Текст книги "Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории"

Вовка Морковкин
и его первый поцелуй

Поехал как-то Вовка Морковкин на летние каникулы в деревню. В гости к бабушке. Бабушкин дом находился рядом с церковью. И вот однажды ночью не спалось Вовке. И он решил пойти прогуляться.

Вышел на улицу, смотрит – а в церкви окошко светится. Подкрался Морковкин к окошку и заглянул в него.

И видит – стоит посреди церкви гроб, а в гробу лежит девочка. Красивая-прекрасивая. И так она Вовке понравилась, что ему захотелось ее поцеловать.

Тут надо сказать, что Морковкин еще ни разу ни с кем не целовался. Нет, с родственниками-то он, конечно, целовался – и не раз – и с папой, и с мамой, и с сестрой Капой, и со своими бабульками и дедульками… А вот поцеловать чужого человека, да к тому же девчонку – такого в Вовкиной жизни еще не случалось.

Уж больно Морковкин был робкий. Даже когда ему представлялся случай поцеловать девчонку, он всегда с опаской думал: «Ну да, сейчас полезу к ней целоваться, а она мне скажет: «Отвали, козел!»

А тут такой удачный момент. Девчонка ничего сказать не сможет – она же мертвая.

И хотя Вовке было очень страшно, но он все же вошел в церковь, подошел к гробу, наклонился к мертвой девочке и поцеловал ее.

Вдруг девчонка открывает глаза и говорит Морковкину:

– А ну отвали, козел!

Вовка прямо-таки остолбенел. Еще бы!.. Представьте себе, мои маленькие читатели и читательницы, вы целуете мертвую девочку, а она вам такое заявляет.

Девчонка тем временем встала из гроба и огляделась.

– Оба-а-алдеть!.. – изумляется. – Где это я?!

Морковкин, конечно, ноги в руки и бежать скорей из церкви. Домой прибежал, под одеяло юркнул. Лежит, дрожит как заяц, а в ушах девочкин голос слышится: «А ну отвали, козел!»

Так бедный Вовка до утра и продрожал под одеялом.

А наутро к нему пришла мертвая девчонка. Да не одна, а со своими родителями. Оказывается, звали ее Соня и была она вовсе не мертвой, а – живой.

Просто произошло маленькое недоразумение. Соня очень любила поспать и однажды до того крепко уснула, что родители решили, что их дочка умерла. Нарядили они ее в белое платье, положили в гроб и оставили на ночь в церкви, по старинному русскому обычаю. И если б не Вовкин поцелуй, от которого Соня проснулась, то, пожалуй, что ее так бы и схоронили на кладбище.

Но, к счастью, все обошлось.

И счастливая Соня подарила Морковкину свой первый поцелуй. А счастливые Сонины родители подарили Вовке навороченный айфон.

В общем, мои маленькие читатели и читательницы, полнейший хеппи-энд получился.

К добру или к худу

Жил один охотник. Звали его Степан. Пошел он как-то на охоту. И вышел к болоту. Смотрит – посреди болота сидит какое-то странное существо. Человек – не человек, животное – не животное… Так, серединка на половинку.

– К добру или к худу? – спрашивает охотника это существо.

– Чего-чего? – не понял Степан.

– К добру или к худу? – повторило существо.

– Ну, предположим, к худу, – говорит Степан.

Существо захохотало и нырнуло в болотную топь.

Вернулся Степан домой, а жена у него – померла. Похоронил он ее. Снова на охоту отправился.

Глядит – опять посреди болота сидит все то же непонятное существо.

– К добру или к худу? – интересуется.

«Скажу-ка я: к добру, – думает Степан, – вдруг жена оживет».

И говорит:

– К добру.

Существо вновь захохотало и в болотную топь нырнуло.

А Степан домой вернулся в надежде, что его живая жена встретит. Ага. Щас. У него не только жена не ожила, а еще и дочка померла.

