Текст книги "Холодные сумерки"

«Без второй части фраза звучала бы лучше. Эх, Вахтанг».

– Ты сам видел рядом с ней кого-нибудь странного? Такого, чтобы выделялся? Может, она говорила еще что-то? Не только про промку?

– Нет. – Вахтанг поежился. – Но мы мало… виделись. Говорили. А потом вовсе прятаться стала.

Реконструировалось это все легко. Приезжал Ваха явно не за разговорами, особенно если боялся Самородка. Орал, хватал за руки, пытался не вернуть, а заставить вернуться. Вынуждая прятаться в промке – где, по ее же словам, было опасно. Где за ней кто-то наблюдал. В ощущения талантливого фотографа даже в состоянии стресса Дмитрий верил.

По фактам получалось, что Вахтанг толкал ее к убийце. А после его визитов на Зою должна была накатывать сонливость, как реакция на стресс. Равнодушие.

– Не знаешь, где именно она пряталась? – спросил Дмитрий, не особенно надеясь на ответ. Если бы Ваха знал, Зоя наверняка сменила бы место.

Но иногда милиции все-таки везет. Вахтанг кивнул.

– Если от киоска по тропке, там справа заброшка будет. Ну, не заброшка даже, а блоки свезли, вывалили, чтобы новый цех строить, да так и оставили. Заросло все давно травой и кустами, но Зое нравилось. Говорила, там куда ни глянешь, так кадр. В природе-то дескать прямых линий почти нет, а тут тебе и прямое, и выщербленное, а сверху лоза эта, с цветочками, деревца, прочее.

«А вот это ценно. Если убежище, значит, людей там ходит немного».

– И ты ее там искал и не нашел?

Вахтанг промолчал, сжав зубы. Видимо, где-то там, внутри, все-таки жила совесть, хоть немного. Дмитрий помолчал, постукивая ручкой по блокноту. Нужно было проверить это место. С собаками. Конечно, с тех пор прошло несколько ливней, но как знать…

«Интересно, любил ли он ее вообще, хоть немного? Или сразу искал именно девушку с фотоаппаратом?»

Хотелось бы верить, что любил. Впрочем, к делу это отношения не имело. Хмыкнув, Дмитрий закрыл блокнот, потому что здесь ловить было уже нечего. А хотя…

– Слушай, а все-таки что такое ты обещал Самородку?

– Картины, – бездумно ответил Вахтанг. – Фотографичные. Зоя – она ведь могла и красивое тоже снимать, природу, ерунду всякую. Самородок вон это понял и… дом себе отделывает, вот и потребовал. Я ведь даже не сам к нему пошел…

Вызывая сержанта, чтобы отвел задержанного обратно в КПЗ, Дмитрий качал головой. Дом отделывает, надо же. Фотокартинами. Эстет! Какие только глубины не кроются в рецидивистах, создавших имя на грабежах складов в бурные шестидесятые…

Повторный визит на промку принес немало, но все не то. Михаил каким-то чудом нашел кострище с останками камеры и нескольких пленок, сплавившихся в одну. Извлечь из них что-то полезное было невозможно. Пейзажи к делу не подошьешь, дохлая кошка неподалеку умерла явно от естественных причин, а не по вине маньяков-убийц.

Дмитрий ничего иного и не ждал, поэтому и не расстроился. Главное, Вахтанг подтвердил слова участкового, и с ватмана можно было вычеркнуть один знак вопроса.

Интерлюдия

Скульптор

Он – Скульптор… как она посмела? Из-за спины раздался приглушенный стон, но Скульптор не обернулся – рано. Шлюха подождет. Надо настроиться.

Он – контроль, он… Как она посмела?! Разве она не знает, не понимает?..

Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. Конечно, она не знает и не понимает. Это допустимо. Узнает и поймет она потом.

Он – Скульптор. Он – контроль. Он – высшая сила.

Новый стон из-за спины, громче. Звук отразился от стен, ушел в высоту, и Скульптор снова, в который раз подумал о том, как идеально подобрал место. Только пришлось его сначала почистить от мусора.

