Текст книги "Практикующий. Клятва ворона"

Влад снова склонил голову набок. Перекатившись с пятки на носок и обратно, я постаралась дышать через нос и не обращать внимания на эйфорию, охватившую меня из-за близости следующей встречи. Уж не знаю, чем там полыхала для него моя аура, но Яблонев сделал вид, что ничего не заметил. Хороший мальчик.

– Если не будет снегопада, то хорошо.

– Снегопада не будет, – утвердил Яблонев.

– Что ж, я, пожалуй, пойду. Спасибо, что проводил.

Мне хотелось откусить себе язык, чтобы остановить эту непонятно откуда взявшуюся робость, лившуюся у меня изо рта, глаз и даже, кажется, излучаемую кожей. Почему он так действует на меня? Нет, не так. Почему я позволяю ему так действовать на меня?

– До завтра, Герцогиня, – улыбнулся Влад.

– До завтра, Князь, – ответила я тем же, кивнув ему, прежде чем припустить домой, где меня ждали мама, горячий чай и пара серий любимых сериалов. Капля обыденности сейчас точно не помешает.

Глава 8

Не помню, чтобы когда-нибудь мне хотелось спать так, как в этот вторник на четвертой паре ИСКа, то есть «Историографии социокультурной коммуникатологии». Подперев голову рукой, я скользила ручкой по желтому листу своей блочной тетрадки, делая вид, что что-то записываю. На самом деле получались какие-то несуразные линии и загогулины, таинственным образом переплетающиеся и соединяющиеся друг с другом.

С трудом подавив зевок, я глянула, как с сонливостью борется Ирка. Подруга быстро печатала что-то в телефоне, изредка поглядывая на преподавательницу, за всю пару так и не поднявшуюся из-за стола. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чьим словам, высвечивающимся на экране, так глупо улыбалась Ругалова. Конечно же, ее общение с Березиным не могло полностью прекратиться даже на час.

– Скоро телефон тебе в руку врастет, – пробормотала я.

– Кто бы говорил, – не отрываясь, цокнула Ругалова. – Ты всю экономику так же просидела. Точно не маме эсэмэски строчила. Мамам так в экран не лыбятся.

Зараза. Удержавшись от показывания языка, я как бы незаметно проверила телефон. Сообщений от Яблонева не было, да и с чего бы, когда три часа назад ведьмак написал, что в чат зайдет не раньше шести из-за работы. Что не мешало мне надеяться на массовую неявку его клиентов из-за погодных условий или магнитных бурь.

С нашей прогулки в парке наедине прошла неделя, и за это время мы виделись еще четыре раза. Каждая встреча длилась порядка трех часов, представляла собой прогулку по моему району и не обходилась без шутливых перепалок, хотя по большей части мы говорили о вещах серьезных и далеко не забавных. Например, о таинственном мире, частью которого Влад являлся, о связи фамильяра и практикующего или же о моих и его возможностях, но… У меня все еще не было ответа, а Влад не давил. Вскоре наше общение из личного перетекло в онлайн, и последние пять дней я не ложилась спать, пока не поболтаю с ведьмаком минут двадцать. Это превратилось в своего рода ритуал.

Яблонев не был зарегистрирован ни в одной социальной сети, и, услышав об этом в первый раз, я едва успела поймать свою челюсть до падения той в сугроб. Князь оказался ярым противником этой «плоской обнажёнки и притворства» и вообще не хотел иметь ничего общего с «добровольной выдачей собственных данных». Позже Ирка объяснила, что такой политики придерживаются все практикующие. Подобная скрытность помогала им избежать различных сумасшедших, сталкеров и прочих троллей, не говоря уже об излишней известности.

В нашем двухчасовом споре о веке компьютерных технологий и необходимости идти в ногу со временем я обозвала Влада параноиком-неандертальцем, а в ответ темный заявил, что от Интернета и всех гаджетов, вместе взятых, больше проблем, чем благ. Наша дискуссия была прервана звонком мамы и вопросом, где это меня носит в половине одиннадцатого ночи, так что пришлось остановиться на ничьей. Вру. Он и это свел в свою пользу, сказав: «Видишь? Не будь телефона, твоя мама не оборвала бы нашу прогулку». Говоря, что спор станет нашим спортом, Влад, конечно же, был прав, в чем я не спешила ему признаваться. Еще чего.

