Текст книги "Сезон свинцовых туч"

Глава третья

На пляж в этот день он так и не попал. Имелось в местном укладе что-то странное. В нескольких километрах от улицы Аламеда террористы-диверсанты взрывали машины с солдатами, а в центре Сантамарко протекала размеренная жизнь – со всеми соблазнами и удовольствиями. Это отдавало абсурдом.

В посольском гараже майора поджидал сюрприз.

– Держите, Вадим Георгиевич, – сунул ему ключи прихрамывающий и страдающий одышкой начальник АХО. – Не реактивный, конечно, истребитель, но когда-то им был. В гонках рекомендую не участвовать – не выйдет. Побывал в аварии, прошел ремонт. Движок уже не тот, больше восьмидесяти не разгоняйтесь – заглохнет. Бензина потребляет много, требуется регулярная подкачка шин. Но в остальном машина приличная, можете ездить по делам. Девяносто лошадиных сил, объем двигателя 2,4 литра. Номера не посольские, но вам же и не надо, верно?

Все такие осведомленные… «Форд Фалькон» 68-го года выглядел несуразно и побывал, похоже, не в одной аварии. Светло-серый, выцветший, с ободранной решеткой радиатора, с изношенной резиной. Дизайн устарел, нижнюю часть кузова объедала ржавчина. Но дареному коню в зубы не смотрят. Двигатель заводился со второго раза, коробка передач не скрипела. Осветительные приборы работали как положено. Виктор Павлович не стал дожидаться окончания осмотра, на цыпочках покинул гараж.

До наступления темноты Вадим сделал круг вокруг посольства, свыкаясь с агрегатом. С документами все было в порядке, водительское удостоверение имелось. Зато на дороге это чудо автопрома ничем не выделялось среди прочих участников движения.

Наутро Вадим выехал в город, проследовал несколько кварталов в западном направлении. Развернулся, покатил обратно. На пониженной передаче машина дрожала. У ворот посольства грузились в автомобиль Людмила Анатольевна Юганова и Оксана Адамович. Видимо, маршруты совпадали. Адамович была невозмутима и холодна. Людмила, похоже, не выспалась, выглядела неважно. Стекла очков меняли внешность, но не было времени всматриваться. Вадим проехал мимо, на бульваре свернул направо, к морю. Здесь было красиво, цвели экзотические душистые кустарники, пестрели клумбы. За кокосовыми пальмами распахнулась морская гладь – удивительно спокойная, отливающая бирюзой. Сегодня был штиль. К морю, огибая декоративный кустарник, спускались пешеходные дорожки. Вадим обогнул пару построек непонятного назначения, въехал на стоянку. Вышел из машины, прошелся по аллее. Пляжную зону устилал белоснежный песок, стройными рядами выстроились шезлонги. Справа находилось кафе, слева – площадка с натянутой волейбольной сеткой. Время неурочное, посетителей почти не было. Несколько человек лежали на шезлонгах, бродили парочки. Бегал за палкой поджарый далматинец. Пачкать ноги смысла не было, представление о данном квадрате он уже получил. Сел в машину, выбрался из прибрежной зоны. У обочины стоял легкий колесный бронетранспортер. Чуть дальше – полицейская машина. Смуглый тип в форме хотел остановить Вадима, но всмотрелся в его лицо и передумал. Очевидно, у всех русских в этом городе на лбу сияла печать.

Последующие полчаса Вадим нарезал круги по городу, занимался наблюдением. Улицы затейливо стелились по холмам. В центральной части Сантамарко стояли капитальные здания в колониальном стиле, изобиловала растительность. Государственные учреждения охраняли военные и полиция. Въезд через шлагбаум во внутренние дворы разрешался только по пропускам. Вадим обогнул Тринидад, проехал по Санта-Роза мимо президентского дворца, над которым реяло красно-синее полотнище. Проследовал по бульвару Эль-Парино, запруженному автотранспортом. Карта города лежала на коленях. Он вернулся на Санта-Роза, медленно проследовал мимо двухэтажного здания с колоннами, смутно напоминающего Белый дом в Вашингтоне. Над входом развевался звездно-полосатый флажок. Видимо, раньше он реял над крышей, да и размер имел побольше. У входа прогуливались морские пехотинцы в песочного цвета одеянии. На стоянке посольства был замечен знакомый «Линкольн Континенталь» – номер запомнился, и на зрение майор не жаловался. Вот пусть и стоит без движения…

