Текст книги "Даруй им покой"

Будто в ответ на его мысли, рядом хлопнула дверь, и вверху лестницы показалась тонкая фигурка в темном платье, еще больше подчеркивающем ее изящество. Маргарет легко сбежала по лестнице, внизу которой едва не столкнулась с внезапно вышедшим из-за колонны Дирхартом.

Он поклонился ей как мог церемонно.

– Знали бы вы, госпожа, как я молился, чтобы вы оступились! Тогда я мог бы подхватить вас, не нарушая приличий. Почему господь не внял моим молитвам?

– Наверное, потому, что вы кощунствуете, поминая его всуе, – проговорила Маргарет.

– Нисколько. За одну только возможность невзначай вас коснуться я готов драться с целым миром. А за шанс узнать, чем можно тронуть ваше сердце, не жаль и душу заложить.

– Богохульными словами вы этого точно не добьетесь.

– Вы не сказали, что не добьюсь ничем. Значит, надежда все же есть.

– Теперь вы пытаетесь превратно истолковать мои слова.

Дирхарт подошел ближе, и Маргарет опустила длинные ресницы, уходя от его взгляда.

– Простите меня, госпожа. Я хотел спросить вас кое о чем. Вы позволите?

– Если это не будет повторением уже сказанного.

– Ни в коем разе.

Дирхарт снова сделал шаг к Маргарет, пользуясь тем, что за ее спиной были перила лестницы. Отступать женщине было некуда, еще шаг, и она оказалась бы в его объятиях.

– Так о чем вы хотели спросить?

Дирхарт молчал, скользя взглядом по затянутой тонким сукном строгого платья груди. Маргарет подняла взгляд, но смотрела она не в лицо Дирхарту, а куда-то за его плечо. Ее красивые губы тронула легкая улыбка.

– Сюда идет сэр Роберт. Думаю, он с радостью поддержит разговор, который вы все не решаетесь начать.

Дирхарт с досадой обернулся. По двору действительно шел в их сторону сенешаль барона Роберт Салливан, а за его спиной маячил Дэмьен с еще более трагичным выражением лица, чем обычно.

– Интересно, с чего это баронский секретарь такой кислый?

К восторгу Дирхарта, Маргарет опять улыбнулась.

– Наверное, снова просил руки дочери сэра Роберта и снова получил отказ.

– Снова? Он это часто делает?

– Регулярно. По нему календарь можно сверять.

– Бедняга…

Они переглянулись, уловив в глазах друг друга искорки смеха. Успевший подойти ближе сенешаль окинул обоих сдержанно-неодобрительным взглядом. Видимо, Дэмьен впрямь ухитрился вызвать чем-то его раздражение, потому что более чем почтительное приветствие тот принял довольно холодно. Дирхарт, которого трудно было смутить подобной мелочью, рассказал о встреченной в лесу девушке. Рассказал и тут же пожалел об этом, потому что с лица Маргарет исчезла улыбка. Салливан же, кажется, вообще не понял, о ком идет речь.

– Эту девушку зовут Дженни, ее отец живет в деревне рядом с замком, – сказала Маргарет, в ее голосе явно слышалась грусть. – Здесь ее многие жалеют. Она очень милая, несмотря на больной разум.

– Мне она показалась чистой, как ребенок. Наверное, такие, как она, ближе к Богу, чем остальные… чем я – точно. – Дирхарт улыбнулся. – Кстати, она пожаловалась мне, что ее не пускают в замок.

– У сэра Уильяма мягкое сердце, – покачал головой Салливан. – Он не препятствует отцу Джеймсу в делах милосердия, и в замке хватает тех, кто пользуется этим милосердием. Если девушка так чиста и безобидна, как вы говорите, то странно, что ее не пускают.

Дэмьен, прежде скромно молчавший, тихо произнес:

– Мистрис Маргарет слишком добра, а мессир Дирхарт берется судить о том, чего не знает. Я слышал об этой девице. Она воровка.

Маргарет вскинула на него возмущенный взгляд:

– Что за глупости вы говорите?

– Идемте, мистрис. – Салливан с отдающим покровительственностью почтением предложил Маргарет руку. – Вам не стоит принимать такие разговоры близко к сердцу.

