой день корабль делает несколько остановок в портах попутных городов и посёлков. И можно взять автобусную экскурсию, погулять по городкам, посмотреть красоты местной природы, а затем догнать корабль в следующем порту. Кстати, круиз Хуртигрутен включён в десятку самых популярных круизов мира, Виталий, цени!

Рюне Торска они нашли через полтора часа за угловым столиком, рядом с панорамным окном, в окружении его коллег, также возвращавшихся с симпозиума. Компания профессора была уже немного навеселе, на столике грудилось немало пустых пивных бокалов. Разговаривали все громко и весело, мужчины по-свойски хлопали друг друга по плечам. Когда Лейф позвонил профессору и напомнил о договорённости пообщаться, Рюне Торск мгновенно мобилизовался, извинился перед компаньонами и перешёл к противоположному борту за столик Лейфа и Виталия. После ритуальных рукопожатий в честь знакомства Лейф попросил профессора Торска объяснить смысл и значение работ Кнута. Рюне Торск пожевал губами, собираясь с мыслями, поднял кустистые седые брови и сказал:

– Если удастся доказать гипотезу о трёхмерной ортогональной топологии времени, над которой работал Кнут, то теоретически во Вселенной становятся возможными переходы материальных тел между ветвями А, В и С. Что это значит на практике? Что из нашей видимой Вселенной через «точки сшивки» можно исчезать из одной Т-ветви и появляться на другой, то есть в соседнем Т-подпространстве. Плюс к этому при переходах между Т-ветвями возможно проявление необычных, нам неизвестных свойств материи, а также выявление новых источников энергии. Как это может сказаться на технологиях вообще и военной технике в частности, надеюсь, вы понимаете. Страна, которая первой освоит эти технологии, получит гигантское стратегическое преимущество перед другими государствами. Это, в принципе, может быть прямым путём к мировому господству!

– А как эти работы могут быть связаны с последним увлечением Кнута – проектом создания единой мировой религии?

И Виталий вкратце посвятил профессора в курс идеи. Профессор Торск принял новость с явным удивлением, но и заметным удовлетворением, затем сказал, потирая ладошки от удовольствия:

– Ну смотрите, что получается! Представьте себе: наука установит, что Вселенная на самом деле имеет в три раза больше измерений, чем видим мы. Это означает, что область неизведанного станет тоже как минимум в три раза меньше! Я тут интуитивно усматриваю прямую пропорциональность. Вы верно отметили, что религия заполняет те области, где недостаточно научных знаний. То есть каждое фундаментальное научное открытие отгрызает у религии большой кусок её мировоззренческого плацдарма. Поэтому через развитие науки из религий можно вытеснить всю их догматическую часть об устройстве мира и оставить только нравственно-этическую, которая у всех мировых религий в основном совпадает. А значит, будет гораздо проще договориться с церквями о создании единой системы нравственных ценностей для всего человечества. И устранить таким образом повод для войн, сделав человечество мирным и счастливым!

– Гениальный план! – немного саркастически хмыкнул Лейф. – Осталось только доказать эту фантастическую гипотезу.

– Вот именно. Над её доказательством Кнут и работал последние три года. Это как раз тема его докторской диссертации…

Рано утром следующего дня Лейф и Виталий сошли с корабля в Олесунне. Точнее, съехали, поскольку машина Лейфа следовала с ними в трюме лайнера. Лейф доставил Виталия в гостиницу в Ломе, а сам отправился домой, чтобы прилечь на пару часов до выхода на службу, ведь они так и не сомкнули глаз, проведя в беседе с профессором на одном дыхании всю ночь. Виталий вяло перекусил в круглосуточном гостиничном баре и тоже завалился на боковую, продолжая рассуждать о сказанном Торском. Ему мерещились межзвёздные туманности, космический вакуум, странные растения на неведомых планетах, и видения эти быстро переросли в крепкий, здоровый сон.