Похоронил Степан дочку. Опять на охоту отправился.

Вышел к болоту. Существо уже тут как тут.

– К добру или к худу? – спрашивает.

Степан без лишних слов снял с плеча двустволку и сразу из двух стволов – бах-бах!.. Короче, убил странное существо.

Вернулся домой. А жена с дочкой живехонькие. Степан обрадовался, конечно. Но радость его оказалась недолгой.

– А вы кто? – смотрят на него жена и дочка с недоумением.

– Как это – кто? – обалдел Степан. – Тебе я – муж, – говорит он жене. – А тебе – отец, – говорит он дочери.

– Нет, – отвечают жена с дочкой. – Вот наш муж и отец… – И показывают на крыльцо.

А на крыльце стоит убитое Степаном существо. И как обычно спрашивает:

– К добру или к худу?

Тогда Степан взял да и перекрестился. И в ту же секунду оказался на берегу реки. С удочкой. Потому что он был вовсе не охотник Степан. А рыбак Семен. Причем неженатый и бездетный.

Во как нечистая сила балует!

Девочка Настя +
бабушка Настя

Одна девочка по имени Настя, как обычно, легла вечером спать. И, засыпая, подумала: «Завтра пять уроков… потом в компик надо поиграть, в басик сгонять, с подружкой Машкой поболтать, читалку почитать…» В общем – все было, как всегда.

А утром проснулась Настя, сладко потянулась, посмотрела на свои ноги и глазам своим не поверила – ноги не ее! Какие-то бледные, со вздувшимися венами. Глянула Настя на свои руки – и руки не ее. Тоже бледные и тоже со вздувшимися венами. Схватилась Настя со страху за лицо. Чувствует – и лицо не ее.

Вскочила Настя с кровати, подбежала к зеркалу и ахнула. Потому что из зеркала вместо девочки Насти на нее смотрела бабушка Настя. Словно бы за эту ночь Настя постарела лет на семьдесят. Волосы стали белые, глаза – красные, лицо – морщинистое… Настя от такого сюрприза аж рот разинула. А во рту у нее ни одного зуба. Ни е-ди-но-го!

А тут звонок. Телефонный. Дзинь-дзинь!..

Настя, как во сне, трубку взяла.

– Алло? – говорит старушечьим голосом.

– Это Настасья Петровна? – спрашивает какая-то женщина.

– Нет, вы ошиблись, – отвечает Настя.

– Нет, я не ошиблась, – говорит женщина. – Я ваш голос узнала. Это из поликлиники звонят. Мы получили результаты вашего обследования. Вам необходима операция.

– К-какая оп-п-ерация? – Настя от испуга даже заикаться начала.

– Срочная. На сердце. У вас правый клапан барахлит.

Настя как услышала про «клапан», так сразу от страха и трубку бросила. А тут опять звонок. На сей раз в дверь. Дзинь-дзинь!.. Открыла Настя, а на пороге мальчишка какой-то стоит.

– Привет, бабуль, – говорит.

– А… ты… кто? – спрашивает у него ошарашенная Настя.

– Ну, ба, ты даешь, – хмыкает мальчишка. – Я же Стас.

– Какой Стас?

– Да внук твой! Ты че, ба, прикалываешься? Или у тебя уже крыша поехала?

А Настя и вправду чувствует, что у нее «крыша поехала»: голова вдруг закружилась, завертелась, закрутилась… Короче говоря, потеряла Настя сознание.

Очнулась через какое-то время. И видит, что она в своей кровати лежит. На ноги посмотрела – ее ноги! На руки посмотрела – ее руки! К зеркалу подбежала – и лицо ее, девчоночье!.. «Супер!» – обрадовалась Настя. Значит, это всего лишь сон был, что она в старуху превратилась.

Порадовалась Настя немного, а потом вдруг засомневалась. А что если не сон? А что если все наоборот: она на самом деле старуха, которой сейчас снится, что она девочка. Вот как это узнать?..