Проводив их взглядом, Дирхарт повернулся к секретарю:

– И с чего ты взял, что Дженни воровка? Госпожу расстроил… Ты хоть иногда думаешь, что говоришь?

– Я давал повод к фамильярности? – вскинулся тот.

– Вроде нет. Просто мне так больше нравится к тебе обращаться.

– Ваши дурные манеры могут сослужить вам плохую службу.

Дирхарт надменно приподнял бровь.

– Если бы передо мной сейчас стоял кто-то другой, я решил бы, что этот кто-то хочет вызвать меня на дуэль. Но ты ведь такой глупости не сделаешь?

– Мой отец носил шпагу!

– Перышко твой отец носил, а не шпагу. Будто я не знаю, что он был писарем.

Дэмьен слегка покраснел, в его глазах заметались искорки бешенства.

– Да, был. Но потом он получил дворянство. И я тоже могу держать в руках оружие.

– Тебе мало того, что ты с лошади чуть не сверзился? Теперь на дуэль меня хочешь вызвать? Знаешь, парень, по части способов ухода из жизни ты очень изобретателен!

Дирхарт со смехом развернулся и, не глядя больше на Дэмьена, быстрым шагом пошел прочь. Не хватало, чтобы секретарь впрямь довел дело до поединка – Дирхарту очень не хотелось вызывать гнев барона, а тому точно не понравилось бы избиение его секретаря.

– А ты? Что можешь ты, кроме как убивать? – нагнал его раздраженный голос Дэмьена.

Он не оглянулся.

Джон никак не мог привыкнуть к роскошному и многолюдному замку барона Донована. В его понимании жилище одной, даже очень богатой и знатной, семьи не могло походить на целый город, пусть и небольшой. Он чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и успел сойтись кое с кем из челяди. А тут еще господин огорошил его неожиданным вопросом. Развалясь в кресле и закинув ноги на стоящий рядом стул, он небрежным тоном проговорил:

– Ты мне как-то рассказывал о своем отце… он ведь ученый у тебя?

– Ну… не то чтобы… – Джон почувствовал себя несколько сбитым с толку. – Он учитель в городской школе.

– Учитель! – Дирхарт удовлетворенно кивнул. – И ты, верно, тоже читать умеешь? И писать?

– Умею немного…

– Вот! У меня слуга умеет и читать, и писать. А он строит из себя невесть что, петух расфуфыренный.

– Э-э-э… господин, вы о ком?

– О Дэмьене, секретаре баронском. Возомнил о себе… да у меня слуга ученее его!

Джон опустил взгляд и еле заметно вздохнул. Он весьма трезво судил о собственной образованности, а уж ученым не назвал бы себя даже в бреду. И с секретарем барона на этом поприще тягаться не стал бы ни за какие райские блага. За время службы он искренне привязался к своему господину, но в глубине души сознавал, что, несмотря на усвоенные дворянские манеры и способность изъясняться почти так же, как это принято у благородных, тот все же оставался сыном кузнеца. Встреться они с Джоном лет десять назад, и юный горожанин, сын школьного учителя, свысока взглянул бы на неотесанного деревенского парня. И пусть сейчас Дирхарт виртуозно владел шпагой, носил красивые локоны и умел изобразить изящный поклон не хуже, чем иной аристократ, но представления о грамотности у него остались столь же наивными, как во времена работы в отцовской кузнице. А уж разницы между грамотностью и ученостью он вовсе не видел. И все же его похвала, несмотря на ее наивность, была Джону приятна. К тому же и впрямь не так часто встретишь слугу, хоть немного знающего грамоту.

От радужных мыслей его оторвал следующий вопрос господина:

– Кстати, узнал что-нибудь о той девушке? Лучше ответь, что узнал.

– Вы уж простите, господин, а если отвечу, что не смог?..

Дирхарт вздохнул.

– Оплеуху получишь.

– Понял, господин. Узнал. Ее зовут Безумная Дженни.

– Это я и без тебя знаю. Заметь, оплеуха все ближе.

– Нет-нет, господин, это не все. Одно время ее часто видели в замке. Отец Джеймс с ней возился, жалел ее, так она за ним хвостом ходила. Ей даже работу кой-какую здесь давали, мелкую, она ж только на голову слаба, а руки-то на месте. Да только потом все равно выгнать пришлось. Деньги она у кого-то украла. Так-то.

