Текст книги "Академия магии Южного королевства. Избранным вход запрещен!"

– Вы подозреваете ректора в убийстве?

– Этого вам знать не обязательно.

М-да, даже право Миранды не зачитали. Хотя о чем я? Не дали по почкам – уже счастье! А остальное не так страшно.

Впервые я порадовалась, что административный корпус недалеко от ворот. Там нас ждала карета с решетками на окнах, это означало – следователи знали, что едут на задержание. Пока нас конвоировали к средству передвижения, я умудрилась попасться на глаза всем сплетникам Академии. Чую, завтра пойдут такие слухи, что Ганнибал Лектор по сравнению со мной покажется младенцем. А самое обидное, даже если меня оправдают, эти слухи не прекратятся. Эх… Интересно, у них пластическая хирургия развита?

В карету нас вежливо посадили, меня даже поддержали, чтобы я не упала. Сами следователи расположились на козлах.

Наконец я решилась заговорить с начальником.

– Ну и с какой радости я тут исполняю партию жены декабриста? Замечу, те следовали за мужьями добровольно.

– Лада, не доводи до греха! Я не хочу еще и за убийство сидеть!

– То есть сейчас вас не за убийство схватили?

Шеф смутился.

– Нет, коррупция.

Были бы руки не скованы, я бы поаплодировала.

– Вот Эверо обрадуется! Он вас иначе как взяточником и не называл. А уж про мой арест и говорить нечего! Не удивлюсь, если он заявление накатал и на меня, и на вас. Сейчас сидит небось, лучший коньяк из своих запасов хлещет, чтоб у него цирроз развился.

Ректор недоуменно на меня уставился. Как будто я сказала глупость.

– С чего ты взяла, что это дело рук Эверо?

– А с того. Сомневаюсь, что вы всю жизнь были ангелом и только три месяца назад стали грести деньги неприличными суммами. Видно, я на вас плохо влияю. Вот как пришла, так вы совесть и потеряли. Может, мне и ваше развращение в вину поставят?

– Кончай истерить! – рявкнул он, рука ректора дернулась, словно он хотел отвесить мне пощечину. – Что делать будем?

– Ни-че-го! – чеканя, произнесла я, не отводя взгляда от лица Караля. – Вот с представителями власти я еще не бодалась. Это очень вредно для здоровья тех, кто хочет жить долго и счастливо. Сразу появляется возможность жить недолго и очень грустно.

– То есть ты не попытаешься сбежать?

Что? Ой, не могу. Ха-ха. Да, мне только бегать. Ща, вот только разбег возьму.

Видно, мое неприличное ржание оказалось не тем ответом, которого ждал ректор. Караль сник окончательно. Он что, без меня ничего сделать не может? По моему мнению, я вообще не лучший компаньон для побега. Балласт хороший, компаньон плохой.

– Что же мне делать?

– Ну, не знаю, можете запастись молотком, Библией и плакатом с голой бабой и лет двадцать рыть себе подкоп. Можете песни сочинять. Шансон здесь жанр неизвестный. Хотите, я вам «Владимирский централ» напою для примера? Заодно и наших конвоиров развлечем, магнитола, поди, в комплектацию этой колымаги не входит.

– Не замечал раньше за тобой такой язвительности. Особенно в свой адрес.

– Так я раньше весь яд расходовала на профилактику радикулита у Эверо, а теперь моей любимой жертвы нет, а яд есть. Вот и сбрасываю излишки, чтобы не отравиться.

Дальше ехали в молчании.

По прибытии нас разделили. Меня повели в камеру, Караля на допрос. Видно, эта тюрьма не была рассчитана на попаданцев, ведь нам нужен истощенный магический фон, чтобы нормально жить. Именно благодаря этому меня разместили недалеко от лазарета, можно сказать, в vip-камере по местным меркам. Интересно, сколько меня здесь продержат? По всему выходит, что мой арест долго не готовили, взяли вместе с ректором, чтобы два раза не ездить. По акции «посади двух по вине одного».

Так началось мое заключение.

