Текст книги "Девочка с косой и другие ужасные истории"

Глава II
Взбесившийся велосипед

А как классно все начиналось! Тимычева мать пошла в роддом и родила там тройню. И родичам сразу же стало не до Тимыча. А везуха, как известно, не приходит одна. Мало того, что Тимыча перестали доставать занудными вопросами (типа «Сделал уроки?»), его еще и отселили в квартиру дяди – профессора Кофейникова. (Сам профессор улетел в длительную командировку.) Отец сказал Тимычу: «Ты, Тимоня, уже большой парень, скоро четырнадцать стукнет. Пора тебе становиться самостоятельным». А Тимыч и не против. Наоборот – ему это по кайфу! Потому что у дяди Феди и комп навороченный, и инет безлимитный…

Переселившись в дядифедину квартиру, Тимыч стал дни и ночи напролет гулять по бескрайним просторам Интернета; где его, в одной из соцсетей, и настигла вэри биг лав. Большая любовь.

Ник у любви был – Ля.

Тимыч сразу же заценил Ля, да и Ля сразу же заценила Тимыча. Оказалось, что они просто-таки созданы друг для друга. Во-первых, им обоим было по тринадцать с хвостиком; во-вторых, они фанатели от одних и тех же групп; в-третьих… и в-четвертых… и в-пятых… ну буквально все у Тимыча и Ля совпадало. А уж когда выяснилось, что Ля обожает блины со сметаной, Тимыч понял: вот она – девчонка его мечты!

Короче, пора было выныривать из виртуала в реал, тем более, что Ля, так же как и Тимыч, жила в Питере. Правда, имелось маленькое «но». Даже не маленькое, а большое «НО». В реальности Ля вполне могла оказаться бородатым программистом. Тимыч частенько и сам так прикалывался, представляясь какому-нибудь лоху девчачьим псевдом. И вот теперь как бы самому Тимычу не лохануться.

Существовала еще и вторая опасность, покруче первой. Ля в реале могла оказаться страхолюдиной, ведь фотку свою она Тимычу так и не кинула.

В общем, надо было рискнуть. И Тимыч рискнул: пригласил Ля покататься на велике по крыше.

Дело в том, что профессор Кофейников жил на последнем этаже шестнадцатиэтажки с плоской крышей. Он арендовал часть крыши и устроил там зону отдыха. Попасть в эту зону можно было прямо из квартиры – через люк в потолке, к которому вела узкая лесенка… В солнечную погоду профессор загорал на крыше, сидя в шезлонге.

А Тимыч приспособил крышу под велотрек. Она для этого идеально подходила – большая, плоская, с парапетом… Короче, Тимыч предложил Ля покататься на велике по крыше.

«Супер!» – ответила ему Ля.

«Тогда до встречи на первом уровне реальности», – выпендрился Тимыч.

…День, когда должна была прийти Ля, тянулся, как год.

Дзинь-дзинь-дзинь… – зазвонил дверной звонок.

Тимыч понесся открывать. Кого он сейчас увидит – страхолюдину или девчонку своей мечты?

Открыл.

И – у-у-ух! – сердце так к горлу и подскочило. От радости! Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты – с каштановыми волосами и изумрудными глазами.

– Привет, – сказала она, – я Ля, ну то есть Ляля.

– Привет, – ответил Тимыч, – а я Тим, ну то есть Тима.

Ля вкатила в прихожую велосипед.

– На фига ты его взяла?! – вскричал Тимыч. – Я ж тебе писал: у меня есть велик!

– Расслабься, – ответила ему Ля. – Зацени, сколько в нем примочек.

Примочек, и впрямь, было море.

– Класс! – заценил Тимыч.

– Сейчас увидишь, на что он способен, – пообещала Ля. – Где тут твоя крыша?

Они поднялись на крышу с Лялиным велосипедом.

– Вау! – воскликнула Ля, увидев Тимычев велосипед. – У тебя тоже навороченный велик!

Настала очередь Тимыча хвастаться.

– Горный! – заявил он с гордостью. – Двадцать семь скоростей…

– Па-а-трясно! Давай наперегонки!

– Давай!

Они вскочили в седла и начали гонять по крыше, как сумасшедшие. При этом еще и орали от избытка чувств.