Дирхарт задумчиво передвинул во рту соломинку.

– И много украла?

– Нет… говорят, пару монет.

– А у кого?

– Да не знает никто толком. Говорят, вроде у кого-то пару монет стащила. И все.

Дирхарт снова пожевал соломинку, потом решительно сплюнул.

– Вот скажи мне, стал бы ты воровать то, что тебя совсем не интересует?

Джону показалось, что в погожий летний день на него вылили ушат не слишком чистой воды.

– Что ж вас сегодня бросает из стороны в сторону, господин? – не сдержался он. – То я у вас ученый, то вором обзываете!..

– Да не о тебе сейчас речь. – Дирхарт нетерпеливо махнул рукой. – Я к тому, что разве станет человек воровать то, что для него не имеет ценности? А? Как думаешь?.. Эй, да что с тобой?

Он удивленно взглянул на молчащего слугу и покачал головой. Потом поднялся и, подойдя, легонько похлопал того по плечу.

– Ладно тебе. Не хотел обидеть. Просто дело вот в чем: помнишь, как я дал Дженни монету? Она даже не поняла толком, что это. Я ей эту монету в руку вложил, а она даже не взглянула на нее. И кто-то хочет уверить других в том, что Дженни – воровка? Для того чтобы украсть деньги, надо понимать, что такое деньги. А Дженни этого не понимает. Не воровала она ничего. И вовсе не из-за этого ее выгнали из замка.

– Ну… может, вы и правы, господин. Только не нравится она мне. И история вся эта тоже не нравится.

– История мне тоже не нравится. А вот сама Дженни… оговорили ее. Специально, чтобы она не выдала чужой тайны. И это мне нравится еще меньше. Разыщу-ка я завтра отца Джеймса…

– Думаете, так он вам все и расскажет?

– Нет, конечно. Но попробовать стоит. То, как человек уходит от ответа, может сказать больше, чем сам ответ.

* * *

Блестя в луче заходящего солнца, монетка катилась по камню и падала в траву. Снова катилась и снова падала… Над камышами неподвижно зависла стрекоза. Возле самых зубцов крепостной стены с чириканьем проносились ласточки. Монетка катилась по камню…

– Дженни? Что ты тут делаешь?

Монетка упала в траву.

– Что ты тут сидишь, я тебя спрашиваю? Ох… и зачем только я тебя спрашиваю…

Дженни прикрыла рукой глаза и взглянула на стройную фигуру, кажущуюся в закатных лучах черным силуэтом без лица.

– Ну что прикажешь с тобой делать, а? Не идти же тебе на ночь глядя одной через лес… Ох, горе ты, горе!

Стрекоза сорвалась с места и исчезла в бликах отражающегося от воды солнца.

– Ладно, вставай. Так и быть, проведу тебя в замок. Только веди себя тихо как мышка. Поняла?

Радостно кивнув, Дженни подхватила с земли монетку и вскочила на ноги.

Наутро желание Дирхарта поговорить с отцом Джеймсом превратилось в твердое намерение. Проще всего было застать священника после утренней службы. А перед ней был шанс застать Маргарет – вряд ли эта набожная красавица пропускает церковные службы.

Дирхарт шел по направлению к замковой церкви, предвкушая скорую встречу. Он не очень-то верил в женскую неприступность. К тому же Маргарет, как и остальные в замке, считает его дворянином, и такую возможность грех не использовать. Гонором эту женщину господь не обделил, и Дирхарт ее за это не осуждал. Знай Маргарет, что он простолюдин, так, может, и отказала бы… Он остановился, щурясь от утренних лучей, и улыбнулся приятным мыслям. Простолюдину бы отказала. Но дворянину… нет, дворянину она не откажет.

Он хотел продолжить путь, но откуда-то сзади донеслись голоса и робкое женское всхлипывание. Приятные мысли как ветром сдуло. Дирхарт развернулся и пошел туда, откуда неслись тревожные звуки. Свернув в один из внутренних двориков, он увидел сенешаля Роберта Салливана, перед которым стояли, что-то объясняя, двое стражников, а чуть поодаль столпилась замковая челядь. Все смотрели под ноги, одна из женщин прижимала к лицу передник.