И все же он почувствовал наблюдение. За центральным парком дорога пошла под уклон, мелькнуло между холмами отдалившееся море. Дальше тянулась малоэтажная застройка. Улицы стали грязнее, народ проще. У обочины стоял с распахнутыми дверьми «Опель» лохматых 50-х годов. Кучковалась публика неприятного облика – молодые метисы, мулаты, в засаленных футболках и рубашках поло, у многих были набиты татуировки. Молодые люди угрюмо провожали глазами уходящий «Фалькон». Доехав до перекрестка, Вадим развернулся. Громоздкая машина на несколько секунд перекрыла обе полосы. Правила дорожного движения в стране существовали, но кто про них слышал? Кто успел, тот и проехал. Вадим обратил внимание, что ползущий следом подержанный «Ситроен» с кузовом-купе тоже развернулся, приотстал и пристроился в хвост. Майор прибавил скорость – и водитель «Ситроена» сделал то же самое. Дорога перевалила через холм, далее тянулись приземистые постройки, и мелькнула мысль, что так можно и заблудиться. Он свернул на широкую улицу, застроенную однотипными зданиями, проехал двести метров и встал. «Ситроен» съехал с холма и прижался к краю ободранного тротуара. Что и следовало доказать. Из машины никто не выходил. В салоне находились двое, считая водителя. Мышка-наружка? Поступок был не самый умный: Светлов покинул машину и направился к «Ситроену». Людей на пешеходной дорожке было немало. На другой стороне дороги стояла полицейская машина, ее присутствие и прибавило уверенности (возможно, напрасно).

Он приближался к «Ситроену». По лобовому стеклу бегали солнечные зайчики. Вадим еще не придумал, что скажет водителю, возможно, передаст привет заокеанским коллегам. Хотя кто тут заокеанский? Янки практически у себя дома. До «Ситроена» оставалось метров десять, когда водитель включил передачу, и автомобиль вальяжно отвалил от тротуара. А поздороваться? Вадим остановился, проводил его глазами. Спасибо хоть не стреляли. В салоне находились двое – один впереди, другой сзади. Даже головы не повернули! Один был негр и чем-то похож на вчерашнего. Или нет, в представителях африканских народностей Вадим не разбирался. Он проводил «Ситроен» глазами, зашагал обратно к своей машине…

Обещание генерала Гортеса наподдать мятежникам оказалось, как ни странно, не пустышкой. Новые подразделения, оснащенные боевой техникой и обученные советскими инструкторами, уходили на запад. В провинции Антанаско разгорелись жаркие стычки. Правительственные силы действовали грамотно, применялись внезапные охваты и действия наподобие партизанских. Мятежный сброд бежал из городка Пуэлья, занятого накануне. Солдатам Гортеса достались джипы, оснащенные пулеметными установками, и нетронутый склад боеприпасов. Победа воодушевила. В ходе стычки были взяты несколько пленных – граждане Соединенных Штатов, Канады и почему-то соседнего Гондураса, их показали по местному телевидению. Карлос Альба отправил целую колонну, чтобы вернуть городок. В чистом поле (по-здешнему, в саванне) мятежники попали под обстрел. Внедорожники, набитые вояками, уходили с дороги, пытались разъехаться, но попадали под шквальный огонь. Станковые автоматические гранатометы АГС-17 были расставлены в шахматном порядке, били по площадям и нанесли противнику колоссальный урон. Взрывались автомобили, разлетались по саванне части тел. Мятежное воинство потеряло в этот день сотню своих бойцов. Вырваться из огненной ловушки удалось единицам. Правительственные войска пошли в наступление, отбили несколько деревень и встали, поджидая подкрепление. Бунтовщики откатились, зализывали раны. По некоторым сведениям, в их руководстве зрел заговор. Деньги, выделяемые ЦРУ, – это хорошо, но некоторые личности расходились во мнениях с Альбой, имея собственные взгляды на «переустройство» Гвадалара. И военная тактика Альбы устраивала не всех. Генерал Гортес принимал поздравления соратников и даже выступил по телевидению с короткой, но пламенной речью. Следующей ночью в окрестностях Сантамарко уничтожили диверсионную группу, собиравшуюся взорвать плотину на реке Элья. Были получены агентурные данные. Группу из восьми человек, в которой находились двое бывших минеров американской армии, заблокировали на подходе к объекту. Диверсанты, бросив взрывчатку, пытались вырваться из кольца, ранили двух солдат, поэтому церемониться с ними не стали, забросали гранатами. А то, что от них осталось, зафиксировали на пленку операторы местного телевидения, причем всех их при этом рвало. И об этой маленькой победе местные власти не забыли сообщить.