– А на моем велике можно задом наперед! – кричала Ля и катилась задом наперед.

– А я могу на одном колесе! – кричал Тимыч и ехал на заднем колесе.

– А я могу без рук!

– А я могу без ног!

Настроение у Тимыча и Ля было просто супер!

И вдруг что-то случилось с Лялиным велосипедом. Он помчался сам собой…

– Ой, ма-а-мочка! – испуганно завопила Ля. – Я не могу остановиться!

– Жми на тормоза! – закричал Тимыч.

– Я жму!

И действительно, Ля жала на тормоза – и ручной, и ножной – а велик мчался все быстрее и быстрее.

– А-а-а! – в страхе вопила Ля.

Тимыч принял мгновенное решение – идти на таран. И пошел. Вернее, поехал наперерез Лялиному велику. Но тот, словно бы разгадал Тимычев замысел, пустился наутек.

– Прыгай! – приказал тогда Тимыч.

– Не могу-у-у, – отвечала Ля жалобно. – Он меня держит… ой-ой-ой… Тима, помоги!

Ну а что Тимыч мог сделать?.. В полной растерянности он глядел, как Лялин велик на бешеной скорости мотает по крыше круги… Вдруг велосипед резко тормознул, так что даже покрышки завизжали, и помчался уже не по кругу, а по прямой. Подскочив к краю крыши, велик, словно конь, перепрыгнул через парапет и камнем полетел вниз, увлекая за собой Ля.

Глава III
Поцелуй с клубничным сиропом

День тянулся, как год. Дзинь-дзинь-дзинь… – зазвонил дверной звонок.

Тимыч понесся открывать. Кого он сейчас увидит – страхолюдину или девчонку своей мечты?

Открыл.

И – у-у-ух! – сердце так к горлу и подскочило. От радости! Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты – с каштановыми волосами и изумрудными глазами.

– Привет, – сказала она, – я Ля, ну то есть Ляля.

– Привет, – ответил Тимыч, – а я Тим, ну то есть Тима.

Ля вкатила в прихожую велосипед.

– На фига ты его взяла?! – вскричал Тимыч. – Я ж тебе писал: у меня есть велик!

– Расслабься, – ответила ему Ля. – Зацени, сколько в нем примочек.

Примочек, и впрямь, было море.

– Класс! – заценил Тимыч.

– Сейчас увидишь, на что он способен, – пообещала Ля. – Где тут твоя крыша?

И вдруг Тимычу показалось…

– Слушай, – ошарашенно произнес он, – по-моему, это уже было.

– Что было? – спросила Ля.

– Ну вот этот наш разговор. Ты уже приходила, и мы говорили то же самое, что и сейчас. Затем пошли на крышу, гоняли там на великах, а потом твой велик будто взбесился… Ни фига не пойму.

Ля тоже не понимала.

– Сон, что ли, тебе такой приснился?

– Нет, не сон. Это было на самом деле. А еще я помню, как превратился в таракана.

Ля хихикнула.

– Тима, ты что, прикалываешься?

– Нет. Правда, помню… – Тимыч озадаченно тер лоб. – Что ж это такое, а?

– Да не заморачивайся ты, – посоветовала Ля. – Пошли лучше на великах кататься.

Но Тимычу было уже не до великов.

– Блин! Может, у меня крыша едет?

– Наверное, ты у компа пересидел, – предположила Ля.

– Ничего я не пересидел. Я точно помню, как был тараканом… – Тимыч тревожился все больше и больше. – Что же со мной такое происходит?..

– Кажется, я поняла, – сказала Ля. – Мне про такие штучки моя подружка Крутая рассказывала.

– А почему она крутая?

– Да это фамилия у нее – Крутая.

– А про какие штучки?

– Ну, когда человеку кажется, что он в кого-нибудь превратился. Она говорила, что многие люди иногда вспоминают свои прошлые жизни. Ты, наверное, в одной из своих прошлых жизней был тараканом.

– Фигня, – морщился Тимыч.

– Да ничего не фигня. Она читала об этом на научном сайте.

– А с великом как же?

– С великом?.. – Ля задумалась на секундочку. – А с великом на тебя порчу навели. Мне об этом тоже Любка рассказывала.

