Текст книги "Сандэр: Ловец духов. Убийца шаманов. Владыка теней"

Глава 10
Прощание с погибшими

Гурама, завывая, волчком вертелась вокруг закопанного по шею в сырую землю ихтиана. Звенели медные бубенчики на бубне, щиколотках и запястьях ведьмы, отбивая безумную мелодию танца вызова духов. От колдовского действа, разворачивающегося на Могильной Скале, мне не по себе. Оно впечатляет поболее магии зверомастера. Никаких визуальных эффектов, а пробирает здорово. Пронзительный вой, рваные, словно конвульсии, движения раздувают в душе крошечную искорку первобытного страха перед сверхъестественным. Казалось бы, ничего особенного. Мы привыкли к шикарным спецэффектам, сопутствующим волшебству в кино, видели ритуалы киношных шаманов, но они и близко не стоят с настоящим колдовством по воздействию на зрителя. Бутафорская магия напугает разве что ребенка. От настоящего страшно.

Лилька старается не смотреть, спрятавшись за мной. Зачем оно нам надо тут быть, спрашивается? Шаманиха сказала, шансы у Сларка почти нулевые. Спасать его принялась чисто из профессионального интереса. Говорит, его плоть и душу пожирает могущественный злой дух из Серых Пределов. Гурама хочет изгнать духа, призвав на помощь духовную силу предков-шаманов. Днем злые духи спят, времени у нее до вечера. Не успеет, и Сларк умрет. Без вариантов. Тогда ведьма хотя бы запечатает убийцу в теле морлока ненадолго, покуда не изгонит из мира живых насовсем.

Паршиво осознавать свою беспомощность. Помочь ихтиану мы не в силах. Ведьма – другое дело. Под действием чар раны Сларка ненадолго очищались и затягивались, потом опять загнивали. Слишком сильный злой дух попался, чтоб его.

– Лиль, идем отсюда, – отвернулся я от зрелища колдующей шаманихи. – Вон белка твоя – и та смылась. Трясется в кустах.

– Я хочу остаться, – упрямо твердила сестренка. – Давай подождем, а? Может, ему лучше станет, и мы понадобимся.

– Для чего?

– Ну, не знаю. Воды принести, еще чего-нибудь.

– Не выдумывай. Тут без нас есть помощники. Зерана здесь до окончания ритуалов пробудет. Идем, побродим по острову. К морлокам зайдем. Я с дедушкой Тлансом хочу переговорить.

– Злишься на него, да?

Лилька понятливая. Злюсь на него, очень злюсь. Сларк его потомок, Глубинный Жрец обязан о нем заботиться, а не отказываться от него. Боится злого духа? Гурама Ведьма смелее, получается, могучего телепата? Не верю. Да и обсудить надо смысл вчерашнего предупреждения. Не люблю загадок и недомолвок. От кого нам грозит опасность, дедушка Тланс сказать не удосужился. Путей спасения от нее не подсказал. Дельфийский оракул выискался.

– Угу, капельку. Посоветуюсь, как со Сларком поступить.

– Ты иди, я тут постою.

– Нет уж. Оставлять тебя одну я не намерен. Мы шаманихе этой нужны – что собаке пятая нога. Не веришь? Давай спросим у Зераны.

Молодая троллиха с одноплеменницами обмывала в долбленом корыте изуродованный труп синекожего. Работы у женского населения острова сегодня полно, к телам погибших не допускают только детей. Жены и дочери вождя, кроме кормящей матери сына Ран-Джакала, трудятся наравне со всеми. Обрабатывают тела, готовят поесть, убирают похоронные челны дорогими шкурами и тканями.

– Эй, Зерана, вам наша помощь требуется?

Женщина замешкалась с ответом. Гвард же приставил ее к нам, а выходит, наоборот, мы за ней хвостиком всюду ходим.

– Нет, – мотнула она головой.

– Отлично. Лиль, пошли, – потянул я сестренку за собой.

Лилька не упиралась.