Закатив глаза и подавив очередной зевок, я лениво скользнула взглядом по аудитории, без труда выявляя занятия одногруппников. КуКурятник погряз в разговоре в сети, изредка прыская от смеха и оборачиваясь друг к другу. Наверняка рассматривают и обсуждают чьи-то фотки. Еще пара девчонок слушала музыку, прикрыв волосами наушники, но мой острый слух все равно улавливал ритм композиций, хотя слов не различал. Несколько ребят читали электронные книги, кто-то громко бил по клавишам ноутбука, то ли печатая лекцию, то ли во что-то играя.

Позади нас с Иркой Маришка Богатырева и Нинка Алферова играли в морской бой, то и дело хихикая и используя «кодовые» шуточки, известные им одним. Разок обернувшись на них и наткнувшись на озорные улыбочки, я сама ухмыльнулась, понимая, что слово «пенис», явственно прошептанное пару мгновений назад, мне не послышалось. Сообразив, что их разговор не настолько тихий, как могло казаться, девчонки залегли на стол в беззвучном приступе хохота, толкая друг друга локтями. Покачав головой, я отвернулась от них, натыкаясь на взгляд Ярославы Самойловой.

Девушка смотрела куда-то мимо меня. Скорее всего, в окно, на метель, идущую уже второй час. Помотав головой из стороны в сторону, я привлекла ее внимание и взглядом спросила, все ли в порядке. Несмеяна кивнула в ответ и отвернулась, уткнувшись в тетрадку.

– Тебе не кажется, что Самойлова стала еще мрачнее? – тихо спросила я у Ругаловой.

– Кажется, – согласилась подруга. – Меня вообще от нее холод пробирает.

– Это как?

– Просто рядом с ней мне неуютно, – поморщилась Ирка.

Чуть подумав над ее словами, я рассудила, что это вполне закономерная реакция на человека, который никогда не улыбается. Людям нравится видеть эмоциональную отдачу, а со стороны Самойловой ее почти не бывает, а уж в положительном ключе и вовсе никогда.

– А мне нормально, ничего такого, – пожала я плечами.

– Это потому, что я чувствительней к эмоциям окружающих, – не преминула Ирка указать на свою светленькую способность.

– Ты же знаешь, я еще ничего ему не ответила.

– Я знаю, что он уже впился в тебя своими вороньими когтями, – отрезала подруга.

– Иди к черту, – беззлобно отмахнулась я на ее уже ставшее привычным бурчание.

– Меня к нему не пустят, – хмыкнула Ругалова, и, переглянувшись, мы прыснули, прикрыв рты руками.

– Ты сейчас к Леше? – спросила я, когда пытка под названием «четвертая пара» наконец-то подошла к концу и нас отпустили.

– Нет, пойдем погуляем, как нормальные подруги, а?

Ушам своим не верю! Удивленно глянув на Ирку, я встретила понимающую усмешку, и мы дали друг другу «пять». Быстро собравшись и одевшись, поспешили покинуть корпус, опережая многих одногруппников. На лестнице я едва не налетела на внезапно затормозивших Наташу Запатову и ее покровительницу, а по совместительству главу КуКурятника Ингу Марьянову.

– Вольская, ты смотри, куда летишь, – противно протянула Инга, не отрываясь от поиска чего-то в своей сумке.

– Марьянова, ты следи, где стоишь. Тут светофоров нет, собьют и разбираться не будут, – фыркнула я.

– Деревня, мы вообще-то в здании. Тут в принципе светофоров быть не может, – томно объяснила мне Наташа.

Мы с Ругаловой едва не покатились со смеху. Хохоча и оставляя Инге объяснять своей «подружке навеки», в чем причина нашего веселья, мы вырвались на улицу, попадая под большие снежные хлопья и безветрие. Какая романтичная погода… Жаль, Влад сегодня не сможет приехать… Зато у Ирки неожиданно освободилось «окно»!

– Поняла? Ты – деревня! – все еще не отпустило подругу, и она, взяв меня под руку, заржала совсем как лошадь. Уверена, специально.

– Да куда уж нам, холопам необразованным, до светлой блондинистой мысли, – важно закивала я, на середине не выдерживая и снова срываясь в смех. Последнее время стала замечать, что он у меня какой-то лающий… Или он был таким всегда, или деформировался на фоне осознания собственной собачьей сущности. Такое же может быть? Если человек способен психологически убедить организм, что тот болен, вызвав температуру и тошноту, то здесь, наверное, работает тот же принцип?

Обогнув родной гуманитарный корпус, мы начали спуск по Смидович. Проходя мимо пятачка, где обычно собирались курильщики, я вспомнила, что именно здесь состоялся тот странный разговор между Варварой и Иркой.

– Ир, помнишь, я увидела тебя здесь с ПрахМиром? Чего они тогда от тебя хотели-то?