– А зачем на меня порчу наводить?

– Ну, типа ты кого-то раздражаешь.

– А кого я могу раздражать?

– Тебе лучше знать. Я, например, свою классную раздражаю. Она дико нервная.

– У нас математичка тоже нервная, – сказал Тимыч. – Все время на взводе.

– Ну вот, значит, она на тебя порчу и навела.

– Думаешь?

– Вполне возможно. Но ты не парься. Я Любку попрошу, она мигом с тебя порчу снимет. Пошли на крышу.

Но Тимычу идти на крышу не хотелось.

– Что-то мне влом на великах кататься.

– А что мы тогда будем делать?

– Мороженое есть. С клубничным сиропом.

Ля захлопала в ладоши.

– Обожаю мороженое с сиропом!

Они прошли в гостиную.

– Миленькая у тебя квартирка, – заметила Ля.

– Это квартира моего дяди.

– А сам он где?

– В командировку улетел. На Канарские острова.

– На Канары? Классно! А родители твои где?

– Дома. Прикинь, мать тройню родила.

Ля покатилась со смеху.

– Ха-ха-ха! Тройню! Прикольно… – Ля подошла к зеркалу и состроила гримасу: – Фу, какая я уродка.

– И вовсе не уродка, – возразил Тимыч. – Ты красивая.

– Слушай, а чего это ты мне написал, будто я твоя первая любовь?

– Ну первая.

– Ладно, не гони.

– Не гоню, правда – первая.

– Первая любовь всегда не настоящая, – заявила Ля.

– А какая настоящая – вторая?

– Вообще никто не знает, что такое любовь. Ты вот знаешь?

– Знаю.

– Ну что? Скажи.

– Любовь – это когда крышу сносит.

– А у тебя что, от меня крышу снесло?

– Ну типа того.

Ля хихикнула.

Они прошли на кухню. И стали есть мороженое.

– М-м-м, – причмокивала Ля, – вкусненько.

Тимыч смотрел-смотрел, как Ля лакомится мороженым, и ему захотелось поцеловать ее в сладкие от мороженого губы.

«С девчонками главное не робеть», – вспомнил Тимыч наставления своего друга Димыча. Легко сказать – не робеть. А если робеешь?

Но все же Тимыч решился. И сказал:

– Ля, можно я тебя поцелую?

– Ишь какой быстрый, – захихикала Ля.

– Че тебе – жалко, что ли? – начал клянчить Тимыч. – Всего один разочек.

– Нет, целоваться я не буду, – отказалась Ля.

– Почему?

– Потому что в поцелуях куча микробов.

Тимыч встал в тупик от такой постановки вопроса.

– Как это?

– А так, – пояснила Ля. – Целуемся мы чем? Губами. А губы – это рот. А во рту масса всяких вирусов и бактерий. В теплой и влажной среде им обеспечены идеальные условия для того, чтобы спокойно жить и размножаться.

– Откуда ты это взяла?

– Из инета, естественно. Вот ты знаешь, сколько раз человек за свою жизнь моргает?

– Ну и сколько?

– Триста миллионов. А продуктов всяких съедает за свою жизнь, знаешь сколько?

Тимыч не знал.

– Двадцать две тонны. А знаешь, сколько в триллионе нулей?

Разговор явно уходил в сторону от поцелуев.

– Ну дава-а-й поцелуемся, – вновь заканючил Тимыч.

– Ты меня уже достал, – сказала Ля. – Ладно уж, ответишь правильно на вопрос – поцелуемся.

– На какой еще вопрос?

– Классный такой вопросик.

– Наверное, сложный.

– Наоборот – легкий. Слушай внимательно: знаменитый путешественник капитан Кук совершил три кругосветных путешествия. Во время одного из них он погиб. Во время которого?

– Во время второго, – выдал Тимыч.

– А если подумать?

– Тьфу ты, во время третьего, конечно!

– Правильно, – сказала Ля.

И они поцеловались – чмок-чмок.

Глава IV
Мистика повседневности

Увы, это был всего лишь сон… Как только Тимыч проснулся, так сразу у него и сверкнуло в сознании: Ля же разбилась!.. Тимыч попытался вспомнить, что он делал после того, как Ля полетела с крыши. Но не вспомнил.