Честно, многое настораживало. Во-первых, меня не выводили на ежедневные прогулки, что вкупе с отсутствием допросов пугало едва ли не до чертиков. Такое ощущение, что от меня просто избавились, заперев здесь. А если одну скромную секретаршу даже не оформили, то держать тут могут до самой смерти. Никто и не рыпнется. Меня просто не существует в тюремной системе, и со мной можно делать все, что хочешь. Во-вторых, обращались со мной на удивление хорошо. Раз в три дня отводили в душ, не забывали кормить. Как видите, странностей масса.

– И утром после первой брачной ночи Розана просыпается и видит на постели следы крови. Она спешит застирать их, но Маттео уже все увидел. Он предъявляет простыню родителям Розаны в доказательство того, что та соврала, обвинив его в ее совращении. В первую брачную ночь она была невинна.

– И что дальше?

Единственной отдушиной оказались беседы с сокамерницами. Я понимала, что их подсаживают, чтобы разговорить меня, иначе бы они столь часто не менялись. Но так я получала хоть какое-то общение. Разговорить? Пожалуйста! Мне не жалко. Книг помню массу, сериалов знаю кучу. Поизображаю кота из Лукоморья, пусть подавятся.

На шестой день заключения дверь камеры открылась не по графику. На пороге стоял Никола. Какая встреча!

– Туманова! На выход!

– Вы за мной? Ну как знала! Не стала девочкам «Санта-Барбару» пересказывать, а то было бы слишком жестоко бросить повествование на середине.

Шли мы недолго, как я поняла, меня вели в допросную. Не знаю, радоваться ли тому, что про меня вспомнили. Довольно грубо впихнув в помещение, за мной захлопнули дверь, сильно наподдав ею по ягодицам. Что за воспитательные меры? Разве не Никола будет допрос вести?

Наконец я увидела того, по чьему приказу прервали мой сериальный марафон. Блин! Надо было с Каралем поспорить, глядишь, и на домик у моря денег бы хватило.

Эверо, а это был он собственной персоной, гадко ухмыльнулся.

– Вы?

– Я, а вы думали, чем я на жизнь зарабатываю?

– Вы палач? – выдала я ему первую мысль, пришедшую на ум.

А что, должность палача прекрасно сочетается с его мерзким характером. Да он такой спец в пытках, что может одним взглядом обойтись.

– Я глава королевского сыска!

Только тут я обратила внимание на его внешний вид. Костюм на нем отличался от костюмов следователей, явившихся в Академию, только дороговизной ткани. А так тот же фасон, тот же цвет.

– Глава? – на моем лице отобразился скепсис, не верилось мне в свою значимость, чтобы аж глава сыска меня допрашивал. – До меня снизошел глава сыска?

– А вы на допрос записаны? – делано удивился мужчина, в точности копируя мои интонации, когда я обороняла от него кабинет ректора. – Дайте я сверюсь с записями.

Он достал из кармана ежедневник и напоказ начал листать пустые страницы.

– Ну, что-то я вас здесь не вижу. Вы вообще кто?

Злопамятная скотина! И ведь ничего не сделаешь, по себе знаю. Ну, хочешь знать, кто я? Ради бога!

– Туманова Лада Борисовна. Родилась семнадцатого июня одна тысяча девятьсот девяностого года в роддоме номер три города Липецка. Окончила школу в две тысячи седьмом году, поступила в институт на специальность «социолог» и окончила его с красным дипломом в две тысячи двенадцатом году. Если этой информации вам мало, то слушайте, – я перевела дыхание и быстро затараторила: – По гороскопу я Близнецы, родилась в год Металлической Лошади. Размер груди третий, рост метр шестьдесят три, размер ноги тридцать восьмой. Натуральная брюнетка. Любимая книга «Молчание ягнят», любимый фильм «В джазе только девушки», любимые цветы…

– Стоп! – Эверо с треском захлопнул ежедневник, в который за время моей исповеди сделал пару заметок. Надеюсь, он не размер груди записал? – Ладно, я убедился. Такой болтливой можете быть только вы!

– И даже про родителей рассказать не дадите?

– А вы не хотите лучше про вашего начальника рассказать? – доверительно спросил он, вновь раскрывая книгу.

Ну, раз вы так просите, любой каприз за ваши деньги.

– Флегматик. Любит чай с кусочками яблок. На обед обычно просит заказать котлеты из куриной грудки с кинзой. Аллергия на вишню. Любимое блюдо – яблочный пирог. От салата с капустой его пучит. Утром обычно опаздывает на пять минут, с работы уходит вовремя.