– Ну как… Леша договорился с Варей, что она предоставит нам своего идеального, – Ирка скривилась, – фамильяра для моей тренировки. Оказалось, что практикующие не все вещи могут показать на практике, а разъяснить только теорию. Иногда со мной занимается Миша, иногда Саша.

Вот оно как. Значит, если я соглашусь быть помощником Яблонева, в один прекрасный и не такой уж далекий день он щелкнет пальцами и велит мне бежать тренироваться с Сашей? Скопировав Иркино выражение лица, я подумала, что этому точно не бывать.

Не позволю я Мирковой изображать из себя наставника и указывать мне на ошибки. Одно дело Влад, его я еще стерплю, но уж точно не пантеру. Это, конечно, если я вообще скажу «да».

– Ир, а вы между собой как-то обсуждаете нашу с Владом ситуацию? – не удержала я язык за зубами, внимательно вглядываясь в лицо подруги.

– Ну…

– Даже не думай, – предостерегла я ее от попытки вранья.

– В общем, она, конечно, обсуждается. Все надеются, что ты осчастливишь Яблонева заветным «да». Прахова и Захарова вроде даже поспорили с какими-то заоблачными ставками.

Очаровательно. Интересно, что это за ставки и каковы границы спора. Одна говорит, что я соглашусь, а вторая – что нет? Или они обе уверены в согласии и спорят на конкретную дату? Клацнув зубами, я снова покосилась на бодро вышагивающую Ругалову. В последнее время она тоже стала быстро ходить, видимо, тренировки сказывались.

– А Влад?

– А что Влад? Влад у нас, как всегда, выше этих пререканий, чопорный му…

– Ира!

– Что думаю, то и говорю!

– То есть жизнь тебя ничему не учит, да? Последний раз, когда ты сказала то, что думала, тебе пришлось пересдавать основы теории коммуникации раз шесть!

– Семь, – хмуро поправила Ирка, вероятно, вспомнив, сколько нервов потратила на этом предмете. А не нужно было говорить преподу-разведенке за тридцать, что та придирается к ней исключительно из зависти к успеху у противоположного пола, и советовать больше краситься и меньше хмуриться.

– Тем более! Ладно, все, хватит о практикующих, Яблоневе и так далее… Сегодня эти темы под запретом! – ввела я правило на этот вечер.

– Согласна. У нас прогулка подруг, – быстро переключилась Ирка. – И, согласно традиции, мы просто обязаны совместить ее с шопингом! Мне очень нужен новый браслет! – добавила Лошадка, прежде чем сделать большие глаза и трогательно захлопать ресницами.

– Хорошо, – кисло посмотрела я в ответ. – Браслет так браслет.

В небольшом магазинчике на проспекте, где продавались различные побрякушки, свечки, нашивки и прочие милые вещички, мы проторчали полчаса. Вовсе не потому, что здесь была толпа народа или длинные очереди, как в супермаркетах в неделю скидок, а из-за нерешительности Ругаловой. Ей понравились сразу три браслета, и она не успокоилась, пока не перемерила каждый из них по пять раз. Нам с молодой продавщицей оставалось только понимающе переглядываться.

В конце концов, Ирка купила тот, что я посоветовала ей практически сразу как увидела. Пока она расплачивалась за покупку, меня привлек стеллаж со свечками. По-моему, здесь были всевозможные цвета и формы, а узоры не оставляли никакого пространства для воображения. Волны, снежинки, лебеди, языки пламени, розочки, звезды…

Удивительно, но раньше я не замечала этого уголка. Одна свечка особо притянула мое внимание. Фиолетовая с черными крапинами, толстая и высокая. Удар такой легко обеспечит шишкой. Интересно, почему, размышляя о каком-то предмете, я рефлекторно задумываюсь, какой вред он может нанести? Это проделки сущности или паранойя? Учитывая осторожность собак, скорее всего, первое.

Увидев ценник приглянувшейся свечи, я только что не присвистнула. Стоила она больше, чем моя шапка, перчатки и месячная оплата за Интернет, вместе взятые. Ничего себе цены!

– Цена удивляет? Это потому что она полностью прокрашена, вся фиолетовая с черным, а не облита краской снаружи. Ну и, конечно же, размер имеет значение, – подмигнула мне продавщица.

– А в чем разница? – не особо поняла я. Все равно же видно, что она фиолетовая, и задумка ясна.

– Считается, что такие свечи идут в ход у разных фриков, – понизила голос девушка, опершись локтями на прилавок. – Для разных ритуалов, жертвоприношений, и что там еще им в голову приходит.

– Типа для экстрасенсов?