Тогда он понесся на крышу. На крыше было все, как всегда. Тимыч подбежал в парапету, глянул вниз. Там тоже было все, как всегда: ехали машины, шли прохожие… Тимыч, скатившись на лифте, выскочил из подъезда.

У подъезда, на лавочке, сидели тетки.

Тимыч тотчас навострил уши. Но тетки говорили о чем угодно, только не о девчонке, упавшей с крыши.

Выходило, что Ля с крыши не падала. Но он же помнит, что падала… И тут Тимыча осенило: ведь можно же звякнуть Ля! Мобилки Ля у него не было, зато в компе болтался номер ее домашнего телефона.

Тимыч примчался домой, врубил компьютер и с ходу нашел номер Ля. Позвонил.

– Алло, – раздался женский голос.

– Здрасьте. Позовите, пожалуйста, Лялю.

– Кого? – спросил голос.

– Ну… вашу дочку.

– Ты, мальчик, не туда попал.

– Почему не туда?

– Потому что никакой Ляли здесь нет.

– А вы разве не Екатерина Сергевна? (Тимыч знал, как зовут Лялину маму).

– Да, я Екатерина Сергеевна.

– Так Ляля же ваша дочка.

– Нет у меня никакой дочки.

– Как нет? – обалдел Тимыч.

– Очень просто.

«А вдруг, и правду, не туда попал», – подумал Тимыч и уточнил:

– Ваш номер… – и он протараторил номер.

– Совершенно верно.

– И вы Екатерина Сергевна?

– Ты уже спрашивал. Да, я Екатерина Сергеевна.

– И у вас нет дочки Ляли?

Женщина положила трубку.

Тревога в душе Тимыча нарастала. Мало того что Ля, упав с крыши, не оставила никаких следов; выяснялось, что никакой Ля вообще нет. А может, она мать подговорила?.. «Что значит – подговорила?» – спохватился Тимыч. Ведь он помнит, как Ля упала с крыши! И как он тараканом был, тоже помнит!..

Тут Тимыч еще кое-что вспомнил.

Точнее, не кое-что, а – кое-кого. Любку Крутую, про которую ему говорила Ля. Тимыч быстренько нашел в инете питерскую телефонную базу. В Питере имелся всего один абонент с фамилией – Крутой.

Тимыч набрал номер.

– Да? – послышался девчоночий голос.

– Привет! – сказал Тимыч. – Ты Люба?

– Люба.

– Крутая?

– Крутая.

– А я Тима, – представился Тимыч.

– Какой Тима?

– Знакомый Ля.

– Какой Ля?

– Твоей подруги, Ляли.

– Нет у меня никакой подруги Ляли.

Повторялась та же история, что и с матерью Ля. Но Тимыч не сдавался.

– А знакомая с таким именем у тебя есть?

– Вообще-то у меня куча знакомых. Как ее фамилия?

– Я не знаю.

– А в чем дело?

Тимыч пустился в объяснения:

– Мы с Ля решили покататься по крыше на великах…

– По крыше?

– Да. Мой дядя живет на последнем этаже, и он крышу над своей квартирой в аренду взял.

– А-а… И что?

– Катались, катались, а затем Лялин велик стал гонять сам по себе, а потом – бац! – прыгнул вниз. А после я проснулся.

– То есть – это тебе приснилось?

– Нет, мне приснилось совсем другое. А когда я проснулся, то вспомнил, что Ля упала с крыши. Но не мог же я, после того как она упала, пойти и лечь спать.

– Тебе виднее, – сказала Крутая.

– Я, как проснулся, сразу вниз помчался. На асфальте никаких следов. И разговоров в доме тоже никаких.

– Выходит, она не падала с крыши.

– Как же не падала, если я это видел.

– Звякни в полицию, – посоветовала Крутая. – Там тебе сразу скажут, падал кто-нибудь с крыши или нет.

– Я уже звонил, только не в полицию, а Лялиной матери.

– И что?

– Она сказала, что у нее нет никакой дочки Ляли.

– Наверное, ты не туда попал.

– Да вроде туда. Сейчас вот тебе звоню, и ты говоришь, что у тебя нет такой подруги. – Тимыч вздохнул. – Чушь какая-то.