Проигнорировав властный взгляд Салливана, Дирхарт подошел, и слуги торопливо расступились. На булыжнике лежала женщина в простом платье. Слипшиеся от крови волосы закрывали ее лицо, темно-красная лужа растекалась из-под бессильно раскинувшегося тела. Дирхарт присел и чуть приподнял успевшую окоченеть руку – на худом запястье были заметны слабые синяки.

– Из окна выпала, бедняжка, – тихо проговорил стоящий рядом слуга. – И когда успела?..

Дирхарт выпустил холодную руку и выпрямился. Чтобы узнать мертвую, ему не нужно было видеть ее лица. Ничем не покрытые спутанные волосы, маленькие, почти детские руки, платье из грубого холста, так неуместно выглядящее здесь. Дирхарт ощутил неожиданный укол жалости. Шагнув в сторону, он заметил, как в кровавой луже возле его сапога блеснула в утреннем солнце медная монетка…

– … клянусь, милорд, мы не знаем, как это случилось! – говорил Салливану один из стражников. – Так тихо все произошло. Она не кричала, когда падала, клянусь! А то мы бы услышали… а то бы мы давно…

– Она была мертвой, когда падала, потому и не кричала. – Дирхарт сам удивился, насколько резко прозвучал его голос. – Мертвой или без сознания.

– Вы были здесь, когда это произошло? – холодно спросил Салливан.

– Нет.

– Вас сейчас позвали сюда?

– Нет.

– Возможно, вы решили, что я интересовался вашим мнением?

Дирхарт снова бросил взгляд на мертвую Дженни, на монетку в луже крови и, не говоря больше ни слова, развернулся и пошел прочь, ощущая спиной направленные на него взгляды.

* * *

Идя мимо галереи, Дирхарт услышал сзади торопливые шаги.

– Мессир!

Он резко оглянулся и почувствовал, как его раздражение стремительно испаряется в утреннем воздухе. Перед ним стояла девушка, мельком замеченная им среди слуг, столпившихся возле мертвой Дженни.

– Позвольте занять несколько мгновений вашего времени, мессир.

– Позволю гораздо больше, красавица.

Девушка смущенно потупилась. Впрочем, смущение ее было скорее кокетливым, нежели искренним. И она впрямь была если и не красавицей, то на редкость миловидной. Дирхарт видел, что перед ним не простая служанка – ее стройную фигуру приятно обрисовывало платье из хорошей материи, волосы были уложены в изящную прическу, а руки явно не знали тяжелой работы.

– Простите мою дерзость, мессир, но я слышала, как вы сказали…

Девушка прямо взглянула на Дирхарта, с сожалением оторвавшего взгляд от ложбинки между приподнятых корсетом полукружий. Ни смущения, ни кокетства в ее глазах больше не было.

– Вы сказали, будто Дженни была уже мертвой, когда упала. Я ведь не ослышалась?

– Не ослышалась.

– И вам это было не безразлично, я не ошиблась, мессир?

Широко распахнутые светло-карие глаза смотрели на Дирхарта с надеждой. Красивые глаза, в которых он не прочь был бы утонуть…

– Как тебя зовут, красавица?

– Линета, мессир. – Девушка грациозно поклонилась. – Я служу у леди Эрмины.

– Ты не ошиблась, Линета. Кто-то убил Дженни, и мне это не безразлично.

Он шагнул ближе к девушке, снова смущенно опустившей глаза, только сейчас смущение выглядело вполне искренним – она явно не решалась ни отстранить его, ни отстраниться самой, как бы поступила, будь он простым парнем из прислуги. Дирхарт ощутил легкое головокружение от желания воспользоваться положением дворянина, но, встретив умоляющий взгляд девушки, со вздохом отступил.

– Линета, ты ведь не просто так меня об этом спрашиваешь?

– Нет, мессир, не просто так.

– Тебе что-то известно об этом? Ты знаешь больше, чем другие?

Линета кивнула. У Дирхарта было ощущение, что она либо не может сразу решиться сказать что-то пугающее, либо просто пытается собраться с мыслями. Он ободряюще ей улыбнулся.

– Линета! – раздалось сзади.

Девушка вздрогнула. Дирхарт с раздражением оглянулся – под аркой стояла женщина в платье и чепце настолько строгих, что скромная одежда Маргарет в сравнении с ними казалась верхом кокетства.