Открыв сверток с инструментами, он достал скальпель, подставил под луч закатного солнца. Лезвие вспыхнуло алым цветом, и Скульптор ощутил, как его душу покидают сомнения. Неважно, что она посмела или нет. Главное – здесь и сейчас. Сегодня у него получится. А если не получится, если снова брак в материале, – что ж, у него были кое-какие мысли и на этот счет.

Улыбаясь, Скульптор обернулся к очищенной заготовке.

– Ну как, моя дорогая, вы готовы? А я вот вас заждался. Ну-с, приступим.

Глава 5

I. Второе убийство

Второе тело обнаружили утром, на маяке. На этот раз девушка сидела, прислонившись спиной к валунам, и смотрела на восходящее солнце. В животе зияла такая же рана, так же было изрезано и остальное тело. Волны, набегая на пляж, касались ее ног и, словно испугавшись, убегали обратно.

Дмитрий смотрел на убитую и боролся с чувством, что все это он уже видел. Полоска пляжа, темноволосая стройная жертва, деловито снующие вокруг люди. Разве что без фонариков. А еще у сцены было двойное назначение, смысл, которого не было на Стекляшке. А сверху на это все накладывалось недавнее свидание, отчего его откровенно мутило.

Жертва сидела аккурат под местом, где два дня назад Ольга стояла на камнях. В принципе, одно это можно было бы списать на случайность: сюда подходили все девушки, которых водили на свидание на маяк. Но не каждая из тех девушек походила на убитых как сестра, пусть даже троюродная.

Дмитрий бросил взгляд на Ольгу. Та как раз снимала отпечатки пальцев, спокойно, как в лаборатории. Руки не дрожали, взгляд не бегал. Полная сосредоточенность, словно она не понимала, что с этого момента – нет, уже несколько дней как – входит в круг интересов убийцы.

«Но не псих же он – убивать эксперта МВД после того, как привлек к этому эксперту внимание, да еще так нагло?»

Только подумав об этом, Дмитрий мысленно выругался. Как же, не псих!

«Ну, зато теперь точно понятно, что убийца не Вахтанг. Он-то спокойно сидит в КПЗ, ждет суда и точно не развозит тела по пляжам».

– Умеет же места выбирать, сволочь, – Михаил сплюнул. – Сначала Стекляшку испоганил, теперь вот тут.

– Ему подсказали, – мрачно ответил Дмитрий и, поймав удивленный взгляд, пояснил: – Я привозил сюда Ольгу пару дней назад.

– Ого. Думаешь, не совпадение? Здесь же, сам понимаешь, полгорода…

– Он изменил ритуал, – сказала снизу Ольга. – Взгляни на правое плечо. У первой жертвы такого не было.

Михаил присмотрелся, сплюнул снова.

– Ну, очередное это, оккультное. Звезда, что ли?

– Да, – ответила Ольга, не поднимая головы. – Как на майорских погонах. Впрочем, есть и другие девиации. Скажем, вот этот месяц должен быть правее. И еще кое-что сдвинуто. Но этой звезды тут вообще не должно быть. Она лишняя.

– Предупреждает, – пробормотал Дмитрий, – или намекает. Или просто развлекается.

– А как он на тебя вышел? – спросил Михаил.

Дмитрий должен был признать, что вопрос хороший. Он должен был задать его сам и задал бы, не думай об опасности, которая грозила Ольге. И правда, как? Правда, если кто-то ехал следом, он не заметил бы – не смотрел. Но откуда убийца изначально про него знает? Или… или он следил за Ольгой и уже от нее выяснил, с кем она гуляет? То есть это не связано с тем, как ведется дело, а просто совпадение?

Дмитрий щелкнул пальцами.

– Тот одинокий прохожий! Оля, помнишь?

– Да, – девушка вздрогнула, бросила взгляд на косу. – Так близко…

– И рост соответствует тому, что говорил участковый про преследователя Зои. Темно-русые волосы… джинсы, темная футболка… дьявол, не присматривался. А ты?

Ольга покачала головой.

– Тоже нет. Знаешь, как-то не о том думала.

Дмитрий хмыкнул, отпуская тему. Если убийца крутится вокруг жертв, то наверняка всплывет. Значит, намек или предупреждение. С первым понятно, а второе?

Предупреждение – чтобы что? Чтобы не трогали кандидатку в жертвы? Чтобы не копали слишком активно?