Реакция оказалась неоднозначной. В обществе работали провокаторы, подстрекатели беспорядков. Население и без того было доведено до крайности. Росло число недовольных неуклюжими реформами госпожи Монтейро. К тому же именно в этот день закрылась обанкротившаяся ткацкая фабрика и временно приостановил работу каучуковый завод. Недовольные люди вышли на улицу, в районе Аристид вспыхнули беспорядки. За головами протестующих явственно торчали уши ЦРУ и их соратников. Проинструктированные молодчики переворачивали машины, поджигали мусор и автомобильные покрышки. На защиту порядка выступили полицейские подразделения со щитами и дубинками. Зачинщиков отлавливали и развозили по участкам, особо рьяным крепко доставалось по ребрам. Митингующих разгоняли, восстанавливали конституционный порядок, но беспорядки вспыхивали в других районах, и все начиналось заново. На помощь полиции прибывали армейские подразделения. В районе сквера Паранагво военные применили оружие, и двое молодчиков, особенно энергично махавшие палками, получили пули в мягкие ткани. Остальные в панике бежали, и военным это, похоже, понравилось…

В тот же день произошел вопиющий инцидент в отношении советских дипломатов. Посол Девятов направлялся в МИД для экстренного совещания с министром иностранных дел Пересом. Бульвар оказался перекрыт, подогретые спиртным люмпены поставили поперек дороги грузовик и подожгли. Автомобиль перевозил резиновые изделия и горел эффектно, квартал накрыло облако зловонного дыма. Кортеж состоял из машины посла и внедорожника сопровождения. Водителям удалось развернуться, и кортеж отправился в объезд. Их словно ждали! На узкой улице толпа недовольных граждан перекрыла дорогу. Луженые глотки выкрикивали антисоветские лозунги, кричали, чтобы русские убирались из страны. Надрывались звуковые сигналы, водители пытались проехать. Но толпа обступила машины, била арматурой по стеклам. Вдребезги разнесли фару. Юрия Александровича вытащили из машины, он возмущался, призывал прекратить это беззаконие. Водителя, попытавшегося вступиться за шефа, ударили по голове. Офицеры во внедорожнике приняли неравный бой, переломали кости атакующим их молодчикам, открыли огонь в воздух. Имели право стрелять на поражение, но сдерживались. Толпа схлынула, но никуда не ушла. Спиртное и наркотики подогревали публику. Охранники пробились к Девятову, которому только и успели оторвать лацкан пиджака, окружили шефа и хорошенько накостыляли непонятливым. У одного из охранников пытались отобрать пистолет – и получили по заслугам. Толпа неистовствовала. Когда прибыла полиция, Юрия Александровича уже посадили в машину, и водитель явно выказывал намерение ехать через толпу. Самоубийц не нашлось, народ разбежался. Покалеченные машины вырвались на дорогу и окольными путями покатили обратно в посольство. Встреча в МИДе была отменена – по крайней мере в этот беспокойный день.