– Ничего более личного вы не знаете?

Я рассказала про его избыточное газообразование, куда уж больше.

– Знаю!

Джонатан подобрался и приготовился записывать.

– Взяточник он. Очень не любит вас. Кстати, а ведь вы ему тоже взятку давали, чтобы вашего сына в Академию устроить. Это, между прочим, дача взятки должностному лицу. А, зная ваше чадо, взятка была в особо крупном размере. Учтите, сдаться с поличным никогда не поздно. Будем через стенку перестукиваться.

Эверо опять захлопнул ежедневник, в воздух взвилась пара страниц.

– Сотрудничать, значит, не желаете?

Я прижала руки к груди.

– Что вы! Все, что знала, рассказала!

Тут мне протянули раскрытую книгу. Приглядевшись, я узнала свой почерк. Зачем ему моя писанина?

– Тогда объясните, что значит эта запись?

Я вчиталась. «К. ж. м. 10. 2 медяка Караль».

– Купить живой мотыль, десять граммов, взять на это два медяка у Караля.

Джонатан аж вскочил.

– Мотыль? Мотыль! Мы потратили на это три дня!

– Да, мотыль. Рыбки его хорошо кушают, пардон, кушали. А зачем вам мои записи?

Злость графа мигом улеглась. Он сел напротив меня и вперился взглядом.

– Про взятки ректора мы знали. Только вот такой нюанс. Взятки-то он берет, только богаче не становится. Мы проверили все счета, всех родственников, денег лишних и предметов роскоши у них нет.

– Ну, я очень вам сочувствую.

А что я еще могла сказать? Что работать надо лучше?

– Себе посочувствуйте. Вот сами посудите. У ректора незаконным путем появляются крупные суммы и бесследно исчезают. Потом нападение на вас с изъятием крови. Через небольшой промежуток времени гибнет королевская семья. Замечу, что уничтожение правящей семьи – это дорогое мероприятие. И еще любопытный факт. Вы продержались на этом месте дольше всех. Чем вы привлекли Караля?

– Хорошей работой? – робко попыталась я угадать.

– А может, обещанием выделить кровь?

– Вы это не докажете!

– Хороший обвинитель докажет. И вы подтвердите. Если вы думаете, что ваше содержание под стражей до этого момента было кошмаром, то я вас сильно удивлю. Просто перед тем как отдать приказ о вашем аресте, я попросил относиться к вам помягче. Мне не нужно было, чтобы вы во время допроса кровью кашляли. Но раз вы не желаете сотрудничать…

– А я что делаю?

– Неправильный вопрос. Правильная формулировка «что я могу для вас сделать».

– И что я могу для вас сделать? – как хорошая девочка, я тут же исправилась.

– Работать на меня.

– Секретарем главы сыска?

– Секретарем ректора. Ничего нового.

– Караля освободили?

– Нет, – он хлопнул по карману пиджака. – Вот здесь подписанный регентом приказ, назначающий меня временно исполняющим обязанности ректора Академии магии Южного королевства.

Наверное, в этот момент я очень достоверно изобразила лягушку. Глаза навыкате, рот открыт, легкий зеленоватый оттенок на лице.

– А чем вас Марта не устраивает? Бумаги составит, покушать принесет, в постель уложит и рядом пристроится.

– Я смотрю, для вас моя половая жизнь – больная тема?

– Если вы не в курсе, ваша половая жизнь каким-то непорочным образом стала моей!

Граф поганенько хмыкнул, видно, вспомнил явление сына во время любовных утех с Мартой. А ведь недели не прошло, как жену похоронил! Веселый вдовец.

– Хватит о личном. У меня для вас два варианта развития событий. Первый. Вы соглашаетесь на работу со мной, и я вас выпускаю. Снимая все обвинения. Второй вариант. Вы продолжаете упрямиться, и я с большим удовольствием отправляю вас доживать свои дни в камеру.

– Вы так и не объяснили, с чего такая щедрость? Насколько я помню, бесплатный сыр только в мышеловке, – поделилась я с ним мудростью своего мира, немного подумала и добавила: – И то только для второй мыши.

– Вы знаете всех, кто посещал ректора. Мне нужно, чтобы вы продолжали следить за визитерами. И собирать сведения для меня.