Дмитрий скривился. Копать менее активно, чем сейчас, было трудно. А вот первое было интересно.

– Я в каком-то смысле довольна, – призналась Ольга, собирая чемоданчик. – Не из-за второго тела, нет. Просто после первой жертвы я не знала, что думать. То ли сходство случайное, то ли нет. Определенность всегда лучше.

Михаил хохотнул.

– Тебе уже говорили, что ты странная?

– Да, – резко ответила Ольга, отворачиваясь. – Раз или два. Можете забирать тело.

Дмитрий кивнул, бросив на сцену последний взгляд. Предупреждение или нет, а обставлено все было с той же театральностью. Ярко, напоказ.

«Режиссер, блин».

Минус еще один знак вопроса на ватмане. Жаль было только, что добавить туда было нечего.

II. Вторая жертва

На этот раз жертву опознали быстро, по картотеке. Алена Кузьмина, девятнадцать лет, задержана восемнадцатого октября за публичную драку. Избила другую девушку из ревности, раскаялась, назначен штраф. Адрес прилагался, и Дмитрий со вздохом подхватил китель, предвкушая второе объяснение с родителями убитой.

Спустя два часа он сидел за столом в частном домике на западной окраине Владивостока. Матери Алены дома не оказалось: она работала ткачихой на текстильном заводе в дневную смену и вернуться должна была только вечером. Зато отец, здоровый, кряжистый мужик, которого звали Савелием Иванычем, сидел на больничном. Рыбачил на озере, ступил случайно в глубокий ручей, и вот… теперь Савелий не столько говорил, сколько хрипел.

– Я сразу знал, что добром это не кончится.

– Что именно?

– Да как с Гошей связалась, так сплошные проблемы. Знаете ведь, что в прошлом году было?

Дмитрий кивнул, и Савелий продолжил хрипеть.

– Ну вот. Я, по правде сказать, и ждал чего-то такого. Вот сейчас плакать хочется, а внутри понимаю: ждал. И словно, знаете, горькое такое удовлетворение нашло, что прав оказался. А потом стыдом накрывает: дочь же. Пусть непутевая, а дочь…

Лохматый спаниель, до того дремавший в углу, подошел, положил морду на колено хозяину.

– Вы говорили про какого-то Гошу? Почему оно не должно было кончиться добром? Драка на улице – одно, но убийство – совершенно другое. А вы, получается, его ждали?

Савелий нахмурился, соображая. Пожевал челюстью, мокро отхаркался в платок и только потом заговорил:

– Гоша – он порченый. Больной. Я с детства охочусь и бешеного зверя издали чую. И Аленке так говорил, да что ей с того? Как в голову вбила, что вот этого хочет, так хоть кол на голове теши, без толку.

– Почему порченый? – терпеливо уточнил Дмитрий, хотя хотелось взять Савелия за грудки и вытрясти уже факты.

А тот все не торопился.

– Та драка – ее он и затеял. Науськивал их друг на друга, потому что кровушки хотелось. И ее поколачивал, бывало. А в прошлом году приятеля своего чуть не насмерть измордовал, потому что тот неправильное пиво принес. Бешеный он. Мстительный. Взвод короткий, только повод дай. Финку в кармане всегда носит. Я это все от Аленки-то знаю, она ведь хвасталась, что он никому спуску не даст, даже за мелочь. Мужик, дескать, горячий, сильный. А по мне – тьфу, не сила это. Вот, видать, Аленка тоже под руку подвернулась. Может, посмотрела не так.

– А можно полное имя этого Гоши? – Спросил Дмитрий, записывая. – И адрес, если знаете, конечно.

С таким характером адрес должен был найтись и в картотеке. Особенно если где-то мелькали тяжкие телесные. Правда, если они мелькали, то этот Гоша должен был бы сидеть. А если не сидел, то что-то тут было не так.

– Так вы ведь должны знать, – прохрипел Савелий. – Я думал, и знаете. Григорий Ильясович Зиновьев. А живет – а где папа дом купит, там и живет.

Дмитрий еле удержался, чтобы не присвистнуть.