Дорогу на сторону острова рыбоголовых я помнил прекрасно, как и все закоулки скалистого клочка суши, гроты и подводные пещеры, где селятся морлоки. Память Сларка, однако.

Мы с сестренкой уверенно прошли к подземному лазу и озадаченно переглянулись. Ни намека на щель в камнях. Тенистое углубление, колючий кустарник, знакомые с прошлого раза, и монолитная скала. Облазили местность поблизости, я простукивал камни. Глухо. Глубинный Жрец ненавязчиво давал понять: посетителей впускать в свое обиталище не желает. Блин, табличку бы повесил: «Закрыто». На мысленный зов дедушка Тланс не отвечал. Типа, никого нет дома?

Попытки заговорить с морлоками, обрабатывающими кости и вялящими рыбу на берегу, успехом не увенчались. Ихтианы нас сторонились, словно мы чумные. Самые необщительные ныряли в озеро и не всплывали. Бросив надежду встретиться с Глубинным Жрецом, мы ушли. Я мысленно материл древнего рыбоголового, отрекшегося от потомка. Небось, почувствует мою к нему злость.

На берегу нас окликнул низкорослый синька-подросток. Кстати, разведчик, виденный у Проклятой Башни, был именно подростком. Тролли обыкновенно вымахивают под два метра и выше. Паренек передал приглашение от вождя на тризну и умотал, не дождавшись ответа. Естественно, воле Ран-Джакала повинуются все, находящиеся на острове, и гости в том числе. Не исполнить приказания, в какой бы оно форме ни было, просьбы, пожелания и тому подобного – означает оскорбить владыку. Нанести оскорбление вождю – значит нанести обиду всему племени. Кто в здравом уме хочет ссориться с Водяными Крысами? Правильно, никто. И мы не захотели, потому потопали по направлению к пристани. Там поминали погибших вождь с присными и посольством Черного Копья, совместив поминки с деловой встречей.

На пристани громыхали барабаны. Мертвых, нарядив в лучшую одежду, уложили в челны с каменным оружием, накинули сверху дорогие шкуры. У изголовья клали завернутую в листья гигантского лопуха еду, жареное мясо и лепешку, и кувшинчики с тролльим пивом и керацем, тролльей самогонкой. За неполных полдня приготовления к поминкам закончили, и на причале собралось большинство Водяных Крыс. На земле расстелили шкуры, на которых расставили местные изысканные и не очень блюда, напитки.

Вождь с матерью своего сына, четвертой женой по счету, сидел в окружении телохранителей. Напротив расположилось порядком уменьшившееся в численности посольство. Справа и слева от младшего владыки Черного Копья ученик верховного шамана и тот щерящийся верзила в костяшках, командир личной дюжины Рак-Джакала. Поминающие ели, пили, вспоминали погибших. Обслуживали элиту племен подростки и женщины. Молодежь поодаль соревновалась в метании топоров, дротиков и рукопашной. Тролли верят: чем пышнее похороны, тем благосклонней к живым духи покойников. Я отметил про себя, на тризне недостает многих охотников, считающихся искуснейшими среди Водяных Крыс. Скорее всего, выслеживают зверя-убийцу. Синьки народ мстительный и кровожадный, полная противоположность фаталистам-морлокам.

– О, вот и те самые человеки, – икнул командир дюжины Рак-Джакала. – Сказал бы кто, что племя Водяных Крыс привечает людишек, – не поверил бы, глотку разорвал. А оно, оказывается, правда. Сколько удивительного на свете!

Подняв здоровенную глиняную кружку, синекожий пролил немного на землю, отдав дань уважения мертвым, и проглотил содержимое одним глотком. Крайп жестом указал подле себя на наши с Лилькой места.

– Мы о вас слыхали от Водяных Крыс, встретивших нас на большой земле, – негромко сказал ученик шамана, перебирая костяные четки. Зловещий жезл покоился у него на коленях. – Жаг-Даз недоверчив, он действительно едва не пришиб рассказавшего о вас воина. Еще не бывало, чтобы люди добровольно гостили у троллей. В племени уважаемого Ран-Джакала, гляжу, есть чем удивить.