– Допустим, я согласна. Только как вы всю эту эпопею с моим арестом объясните?

Граф встал и обошел вокруг стола. Остановившись за моей спиной, он наклонился к моему уху.

– Зачем? Все объяснят за нас. Охрана!

Вдруг он подхватил меня за талию и, развернув, усадил на стол.

– Что вы задума…

Окончание фразы поглотил поцелуй. Я удивилась бы меньше, если б этот граф ректората исполнил мазурку, честное слово! От шока, причем весьма некультурного, я забыла, как надо сопротивляться. Со стороны выглядело, будто я в восторге.

Кожа остро ощущала прикосновения чужой руки. Я сделала вялую попытку прекратить этот спектакль, но куда мне тягаться со взрослым мужчиной, уложившим не одну секретаршу? Одна рука графа скользнула вверх, вдоль пуговичек на блузке, и сжала грудь, вторая запуталась в волосах. Поцелуй закончился, и я глубоко вздохнула. Не знаю зачем, то ли чтобы закричать, то ли еще что… Но губы прикоснулись к шее, а рука потянула за волосы, заставляя выгнуться.

Представляю картину, открывшуюся охраннику. Я полулежу на столе, целуюсь с главой сыска, а его рука шарит у меня по груди. А единственное, о чем думала я, так это о том, что крепление для кандалов на столе больно впивается мне в копчик.

– А не соврала, действительно третий размер, – шепнул мне граф и тут же прикрикнул на охранника. – Чего уставился? Госпожу Туманову освободить и доставить домой со всеми почестями.

Уже в дверях я услышала:

– Жду завтра на рабочем месте. Не опаздывай.

Глава 4

Наконец-то родное общежитие! Родные лестницы с коваными перилами и обшарпанные стены с растрескавшейся краской и царапинами на штукатурке! Родные папоротники, украшающие лестничные пролеты. А вот надпись «проститутка» белой краской на моей двери, как я очень надеялась, сродниться со мной не успела. Вот заразы! А мне теперь это художество закрашивать? Так заново напишут, на чистом-то холсте, благодать! Нет, тут надо действовать тоньше. Я замерла напротив своей двери, как турист напротив Моны Лизы в Лувре. Даже стойку эксперта приняла. Хм, а потеки краски уже высохли, значит, написали давно. Ну заразы. Не побоюсь этого слова – змеюки. Надо будет со своих гостей плату брать, как за поход в террариум.

Честно говоря, я бы плюнула и пошла отсыпаться, если бы краем глаза не заметила на ручке двери преподавательницы этикета маленький белый отпечаток. О, нашелся художник! Честно говоря, у меня появилось дикое желание поднять его работы в цене. Прибить, проще говоря. Но, увы, повторная экскурсия в тюрьму в мои планы не входила. Значит, будем мстить по всем заветам Остапа Бендера, то есть чтя уголовный кодекс. Где-то у меня бутылка наливки была…

Захватив из комнаты универсальный предмет договора с дворником, я быстренько побежала в его каморку под лестницей. Обменяв литр на литр и кисточку, я вернулась к двери. А уж там от души, с размахом приписала «живет рядом» и нарисовала стрелочку к двери почтенной дамы. Жизнь-то налаживается.

Дома меня ждали засохшие цветы, пустой холодильный шкаф и тонкий слой пыли на всех горизонтальных поверхностях. Зато видно, что никто не попытался спереть у меня предметы обстановки, чтобы толкнуть их под видом «любимых безделушек кровавой убийцы». Плюнув на уборку, я завалилась в ванну. Все, решено, в ближайший час отращиваю жабры и развиваю дзен. Но, увы, процесс деградации обратно в земноводное был прерван на начальной стадии.

Возмущенное лицо старой карги меня несказанно порадовало. Ну, и какие претензии?

Не успела я открыть дверь, как меня чуть не снесло звуковой волной.

– Возмутительно! Как вы можете писать подобную мерзость?!

А ты, выходит, писала благую весть? «Ура, я живу рядом с проституткой! Завидуйте!» Но вслух сказала:

– Я не писала, а слегка подправила.

– Я выражаю свою гражданскую позицию!

– Называя меня проституткой?