Папой Григория Зиновьева был Ильяс Зиновьев, знаменитый вор, державший под собой подпольные казино. И речь шла не о каких-то там залах с автоматами, нет, для тех гостей подобное не годилось. Клубы с покером, баккара, рулетка. Бильярдные столы, где играли по-крупному, не спрашивая, откуда лавэ. Не водились там и шулеры, а если и водились, то недолго.

Про сына Ильяса до Дмитрия доходили только слухи, и немудрено. Кого бы он там ни мордовал, до милиции это наверняка не доходило: папа договаривался с пострадавшими сам.

– Найдем. А теперь скажите, Савелий Иванович, ваша дочь часто бывала на промке?

– Да они все там и шатались, – буркнул мужчина, поглаживая спаниеля. – То в городе приключения на задницу ищут, то там. Сколько раз говорил, чтоб не связывалась. Там же ногу сломать – плевое дело.

– «Все» – это компания Григория Зиновьева? – уточнил Дмитрий.

– Да. Когда вы его арестуете?

«Я бы – хоть вчера. Вместе с папой». К сожалению, система так не работала.

– Когда будут доказательства вины, – официальным тоном ответил Дмитрий. – Вы не могли бы дать имена друзей и подруг вашей дочери? Из тех, что входили в круг общения Зиновьева, и тех, что не входили тоже. Тех, с кем она общалась.

– Какие нужны доказательства? – Савелий словно не услышал вопроса. – Все знают, что он – бандит придурочный.

«Все знают» доказательством для суда не являлось. Иногда доказательством не являлись даже собственно доказательства, но об этом Дмитрий тем более говорить не хотел. Особенно с убитым горем отцом. Савелий Иванович держался хорошо, но у него все равно подрагивали руки, да и собака все никак не успокаивалась, хотя ей и трепали уши.

«Как бы не стало плохо с сердцем. Плотный, лицо красноватое».

– Разберемся. И все же друзья и подруги, пожалуйста.

– Но я не понимаю зачем.

– Затем, Савелий Иванович, что мы отрабатываем все версии. Тоже хотим наказать убийцу вашей дочери. Вы разве этого не хотите? Тогда помогите. Начнем с того, куда именно и с кем Алена ходила чаще всего.

Вышел из домика он с кучей исписанных страниц и карманной телефонной книжкой. Алена была девушкой социальной и общительной и имена с телефонами держала в спальне.

Обзвонить, поговорить – и начать составлять схему, в которой Зоя и Алена неизбежно где-то да пересекутся. Вряд ли через связь с мафией, несмотря на неудачника Вахтанга и его терки с Самородком. Это ничего. Для начала хватит простейших совпадений. Время, место, привычки.

Но друзья – это хорошо, однако рано или поздно ему понадобится поговорить и с самим Григорием Зиновьевым, а им вместе с папой наверняка интересуется ОБХСС. Или старательно не интересуется.

Ходили упорные слухи, что все эти казино покрываются на уровне обкомов. Иначе объяснить живучесть не получалось. В любом случае стоило связаться с соседями и уточнить, что и как.

III. Совещание

– Докладывайте, – бросил Дед.

В комнате для совещаний их собралось четверо: полковник, Дмитрий, Михаил и Ольга, которая представляла экспертов. Шабалин остался в лаборатории, чтобы еще поработать над взятыми образцами – то ли не доверял Ольге, то ли, напротив, доверял настолько, что делегировал промежуточный доклад, то ли считал, что ничего важного эксперты пока сказать не могут.

– Докладываю, – начал Дмитрий. – На текущий момент все еще продолжается сбор данных по второй жертве. Круг ее общения был широк, и…

– И не морочь мне голову, – оборвал его полковник. – Выводы говори, факты… Разве что всплыло что-то новое? Ольга, будьте добры.

– Как и в прошлый раз, преступник не оставил отпечатков. Видимо, работал в перчатках. В обоих случаях на телах обнаружена пыльца тладианты сомнительной. Ритуальная часть изменилась, хотя принцип изменений пока что четко обозначить сложно. Самое наглядное – это звезда на плече.

– Что выбивается из стиля настолько, что мы, – в это «мы» Дмитрий включил и Ольгу, и Михаила, – считаем это не частью ритуала, а предупреждением.

– Чтобы не ловили? Или что поймает?

На этот вопрос у Дмитрия ответа не было.