Проснувшись рывком, словно вспомнив об уходящем поезде, Виталий глянул на часы: было ровно шесть вечера. За окном на красноватых ветвях берёз живо играло вечернее солнце. Заморозков ещё не было, и листья на деревьях пока держались, переходя в очаровательную пору золотой осени. Виталий с хрустом и наслаждением потянулся и понял, что хочет пробежаться, пошевелить мышцами, продышаться прохладным горным воздухом. Он уже было надел спортивный костюм и принялся за кроссовки, как зажурчал зуммер телефона и в трубке послышался голос Макара Бездокладникова:

– Виталя, салют! Старик, ты там не опух от безделья, а? Ностальгия не замучила?

– Привет, Иваныч! Явных симптомов нет. А что?

– Есть повод навестить родину! Всплыла супертема для нашего журнала, будущая сенсация мирового масштаба. Хочу тебе её подкинуть для разработки, пока конкуренты не пронюхали. К нам залетел один ВАШ норвежский гусь, собираются ему сделать пресс-конференцию, а мы должны опередить общий вброс, дать интригующий анонс события. Я уже договорился с нужными людьми из администрации, они организуют тебе предварительную встречу и интервью с этим типом. В общем, ты мне срочно нужен здесь, в Москве, труба зовёт!

– Кто этот «тип» и к чему такой кипиш, как у матросов в женской бане? – Виталий наигранно зевнул, стараясь сохранить лёгкий тон беседы, хотя уже понял, что это за «гусь норвежский», и сердце у него поскакало впереди мыслей.

– Учёный один секретный нарисовался, работал на НАТО, да осознал, за кем правда жизни. К нам переметнулся, оказался идейным. Что-то космическое разрабатывает, наши спецы очень заинтересовались, кипятком брызжут…

– И давно он в России?

– Да, говорят, недели две-три… Больше ничего не скажу, сам не знаю. Завтра, самое позднее в десять вечера, тебе надо быть в Шереметьево. Оттуда тебя заберём и сразу на встречу с ним, это под Можайском. Выручай, старик! Нам кровь из носу надо тираж поднимать перед выборами, сам понимаешь. Другие наши не справятся, нужен спец твоего класса. А такого шанса может долго ещё не быть!

– О'кей, Макар Иваныч. Давай я уточню рейс и позвоню тебе через час.

– Ай молодца! Всегда в тебя верил! С меня стакан, Витася! Жму клешню! Да и рыбки захвати норвежской горячего копчения. Страсть как люблю их деликатесы…

Виталий до того разволновался от звонка Макара, что хотел было тут же побежать в полицию к Лейфу поделиться новостью (благо отделение было всего в двух кварталах от гостиницы, тем более что он уже и кроссовки успел надеть), но сообразил, что Лейфа может и не быть на месте. Набрал его по телефону:

– Алло, Лейф, ты где?

– Привет, Виталий! Я на службе, в офисе. Ты выспался уже?

– Не то слово! Выспался до пролежней. А у меня новость на миллион!

И он пересказал ему разговор с Макаром. Лейф хмыкнул с удовлетворением, дескать, шила в мешке не утаишь, и сказал, что рабочее время закончилось и он сейчас сам заедет к Виталию обсудить план действий. Через пятнадцать минут они уже сидели вместе в ресторане, потягивали кофе и раскладывали пасьянсы вариантов развития событий: если так – то так, а если там случится эдак – то действуешь эдак… Лейф согласовал отъезд Виталия в полиции, и они тут же заказали по Интернету билет на Москву из Осло на завтрашний полдень.