Я всем своим видом показала недоумение, достойное «Оскара», и перешла в наступление:

– А где указаны ФИО данной путаны? Между прочим, всего в паре кварталов от нас в этом направлении находится публичный дом! Представляете, совсем рядом с Академией! С этим оплотом знаний! Какое непотребство!

Старушка подавилась ответной репликой. Видно, она не была наслышана о моих перепалках с графом, которые превратились в своеобразные академические анекдоты. Чую, в моих стендап шоу скоро появится новый монолог.

Клацнув вхолостую вставной челюстью, Карла Людвин решила пойти другим путем. Любимым путем всех склочных пенсионерок, а именно – запугать меня проблемами с законом, и заверещала:

– Уберите эту похабень! Или я напишу жалобу, и вас привлекут за порчу казенного имущества!

– Да? После въезда сюда я заменила изношенную дверь на железную. Документы и чеки могу показать. Так что эта дверь – моя личная собственность. Что хочу, то и пишу! Доброй ночи!

А все-таки хорошо, что дверь железная. Хлопает будь здоров. Так что точку в разговоре я поставила жирную и громкую.

Вода в ванне успела остыть, к моему глубочайшему сожалению. Новую набирать было лень. Пойду холодильный шкаф напугаю. Может, выдаст что-нибудь съестное.

Увы, в самом углу шкафа я нашла единственную морковь, но есть ее побоялась. Было гнусное чувство, что я съем ее, а она съест меня на манер личинки чужого. Уж больно страшный вид приобрела морковь за время своего прозябания в недрах шкафа. Ладно, после шести есть вредно.

В дверь опять постучали. На этот раз соседка потрясала перед моим носом какой-то бумажкой.

– Спасибо, туалетная бумага у меня есть. Чего еще изволите?

– Это приказ о вашем выселении!

Какой еще приказ? Почему он у нее, а не на доске объявлений? Да и увольнять меня граф не собирался. Даже совсем наоборот. Что-то расходится с имеющейся у меня информацией.

– Кем подписан? Можно взглянуть?

Ух ты! Даже печать не поленилась срисовать. Ну, старушка – аферистка.

– Знаете, если судить по этим документам, выселили меня год назад. Когда меня еще и в помине здесь не было. Печать-то просроченная. Так что единственное, чем ценна эта бумага, так это мягкостью и впитываемостью.

Эх, не знала предприимчивая бабуля, что каждый год ректор слегка изменяет печать во избежание подлога документов. Трещинку или скол переносит. Щербинка в правом углу была в прошлом году, а теперь она по центру. Так что если знать, куда смотреть, то можно с легкостью определить истинный возраст документа, и это почти исключает подачу бумаг так называемым «задним числом».

– Я не потерплю соседства со шлюхой, а тем более с уголовницей! – развлекала тараканов на лестнице дама пенсионного возраста.

– Я что, вас развращу? – меня заметно передернуло, когда я представила процесс развращения. – Так будьте уверены, вы не в моем вкусе. Наклонностей лесбиянки-геронтофилки у себя никогда не находила.

– Ты сидела в тюрьме! И я не знаю, что ты делала со своим любовником, чтобы он вытащил тебя оттуда.

Так вот зачем Джонатан полез ко мне кариозными бактериями обмениваться! Чтобы все подумали, что причина моего освобождения – это наша с ним связь, а не договор о сотрудничестве. Но сначала он не погнушался меня в тюрьму засунуть!

Тут мне в голову пришла одна пакостная мысль. Держитесь, граф. Хотите опасных связей? Устрою! Я мечтательно вздохнула и прикрыла глаза, как будто ударяясь в воспоминания. Теперь больше томности в голос добавить.

– Ох, что мы только не делали. У Джонни страсть к ролевым играм. Особенно в стиле «следователь и преступник». Ну, вы понимаете, специфика профессии, – глянув на вытянувшееся лицо соседки, я продолжила: – Вот он и захотел поиграть. Всю неделю. Даже в пыточную меня водил, оказывается, дыбу можно использовать не только для пыток. А что он делал плеткой! М-м-м…

Тут я заметила еще одного свидетеля моего вольного пересказа пятидесяти оттенков серого, а именно Идена. Тот с трудом сдерживал смех, опасаясь выдать себя. Но, когда он заметил мой взгляд, неожиданно подмигнул и шагнул ко мне с распростертыми объятиями.