– Сейчас, – начал он, – я занимаюсь тем, что сопоставляю привычки, маршруты и знакомства обеих жертв. Надеюсь, это позволит локализовать если не группу, в которую может входить убийца, то хотя бы место. Других вариантов пока что не вижу. Упомянутая тладианта растет по всему Владивостоку, поэтому надо сузить область поисков через анализ. Пока что единственным пересечением является промзона: что Зоя, что Алена проводили там довольно много времени, пусть и по разным причинам. Так же обе они оставались там в одиночестве. Поэтому предварительный вывод: зона охоты психа находится именно там. Проблема в том, что промка огромна, и…

– Трех жертв, – прервала его Ольга. – Простите. Только что в голову пришло. Но если мы правильно понимаем выбор места и эту звезду, то можно считать, что жертв три, просто меня еще не поймали. И это нарушает вашу теорию, товарищ майор.

– Как?

– Я не бывала на промке. – Ольга говорила чуть ли не виновато. – Так ни разу и не выбралась. Так что получается, что убийца охотится не только там. Извините. – Она комично пожала плечами. – Но что есть, то есть.

– Но…

Только начав говорить, Дмитрий понял, что возразить ему нечего. И что упустил он это все совершенно по-дурацки, а теперь выглядит дураком перед Дедом. Ну почему Оля не могла сказать это наедине?

– Допустим, – сказал он через силу. – В этом есть смысл. Спасибо, Ольга Николаевна. Значит, в жизни этих двух девушек есть еще что-то общее. В то, что убийца просто бродит по городу и крадет первых попавшихся темноволосых и стройных женщин, я не верю. Пересечение должно быть, а то и несколько. Психология утверждает, что…

– Веру и утверждения я наверх не понесу, – прервал его Дед, сунув в рот дужку очков. – Нужна конкретика. Что делать будем, майор?

Дмитрий помолчал, собираясь с мыслями. Замечание Ольги ставило доклад с ног на голову, и теперь приходилось импровизировать. Впрочем, что делать, когда теория разваливается под грузом фактов, было понятно.

– Нужно заново опросить родственников и друзей убитых, – уверенно сказал он. – Теория обязана быть верной, значит, мы что-то упустили. Еще… еще я предлагаю обеспечить Ольге Николаевне охрану. Потому что можно обоснованно предположить, что она или уже входила в круг потенциальных жертв, или входит в него теперь, и…

– Черта с два! – Ольга вскочила с места. – Я знаю, что нужно беречься, представляю, от чего, и особенное отношение мне не нужно. Или что, вы приставите по милиционеру к каждой темноволосой женщине?

– Не каждой темноволосой женщине этот маньяк оставляет послания! – Дмитрий тоже поднялся. – Это слишком серьезно, чтобы игнорировать!

– Да? Тогда расширяю идею. – Ольга повернулась к Деду. – Товарищ полковник, мне кажется, что я слишком мало времени провожу в городе в одиночестве. Да и вот на промке никогда не бывала, надо исправлять.

– Что?!

Дмитрий хотел было сказать, чтó он думает про такие идеи, но Дед поднял руку, останавливая. Поразмыслил, потом бросил на Ольгу тяжелый взгляд.

– Предлагаешь себя в приманки. Зная, что прикрытие не безошибочно. И вы, эксперты, – не полевые работники, вам даже оружие не полагается. Уверена? Если вот спокойно подумать, а не как сейчас? Да сядьте вы… горячие дальневосточные люди.

– Я московская, – зачем-то уточнила Ольга и вспыхнула до кончиков ушей. – Уверена, товарищ полковник. На самом деле я еще до совещания подумала и решила. Как искать этого убийцу, пока непонятно, так, может, лучше, если он сам придет?

– Резкое изменение привычек его наверняка спугнет, – процедил сквозь зубы Дмитрий. – И если он знает Ольгу, то знает, где она работает. Поэтому…

– Майор, что вам непонятно в слове «сядьте»? – Голос Деда хлестнул как плетью.

Дмитрий сел, внутренне кипя. Ольга в приманках – да уж, лучше не придумаешь! Они даже не знали, как этот псих ловит жертв, только то, что было в отчете патологоанатома: ни у одной не было следов, говорящих о том, что она сопротивлялась. Ни сломанных ногтей, ни содранной кожи, ничего интересного под ногтями.