– Простите, мессир, – произнесла она таким тоном и смерила его таким взглядом, что Дирхарт мигом ощутил всю глубину своей порочности, о которой прежде не догадывался. – А у тебя, Линета, есть обязанности.

– Простите, – прошептала девушка и, торопливо поклонившись, пошла вслед за некстати появившейся мегерой.

Сорвав стебелек свисающего с колонн галереи плюща, Дирхарт недовольно зажал его в зубах. Кроме того, что девушка ему понравилась, она явно знала что-то о гибели Дженни. Знала, могла сказать и не успела…

– Боже мой, какая деликатность! – раздался сверху насмешливый голос.

Дирхарт поднял голову. На галерее, прислонившись к витой колонне, стоял Коул.

– Позволить вырвать из своих объятий такую красотку! В следующий раз гони эту ведьму в шею.

– Твоя правда! Заодно увижу, как она на помеле летает.

И оба расхохотались.

* * *

Ближе к полудню Дирхарта отыскал слуга сенешаля и церемонно передал просьбу своего господина подняться в его покои. Не ожидая ничего хорошего, Дирхарт последовал за ним. Не то чтобы сэр Роберт вызывал у него особую неприязнь, просто Дирхарту всегда казалось, что именно с таким выражением лица судья когда-нибудь зачитает ему смертный приговор. Впрочем, сенешаль на всех смотрел с одинаковой брезгливо-суровой гримасой, и Дирхарт понимал, что не стоит принимать ее только на свой счет. Понимал, но ничего не мог с собой поделать.

Как и предполагалось, взгляд Салливана излучал холод, и Дирхарту даже не было предложено сесть. Эта явная демонстрация неприязни вызвала у него тоскливое чувство. Он почтительно поклонился. Сенешаль смерил его таким взглядом, каким осматривают на торгу скотину, боясь переплатить.

– Милорд… – Дирхарт запнулся, сообразив, что грешит против этикета, начиная первым разговор, но отступать было поздно. – Милорд, вам угодно, чтобы я объяснил сказанное утром возле тела?

– Нет. Мне угодно, чтобы вы объяснили, что вы вообще делаете в замке?

Дирхарт озадаченно поднял на Салливана взгляд.

– Милорд, я отвечу, если пойму, о чем вы спрашиваете.

– Думаю, прекрасно понимаете. Но если желаете подробностей, то извольте. Я навел о вас справки… да, это входит в мои обязанности, так что не вздергивайте брови в притворном удивлении. Мне известно, что вы никогда не состояли в свите сэра Джеффри.

– И какие ж выводы вы из этого сделали, милорд?

– У вас хватает наглости об этом спрашивать? Заметьте, я делаю вам одолжение, обращаясь как к человеку, которым вы пытаетесь казаться, но которым не являетесь. С простолюдином следует говорить иначе.

– Так говорите иначе. Я не привык к одолжениям.

Дирхарт пожал плечами и, понимая, что приглашения сесть теперь точно не последует, сам опустился в кресло напротив сенешаля. Тот, впрочем, никак не отреагировал на это нарушение приличий.

– Я жду объяснений. Что подвигло вас на этот подлог? Какие цели вы преследуете? Кстати, имейте в виду: от того, что я сейчас услышу, зависит, уведут ли вас из этой комнаты в кандалах, или вы сами покинете замок, причем сегодня же. Итак, я жду.

Дирхарт немного помолчал, не опуская взгляда, потом слегка вздохнул.

– Вы ведь ничего лично против меня не имеете, а просто служите своему лорду? Так вот, представьте, я тоже. И раз вы говорите сейчас со мной и даже угрожаете, значит, сэру Уильяму вы о своих разоблачениях не докладывали. Я прав?

Салливан не ответил, равнодушием напоминая каменную статую, и Дирхарт продолжил:

– Так доложите. Вы думаете, сэр Уильям – наивное дитя и его можно обвести вокруг пальца? Или что я такой безумный глупец, что подводит себя под виселицу ради возможности недолго покрасоваться в баронской свите? Не мне задавайте вопрос, что я здесь делаю. Если сэр Уильям сочтет нужным, то сам ответит вам на него. Но меня это как сейчас не касается, так и не будет касаться. Это ваши господские дела.

Дирхарт поднялся и поклонился продолжающему молчать сенешалю.