Ночью вспыхнул пожар в здании, арендованном Обществом дружбы с зарубежными странами. Двухэтажное строение находилось на улице Тринидад, в квартале от американского посольства. В здании также работала типография от упомянутой организации, библиотека, собранная по крупицам Верой Афанасьевной – супругой посла. Сторож не спал, и когда неопознанные личности в масках стали выплескивать на стены бензин из канистр, выбежал наружу. Хорошо, что выжил, отделался потерей сознания и сотрясением мозга. Поджигатели общались между собой по-английски. К счастью, дотла здание не выгорело, охрана соседних складов вызвала пожарных. Огонь потушили. Стены и несущие конструкции уцелели. Пострадало имущество, особенно на первом этаже. Пострадал частично книжный фонд, оборудование типографии. Вера Афанасьевна блуждала утром по обгоревшим помещениям, не сдерживая слез. Военные на перекрестке видели, как примерно в это же время со стороны места происшествия прошла легковая машина и заехала во двор американского посольства. Дипмиссии Соединенных Штатов был вынесен решительный протест. Посол Гарри Трэвис сделал возмущенное лицо и официально заявил, что работники его посольства не имеют отношения к инциденту. Они не действуют такими методами. А советской стороне ввиду безответственной политики лучше тщательнее следить за сохранностью своего имущества. Работники посольства подсчитывали убытки, шли консультации с МИД СССР и министерством обороны.

Беспорядки к окончанию второго дня удалось прекратить. Полиции и военным предоставили карт-бланш. В текущей ситуации это было единственным правильным решением. Участников протестов избивали, бросали за решетку. Погибли четверо – имели глупость направить против полиции огнестрельное оружие. Жизнь в столице входила в норму. Каучуковый завод не закрыли, ткацкую фабрику пообещали перезапустить в самое ближайшее время. Президент Монтейро скрепя сердце объявила о грядущем ослаблении налогового бремени для производителей сельхозпродукции, о повышении социальных выплат. Реформы замедлялись – в противном случае все бы уже сегодня покатилось в пропасть. По радио и телевидению звучали неустанные призывы сплотиться, защитить свою свободу от происков внешних и внутренних врагов. На западе продолжались боевые действия. Правительственная армия продвинулась еще на несколько километров, мятежников оттесняли к горам. О военных успехах сообщали каждый день, надеясь хоть этим разрядить ситуацию.

В посольстве все были на нервах. Девятов обрывал провода, срывался на крик. В какой-то момент досталось даже его любимой Оксане Адамович – она выскочила из его кабинета злая и красная как рак. Совещание с Левицким завершилось очередным скандалом – так и осталось загадкой, из-за чего посол Советского Союза поругался со своим замом. В дипмиссии сохранялась напряженная и нервозная обстановка. Дипломаты работали, ежедневно совершали море звонков, срывались с места, уезжали. Возле посольства теперь дежурила полицейская машина. Расследование топталось на месте, фигуру крота накрыл густой туман. Безусловно, он прервал свои контакты, ушел на дно. Байкалов перестал посещать тотализатор. Товарища Войтенко видели только трезвым. Роберт Янович Ульманис за последние три дня ни разу не посетил бордель на Вальперон, и что-то подсказывало, что его красотка Кармен не убивается там от горя. Андрей Николаевич Стоцкий после работы бежал к семье, а Людмила Юганова сидела допоздна в своем секретариате, требуя того же самого от сотрудниц. Начбез Каморный усилил охрану посольства, теперь офицеры спали лишь по несколько часов в сутки.