– Я подумаю, – спокойно сказал Дед Ольге, и та скованно кивнула.

– Спасибо.

– Вот дурная баба, – вполголоса, но явно одобрительно заметил Михаил. – Ей говорят, что подумают, позволить ли самоубиваться, а она еще и благодарит.

– Еще что? – спросил Дед, глядя на Дмитрия. – Думай, майор! А не кипи.

– Что? А… – Он сжал кулак под столом, впившись ногтями в ладонь. Боль отрезвляла, успокаивала. – Нужно проверить по окрестностям, не было ли похожих трупов. Может, не именно таких, но похожих. Я сделаю запрос. И на Зиновьева тоже. В остальном – работаем. Как уже говорилось, надо заново опросить людей; кроме того, жду сводку из психбольниц. Еще проверка видеосалонов. Есть у меня чувство, что там что-нибудь да найдется. Затем проверить места, где человек более-менее с улицы мог бы найти сведения по оккультизму. Библиотеки, в том числе университетские. Включу в схему данные по Ольге Николаевне… И мне надо пройти его путь.

Дед кивнул, отпуская. Дмитрий вышел из кабинета первым, в коридоре долго молчал. Ольга бесила. Не отрицая права женщин, Дмитрий тем не менее был слегка старомоден. И считал, что охотиться на маньяков – занятие исключительно мужское.

– Интересно, – задумчиво заметила Ольга, – а если бы ты меня не возил на маяк, тоже предлагал бы охрану? Тоже вот так вскинулся бы на предложение помочь – когда, замечу, других предложений нет?

«Сейчас бы закурить», – мелькнула тоскливая мысль, но Дмитрий отверг ее.

– Конечно. Ты не оперативник, Оля. Будь хоть монахом из местечка Шаолинь, ты не сможешь отбиться, убежать, позвать на помощь, если наружка проморгает. Потому что у тебя нет опыта полевой работы, нет необходимых механизмов мобилизации стресса. А для него это не стресс, удовольствие. В нем коктейль из адреналина и эндорфинов, а потому в охоте он быстрый, сильный, ловкий. Даже если в обычной жизни не такой. Не смотри так. – Дмитрий ухмыльнулся – странно такое слышать от дубины в форме?

– Я просто задумалась о монахах, – парировала Ольга. – Почему монахом-то?.. Вроде бы не похожа. Они лысые и носят мешковатые балахоны… хм. Будь я монахом, этот псих на меня бы и не посмотрел, так что и отбиваться бы не пришлось, вот. И в этой теории тоже дыра получается!

– Нет. Просто маньяк искал бы лысых и мешковатых. Да, это был бы псих с крайне странными пристрастиями, но он и сейчас не эталон нормы. Нельзя рисковать, Оля.

– Надо рисковать! Что еще делать? Я себя чувствую… бесполезной. Мы с Сергеем Александровичем эти тела чуть ли не под лупой рассмотрели – а дать вам нечего. Сколько дней прошло, а результата нет. Пусть работать приманкой опасно, но что еще делать? Ждать, пока накопится еще с десяток тел, чтобы в статистике красивее выглядело?! – Ольга осеклась, вздохнула. Коснулась рукава Дмитрия и примирительно сказала: – Прости. Язык мой – враг мой… как всегда. Но все равно: а что делать, если улик нет?

«Интересно. А всегда – это когда? И почему у меня чувство, что это тоже связано с Москвой?»

На словах о количестве тел Дмитрий не сорвался на отповедь только потому, что понимал, откуда это взялось. Ольга могла храбриться сколько угодно, но чтобы не бояться маньяка, того, что тот подкарауливает за каждым углом, надо самому быть безумцем. Определенность, может, и была лучше незнания, но эта определенность принесла с собой постоянный страх и ощущение бессилия. Последнее он понимал и разделял, но в голове все равно кипели злые мысли: «Думаешь, мне плевать на жертв? Думаешь, специально тяну, потому что не хочу ловить этого ублюдка?!»

Ольга, конечно, так не думала. И, не будучи опером, оперативную работу понимать была не обязана. Но знать это и чувствовать, знать и не обращать внимания – разные вещи.