«Надо, наверное, себя ущипнуть», – решила Настя. И ущипнула. Сильно-сильно.

И тотчас же проснулась.

А уж в каком виде Настя проснулась на сей раз – выбирайте сами, мои маленькие читатели и читательницы. Таким образом, каждый из вас сможет закончить эту историю так, как вам больше нравится.

Уродушка

Одна женщина работала на атомной станции. Уборщицей. Вытирала пыль с атомного реактора. И, видимо, облучилась, потому что у нее родился мальчик. Да не простой, а очень умный. Не успел он родиться, как тотчас начал разговаривать. В пять месяцев он уже читал и писал, а в год научился пользоваться компьютером.

Все кругом прямо ахали и в один голос говорили женщине: «Это же ненормально – быть таким умным». А женщина и сама понимала, что родила ненормального ребенка. Она его и врачам показывала, и экстрасенсам – ничего не помогло, мальчик с каждым днем становился все умнее и умнее.

«Ты у меня прямо уродушка какой-то», – глядя на сына, частенько вздыхала женщина.

Когда Уродушке исполнилось шесть лет, он пошел в школу. Но проучился там недолго. Его отчислили. Уродушка оказался умнее всех учителей и постоянно поправлял их на уроках.

Пришлось женщине нанять профессора, чтоб он индивидуально с Уродушкой занимался. Но не успевал профессор задать Уродушке домашнее задание и выйти на улицу, как Уродушка уже кричал ему в форточку: «Все решил!» Профессора это ужасно раздражало, и он перестал приходить.

И гости тоже перестали ходить к женщине. Потому что, чуть только кто-нибудь из гостей начнет о чем-то рассказывать, Уродушка – ему: «Знаю, знаю, знаю…» Гость хмурился и замолкал. А мать после укоряла сына: «Знаешь, Уродушка, и молчи».

В общем, совсем женщина измаялась со своим ненормальным сыном. И кто-то посоветовал ей обратиться к ведьме.

Привела мать Уродушку к ведьме, та посмотрела на мальчика и говорит: «У него слишком большой мозг, надо половинку высосать». И, сунув Уродушке в ухо соломинку, ведьма высосала из его головы половину мозга.

И Уродушка сделался нормальным.

Кстати, имя у него было вполне нормальное – Ваня. Когда он вырос, его стали уважительно называть – Иван Иванович. А многочисленные друзья звали попросту: Иваныч. Потому что он был такой же, как все. И больше никого своим умом не раздражал.

Продавец смерти

Жил-был один пацан. Звали его Стас. Как-то раз зашел он на рынок. А там – чего только нет: овощи, фрукты, обувь, одежда, и прпрпр… И лишь какой-то старичок непонятно что продает.

– А вы чем торгуете? – интересуется у него Стас.

– Смертью, – спокойно так отвечает старичок.

Стас вначале было захихикал, думая, что старичок прикалывается. Но тот серьезно говорит:

– Чего ты смеешься, малец? Я и вправду смерть продаю. Я продавец смерти.

– А можно на нее посмотреть? – спрашивает Стас.

– Да ради бога.

И старичок открыл свой сундучок. А в сундучке лежат пакетики с белым порошком.

– Это что – смерть? – спрашивает Стас.

– Она самая, – отвечает старичок.

– Какая же это смерть? – недоумевает Стас. – Смерть – страшная. Типа скелета с косой.

– Смерть всякая бывает, – пояснил старичок. – Бывает как скелет с косой, а бывает вот такая, – кивнул он на белый порошок.

– И почем вы ее продаете?

– Пять рублей сто грамм.

– Так дешево? – изумился Стас.

– А у нас в России смерть дешевая, – говорит старичок.

– Дайте тогда грамм триста, – попросил Стас.

– Тебе-то, малец, смерть на что?

– Да от не фиг делать, – беспечно отвечает Стас.