– Могу я идти, милорд?

– Пока да.

Еще раз поклонившись, Дирхарт вышел, понимая, что приобрел в замке влиятельного врага. Он сам удивлялся, как легко ему удалось на равных войти в баронскую свиту и даже заиметь в ней друзей. Гордые сыновья вассалов барона Донована не догадывались, что приняли в свой круг сына деревенского кузнеца, и очень неприятно было думать, что произойдет, если они узнают правду. Оставалось надеяться, что сенешаль придержит язык за зубами.

Убеждая себя в том, что говорил с Салливаном правильно и оставил сэру Уильяму достаточную свободу для маневра, если сенешаль впрямь пристанет к нему с вопросами по поводу нахождения в его свите наемника с сомнительной репутацией, Дирхарт медленно шел вдоль крепостной стены. В покрывающем ее плюще чирикали воробьи, солнце цеплялось за зубцы донжона, пахло скошенной травой, очень хотелось хоть на время выкинуть из головы гнетущие мысли, к тому же состоять в свите барона Донована впрямь было совсем не плохо. Даже если это счастье не продлится долго…

Дирхарт вздохнул и прислонился спиной к теплым камням стены, вспугнув стайку воробьев. Он стоял рядом с выстроенной над колодцем ажурной беседкой, за которой шелестел листьями сад. Между кустов промелькнула стройная фигура в темном платье, и Дирхарт ощутил себя затаившимся в засаде хищником. Среди зелени снова показался изящный силуэт, и теперь сомнений не оставалось – судьба подарила ему встречу с Маргарет.

Не догадываясь, что за ней наблюдают, женщина подошла к кустам роз и присела на траву. Какое-то время она просто любовалась белоснежными бутонами, потом принялась за составление букета, придирчиво выбирая самые лучшие цветы.

Еще немного понаблюдав, как Маргарет срезает розы, очищая стебли от листьев и шипов, Дирхарт покинул убежище за беседкой и вошел в сад, но, кажется, женщина не догадывалась, что ее одиночество нарушено. Дирхарт постарался встать так, чтобы его не загораживали ветви кустов. Однако Маргарет то ли делала вид, что не замечает его, то ли впрямь увлеклась розами. Дирхарт подошел ближе, так, что его тень легла под ноги женщины, но она так же упорно не поднимала на него взгляд. Впрочем, его присутствие явно на нее подействовало. Неосторожное движение, и по ее руке потекла тонкая красная струйка.

– У роз острые шипы, – тихо произнес Дирхарт.

Маргарет прижала руку к губам, слизнув кровь.

– А у вас бесшумная походка. Или это привычка подкрадываться к людям, не жаждущим вашего общества?

– Ваши слова злее любых шипов.

Маргарет торопливо поднялась, оправляя пышную юбку и стряхивая с нее листья.

– Вы бесцеремонны.

– Нет. Просто влюблен.

– Не забывайтесь!

Дирхарт шагнул вплотную к ней.

– А если забудусь?

Маргарет замахнулась. Он легко мог перехватить ее руку, он даже успел представить, какое тонкое и хрупкое у нее запястье… Пощечина была сильной.

Дирхарт улыбнулся.

– Если позволите, я подставлю другую щеку.

Резко развернувшись, Маргарет подхватила с земли букет и почти побежала прочь, задевая подолом головки цветов. Он проследил за ней взглядом. В глубине сада виднелась остроконечная крыша маленькой часовни, среди зелени поблескивали разноцветными стеклами узкие стрельчатые окна. Дорожку скрывали кусты, и Дирхарт потерял из виду Маргарет. Дверь хлопнула, и он понял, что женщина вбежала в часовню.

Не в силах удержаться, он пошел следом, но, послушавшись голоса благоразумия, не стал входить, а заглянул в окно. Внутри помещение казалось еще меньше, самым заметным в убранстве было стоящее в сводчатой нише изваяние святого Лазаря, которому посвящена часовня. Каменный святой со скорбным видим смотрел вниз, где у его подножия расставляла розы Маргарет.

Вздохнув, Дирхарт отошел от окна.

* * *

Отец Джеймс принял Дирхарта почти сердечно, однако тепло из глаз священника исчезло, как только стало ясно, о чем пойдет речь.