Жаг-Даз. Красноречивое имя. На тролльем языке означает «летающие топоры».

– А я о чем! – громыхнул дюжинник сына вождя Черного Копья. – Где видано – тролли объединились с рыбьими потрохами! Уж молчу о верховном шамане вашего племени.

– А что с ним не то? – перебил Крайп. – Приозерные шаманы ему в пояс смотрят. Ваш хваленый Нир-Джин позапрошлой зимой от него улепетывал, когда мы с вашими парнями за Камень Духов схлестнулись. Неверно говорю?

– Приозерники бойцы никудышные, а шаманы их кому в пояс, кому в ноги смотрят, – Жаг-Даз заел самогон окороком антилопы. – Их сила в числе. Кабы не они, вы бы не победили тогда. Эх, славная была битва! Сколько полегло приозерников от моего топора, не сосчитать! Лар-Джур добыл пять костяшек на свои четки и черепок приозерного шамана на жезл. А Нир-Джину не повезло. В ночь перед боем все проклятия от наших воинов отвел, подосланных к нему в шатер медведя и волка убил. На бой обессилевшим вышел. Сойдись он с Гин-Джином в честной схватке – побежал бы ваш человечий колдун, как пить дать.

– Довольно былое вспоминать, – урезонил Жаг-Даза ученик шамана. Эта тема была ему неприятна, ясно почему. Кому понравится слушать о поражении учителя? – Не забывай, мы в гостях, не на лесной тропе.

– А я что? – развел ручищи телохранитель младшего владыки Черного Копья. – Не то сказал? Эй, кто так топоры бросает? – мгновенно сменил тему синекожий, переключившись на метающих воинов. – Моя бабка кидает точнее!

– Неудивительно, – ученик шамана поднял бровь, – кому, как не престарелой бабке знаменитого меткостью Жаг-Даза затыкать за пояс молодых воинов?

Грянул оглушительный хохот. Синькам на похоронах смеяться не запрещается, наоборот. Покойным нравится громкий смех, отпугивающий злых духов, слетающихся за умершими.

– Топор мне! А лучше – два топора! – взревел телохранитель, вставая.

Взяв по оружию в руку, он прицелился, замахнулся и метнул. Топоры синхронно поразили установленные на причале щиты в пятидесяти шагах от Жаг-Даза, расколов их пополам и вызвав неподдельное изумление у молодежи.

– Вот как бросают метатели из Черного Копья, – тролль уселся на прежнее место, скрестив ноги.

– Неплохо, – пробурчал Крайп, – неплохо. С железошкурыми сражался?

– Много раз, – хвастливо заявил командир охранной дюжины Рак-Джакала. – Обо мне поют песни синекожие женщины Пограничья, а матери в людских крепостях пугают моим именем детей. Такова слава Летающего Топора! Нет в племенах троллей более меткого бойца!

– Кого же ты сразил из железошкурых? – Крайп хлебнул из кувшина, утерев рот кожаной перчаткой с нашитыми металлическими чешуйками, вещью невероятно ценной в среде троллей. – Из настоящих воинов, а не визжащих мягкотелых?

– Я не спрашиваю имен у павших от моей руки. По мне, все людишки одинаковы.

– Не скажи. Вождь людей пограничной крепости Гарен силен. Заварушку у Змеиного Ручья помнишь? Он в одиночку выстоял против охранной дюжины старшего владыки племени Звездной Рыси. Семеро воинов погибли под его мечом. Клянусь честью предков, этот железошкурый достоин смерти от руки синекожего. Давший ему смерть прославит себя по обе стороны Вала.

– Когда-нибудь, быть может, скорее, чем ты думаешь, уважаемый Крайп-Зул, настанет и его черед, – загадочно произнес ученик шамана.