– Очень умно, – усмехнулся старичок. – Очень…

И продал Стасу триста грамм смерти.

Сунул Стас пакетик в карман и пошел себе дальше, насвистывая. Пришел домой. «Надо бы, – думает, – куда-нибудь порошок пересыпать». А на столе как раз сахарница пустая стоит. Стас в нее и пересыпал.

И снова отправился гулять.

Нагулялся. Возвращается. Мама на кухне посуду моет. Папа газету читает.

– Пока ты гулял, к нам гости приходили, – сообщила мама Стасу. – Я торт испекла. И тебе, Стасик, кусочек оставила.

– Классно! – обрадовался Стас.

И хотел было уже тортик слопать, как вдруг видит – сахарница-то… пустая.

Мама между тем продолжает:

– Я, когда торт собралась печь, вспомнила, что у нас сахара нет. Думала уже в магазин бежать. А ты, Стасик, оказывается, купил. Молодец.

– Да, молоток, – похвалил Стаса и отец.

А Стас стоит, словно воды в рот набрал.

– Что с тобой, Стасик? – спрашивает у него мама.

– Ничего, – выдавил Стас. Не говорить же родителям, что они съели торт со Смертью.

Вечером лег Стас спать и думает перед сном: «Завтра проснусь круглым сиротой».

Наутро просыпается – родители живы и здоровы.

«Как же так?..» – удивляется Стас. Нет, конечно, хорошо, что родители не умерли. Просто обидно немного – выходит, старик его обманул. Вместо Смерти сахар подсунул.

И Стас снова пошел на рынок.

Приходит. А старичок на прежнем месте сидит.

– Ну что, малец, – спрашивает, – еще хочешь смертушки подкупить?

– Да какой «смертушки»! Вы мне обычный сахар продали!

– С чего ты взял?

– А с того… – и Стас рассказал про торт и родителей.

– Все правильно, – кивает старичок. – Это же не их Смерть была, а твоя. Ты ее купил.

– Выходит, если б я съел торт, то…

– Нет, – перебил его старичок. – Торт здесь ни при чем. Оглянись-ка, малец…

Оглянулся Стас. И ахнул. Потому что кругом не было уже ни рынка, ни города, ни даже самой Земли… Стоят они со старичком на неведомой планете; а сверху три солнца светят: синее, зеленое и черное.

– Ой, где это мы? – обомлел Стас.

– Сам, что ль, не догадываешься? – хмыкнул старичок.

И Стас догадался.

– Значит, я… – лепечет.

– Вот именно, – подтвердил старичок.

– Но почему, почему?.. – заплакал Стас. – Мне ж только двенадцать лет было.

– А не надо, малец, смерть от не фиг делать покупать, – ответил ему старичок.

Вовка Морковкин
и диван-вампир

Сломалась как-то у Вовки Морковкина кровать. И он вместе с папой, мамой и сестрой Капой пошел в мебельный магазин покупать новую. А продавщица и говорит: «Кровати все кончились. Если хотите, берите диван». Осмотрели мама, папа, Вовка и Капа диван – вроде ничего. И расцветка красивая – бледно-розовая.

Купили и привезли домой.

Лег Вовка спать. Утром проснулся – все тело какое-то вялое. И голова кружится. Диван между тем уже не бледно-розовый, а – темно-розовый. На следующее утро Морковкин вообще еле-еле с дивана поднялся. А диван из розового стал красным.

– Что-то тут не так, – говорит папа. – Дай-ка, Володька, я на диване посплю.

Утром у папы появились те же самые симптомы, что и у Вовки – слабость во всем теле и головокружение. А диван уже не красный, а пунцовый.

– Ничего не понимаю, – пожимает плечами Вовкин папа.

– Теперь я попробую на нем поспать, – решила Вовкина мама.

Попробовала – и чуть «концы не отдала», как выражаются на флоте. А диван уже не пунцовый, а багряный.