Глава 5. Интервью

Кнута содержали на одной из подмосковных дач, в принадлежности которой никаких сомнений не возникло, лишь только Виталий увидел державный кирпичный забор пятиметровой высоты, бронированные ворота и обилие видеокамер по периметру. С Кнутом они встретились в пустой гостиной, обставленной скромно, но со вкусом: обеденный стол светлого дерева, шесть мягких стульев вокруг, в углу ореховый журнальный столик и пара кожаных кресел, рядом торшер из анодированной стали. На столике несколько бутылок (вино, виски, содовая, оранж), пара стаканов и фужеров. Камин в полстены, напольные часы с маятником и в деревянном корпусе в тон мебели. Над столом стальная люстра в стиле ретро с тонкими хрустальными подвесками, но уже с современной светодиодной лампой тёплого оттенка. Окна плотно зашторены, над камином глазок видеокамеры широкого обзора.

Дожидаясь Кнута, Виталий минут пять посидел в кресле, ощутил вальяжную удобность кожаной подушки, представил треск дров в камине, отблески огня на стенах, запах горящей сосны и тихие гитарные переборы под звон хрусталя, наполненного прохладным шабли… В подобной обстановке на Юлиной даче они любили сиживать ещё пару месяцев назад, когда муж улетал в командировки на свои буровые платформы в Уренгой и ещё севернее. «Боже, а было ли это вообще?.. Как будто другая жизнь и на другой планете…» – печально подумал Виталий.

Кнут вошёл внезапно, застав Самолётова почти врасплох, настолько он ушёл в свои сладостно-томительные воспоминания. Слегка задержавшись на пороге, норвежец приподнял одну бровь в удивлении, но лишь чуть-чуть, чисто символически. Затем подошёл вплотную к Виталию. Тот встал. Кнут придал лицу учтиво-нейтральное выражение и подал руку:

– Привет, Виталий! Рад тебя видеть живым и здоровым. Нам нужно серьёзно поговорить, ты не против?

– Привет, дружище! Я только за. И рад, что с тобой всё в порядке!

Они присели у столика, и Кнут, на правах принимающей стороны открыв содовую, плеснув в стаканы виски и добавив тоника втрое, продолжил:

– Я выступил инициатором, чтобы интервью брал именно ты, потому что тебе лучше других известны мои идеи и разработки. Надеюсь, ты сможешь их адекватно отразить в вашем журнале. Через неделю в Москве должна состояться моя большая пресс-конференция перед журналистами российских и зарубежных СМИ, и я хочу сделать ряд заявлений для продвижения идеи единой религии, о которой мы с тобой так много говорили…

Виталий с недоумением подумал: «Ну ладно, наш разговор прослушивают, пишут, но для чего Кнуту эта отсебятина? Ведь концепция проекта “О” ещё не готова. Или его заставляют это сделать? С какой целью?»

Тут же он услышал внутренний голос Кнута, адресованный ему: «Виталий, всё, что я скажу вслух, это дымовая завеса для надзирателей. Слушай мой голос в паузах, пока будем пить виски. Времени мало, постараюсь максимально тебя загрузить важной информацией, а ты уже сам решай, что с ней делать…»

«Интересно! – подумал Виталий. – Кнут каким-то образом прознал о моей новой способности считывать мысли собеседника. И сам он умеет так же! Как ему это удалось?»

– Конечно, Кнут, – произнёс он вслух. – Можешь быть во мне уверен – наше издание сделает всё в лучшем виде.

– Вот и отлично! Итак… – Кнут стал подробно и дотошно пересказывать хорошо известные Виталию базовые идеи проекта «О». Виталий к ним практически не прислушивался, а ловил тихий голос друга в паузах, когда тот потягивал виски, неспешно булькая из бутылочек в стаканы. И вот что ему удалось сложить из услышанного:

«Меня похитил ваш спецназ ГРУ. Они так спешили, что тебя, похоже, не идентифицировали и сейчас не знают, что именно ты был со мной в момент похищения. В вертолёте, куда меня затащили, мне надели мешок на голову, но по звукам и ощущениям я понял, что мы проследовали на борт подводной лодки. Через три дня были уже в Мурманске. Здесь со мной работает центр “Ф” вашего ФСБ. Насилия или жестокости ко мне не проявляют, но сразу объявили, что мои научные разработки представляют угрозу для национальной безопасности России, поэтому появилась необходимость взять меня “под контроль”. Теперь передо мной только два пути: первый – добровольно пойти на сотрудничество с Россией и влиться в научную группу разработчиков моей теории ортогональной топологии пространства-времени, второй – не идти на сотрудничество и стать почётным узником, которого никто из посторонних больше не увидит и не услышит. В обоих случаях меня лишают свободы передвижений и контактов. Уничтожать меня не планируют, но комфорт проживания будет сильно зависеть от того, какой из путей я выберу. Я сделал вид, что пошёл на сотрудничество с ними, и подал идею о пресс-конференции для обнародования проекта единой мировой религии, а также желания жить в России, получив гражданство. Однако всё это нужно было только для того, чтобы вытащить сюда тебя и передать важную информацию. Они на это клюнули, но, конечно, никакой пресс-конференции с независимыми журналистами не допустят. Для них это огромный риск – а вдруг я заартачусь и выложу на публику, что случилось со мной на самом деле. Нет, через тебя они хотят узнать, что ещё мы с тобой придумали, кроме моей теории ортогонального пространства-времени. Думаю, тебе это ничем не угрожает, ведь они не подозревают, что мы с тобой ведём беззвучную беседу». – «Так-то оно так… Но ведь они уже пытались меня убить при захвате на склонах Галлхёпиггена. Скрипач им, похоже, не нужен… Что, если они снова захотят убрать свидетеля твоего присутствия? Ведь я, получается, единственный из внешнего круга, кто знает, где ты находишься теперь. Думаю, они согласились на мой приезд сюда только для того, чтобы из нашей беседы выудить какие-нибудь важные сведения. Я даже не уверен, что мне разрешат покинуть эту дачу…» – «Гм, я об этом не подумал… Извини, что втравил. Знаешь, тогда нам надо построить разговор так, чтобы они подумали, что без твоей помощи я не смогу выполнить какую-то важную часть моих исследований по проблеме структуры времени – это их интересует прежде всего. А, придумал! Вот что мы им скажем…»

– Виталий, попрошу тебя об одной услуге. Помнишь моего научного руководителя из Бергенского университета – профессора Рюне Торска? Мне нужно, чтобы ты забрал у него мои рабочие дневники – они в нашем офисе, он знает, где именно. Я напишу для него письмо, а потом сделаю ещё звонок для верности. Там много наших общих наработок и компьютерных расчётов, без которых мне не параметризовать модель.

– Кнут, а ты уверен, что он мне их отдаст?

– Отдаст, уверен. Я напишу и скажу такие слова, что отдаст. Я бы не хотел, чтобы эти расчёты попали в чужие руки, сам понимаешь… Иначе бы я тебя не напрягал.

– Ну хорошо. Послезавтра я как раз собирался обратно, в Норвегию. У меня в Олесунне запланирован уикенд с Хелен, моей новой девушкой. Это чудесное, нежнейшее создание двадцати лет! Я тебя потом познакомлю. После выходных заеду в Берген, а оттуда сразу к тебе с твоими бумагами. Лады?