Тролли чередовали разговор с поеданием озерных деликатесов. Беседу поддерживали в основном телохранители вип-персон и Лар-Джур, ученик верховного шамана Черного Копья. Тоже звучное имя – Собиратель Костей. По отношению к нему в самую точку. Выяснилось, четки у него из косточек фаланг пальцев убитых врагов. Черепа на жезле принадлежали колдунам, поверженным Лар-Джуром.

Метатель топоров Жаг-Даз на счету имел на порядок больше трупов. Он их не считал, но ему верили на слово. Предводитель Водяных Крыс и Рак-Джакал изредка позволяли себе короткие реплики. Младший владыка Черного Копья походил на вырезанную из камня статую с живыми темными глазами. Степенно подносил еду ко рту, степенно жевал. Вождь нашептывал на ушко жене, любовался посапывающим на ее руках сыном. Мы с Лилькой слушали байки Крайпа, смотрели на соревнующихся в силе и ловкости синек, ели жареное мясо и рыбу.

Пробовать троллье пиво я не рисковал. Пахло оно тошнотворно, выглядело еще хуже. Оранжевая жидкость с плавающими жирными белесыми червями. Местный самогон пах дубовой корой и кислятиной. От одного глотка голова закружилась, по жилам будто потек расплавленный металл. Как они его пьют? Оно же крепче спирта! Заедал я начавшийся внутри пожар кабаньими ребрышками, запивал водой, зарекшись употреблять керац и пиво синек. Морлоки, исходя из заложенного в память опыта Сларка, троллье питье игнорируют, даже на совместных праздниках, случающихся несколько раз за год, и правильно делают. От него крышу сносит капитально. Может, специальный рецепт? Мухоморы, зелья подмешивают для эффекта?

Сларк, Сларк. Зерана не принесла плохих вестей, и ведьмы на причале нет. Живой ты там?

Солнце клонилось к горизонту. Похоронный обряд заканчивался. Суетящиеся у челнов с покойниками женщины попрощались с мужьями, братьями и сыновьями, оплакали погибших, оросив слезами покрывала из шкур и тканей, политых маслом и жиром. Ритуальные состязания молодежи завершались, победители пили за упокой на общей трапезе. Тогда Жаг-Даз поднялся и, неустойчиво стоя на ногах, выкрикнул вызов Крайпу:

– Старик Крайп! Не хочешь побороться, потешить духов?

– Куда тебе со мной, – отмахнулся командир охраны вождя. – Ты нынче и зеленушку-гоблина не осилишь. С человеком поборись, и то свалишься. Захрапишь в разгар схватки!

Шутка всколыхнула волну хохота подвыпившего тролльего общества. Летящий Топор замахал пальцем перед носом телохранителя Ран-Джакала.

– Боишься, да? Я моложе, ловчее. И брошу на лопатки здесь любого. – Заметив устремленные на него тяжелые взоры вождя и младшего владыки, он поправился: – Почти любого.

– Садись, Жаг-Даз, – промолвил предводитель Водяных Крыс. – Ешь, пей, поминай мертвых. Будет время еще побороться.

Тролль стоял, сутулясь и раскачиваясь.

– Сяду, вождь, выпью и поем. Ночь-то длинная, успеется. Повалю кого из твоих – и сяду. С человеком, Крайп, говоришь, схватиться? Эй, мягкотелый, осмелишься выйти против меня? Свалишь – получишь мой нож.

Плавным движением синька всадил в землю кинжал. Мой кинжал из подземелья Проклятой Башни! То-то я его не видел у Гварда после ранения у родника. Неужели я потерял нож? Жаг-Даз его нашел. Он был в группе разведчиков, отправленных за нами, стопроцентно. Или нет? Блин, керац действует на мозги не лучшим образом. Думай, голова, думай!

По всему выходит, послы не засвидетельствовать почтение вождю Водяных Крыс прибыли, а разузнать, тут ли мы находимся. Что с того? Напасть не нападут, остров похлеще крепости людей охраняется. Сын Дагона не дремлет, морлоки просигналят о приближении чужаков. Угу, просигналили. Прошлой ночью. Никакая телепатия не помогла. Хм… чудо-зверь – случайно не тварь верховного шамана Черного Копья? Успокоиться и сконцентрироваться на проблеме. Ну, попали в очередную передрягу, нам не привыкать. Посланцы нам ничего не сделают на острове. Убедятся в догадках насчет нас и зверомастера да домой поплывут. Зато потом… потом суп с котом. Поживем – увидим. На провокации вестись не следует.