– Надо нам всем идти к врачу, – принял решение Вовкин папа.

Пришли они к врачу по фамилии Микстуров и все ему рассказали.

– Так-так, – сказал врач Микстуров. – Значит, вначале диванчик розовый был?

– Ага, – подтверждает Вовка, – а потом стал красным.

– А затем пунцовым, – добавляет папа.

– А сейчас он багряный, – прибавляет мама.

– Все ясно, – говорит врач, – это диван-вампир. Он из вас кровь высасывает.

– Да какой еще диван-вампир? – морщится Вовкин папа. – Бросьте вы, доктор, сказки рассказывать.

Но Микстуров не бросил. Наоборот, взял скальпель и сказал:

– Пойдемте. Я вам докажу, что это не сказки.

Пошли они. Пришли.

И как раз вовремя. Потому что на диване лежит Капа, вся бледная-пребледная. А ведь папа строго-настрого запретил ей ложиться на диван.

– Я же тебе строго-настрого запретил ложиться на диван! – принялся выговаривать папа непослушной Капе.

– Ой, папочка, – стонет Капа в ответ, – я больше не буду. Помогите мне скорей встать, а то он ко мне присосался.

Помогли Капе подняться с дивана, смотрят – а диван уже не багряный, а – бордовый.

Врач Микстуров взмахнул скальпелем и – вжик! – по обшивке. И еще раз – вжик!.. Из дивана ка-а-к хлынет кровища.

– Ну, что я вам говорил? – победно усмехается Микстуров. – Типичный диван-вампир.

– Что же нам теперь с ним делать? – не понимают папа с мамой.

– Надо его обратно в магазин сдать, – предложила Капа.

– Точно, Капка, – поддержал сестру Вовка, – пока гарантийный срок не кончился.

– А продайте-ка вы его мне, – говорит врач. – Я его буду вместо пиявок использовать. У многих же, в отличие от вас, крови слишком много, и лишнюю кровь из них пиявки высасывают. По-медицински это называется «пиявкотерапия». Пусть-ка пиявочки отдохнут, а диванчик поработает.

Папа и мама так и сделали: продали Вовкин диван-вампир врачу Микстурову. А Вовке купили зеленую кровать с черной простыней. И вот, в первую же ночь… Впрочем, мои маленькие читатели и читательницы, это уже совсем другая история.

Спящий мальчик

Жили-были папа-полковник, мама-кандидат наук и их сынок Кеша – ученик шестого класса.

И вот как-то раз лег Кеша вечером спать, а утром не проснулся. Спит себе и спит.

День спит, неделю спит, год спит, два спит… А когда прошло три года, родители встревожились и пригласили на дом врача.

Пришел врач и говорит:

– Лю-бо-пыт-но.

– Доктор, – спрашивает у него мама-кандидат наук, – может, он умер?

– Не думаю, – подумав, ответил врач. – Слышите, как храпит?

Кеша действительно храпел.

– Тогда в чем дело? – спросил папа-полковник.

– Сейчас узнаем, – говорит врач. – У вас шило есть?

– Зачем вам шило? – насторожилась мама-кандидат наук.

– Да хочу его в бок кольнуть, – отвечает врач. – Может, проснется.

В этот момент Кеша сладко потянулся и открыл глаза.

– Три года прошло? – первым делом поинтересовался он у родителей.

– Прошло, – отвечают безмерно удивленные родители.

– Зашибись! – говорит Кеша. – Значит, я уже в девятом классе.

– Так ты специально не просыпался, чтоб в школу не ходить?! – догадался врач.

– Ага, – кивает Кеша. – Теперь мне всего-навсего два года осталось учиться.

– Молодец, Кешка! – похвалил сына папа-полковник. – Здорово придумал! Мне через два года звание генерала должны присвоить. Так я, пожалуй, тоже посплю. Все лучше, чем каждый день на службу таскаться.