– Работать. – Ответ прозвучал жестко, но в конце-то концов!.. – Да, психов ловить сложнее всего – у них может не быть вообще никакой связи с жертвой, кроме внезапно вспыхнувшего желания взять и жестоко убить вот эту женщину. Да, этот псих очень хорошо умеет прятать следы. Но он живет не в вакууме. Его уже видели, – значит, он совершает ошибки. Совершил одну – совершит и другие. И чтобы их выявить – нужно много-много скучной и рутинной работы, бóльшая часть которой окажется совершенно бесполезной. Рисковать – да, можно и нужно, если в этом есть смысл. В твоем предложении смысла нет. А вот в охране – есть. Это не принижение способностей – хотя чего там, экспертам даже оружие не полагается, и стрелять вас не учат, – а просто факт.

Ольга вроде бы не сделала ничего особенного, просто чуть поменяла позу, наклонила голову, но Дмитрий буквально увидел, как вокруг нее вздымаются защитные стены.

«Да от чего она так закрывается?! Что на пляже, что сейчас. Словно ее в жены зулусскому королю продают, а не пытаются втолковать прописные истины. Словно ей отчего-то очень важно то ли себя показать, то ли героически самоубиться. Или и то и другое».

– В самом деле дубина. – Ольга пожала плечами и напряженно рассмеялась. – Запомни, майор. Я не девочка в беде. Не котенок, чтоб весь день мурлыкать. Я способна на многое, чего ваши оперативники и не представляют. А ты… домостроевец! Вот!

Выпалив это, она ушуршала легким платьем по коридору. А Дмитрий остался, размышляя, почему полезная книга, описывающая русский домашний быт и правила поведения домочадцев в быту, вдруг стала символом патриархального, косного семейного уклада при безоговорочном подчинении главе семьи. И самое главное – что в этом плохого?

– Не могу еще раз не подчеркнуть, что твои способности очаровывать слабый пол оставляют желать лучшего, – заметил Михаил.

– Да иди ты… в избу.

IV. Охота, город

«Чертова московская ведьма!»

Теория казалась такой стройной. Маньяк находит жертв на промке, где может спрятаться армия, не то что один человек, потом изучает их в городе, в естественной, так сказать, для них среде, нагуливает аппетит. А потом – прыжок.

Зоя исчезла у места работы. Алену, если верить подружкам, в последний раз видели там же, когда компания разошлась. Она часто исчезала там, появляясь дома куда позже остальных. Зачем, по телефону выяснить не удалось, а значит, надо было приглашать в управление.

Ольга, с ее отсутствием знакомых и маршрутами общага-работа-парки-кафе, в эту картину не вписывалась. Получалось, что псих искал жертву или в городе, или просто везде, где придется. Получалось, что зона охоты не сузилась, а осталась ровно такой же, и это бесило. Но и проигнорировать факты Дмитрий не мог, что бесило вдвойне. Просто где-то теория сбоила.

«Ничего. Отрицательный результат – тоже результат».

Поэтому он и стоял сейчас на набережной, пытаясь понять, как работает голова психованного охотника на ольгообразных женщин.

«Стоять нельзя. Я один и привлекаю внимание. Стоят-то в основном парочки».

Выстояв очередь, он взял стаканчик мороженого, чтобы не выделяться, и, не торопясь, двинулся вдоль променада вместе с толпой.

Три жертвы обитали на разных концах города. У них был разный достаток и разные привычки, то есть там, где Зоя предпочитала тихие кафе, Алена гуляла по шалманам, а Ольга вообще предпочитала парки.

Получалось, что маньяк бывает везде. Причем он не торопится, ходит пешком, потому что следить из машины, скажем, вон за той девушкой в белом сарафане никак не получится. А еще что он выносливый и у него сильные ноги – часами гулять по сопкам приморского Рима было занятием не для слабаков.

Второй проблемой было то, что Ольгин типаж во Владивостоке встречался редко. Это, сидя в кабинете, хорошо было теоретически прикидывать, что, по статистике, таких вот женщин несколько десятков тысяч. Но вот он, Дмитрий, бредет по набережной уже долбаные полчаса, а ни одной так и не встретил. По большей части жительницы Владивостока были статными, рослыми, крепкими, совершенно не походившими на типаж, предпочитаемый психом.