– Жаг-Даз, правила озерной борьбы знаешь? На лопатки у нас кинуть недостаточно, – просветил Крайп. – Борешься на плоту: кто кого в воду столкнет – тот и победитель. Не боишься? Устоять на плоту ой, как трудно тебе будет. Кераца в твоем животе больше, чем воды в озере.

– Обо мне не волнуйся, – одарил телохранителя свирепым оскалом метатель.

– Что скажешь, человек? – спокойствию шамана впору завидовать белой завистью. Наверное, процесс перебирания четок на него успокаивающе действует. – Почтишь духов погибших боем с Жаг-Дазом? Бороться будете без оружия, кусаться и когтями драть запрещено, бой во славу духов священен.

Соглашаться? Тролль здоровее меня, тяжелее и выше, сильнее, но в скорости проигрывает. Может быть. Напился он хорошенько, плот раскачается. Координация у него нарушена. Гадство. И Лар-Джур, скотина, правильно вопрос поставил. «Почтишь духов». Согласие аукнется плачевными для моего физического тела последствиями. Откажусь… ага, откажусь.

– Принимаю. Вон тот плот подходит? – указываю на свое творение, стоящее у пирса.

Апгрейдить его синьки не удосужились за последние два дня. Понимаю, сегодня им не до того. Или собираются оставить его без изменений? М-да, я был о вас, товарищи тролли, лучшего мнения.

– Подходит. А ты храбрец, – хлопнул меня по спине Крайп.

Угу. Сестренка аналогично думает, ассоциируя храбрость с помешательством. Самогон в голову ударил. «Безумству храбрых поем мы песню»! Нет, шансы столкнуть Жаг-Даза в воду имеются, и немаленькие. Причем на своем плоту драться легче, я же его качку примерно знаю, двое суток почти с него не сходил.

– Разрешено все, что не запрещено, а запрещено кусаться и царапаться? – уточняю у Крайпа, взявшего на себя обязанности распорядителя боя.

– Верно. Можешь использовать плот. Хоть щепы от него зубами отдирай и пускай в ход.

Замечательно. Шалашик-то наш уцелел, из составляющих его стройматериалов оружие соорудить раз плюнуть. Надеюсь, тролль до того же не додумается в хмельном угаре.

– Братик, ты рехнулся? Я с тобой! – вцепилась в мой рукав сестренка.

Порой она способна на совершенно безбашенные поступки.

– Не боись, Лиль, я его столкну. Детям туда нельзя, – отцепил я ручки Лильки.

– Было бы интересно, – высказал мнение метатель. – Вдвоем дольше продержитесь. Может быть. А может, и нет.

Заткни пасть, синька лесного производства! Тебя забыли спросить.

Преодолев сопротивление сестренки, я встал из-за «стола» и прогулочным шагом направился на пирс. Жаг-Даз поплелся следом, избивая себя по морде ладонями. Протрезветь пытается. Ню-ню. Лилька увязалась за нами вместе с толпой зевак. Естессно. Только сегодня, только сейчас, только здесь вы увидите жестокий бой человека и лесного чудища! Не пропустите! Надо почаще устраивать подобное и плату за просмотр брать. По беличьей шкурке с носа, и будем с сестренкой в меховых шубах щеголять.

На плот я ступил первым. Прошелся, проверяя устойчивость. Неплохой плотик построил, качка минимальная. Крайп отвязал нашу посудину и подал знак к началу, хлопнув в ладоши и выкрикнув что-то, подсказывала имплантированная память, нецензурное. С его голосищем технические средства лишние. Он заглушил гул толпы на берегу.

Плот покачнулся, резко накренившись вправо. Я расслышал в общем шуме испуганно взвизгнувшую Лильку и увидел заслонившую озеро высоченную фигуру противника.