– Накрылось медным тазом наше с тобой мероприятие, Вадим, – сокрушенно вздыхал Виталик Сотников. – Этот гад теперь будет сидеть как мышь. Он же не дурак, понимает, что мы делаем. Прикинь, мы его каждый день видим, здороваемся… ну, или с ней, он весь такой положительный, а про себя, поди, гогочет над нами… Ты собирался с другой стороны зайти, нет? Не оформилась идея? Я тут подумал, Вадим… До резидента нам не дотянуться, но не только Гриффин знает, кто такой крот, верно? У него куча помощников, доверенных лиц. Янки же – они везде…

– Ага, и при дворе короля Артура, – проворчал Вадим. – Подобную информацию как раз, коллега, кому попало не доверяют. О личности крота осведомлен узкий круг лиц. Но чертов резидент, понятное дело, в курсе…

Идея не оформлялась. Не хватало знаний, не хватало людей для выполнения поставленной задачи. Свой человек в американском посольстве стал бы отнюдь не лишним, но где его взять? Но Виталик был прав: сидя в посольстве, крота не выявить. Вадим опять нарезал круги по городу, присматривался к обстановке. Машина работала, впрочем, иногда «уставала», двигатель кашлял и глох. Приходилось останавливаться, ждать, потом заводить мотор и ехать дальше. Одну из таких остановок он сделал напротив американского посольства. У проезжей части имелись удобные парковочные карманы, в один из них и встал «Фалькон». В компании аналогичной рухляди он был своим. В посольстве кипела работа, плотоядно урчали кондиционеры. Постоянно кто-то уезжал и приезжал. Горделиво развевался звездно-полосатый флажок. Морпехи бдительно охраняли филиал мирового зла. Через боковые ворота во двор заехал фургон с продуктами. Не успели створки сомкнуться, как вновь разъехались, выбрался знакомый серебристый «Континенталь», свернул на проезжую часть. На заднем сиденье сидел человек, похожий на резидента. Впрочем, не точно. Вадим было дернулся, начал шуровать ключом в замке зажигания, но передумал. Слежку вычислят, его «Фалькон» наверняка на карандаше. Вскинул зачем-то руку с часами, засек время. Разошлись ворота, и на территорию въехал знакомый серый «Ситроен», за рулем которого сидел человек латиноамериканской наружности. Где были, господа хорошие? Следили за советским посольством? Холодная война временами доходила до полного абсурда. Но лучше холодная, чем горячая – с ревом дальних бомбардировщиков и воем падающих ядерных бомб…

Ждать у моря погоды уже осточертело. «Не пора ли навестить пляж Эль-Табано?» – возникла занимательная мысль. Или там не собирается интересное общество? Заодно и искупаться – давно уже пора. Он завел двигатель и начал выезжать задним ходом из кармана.

Впрочем, на море в этот день Вадим не попал. На улице Калле Вентура, соединяющей Санта-Роза и бульвар Саградо, пришлось сделать вынужденную остановку. Улица утопала в зелени, возвышались заборы, за которыми проживала не самая бедная публика. Машин здесь было немного, они объезжали место аварии. Черно-фиолетовый «Додж Чарджер» выпуска 60-х годов въехал в зад салатного цвета «Пежо». Больших повреждений там не было, но шум стоял как на базаре. Несколько особей мужского пола обступили женщину и, размахивая руками, выясняли отношения. Вадим проехал мимо, потом что-то щелкнуло в голове, сдал вправо на обочину и отъехал назад. Ситуация накалялась. Он покинул машину, перешел дорогу. Людмиле Югановой приходилось несладко. На нее наседал лысоватый толстяк со шрамом под нижней губой и татуированным пауком на пухлой шее. Он щурил узко посаженные глазки, злобно шипел. Остальные, на вид ничем не респектабельнее, окружили испуганную женщину. Мускулистый малый пристроился сзади и раздумывал, не схватить ли ее за пятую точку – а последнюю выгодно подчеркивал приталенный долгополый пиджак. Дипломатические номера на «Пежо» местную шпану не смущали, вероятно, они даже не знали, что это такое. Людмила Анатольевна что-то растерянно лопотала, молодчики посмеивались. Вадим мимоходом осмотрел повреждения. «Пежо», как ни странно, почти не досталось – небольшая вмятина на заднем капоте. «Доджу» повезло меньше, бампер отвалился и практически лежал на земле.

– Так, синьоры, в чем дело? У вас проблемы? – деловито осведомился Светлов.

– Господи, это вы, слава богу… – облегченно выдохнула Людмила. – Я уже устала им объяснять…

– Гринго, отвали, – поморщился толстяк. – Тебе нужны проблемы? Так сейчас у тебя их будет море!