С этими словами папа-полковник взял и уснул.

– А мне через два года доктора наук обещают дать, – сказала мама-кандидат наук и тоже взяла и уснула.

– А мне через два года коттедж построят, – говорит врач. – Зачем я буду все это время в своей маленькой квартирке ютиться? Уж лучше я посплю.

И врач тоже уснул.

Посмотрел-посмотрел Кеша на спящую троицу, да ка-а-к стукнет себя кулаком по лбу.

– Ну и лопух же я!.. На фига я так рано проснулся? Мне ж еще целых два года в школе мучиться.

И Кеша продолжил свой сон.

А через два года папа стал генералом; мама – доктором наук; врачу выстроили коттедж; а Кеша окончил среднюю школу.

И, как вы думаете, мои маленькие читатели и читательницы, что они потом сделали?.. Правильно! Снова легли спать. Теперь уже на пять лет. Потому что через пять лет папа-генерал должен был стать папой-маршалом; мама-доктор наук – мамой-академиком; врачу должны были построить элитный особняк; а Кеша должен был окончить институт.

Вот так-то, мои маленькие читатели и читательницы! Спокойной ночи!

Детский садик № 13

Жили-были в одной прекрасной стране папа с мамой. И у них имелся сынок Ванечка, четырех с половиной лет. Он ходил в детский садик № 13. Ванечка был мальчик как мальчик. Только уж больно тихий. Со дня своего рождения ни единого слова не вымолвил. А тут как-то приходит из детсада и давай болтать без умолку. Болтает и болтает. Час, другой, третий…

Короче, весь день проболтал, а вечером лег в свою детскую кроватку и захрапел.

– Странный какой-то сегодня наш Ванечка, – говорит мама папе. – Ты заметил?

– А вдруг его подменили? – отвечает папа.

– Кто подменил? – опешила мама.

– Монстры или инопланетяне.

Папа любил смотреть фильмы ужасов. Вот и насмотрелся.

– Да брось ты, – машет рукой мама. – Это ж только в кино такое бывает.

Но папа не бросил. Наоборот – взял тряпку, смочил ее в бензине и стал тереть лицо спящего сына.

Трет-трет, трет-трет и вдруг видит, что лицо у Ванечки – стирается.

Вначале стерлись глаза, потом нос, а затем и рот.

– Вот тебе и кино, – шепчет потрясенный папа.

– Ой, а кто это? – шепчет потрясенная мама.

– Человек-манекен, – со знанием дела говорит папа.

– А где же наш Ванечка? – лепечет мама.

– В детском саду № 13, – отвечает папа. – Бежим скорей туда!

И они побежали в детский садик № 13.

Прибегают. А в коридоре, на лавке, спит воспитательница Варвара Михайловна. Растолкали ее папа с мамой и стали наперебой рассказывать… А Варвара Михайловна спросонья ничего понять не может. Так и говорит:

– Ни-че не понимаю… Идемте к директору, Ивану Михалычу.

Пришли они в кабинет директора. А Иван Михайлович суп гороховый ест.

Варвара Михайловна по-военному доложила:

– Товарищ директор! К вам родители Вани Селиверстова пожаловали!

– Вольно, Михална, – отвечает Иван Михайлович. – Налей-ка им супчика. Пускай похлебают.

– Спасибо, но нам сейчас не до супа, – сказал папа. – У нас ребеночек пропал.

– Ва-а-нечка, – добавила мама, чуть не плача.

– Даже если десять ребенков пропадут, покушать все равно не мешает, – говорит директор. – Наливай, Михална.

Сели папа с мамой за стол и тоже стали есть гороховый суп. Едят, а сами так и норовят разговор на пропавшего сыночка перевести. В особенности, мама.

– Вот что, дамочка, – строго одернул ее Иван Михайлович. – У меня правило – за едой никаких дел. Это мешает моему пищеварительному процессу.

Мама сразу и примолкла.