Ну, с богом. Жаг-Даз растопырил когтистые пальцы, разведя мускулистые руки в стороны, и заорал, раскрыв огромную пасть. Рев отразился от воды, больно ударил по барабанным перепонкам.

Ну зачем кричать, а? Всю рыбу морлокам распугаешь. Тролль, наверное, криком ошеломлял противников перед расправой. На меня он произвел впечатление, правда, реакция моя была для него неожиданной. Вместо ступора я двинул плечом ему под дых со всей силы, вложив в удар свой вес. Так, бывало, сшибал с ног парней больше и тяжелее меня в той, прошлой жизни. Синекожий значительно крупнее любого из моих прежних соперников, да сил у меня тоже прилично. Он отшатнулся, устояв, и обхватил мой корпус, приподнял над поверхностью раскачивающегося плота. От железных объятий сперло дыхание, к горлу подкатили внутренности, готовые вот-вот выпрыгнуть наружу. Позвоночник издал противный хруст.

Ох, сознание потерять недолго. С трудом размахнувшись, я врезал троллю ладонями по ушам. На клыкастой морде запечатлелось болезненно-удивленное выражение, но хватки он не ослабил. Пришлось съездить лбом по без того переломанному в двух местах носу Жаг-Даза, комбинируя с «хлопушкой» по удлиненным ушам.

Подействовало! Вражина отступил на шаг, швыряясь трехэтажными тролльими матерными конструкциями, и на миг разжал лапищи. Хорошо, кусаться запрещено. Иначе перекусил бы шею – с его-то пастью и зубищами не проблема. Зато мне его жалеть ни к чему. Извернувшись, бью ему ребром ладони в нервный узел у основания шеи. У нас, человеков, там нервный узел, а у синекожего товарища непонятно.

Не сработало. Ударяю в кадык пальцами.

Удар прошел идеально. Синька закашлялся и выпустил меня, защищая горло рукой от повторной атаки.

Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет! Ныряя под размахнувшуюся левую ручищу тролля, пытаюсь пнуть его в колено. Удастся – и он скатится в воду. Крен в его сторону, вот-вот – и бултыхнется.

Блин! Боковым зрением параллельно замечаю запрыгнувшую на краешек плота Лильку. Э, да она в воду свалится! Сестренке купание в озере противопоказано, особенно в данный момент, когда я туда тролля хочу спихнуть, живого или не совсем.

Нельзя отвлекаться во время боя, нельзя. Мой синюшный противник переставил ногу, ловко уклонившись от моей попытки разбить ему коленную чашечку. Не беда. Рискуя нарваться на встречный удар ножищей, кидаюсь вперед, продолжая движение, и врезаю кулаком в пах. Ненавижу грязные приемы, честно. Однако сейчас все средства хороши.

Синька взревел. Синька взвыл. Синька разозлился. Приложи он меня хоть разочек – прощай здоровье и здравствуй инвалидность. В лучшем случае инвалидность. А плотик-то раскачивается сильнее, устоять на нем сложнее и сложнее. Тролль выбросил ко мне обе руки, переходя в активное наступление. Я, уклоняясь, вновь взмахнул стопой, метя в колено. Он инстинктивно отдернул ногу и, потеряв равновесие из-за качнувшейся самодельной посудины, рухнул подрубленным кедром на шалаш. Сумел извернуться, гаденыш. Трезвый он. То ли в бою хмель выветриться успел, то ли притворялся пьяным.

Строение, с виду довольно крепкое, буквально смялось. Самое плохое, синька, падая, достал меня. Ну разве можно, а? Рубашку новую порвал. В результате его противоправных по отношению ко мне действий моя драгоценная тушка оказалась сверху. Встать, срочно встать, подобрать палку потолще и настучать великану по репе и иным жизненно важным органам.