Остальные загомонили, подтверждая слова товарища.

– Посмотри, гринго, что она сделала! – вскричал кривоногий персонаж с ранними залысинами.

– Людмила Анатольевна, что произошло?

– Ехала, никого не трогала, – забормотала ответственная работница. – Собака перебежала дорогу, я резко затормозила… А эти прилипли ко мне сзади, ну и не успели среагировать… Их что, не учили соблюдать дистанцию?

– Шутите, Людмила Анатольевна? Их даже грамоте в школе не учили.

– По-испански говори, гринго! – вскипел толстяк. – Деньги давай! Триста песо! Твоя шлюха нам машину изуродовала!

Приятели одобрительно загудели. Вряд ли аварию подстроили специально, трудно предугадать поведение местных четвероногих. Но сложившейся ситуацией парни явно решили воспользоваться.

– Ну что, будем рассчитываться? – наезжал толстяк. – Или будем испытывать наше терпение? – Под свисающей с пуза рубашкой определенно что-то было, он уже направлял туда руку.

– Стоп, синьоры, вы не правы. – Светлов до последнего изображал дипломата. – Мы – сотрудники советского посольства, и неприятности будут скорее у вас, чем у нас. Вам не следовало так близко прижиматься к машине моей коллеги, вы сами виноваты в аварии. И обязаны оплатить причиненный нам ущерб. Предлагаю дождаться полицию и заполнить все положенные документы.

– Гринго, ты не понял? – Глаза визави сузились до щелок. – Мне плевать, в каком посольстве вы работаете. Твоя сучка сломала нам машину…

Ойкнула Людмила – стоящий сзади здоровяк все же схватил ее за мягкие ткани. А пухлый абориген сцапал майора за ворот рубахи и рванул на себя. Дипломатия закончилась. Он ударил головой в переносицу. Толстяк отшатнулся, лопнула кожа, и брызнула кровь. Второй удар пришелся в скулу, третий в висок. Толстяк рухнул как подкошенный. Взвизгнула Людмила – видимо, в знак одобрения. Мускулистый здоровяк, похожий на Чингачгука, схватил ее за горло, очевидно, хотел прикрыться впечатлительной женщиной. Майор ударил сразу, пока он не успел это сделать. «Большой Змей» отпрянул, мотнул головой, и разлетелась слюна. Второй удар пришелся ниже – примерно в почку, что гарантировало яркие ощущения. Индеец оставил женщину в покое, согнулся пополам и стал хватать ртом воздух. «Не переоценил ли я свои возможности?» – подумал Вадим, нанося удар третьему лицу. Кулак уже болел – давно не разминался с грушей, – но удар вышел хороший. Кривоногий противник отлетел на пострадавший капот, ударился затылком. Последний из соперников решил отомстить за всех, набросился сзади, обхватил за грудь. Бросок переворотом? Это практически невыполнимо… Вадим ударил локтем и затылком одновременно, и оба удара попали в цель. Развернулся, стал бить – по орущему рту, по выпученным глазам. Тот отступал, Вадим шел следом и наносил удары. Сигналили водители, которым они мешали проехать. Очевидно, водителей смущало только это. Долго на ногах противник не простоял – оступился и загремел в яму за обочиной. Оттуда раздались жалобные причитания. Вадим устал – так устал, словно весь день разгружал вагоны с мукой. Пошатываясь, вернулся к машинам. Побитая банда стонала, приходя в себя. Сел на колени «Чингачгук», он хрипло дышал, ощупывая отбитый бок. Скатился с капота и скрючился в позе эмбриона кривоногий персонаж. Толстяк приподнялся на колени, вращал обезумевшими глазами. Делать нечего, Вадим ударил еще раз, и грузное тело шмякнулось на глинистую обочину. Следовало делать ноги, пока не подъехали приятели пострадавших.

– Вадим Георгиевич, миленький, спасибо вам, вы так вовремя… – прошептала Людмила.