Директор не спеша съел три тарелки супа и только после этого поинтересовался:

– Так кто там у вас пропал?

– Сынок наш, – наперебой загалдели мама с папой. – Ванечка.

– Ну что ж, – сказал Иван Михайлович, – придется открывать вам государственную тайну. Никакой это не детский сад, а – засекреченный объект. И никакой я не директор, а – генерал-полковник. И никакая Варвара Михайловна не Варвара Михайловна, а – ефрейтор… Дело в том, – продолжал генерал, – что с планеты Сямс на Землю стали поступать странные сигналы…

– А при чем тут наш Ванечка? – не понимает мама.

– А при том, что лететь до Сямса сорок земных лет. Да обратно столько же. Восемьдесят годков получается. Взрослый космонавт помереть может по дороге. Поэтому принято решение послать на Сямс ребенка…

– Ну а где же Ванечка? – продолжает не понимать мама.

– Уже в пути! – отвечает Иван Михайлович.

– Как?! – вскричала мама.

– Как настоящий герой, – говорит генерал. – Вы должны гордиться своим сыном!

– Да мы гордимся, – вздыхает папа. – Вот только, наверное, никогда его больше не увидим.

– Ничем не могу помочь, – развел руками Иван Михайлович. – Это ваши проблемы.

– Что же делать?! Что же делать?! – всполошилась мама.

– Я знаю, что делать! – отрубила Варвара Михайловна. – Разрешите доложить, товарищ генерал?!

– Докладывайте, ефрейтор.

– Надо их заморозить на восемьдесят лет, – доложила Варвара Михайловна. – И пускай они в замороженном виде своего сынка из космоса дожидаются.

– Действуйте! – сказал генерал.

И Варвара Михайловна начала действовать. Открыла большущий холодильник, достала оттуда яйца, масло, сыр… Короче, место освободила.

– Полезайте! – приказывает маме с папой.

Залезли мама с папой в холодильник, а Варвара Михайловна дверцу захлопнула.

Прошло восемьдесят лет.

И как будто ничего не изменилось. Все тот же Иван Михайлович сидит все в том же кабинете и ест все тот же гороховый суп. А рядом с ним стоит все та же Варвара Михайловна.

– Неужели восемьдесят лет прошло? – изумляется папа.

– Как одна секундочка пролетели, – подтверждает Иван Михайлович, орудуя ложкой.

– А наш Ванечка из космоса вернулся? – с тревогой интересуется мама.

– Да вернулся ваш Ванечка, вернулся, – хмуро отвечает генерал. – Лучше бы уж не возвращался. Прогонял ракету зазря.

– А что, разве братья по разуму не обнаружены? – спрашивает папа.

– Какие там, к черту, братья, – морщится Иван Михайлович. – Сидит стоэтажный дурак и пускает радиоактивные пузыри. А мы-то думали – сигналы подает.

Тут дверь отворилась и на пороге возник дряхлый старик с седой бородой.

– Ванечка! – так и ахнули родители.

Пришли они домой. Сели ужинать. Ванечка наелся-напился и улегся на свою детскую кроватку. И захрапел.

А папа ходит туда-сюда по квартире. Мается.

– Ну чего ты маешься? – спрашивает у него мама. – Сын из космоса вернулся, а ты недоволен.

– Да доволен я, доволен, – отвечает папа. – Вот только сомнения меня берут, он это или не он?

Короче, потерли родители лицо спящего сына-старика тряпкой. И все стерли.

– Вот ешкин-мошкин! – выругался папа. – Опять нам генерал куклу подсунул!

Побежали они снова в детский сад № 13. А там Иван Михайлович гороховый суп за обе щеки уминает.

– Пришли моего супчика отведать? Налей-ка им, Михална, по тарелочке.

– Какого еще супчика?! – возмущенно кричит мама. – Где наш сын?!