– Отлично! Заранее спасибо – очень выручишь! – радостно сказал Кнут, а потом молча добавил: «И ещё вот что. Помнишь номер моей бергенской машины? Добавь к нему номер машины профессора Торска и получишь пароль для входа в мой аккаунт в облачном хранилище данных siringa.net. Логин knut1989rom – это мой год рождения. Там ты найдёшь файл с очень важной информацией, которую я тебе сейчас не буду пересказывать. Надо читать долго и вдумчиво. Аккаунт временный, будет активен ещё неделю, постарайся успеть изучить эти материалы. Копировать их нельзя – да ты и так всё запомнишь. Собственно, это самое главное, что я тебе хотел сегодня сказать. Да, и ещё: советую реально уехать в Норвегию и пока сюда не возвращаться. Там тебе будет безопаснее. И для нашего проекта “О” больше пользы». – «А как же ты здесь? Останешься и будешь разрабатывать свои идеи вместе с ними?» – «Не переживай за меня. Мне здесь ничего не угрожает, кроме озвученных ограничений. Во-первых, творческий процесс может длиться сколь угодно, это не гайки крутить, и я смогу водить этих ребят за нос всякими ложными ходами год-два как минимум! А во-вторых, у меня всегда есть план “Икс” – ты о нём узнаешь из записок в моём аккаунте. А теперь давай будем закругляться!»

– Ну вот, Виталий. Прошу прислать мне по электронной почте проект твоей статьи перед публикацией – я обязательно должен вычитать её, чтобы не проскочила какая-нибудь неточность. Это очень важно! А на пресс-конференции изложим план нашего проекта единой религии уже в деталях. Надеюсь, и ты там будешь. Сейчас черкану записку Рюне Торску, и будем прощаться… – Кнут вынул из кармана блокнот, вырвал листок и быстро написал несколько строк по-норвежски. На другом листке оставил адрес своей электронной почты на новом месте. Часы в углу двенадцатикратно бомкнули полночь. Кнут и Виталий встали, обнялись на прощание и вышли через разные двери.

В прихожей Виталия ждал майор Голубец, похожий на папашу Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны». Он сидел с благодушным видом на диванчике перед телевизором, хлебал чай с лимоном и смотрел по каналу «Nature» фильм о муравьях.

– Представляете, Виталий Эдуардович, муравьи в паводок сцепляются в плавучий остров и спасают на нём свою матку-родительницу! Вот это, я понимаю, командная работа! Нам, людям, до них как до луны… Именно такого типа партия власти нам и нужна! Как вы думаете, а?

Виталий пожал плечами:

– Думаю, нам нужно несколько разных партий, товарищ майор. Если вы имеете в виду Россию, конечно, а не лес с муравьями.

Майор с отеческой лаской посмотрел на него и погрозил коротким пухлым пальцем:

– Да вы либераст, мон шер, а? Ну да ладно, Бог и конституция РФ с вами. Как впечатление от беседы?

– Хорошее. Мы выстроили план доклада для пресс-конференции, я записал интервью на диктофон. Завтра набросаю проект статьи-анонса и скину Кнуту на вычитку. Материал пойдёт в печать послезавтра, насколько я понял задумку Макара Иваныча.

– Вы абсолютно правильно всё поняли, Виталий Эдуардович. Именно так и следует поступить.

– И ещё. Кнут попросил меня привезти из Бергенского университета свои рабочие дневники, которые ему очень нужны здесь для продолжения работы.

– Вот как? А вы уверены, что вам их отдадут?

– Кнут уверен. Он дал мне записку-поручение и пообещал сделать звонок своему научному руководителю, профессору Торску, – дневники у него. Думаю послезавтра слетать туда на пару дней, чтобы успеть вернуться к пресс-конференции.

Майор протянул руку, взял записку Кнута, сфотографировал текст на мобильный телефон, включил мобильный переводчик с норвежского и прочёл перевод. Видимо, содержание его удовлетворило, потому что он протянул записку обратно Виталию.

– Ну что ж… – Голубец-Мюллер пошевелил бровями и сморщил лоб. – А знаете… слетайте, Виталий Эдуардович, слетайте! Святое же дело – товарищу помочь. Кстати, и идея вашей совместной пресс-конференции мне нравится. Новая концепция единой мировой религии как основы для прекращения войн, рождённая на российской земле представителями двух разных народов, – это будет сильно! Особенно с учётом того, что сейчас для нас очень подходящий политический момент. Так что не задерживайтесь там, постарайтесь не опоздать!