– Это очень приятно, Людмила Анатольевна, что вы запомнили мое имя, а тем более отчество, – похвалил Вадим, поддерживая соотечественницу за локоть. – Не стоит благодарности, мы же с вами земляки и должны поддерживать друг друга.

– Да, конечно. – Она словно очнулась, поводила глазами по сторонам. – Боже правый, что вы натворили, надо срочно уезжать…

Свидетелей, в принципе, хватало. Вадим передумал, уехать – значит обеспечить себя дополнительными неприятностями. К счастью, полиция не заставила себя долго ждать. Подъехала машина, скромно встала в стороне на обочине. Вышли двое и с некоторой опаской приблизились. Оценили номера «Пежо», и лица приобрели выражение досады. Русских, а особенно дипломатов, не обижать, а оказывать содействие на всей территории Гвадалара – гласили инструкции. И мелкие правонарушения таковыми не считать. Вадим предъявил удостоверение сотрудника посольства. Людмила судорожно порылась в сумочке, сделала то же самое. Рыхлый приземистый полицейский опасливо покосился на приходящих в себя хулиганов. Связываться с этой публикой им тоже не хотелось. Молодые латиносы приходили в чувство, кряхтели, держались за отбитые места. Толстяк сверлил злобным взглядом Светлова – явно запоминал. Остальные тоже поглядывали неласково, утирали кровь с губ. Дорожная ситуация, характер повреждений транспортных средств двусмысленностей не вызывали. Полицейские недоверчиво поглядывали на Светлова – что за Спартак? Побитые господа им явно были знакомы.

– Добрый день, – вкрадчиво поздоровался старший наряда. – Можете объяснить, что здесь произошло?

– Полагаю, вы уже поняли, лейтенант. Господа не соблюдали правила дорожного движения, опасно сблизились с моей коллегой. Ей пришлось применить экстренное торможение – собака перебегала дорогу. Дальше все понятно, не так ли? По счастью, я проезжал мимо…

– Это вы их? – недоверчиво покосился через плечо офицер.

– Прошу простить, я переживал за свою коллегу. Ее едва не подвергли насилию. Возможно, я просто переволновался… – Вадим понизил голос.

Второй полицейский подошел к толстому «бандидо», стал что-то злобно ему выговаривать. Толстяк кривился, сплевывал. Ситуация пострадавшим не нравилась – не из-за того, что загребут в участок, а из-за того, что весь город в курсе их позора.

– Понятно, – кивнул офицер. – Вы защищали честь синьоры, это похвально. – Полицейский смерил заинтересованным взглядом все еще напуганную Людмилу. Синьора была из тех, за которую не грех и вступиться. – Вы хотите предъявить претензию? – осведомился офицер. – Взыскать с виновных компенсацию за ремонт автомобиля? Мы можем все оформить, выписать повестки, но придется какое-то время подождать, потому что суды завалены делами… Хотелось бы заметить, что повреждения у вашей коллеги минимальны…

– Ничего не нужно, офицер. – Вадим улыбнулся, он все прекрасно понимал. – Мы знаем, насколько занята местная полиция, и не хотелось бы ее отвлекать от насущных дел. Благодарим, что подъехали. Будем считать, что инцидент исчерпан… если эти господа, разумеется, не собираются дождаться подкрепления и сделать из нас отбивную.

Офицер засмеялся. Парень оказался с юмором.

– Уверяю вас, синьор, этих господ, как вы выразились, вы больше не увидите. Серджио, гони эту шваль отсюда! Пусть проваливают, да резче, если не хотят провести ночь в участке!

Потерпевшие быстро рассаживались по местам, хлопали двери. «Додж» сдал назад. Отвалившийся бампер едва не цеплял асфальт. Упитанный латинос одарил напоследок Вадима свирепым взглядом и начал маневрировать между препятствиями. Двигатель взревел, выхлопная труба исторгла облако дыма, и «Додж» умчался – подальше от вселенского позора.

– Вы знаете этих парней, офицер?