– Послушай, а ты, случайно, не прикалываешься? – спросила Крутая.

– На фига мне прикалываться?

– Ну мало ли. Познакомиться со мной хочешь.

– Мне сейчас не до знакомств, – снова вздохнул Тимыч. – Я вот думаю: вдруг у меня крыша поехала?

– Ну-у, это легко проверить.

– А как?

– Есть один способ. Но для этого нам надо встретиться.

– Давай встретимся, – сразу же предложил Тимыч. – А когда?

– Через часок.

– А где?

– В Катькином садике. Знаешь где это?

Еще бы Тимычу не знать Екатерининский сквер в центре Питера.

– Короче, пока, – закруглилась Крутая. – Увидимся.

– Пока… – Тимыч хотел уже отключиться. Но спохватился: – Ой, а как ты выглядишь?

– Круто! – ответила Крутая.

Глава V
«Лысая башка, дай кусочек пирожка»

Любка Крутая, и правду, выглядела круто. Да еще и в крутую – по ценам – кафешку предложила зайти.

– Вообще-то у меня… – начал Тимыч смущенно.

– Не парясь, – перебила Любка. – Идем, я угощаю.

Они зашли в кафешку, и Тимыч на халяву набрал себе всяких вкусностей. Крутая же взяла лишь стакан ананасового сока.

– Мне еда до лампочки, – пояснила она. – Я люблю только жвачку жевать… Ну что, приземляемся?

Они сели за столик у окна.

– Давай сразу к делу, – сказала Крутая. – Смотри мне в глаза.

– Зачем? – не понял Тимыч.

– Сейчас я определю: нормальный ты или двинутый.

Тимыч посмотрел в красивые Любкины глаза.

– Та-а-к, зрачки в норме, – определила Крутая, будто заправский психиатр. – А теперь зажмурься и дотронься указательным пальцем левой руки до кончика носа.

Тимыч зажмурился и дотронулся.

– Ты в порядке, – сделала вывод Любка.

– Точно? – переспросил Тимыч.

– Точнее не бывает. Мне этот способ знакомый парень показал. У него отец – психиатр. А у его приятеля реальные глюки были, типа твоих.

– У приятеля отца?

– Нет, у приятеля парня. Такие напряги – полный отстой.[1]1
  Читайте об этих напрягах в повести «Отдай свое сердце!»


[Закрыть]

– А что с ним такое было? – поинтересовался Тимыч.

– Да какая тебе разница? – Крутая пригубила сок. – Тебе надо не на чужих заморочках заморачиватья, а со своими разбираться.

– А как? Что вообще вся эта фигня означает?

– Тут нет рациональной объясниловки, – авторитетно заявила Любка.

– А какая есть?

– Иррациональная. Поэтому давай, расскажи все по-новой. Но только теперь с чувством, с толком, с расстановкой.

– А с чего начать?

– С начала. Где ты познакомился с этой Ля?

– В инете.

– Вот с инета и начни.

И Тимыч начал…

– Это все? – спросила Любка, когда он закончил.

– Почти.

– А что еще?

Тимыч, помявшись, рассказал, что помнит, как превратился в таракана и как бабушка спустила его в канализацию.

– Круто, – сказала Крутая.

– Ля говорила, что это на меня кто-то порчу навел.

– Нет, это не порча, – отвергла Любка. – У порчи другие симптомы.

– Откуда ты знаешь?

– Я же белая ведьма.

– Что значит «белая»?

– Есть черные ведьмы, – объяснила Крутая. – Они всякие пакости делают. А есть белые, добрые. Я – белая ведьма, причем потомственная… – И, возвращаясь к прежней теме, Любка добавила: – Короче, ты подвергся мистической атаке. Въезжаешь?

Тимыч не въезжал.

– Как бы тебе это объяснить… – озаботилась Крутая. – Ну вот, например, после хакерской атаки начинает глючить твой комп. А после мистической атаки начинаешь глючить ты.

– Черт! – чертыхнулся Тимыч. – И что мне теперь делать?

– Для начала надо разобраться, реальна твоя Ля или ирреальна.

– А потом?

– Потом суп с котом… – Любка допила сок и сунула в рот жвачку. – Погнали.