– Мама!

Я не осталась в долгу.

– Сына! Иди сюда, что тебе мама даст!

И, схватив за руку, живенько втащила его в квартиру. И уже без свидетелей начала разборки.

– Ты что несешь? Какая мама?

– А ты что про плетки несла? – вернул подачу Иден.

– Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку! – огрызнулась я. – А если ее инфаркт хватит?

– Просто замечательно. Значит, зачета завтра не будет.

Я хмыкнула и только тут обратила внимание, что графчик-то с гостинцами. Может, там еда? Было бы неплохо. Гранаты, например, он выбрал вкусные.

– Ты пришел соседку попугать? Или еще с какой целью?

– Ой, совсем забыл, я подумал, что за неделю у тебя еда испортится, и решил тебе покушать принести.

Иден протягивал мне пакет с таким самодовольным видом, как будто там было собственноручно убитое им мясо. Увы, там оказались собственноручно купленные им конфеты и вино. Лучше бы картошки принес!

Ох, молодежь, всему учить надо.

– Где рынок, знаешь?

Иден неуверенно кивнул.

– Отлично! Значит, купишь два килограмма картошки, хлеба… Денег дать?

Я быстренько набросала графчику список и снабдила деньгами. У него были, но гулять по базару и расплачиваться золотыми монетами за овощи – это верх идиотизма. Подкараулят потом в подворотне и сделают овощ из тебя.

– И запомни, если овощ белый снаружи, то это не картофель. Картофель снаружи коричневый. Это он на столе потом белый или желтый, – напутствовала я его, подталкивая к двери.

Выпроводив отпрыска Джонатана, я взялась за уборку. Гости! А тут пыль. Позорище! Я успела убрать всю квартиру как раз к приходу Идена. Молодец, ничего не напутал. Меня посетила шальная мысль на правах мамы спросить сдачу, но графчик меня опередил и высыпал деньги на стол.

– И куда мы сели? Взяли нож, сейчас буду тебя учить картошку чистить.

Иден посмотрел на меня как на ненормальную.

– Ты всех гостей к домашним делам привлекаешь?

– Так ты сам меня мамой назвал, а маме надо помогать, – наставительно произнесла я и всучила ему нож. – Тем более вот подсуетится сейчас Марта и родит твоему папе ребеночка, а если совсем ей повезет, и морганатический брак обстряпает. Опалы не боишься?

– Не боюсь! – огрызнулся юноша.

Он брезгливо взял в руки корнеплод и первым же движением срезал вместе с кожурой половину картофелины. Я ужаснулась и кинулась показывать ему то, что у нас умеет делать любой парень, служивший в армии.

– А зря. Если она его на свадьбу раскрутит, то и про тебя такого наплетет, что тебе живо от дома откажут. Так что давай, хоть какие-то навыки выживания приобретешь.

Три минуты со стороны графчика слышалось только натужное сопение. Ничего, пусть учится, не все же колюще-режущими предметами в других аристократов тыкать. Хотя, на мой скромный взгляд, некоторых представителей славных фамилий картошка по уровню развития обошла.

Наконец Иден кинул в миску с водой последнюю картофелину. Вот теперь моя очередь. Шустро нарезав ее на ломтики, я закинула все на сковородку. М-м-м, жареная картошечка на сале. Драгоценные калории. Пофиг, что они потом окажутся на заднице. Я слишком есть хочу, чтобы листиком салата довольствоваться.

Пока я перемешивала картошку, младший Эверо открыл и разлил по бокалам вино, нарезал хлеб и мясо, короче, всеми силами пытался изменить мое мнение о нем как о неприспособленной к жизни пиявке на аристократической вене славной крови Эверо.

Поэтому его лапа на моем бедре стала для меня неприятным сюрпризом. Я резко крутанулась и наставила на него лопатку на манер шпаги.

– Ты что удумал?

– Ну, ужин, вино, мы вдвоем.

Полет его мысли поставил меня в тупик, я зависла, и из ступора меня вывел кусок картошки, шмякнувшийся с лопатки прямо на свежевымытый пол. Надо бы объяснить ребенку, ху из ху.

Я ткнула лопаткой в сторону стула.