– Ну-ну-ну, – добродушно улыбается генерал. – Подумаешь, трагедия, пацан пропал. Вон в Китае при землетрясении триста тыщ китайцев погибло. Вот это, я понимаю, трагедия. Но вам на китайцев наплевать. Вам лишь бы собственное чадо в порядке было. Нехорошо это, дамочка. Безнравственно.

– Нет, жалко, конечно, китайцев, – стала оправдываться мама. – Но их в Китае еще много осталось. А у меня Ванечка один-единственный.

– Хотелось бы просто узнать о судьбе сына, – прибавил папа.

– Сейчас узнаете, – подмигнул им Иван Михайлович и, подойдя к маме, звучно чмокнул ее в щеку – чмок! – Здравствуй, мамочка. Я твой сын!

– Вы… мой… сын?.. – бормочет ошарашенная мама.

– Ага, – говорит Иван Михайлович. – А что, не похож?

– Да, не похож! – вспылил папа. – И вообще, нам уже осточертело ваше вранье! И про Сямс, и про то, что вы генерал-полковник!..

– Вот именно! – подхватила мама. – Мы сейчас пойдем и заявим на вас в полицию!

И они решительно направились к выходу.

– А родинку не хотите поглядеть? – хихикает им вслед Иван Михайлович и тычет пальцем в бородавку у себя на носу. – Забыли, у кого такая же имеется?

– У Ванечки, – растерянно пролепетала мама.

– Вспомнила, слава богу. А теперь вспомни, как ты меня из детсада постоянно забывала забирать. И я тут один-одинешенек по ночам куковал…

– Это моя вина, – смущенно признал папа. – Я ее в кино водил. На ужастики.

– Ах, на ужастики?! – язвительно повторил Иван Михайлович. – А знаете ли вы, какие здесь по ночам ужастики творятся? Похлеще киношных! В этом детском саду время ночью во много раз быстрее идет, чем днем! И я тут один, во тьме… а время летит… уходят лучшие годы… лучшие… – Иван Михайлович всхлипнул и разрыдался.

Мама с папой не знают, что и сказать в свое оправдание. Кругом они виноваты.

– Не плачь, Ванюша, – сурово говорит Варвара Михайловна. – Не стоят они твоих слез, братик.

– Братик?.. – встрепенулся папа. – Какой еще братик?!

– Это сестра моя, Варенька, – сквозь рыдания промычал Иван Михайлович. – Между прочим – дочурка ваша.

– Какая еще дочурка? – занервничал папа. – Нет у нас никакой дочурки.

– Есть, есть, – с усмешкой возражает Варвара Михайловна. – Спроси вон у мамочки. Она тебе скажет.

– Это правда? – спрашивает папа у мамы.

– Да, правда, – кивает мама. – Ее цыгане украли, когда она еще совсем крохой была.

– А почему ты мне ничего не сказала?! – кипятится папа.

– Не хотела тебя огорчать, – отвечает мама.

У папы голова кру́гом пошла.

– Как же так?.. – бормочет растерянно.

– Да брось ты, папка, – хлопнул его по плечу Иван Михайлович, вернее – сын Ванечка. – Все зашибись!

– Вот именно, – поддержала брата Варвара Михайловна, вернее – дочка Варенька. – Могло быть и хуже. Как, например, в Китае.

Часы между тем пробили девять вечера.

– Пора идти домой, дети, – деловито сказала мама. – Ужинать и спать.

– Вы идите, – говорит папа, – а я, пожалуй, тут останусь. Постарею. А то выгляжу, как мальчишка. Даже борода не растет.

– Только смотри не очень-то старей, – предупредила мама. – Не забывай, что у тебя двое детей и жена. И нас надо кормить и одевать.

– Я на три работы устроюсь, – пообещал папа.

– Лучше на четыре устройся, – посоветовал сын Ванечка. – Больше заработаешь.

И мама вместе с детьми отправилась домой. А папа остался стареть.