– Куда?

– К моей бабушке. Она из всего нашего семейства Крутых – самая крутая. А из всех российских ведьм – самая продвинутая. Бабулька в два счета определит, что за нечисть тебя атакует.

Когда они уже подошли к дверям бабушкиной квартиры, Любка вспомнила:

– Ой, бабуля же сегодня утром в Португалию улетела, на слет европейских ведьм.

– Значит, мы в пролете, – сник Тимыч.

– Ерунда, – сказала Крутая. – Сами разберемся. – Она открыла дверь. – Заходи…

Уже с порога было видно, что в квартире живет настоящая ведьма: в углу стояла ступа с помелом. А книжный шкаф в гостиной прямо-таки ломился от мистической литературы: «Теория и практика колдовства», «Серо-буро-малиновая магия» и пр.

Любка сняла с полки толстенный «кирпич» под названием «Общение с ду́хами».

– Та-а-к, – принялась она его листать, – это не то… это тоже не то… а вот это – то… – И Крутая прочла:

Нейросети имеются не только в итернете, но и в зеркалах. Половина зеркальных нейросетей принадлежит нашему миру, а вторая половина уходит в потусторонний мир, где обитают призраки. Для вызова призрака из зеркальной нейросети необходимо сделать стрижку на́голо, в полночь подойти с горящей свечей к зеркалу, лизнуть свое отражение и произнести заклинание: «Лысая башка, дай кусочек пирожка»…

Любка захлопнула «кирпич» и посмотрела на Тимыча.

– Врубаешься?

Тимыч не врубался.

Крутая объяснила:

– Мы вызовем призрака – и он нам все выложит.

– Что все?

– Куда делась твоя Ля и почему ты в таракана превращался.

– А он-то откуда знает?

– Призраки все знают. Они днем и ночью через зеркала за людьми наблюдают.

– А как мы его вызовем?

– Здрасьте, я же только что прочла. В полночь подойдешь к зеркалу, лизнешь свое отражение и скажешь: «Лысая башка, дай кусочек пирожка». Кстати, тебе надо постричься.

– А это обязательно?

– Обязательно. Иначе ничего не получится.

Тимыч провел ладонью по волосам.

– У меня и так стрижка короткая.

– В заклинании сказано: «лысая башка», – непреклонно произнесла Любка.

– Ну ладно, – сказал Тимыч, – погнали стричься.

– Не надо никуда гнать. Я тебя сама обкорнаю… – Крутая достала машинку для стрижки и – жжжжж… – подстригла Тимыча под ноль.

– Ну и видок, – фыркнул Тимыч, глядя на себя в зеркало.

– А что, клево, – сказала Любка, довольная результатом своей работы. – Пожалуй, после окончания школы займусь парикмахерским бизнесом.

Ближе к полуночи Тимыч, с горящей свечкой в руке, подошел к старинному зеркалу.

БОМ-БОМ-БОМ… – пробили старинные часы полночь.

Тимыч лизнул свое отражение и сказал:

– Лысая башка, дай кусочек пирожка.

Ничего не произошло.

– Лысая башка, – повторил Тимыч, снова лизнув отражение, – дай кусочек пирожка.

Ни ответа, ни привета.

– А чего он не приходит? – обернулся Тимыч к Любке.

– Ты говори, говори… Сейчас придет.

– Лысая башка, дай кусочек пирожка; лысая башка, дай кусочек пирожка… – стал повторять Тимыч.

Зеркало молчало.

– Громче говори, – распорядилась Крутая. – Может, он не слышит.

– Лысая башка, дай кусочек пирожка! – прокричал Тимыч.

А в ответ – тишина.

– Попробуй вежливо его позвать, – велела Любка.

– Уважаемая лысая башка, – обратился Тимыч к зеркалу, – дайте, пожалуйста, кусочек пирожка.

Зеркало продолжало молчать.

– Странно, – сказала Крутая, перекатив во рту жвачку.

– Может, ему приказать? – спросил Тимыч.

– Ну прикажи.

Тимыч приказал:

– Лысая башка, давай в темпе кусок пирожка!

Но и на приказной тон призрак не отреагировал.

Короче, как только Тимыч ни вызывал призрака – тот не появлялся.