– Неравнодушие к судьбе ближнего делает честь любому, но все же я не понял, почему блестящего молодого дворянина так сильно интересует смерть бедной деревенской дурочки?

Дирхарт с трудом прогнал щекочущую душу горячую волну. Блестящий дворянин… Такие слова кружат голову, как нежданный поцелуй недосягаемой женщины. Впрочем, от него не укрылась мелькнувшая в глазах священника усмешка, мигом помогшая протрезветь. Он холодно взглянул на отца Джеймса.

– А разве не беда, что у кого-то поднялась рука на убийство?

– Кто вам сказал подобную мерзость?

– Мертвое тело.

Священник поморщился.

– Девушка упала с высоты.

– Разумеется, милорд. Но вы наверняка видели тела людей, умерших не в своей постели, и знаете, что если насилие было, то его следы трудно скрыть.

– Если они были на теле Дженни, то почему о них не сказали те, кто ее нашел?

– Среди них был я. И я вам об этом говорю.

– Я имел в виду – почему об этом не доложили сэру Уильяму?

– Так доложите.

– А вы не забываетесь? Вы понимаете, что вы мне сейчас предложили? Чтобы я… с ваших слов… с ваших пустых слов…

– Взгляните на тело, милорд, – перебил его Дирхарт. – У нее на запястьях следы пальцев, ее тащили к окну, чтобы сбросить.

– Итак, вы хотите, чтобы я передал барону ваши пустые домыслы? Я не спрашиваю, почему это вам пришло в голову. Не спрашиваю, как у вас хватило наглости предлагать мне подобное. Я лишь предлагаю вам выйти отсюда вон.

– Уйду после того, как вы меня выслушаете.

– Повторяю, выйди вон.

– Я не знаю, милорд, кого вы пытались оградить, удаляя Дженни из замка, – ее саму или того, чью исповедь она случайно подслушала. Вероятно, обоих. И я боюсь представить себе, что творится сейчас у вас на душе, ведь вы догадываетесь, кто убил Дженни и почему. Если этот человек узнает о нашем разговоре, он попытается убить меня – это если вы с ним заодно, во что я не верю. Но это не так страшно. Страшнее то, что он попытается убить вас.

– Вы понимаете, что вы несете?

– Да, милорд. Понимаю.

Порывисто поклонившись, Дирхарт вышел. Если, входя сюда, он не был уверен в своих догадках, то теперь сомнений не осталось, только лег на душу тяжелый осадок. Он проклинал свою неотесанность, неумение найти правильные слова, неуклюжесть попытки предупредить отца Джеймса и полное непонимание того, что делать дальше.

Джон с интересом разглядывал стоящий в спальне посеребренный кувшин для умывания. Увидев вошедшего хозяина, он быстро поставил кувшин на место и, поймав взгляд светлых глаз, почти испуганно замотал головой.

Оставив без внимания эту пантомиму, Дирхарт упал на стул и требовательным жестом протянул руку. Мысленно благодаря Бога за то, что гроза прошла стороной, Джон торопливо порылся в сундуке и вложил в руку господина флягу с виски.

– Что говорят слуги, когда Дженни перестали пускать в замок?

– В конце мая, господин.

– До того, как исчез Холл?

– Нет, господин. Почти сразу после этого.

Дирхарт вынул пробку и сделал глоток.

– И в замке она, как я понимаю, впрямь не появлялась.

– Нет, господин, не появлялась.

– А сейчас появилась. И погибла… Святой потрох! – Он раздраженно заткнул флягу. – Ведь явно неспроста все это.

– Вам-то какое до этого дело, господин?

Дирхарт повернул голову в его сторону с таким видом, что Джон едва не проклял себя за непрошеные слова. Впрочем, ему повезло – Дирхарт молча поднялся и вышел.

Каменный пол плавно сдвинулся куда-то вбок, и пришлось немного постоять, держась за притолоку, пока он не остановился. Дирхарт забыл, где потерял флягу и оставалось ли в ней что-то. Впрочем, судя по тому, что пол скоро перестал ехать, все-таки оставалось.