– Кто же их не знает? – кивнул полицейский. – Тот, что за рулем, Альфредо Гомес. Остальные – его приятели. У Альфредо своя уличная банда в районе Октинос. Проходил по делу о торговле наркотиками, оружием, но доказать не удалось, этот тип чертовски изворотлив. И покровители у него есть… С ними лучше не связываться, синьор, если не хотите продолжения неприятностей.

– Я понял, офицер, – улыбнулся Вадим. – Позвольте еще раз выразить вам свою признательность…

Полицейские уехали, отдав напоследок честь. Людмила, обнимавшая себя за плечи, немного успокоилась. Автомобили продолжали объезжать место аварии.

– А нам… что нам делать, Вадим Георгиевич? – пробормотала Людмила. – Поймите меня правильно, я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией, всегда считала, что дипломатический иммунитет должен работать…

– Он бы и сейчас сработал, – пошутил Вадим, – если бы вашим новым знакомым объяснили, что это такое. А теперь, Людмила Анатольевна, нужно срочно уезжать, если не хотим продолжения приключений. Вы еще помните, как управлять машиной? До посольства – чуть больше километра. Садитесь и не бойтесь, я поеду следом.

– Не знаю, Вадим Георгиевич, не знаю… Не хочу в таком состоянии появляться в посольстве, придется объяснять, что случилось… Вы же понимаете… – Она как-то виновато улыбнулась.

– Понимаю, – согласился Вадим. – Эта звероподобная публика может надолго вывести из равновесия. Мне бы тоже не мешало побыть в уединенной обстановке. Знаете что? Сразу за поворотом на Аламеда, не доезжая метров трехсот до посольства, есть тихое заведение. Никогда там не был, не помню названия, но на вывеске нарисована большая кружка кофе. Садитесь в машину и поезжайте, займите столик. Я подъеду через несколько минут, надо только убедиться, что за нами никто не увяжется. Вы же пьете кофе?

– Пью, – закивала Людмила. – Даже несмотря на жару. С такой работой без кофе не прожить.

Шок проходил, просыпалось чувство юмора. Приятели Гомеса не спешили брать реванш. Когда Вадим входил в заведение, «Пежо» стоял в тени под деревьями, а Людмила сидела в углу за столиком и листала меню. Руки женщины все еще дрожали. Из-под стекол очков смотрели умные, немного растерянные глаза.

Заведение было небольшое, уютное, посетителям подавали кофе и кондитерские изделия. Клиентов было немного. Официант принял заказ – капучино и американо – и удалился выполнять.

– Потряхивает еще, – призналась Людмила с обезоруживающей улыбкой. – Не рассказывайте нашим, что я так некрасиво поступила, хорошо? Девицы в секретариате хихикать за глаза будут.

– Вы естественно поступили, – пожал плечами Вадим. – Не бросаться же одной на четверых. Почему вы были одна? Разве нет инструкций на этот случай?

Людмила покосилась за окно – по Аламеда проехал грузовой фургон. Она боялась, и, как Вадиму показалось, не только парней Альфредо Гомеса.

– Возможно, вы слышали, что секретариат оснащают новой партией оргтехники. Сейчас эксплуатируются ЭВМ – на Западе эти штуки называют компьютерами, их выпускает фирма IBM. Есть мнение, что за ними будущее. В нашем посольстве импортная техника не приветствуется, служба безопасности выступает против, считается, что в эту технику могут вживить шпионские схемы, а наши технари в этом не разбираются. Нас обеспечивают отечественными ЭВМ, они поступают по линии объединения «Точмашэкспорт». Вчера пришло судно. На таможне возникли проблемы с нехваткой документации, пришлось ехать и решать. Местные бюрократы порой невыносимы, подобные вопросы можно решать и по телефону… Кто же знал, Вадим Георгиевич? Выскочила на час – до порта несколько кварталов. Можно было подождать, пока освободятся люди Каморного, но так не хотелось ждать… Если вам интересно, вопрос решен, послезавтра все привезут и установят. Обещают наладить интерком – это внутренняя связь, не зависимая от телефонных линий и радиоэфира. Прогресс не стоит на месте, знаете ли.