Более того, Дмитрий пришел к неприятному выводу, что, даже встреть он такую девушку, шансы проследить за ней были ничтожно малы. Во Владивостоке без машины никак, и все эти парочки наверняка потом разъезжались по домам. А он свою машину оставил в нескольких кварталах отсюда. Брать такси и говорить «поезжайте вон за той машиной»? Заметят.

«Думай как псих. Не думай о том, чего нельзя сделать, думай о том, что тебе необходимо найти эту чертову сигарету».

Возможно, маньяк работал в такси. Тогда не надо ни следить, ни гоняться, женщины приходят сами и сами же снабжают адресом.

«Сосредоточься. Я – маньяк, который ищет жертву. Каким мне кажется вот этот город, эта набережная? Или вот коса у маяка, я ведь там был. Или парк у института, где всегда полно студентов и где постоянно ходят патрули».

Дмитрий огляделся. Вон та девушка ничего, хотя и полновата. Можно подойти, познакомиться, увести в машину… Нет! Нельзя. Это могут заметить. Даже если просто пойти за ней, могут заметить. Вон киоскер от скуки оглядывает толпу. Вон милиционер стоит, такой же, какой уже заметил меня у дома Вахтанга. И на косе меня заметили. Получается, спалили уже дважды, и я это знаю. Наверное, даже больше, чем дважды, и каждый выход, каждая слежка добавляют проблем.

Нет, этот город Дмитрию не нравился вовсе, он был ему враждебен. За ним смотрели из окон люди, слушали. По случаю теплой погоды окна в большинстве домов были нараспашку.

А гулять просто так, видя этих женщин, но зная, что можешь тут же их потерять… нет. Псих контролирует себя, несомненно: он планирует, анализирует, даже меняет части своего ритуала. Все так, но среда в городе неконтролируема, а терпенье может обернуться пшиком. Псих – он на то и псих, что не может сдерживаться бесконечно.

Вот одна прошла мимо, вот другая, третья, и ты знаешь, что она нужна именно тебе, а не вон тому жирдяю или этому качку. Тебе! Но охотиться здесь – опасно, рискованно, нельзя! Кто сказал, что нельзя? Нет, тут ты сорвешься, рано или поздно. Неизбежно сорвешься. Тут могло спасти только знание, что рано или поздно ты их получишь. Скорее рано. И на своих условиях. Но как это обеспечить в городе?

«Нет. Мне не хочется смотреть на всех этих женщин, представлять на их месте Ольгу и понимать, что я не могу их получить. Даже у меня от этого кровь кипит, а у психа-то как должна!»

И по словам Вахтанга получалось, что Зоя чувствовала угрозу на промке…

«Чертова московская ведьма со своими фактами!»

Дмитрий сделал круг и вернулся к машине, уже чувствуя, насколько это неудобно. Сколько времени приходится тратить, чтобы найти жертву – как? Маньяк не работает? Завел двигатель, выехал в пробку, ведущую к парку, и выругался – все это время тратилось впустую, а не на поиски жертвы. Бессмысленно. Неэффективно. Нужно планировать лучше. Но как?!

Ответ лежал где-то на поверхности, но Дмитрий никак не мог его ухватить. Он четко знал, что охотится не здесь. Так же четко он знал, что по фактам – должен.

Зовущий образ Ольги призывал плюнуть на факты. Насмешливый образ Ольги упорно твердил, что она выбивается из схемы. Как псих должен решать такие дилеммы, Дмитрий не знал, но надеялся, что этой падле ничуть не легче.

Проезжая по Второй речке, он заметил киоск и остановился. Не смог не остановиться. Подошел, еще издали разглядывая полку с сигаретами. Словно волей судьбы, в центре красовались серенькие пачки с сине-красной эмблемой города.

«Конечно. Разве может быть иначе, чтобы мне не досталось то, чего я хочу?»

На фабрике «Ростов» сигареты делали совершенно особенные, не похожие больше ни на что. Не сладкие, напротив, с приятной древесной горчинкой, они приятно царапали нёбо и горло, согревали и успокаивали. Не такие жесткие, как «Ява», но все же с характером – Дмитрию они нравились, как никакие больше, и фигня, что после покупки их порой приходилось сушить на батарее. Главное было – не пересушить.