Что ему понадобилось в часовне, Дирхарт тоже не смог бы объяснить. Вряд ли Маргарет могла задержаться здесь до вечера, расставляя розы… Он поймал себя на том, что вместо поисков убийцы сэра Джеффри и бедняжки Дженни он постоянно ищет встречи с этой строгой красавицей. Хотя если отец Джеймс позволит убийце почувствовать, что на его след напали, то того не нужно будет искать. В этом случае Дирхарт, настырно сующий нос в чужие дела, сам превратится в приманку.

Он скользнул взглядом по любовно расставленным белым розам, по тонущим в темноте сводчатым нишам, не без труда остановив его на суровом каменном лице святого Лазаря. Чем-то ему не нравился этот святой. Не нравился, и все тут… Дирхарт прикрыл глаза. Не стоило так напиваться. Конечно, он и пьяный не слишком легкая добыча, но все же…

Тихие шаги сзади заставили его резко открыть глаза и обернуться. Пол и стены предательски крутанулись вместе с раздвоившейся на миг темной фигурой, стоящей на пороге.

– Я напугал вас, сын мой?

Снова обретший четкие очертания, отец Джеймс шагнул в часовню.

– Нет… нисколько… – Дирхарт замялся, вспоминая приличествующие случаю слова.

Священник подошел к нему почти вплотную, вдохнув запах виски.

– Я был с вами резок, сын мой. Хоть вы и говорили немыслимые вещи, мне нужно было проявить терпимость.

– Это вы меня простите, милорд. Вы… это… Вы были правы, я вел себя как…

– Не стоит искать слов для самоуничижения. Гибель бедной девочки вас расстроила, и это показывает вас с лучшей стороны. Только из-за чего вы решили, будто она подслушала чью-то исповедь?

– Так она это… сама сказала.

– И вы поверили?

Не найдя слов для объяснения, Дирхарт просто глубоко вдохнул и кивнул.

– Вы не похожи на простодушного человека.

– Но… она… Такие лгать-то не умеют.

– Ее воображение было больным. Больным и причудливым. Что бы вы от нее ни услышали, вам лучше это забыть, чтобы самому не оказаться в довольно глупом положении…

Не зная, что сказать, Дирхарт слегка поклонился, вызвав очередной приступ головокружения, и отец Джеймс легонько придержал его за плечо.

– Вам лучше пойти к себе и прилечь.

– Да, милорд…

Священник сильнее сжал плечо Дирхарта, предупреждая очередной поклон, со вздохом осенил его крестным знамением и вышел.

Наутро Дирхарт, пользуясь предоставленной бароном свободой, сидел над кружкой пива в придорожном кабаке. Когда часом раньше он шел забирать Гнедого из конюшни, дорогу ему преградил Гаррет, несущий какую-то морализаторскую чушь. Что-то по поводу вчерашней пощечины, полученной Дирхартом от Маргарет. Что-то по поводу того, чем эта пощечина была вызвана. И опять про мораль. От этих воспоминаний Дирхарт издал вздох, больше похожий на стон, и глотнул пива. Его отношения с моралью всегда были запутанными, а уж о том, чтобы стараться распутать их в состоянии похмелья, речи и вовсе не шло. Поэтому он тогда попросту оттеснил плечом негодующего Гаррета и вошел в конюшню…

Снова глотнув из кружки, он перевел взгляд в окно. В душе вяло теплилась надежда, что из виднеющегося вдалеке замка сюда никто не пожалует. И скачущий в отдалении всадник направляется куда-нибудь в другое место.

Не желая расставаться с этой надеждой, Дирхарт прикрыл глаза. И понял ее тщетность, когда через некоторое время на скамью перед ним опустился Гаррет. Молча опустился, что явно предвещало очередную гадость. Дирхарт с обреченным вздохом поднял на него взгляд:

– Что-то случилось? Или ты просто соскучился по мне?

Тот жестко усмехнулся.

– Было бы, по кому скучать.

– Тогда что?

– Если ты собрался просить руки моей матери…

Дирхарт снова поднял взгляд от кружки, теперь уже с удивлением.

– Ну, покуда мне это в голову не приходило. Но ты молодец, мысль хорошая. Подумаю над этим.

– Не смей даже смотреть в ее сторону… ты!..

Гаррет стремительно перегнулся через стол. Он уже ощущал, как под пальцами сминается воротник незадачливого соблазнителя, когда его запястье оказалось зажатым в стальной капкан. Гаррет едва успел опереться локтем о столешницу, чтобы не упасть.