– Садись.

Сама же, убавив огонь, – разборки разборками, а лишаться ужина я не хочу, – села напротив.

– Слушай меня сюда, ребенок. Между нами разница в семь лет, и, по меркам моей страны, связь с тобой – это не есть хорошо со стороны закона. Это раз. Во-вторых, на обаяние Эверо у меня иммунитет, – тут я не удержалась и рявкнула: – Поэтому призывную лыбу с лица стер! Ну и последний гвоздь в гроб твоего плана по моему соблазнению. Твой отец – мой начальник, и я не хочу расплатиться за ночь неизвестно какого секса своей работой.

– Почему неизвестно какого? – обиделся график.

– Потому что сомневаюсь, что в семнадцать лет ты способен на нечто большее, чем три минуты: полапал, обслюнявил, раз, два, три, и «гасите свет, кина не будет».

– Да как ты…

– Молчать! Для тебя у меня два варианта развития событий. Либо дружить, либо усыновить. Учти, в последнем случае пить вместе мы не будем. Поставь бокал на место! И что ты выбираешь?

Иден поморщился и отпил вина.

– Значит, дружба, – сделала я вывод. – Молодец. Слушай умную тетю и заодно баб клеить научишься.

Аромат с плиты подсказал, что картошка готова. Разложив ее по тарелкам, я с энтузиазмом накинулась на еду. Иден наблюдал за мной круглыми глазами.

– Ну, ты метешь. Все мои знакомые девушки конфетку лишний раз боятся съесть.

Святая наивность. Вспомнить хотя бы момент из «Унесенных ветром», когда Скарлетт наедалась заранее перед пикником у Уилсов. Угу, девочки не едят и, следовательно, не какают. Просветить, что ли, юношу?

– Ребенок, это пока ты молодой, твои подруги могут дать тебе за рафаэлку. А через пару лет ты без похода в ресторан панталоны с них не снимешь. Запоминай, даже если женщина вопит о том, что она на диете, в ресторане она все равно не будет сидеть со стаканом воды. И закажет, вопреки заявлениям о сохранении фигуры, все самое дорогое, и ведь съест все.

– Личный опыт? – попытался подколоть меня графчик.

– Работа в женском коллективе. Я в мужиках разочаровалась еще на стадии рафаэлки. Не отвлекай, – я отпила вина и продолжила ликбез: – Поскольку ты молодой и секса тебе будет хотеться постоянно, то на ресторанах, конфетах и цветах ты разоришься. Объясняю бюджетный вариант. Эй, молодой и жрущий организм, ты меня слушаешь? Прекрати вилкой фехтовать, пока я на нее пробку не насадила. Молодец. Так вот, о чем я? А, вспомнила! Берешь плед, закуски, бутылку винца, можешь картошку, чтобы ее в углях запечь, и едешь со своей пассией на пикник. Можешь ей наплести про редких птиц, прекрасную природу, что такой цветок, как она, достоин столь же прекрасного оформления и глупо душить эту красоту стенами города. Твоим мещаночкам должно хватить. С аристократками этот номер вряд ли пройдет. Там без топора ехать смысла нет.

Иден аж картошкой подавился.

– Зачем? Кхе-кхе.

Пришлось вставать и стучать его по спине, спасая от удушья, не хватало мне еще трупа сыночка начальника в квартире.

– Дрова рубить будешь, потому что девушка не даст. Говорят, помогает. Шучу!

Юноша схватил бокал вина и одним махом опустошил его. Так, надо переходить на чай, иначе придется с тазиком вокруг Идена круги нарезать.

– А если все равно даже от мещаночки не обломится?

– Знаешь, как-то страшно продинамить мужика, оказавшись с ним наедине в лесу и вдалеке от города.

Я поймала себя на мысли, что воспитываю маньяка. С другой стороны, если девушка согласилась ехать одна в лес с парнем, намерения которого видны невооруженным глазом, то тут только премия Дарвина поможет.

– Все, тетя сытая и слегка пьяная. – Я отодвинула пустую тарелку и откинулась на спинку стула. – Поел? Посуду мыть хочешь?

В глазах Идена при виде грязной сковородки отразился ужас, и он замотал головой.

– Нет? Тогда пока! Спасибо, что не дал умереть голодной смертью.