Невезуха. Угораздило же его грохнуться на шалаш. Жаг-Даз, родной, прыгай в воду, и все закончится! У тебя нос сломан, тебе в медпункт Гурамы Ведьмы пора, а ты мучаешься. Вскакиваю – в партере с громадным троллем возиться суицидально для человека, – подхватываю поломанную жердь, остальные обломки того меньше, и стараюсь вогнать вражине под ребра.

Извини, ничего личного. Рефери в лице Крайпа не против. О, да мой визави изворотливей ужа. Успевает избежать укола, и жердь ломается, застряв меж бревен. Твою дивизию! На живот точно кипятком плеснули. Синий гад, брыкнувшись, задел меня, распороол кожу когтями двупалой лапы. Э, низзя царапаться, не по правилам! Ухватив его за ногу, лишаю синьку возможности лицезреть недолгий полет с последующим омовением в моем исполнении.

Вместо встряхивания своей стопы он подтянул ее к животу, попробовав захапать меня за плечи. Хитрый, троллюга. Ногу его я отпустил, подавшись вбок. Тролль перекатился на корточки и рванулся ко мне распрямляющейся пружиной, и тут сработала Лилька.

Подгадавшая момент сестренка огрела синьку сзади рулевым веслом, сломавшимся пополам о гребнистую башку. Откуда столько сил в тринадцатилетней девчонке? Весло ведь тяжелое. Гигант присел, осоловелым взором обводя вокруг в поисках причины некстати случившегося недомогания, всхрапнул и, получив от меня толчок плечом в грудь, рухнул в воду.

– Что бы ты без сестры делал, – самодовольно ухмылялась сестренка.

– Управлялся бы с ним голыми руками. Лиль, я же сказал на берегу оставаться, зачем ты влезла? – я ей, конечно, благодарен и должен признать, из нас вышла неплохая команда, но взбучку Лильке необходимо устроить. За излишнюю инициативность и непослушание. – Он тебя прибить мог! Чем ты думала?

– О тебе я думала, – надулась сестренка. – Спасибо сказал бы.

– Без тебя справился бы. Представляешь, в какой опасности ты очутилась? Вдруг бы он тебя ударил?

– Не ударил же. Перестань меня ругать! Сам на бой согласился, выпендрежник.

– Потом поговорим.

Тем временем Жаг-Даз, мокрый и злой, выбрался на пирс под улюлюканье синек. Позор проиграть мягкотелому. Тролли откровенно насмехались над ним, он рычал и отплевывался.

– Ха! Летящего Топора побила мягкотелая девчонка! – потешался над идущим к посольству Черного Копья метателем Крайп.

Мы занимали свои места за «столом» под шутливо-хвалебные возгласы Водяных Крыс. Угрюмый телохранитель Рак-Джакала подбросил ко мне проигранный нож.

– Твой, – кивнул он на кинжал. – Поноси пока. Скоро верну обратно.

Нажил врага на всю оставшуюся жизнь. Зато нож опять мой. На тризне оружие не отберут – ночью заныкаю куда-то.

Окончание фразы потонуло в нарастающем барабанном бое. Солнечный диск отдавал последние лучи земле, падая за горизонт и заливая остров и озеро алым светом. Прощание завершено, пора мертвым покинуть мир живых. Охотники длинными шестами отпихнули похоронные лодки от пристани, вождь взялся за подожженный с наконечника дротик. Малыш на руках его жены плакал и ворочался, словно хотел выскочить из пеленок.

Ведьмы-то не видать. Она, по обычаю, возносит молитвы на Могильной Скале духам предков, умоляя принять погибших потомков в их обитель.

Челны отплыли, и Ран-Джакал метнул дротик, вонзившийся в промасленный борт. Пирога занялась пламенем, затрещала под огненным натиском. Погребальным костром вспыхнули вещи покойника. Воины одну за другой поджигали похоронные лодки, отдаляющиеся от берега.

Барабаны стихли с первой утонувшей пирогой. Вечерний сумрак обернулся ночной тьмой, разгоняемой десятками костров. Мало кто обратил внимание на ковыляющего по причалу морлока, облепленного коркой земли и запекшейся крови.