– Вот-вот, – активно закивала она. – Гадалок, шаманов, тут иногда такая публика заходит, что хоть стой, хоть падай. Однажды зашли и спрашивали, не продаем ли мы органы животных, – скривилась продавщица. – Сумасшедших вокруг как грязи.

Только тут до меня дошло, что все вещички в магазине были с налетом сверхъестественного. Кулоны в виде разных символов, когтей и клыков, кожаные напульсники с вытисненными знаками, подковы с надписями к новоселью, кольца с черепами и серьги в виде скелетов… На стене за спиной Ирки вообще висели ножи и кинжалы с узорами и словами на непонятном языке… Книжные полки с брошюрками на тему, как познать себя… Мрак.

– Почему я раньше не замечала, что это оккультный магазин, а не сборище милых подростковых вещичек? – выпалила я, едва мы с Ругаловой вышли на улицу.

– Заценила, да? – довольно ухмыльнулась Ирка. – Сколько мы здесь были, никогда в глаза не бросалось, а сейчас просто режет, верно?

– Да уж.

– Это потому что мы теперь «в теме». Знаешь, это как с ходу узнавать симптомы болезни, которой переболел.

– Блестящее сравнение, Березин подкинул? – хитро посмотрела я на подругу, припоминая, что ее обновка – это цепочка коричневых деревянных шариков на черном кожаном шнурке. Надо думать, браслет Ирке нужен не только в качестве аксессуара.

– Да, – насупилась Ругалова. – Стоп, мы же договорились ни слова о практикующих!

– Ага, и ты первым делом потащила меня в кладовку сверхъестественного антуража.

– Ну… Осечка, признаю, – развела руками Ирка. – Тогда начинай ты.

– Хорошо… Как думаешь, мне пойдет фиолетовая прядь на челку? – ляпнула я первое пришедшее на ум.

– Купи мелок для волос и проверь, – хмыкнула Ругалова. – Я вот хочу накупить себе разных цветов и раскрашивать пряди по настроению.

– Уверена, что ты лошадь, а не жар-птица? – не сдержалась я, и мы захихикали. – Нет, серьезно, что, если покрасить?

– Ну нет, я точно против. У тебя шикарные волосы, и нечего их портить, – замотала головой Ирка.

– Да уж, шикарные, как же. Ты эти сеченые концы видела? – в доказательство я помахала ей кончиком своего хвоста, весь вид которого намекал немедленно идти в парикмахерскую.

– Не прибедняйся, – строго цыкнула на меня Ругалова. – Кстати, раз уж мы заговорили о волосах… Ты не поверишь, но я тут попробовала шампунь для лошадей…

Я захохотала прежде, чем она успела договорить. Согнувшись посреди улицы, я уперлась руками в колени, чувствуя, как к глазам подкатывают слезы. О боже… Шампунь для лошадей, кто-нибудь, держите меня!

Телефон во внутреннем кармане пуховика завибрировал, и я услышала звуковой сигнал сообщения.

– Хватит смеяться! Серьезно говорю: эффект потрясающий! И блеск, и объем…

– Заткнись, Ир, – всхлипнула я, доставая телефон.

Князь: «Поделишься?»

Кажется, кто-то уловил мое веселье и не смог удержаться от вопроса! Усмехнувшись его любопытству, я быстро набрала в ответ: «Ирка моет голову шампунем для лошадей!», не поскупившись на хохочущие смайлы. Не прошло и полминуты, как он среагировал: «Ради тебя могу обокрасть Кельта», вместо точки поставив смайл-дьявол.

Хихикая, я убрала мобильник обратно в карман, решив продолжить беседу вечером и не отвлекать ведьмака от дел своим трепом. Кто бы мог подумать, что даже такая мелочь, как смех, не останется без внимания?

– Это диагноз, – оценила Ругалова, глядя на мое, должно быть, абсолютно глупое выражение лица.

– Думаешь, я влипла?

– Знаю, подруга, знаю, – покачала она головой, но быстро встряхнулась, заболтав о фильмах, на которые хочет сходить. Благодарная ее сегодняшней сдержанности, я подхватила беседу, пустившись в рассуждения об актерах-любимчиках и ожидаемых картинах с их участием.

Споря о секс-символе нашего поколения из актеров, где я руками и ногами была за представителей Соединенного Королевства (ох уж этот их пробирающий до мурашек акцент!), мы как раз подходили к арке, ведущей в уютный дворик, затесавшийся между девятиэтажками. Это было одно из наших мест, где мы часто сидели в теплое время года.

– Не хочешь на качели? – приподняла я бровь, уверенная, что она думает о том же самом.

– Догоняй! – крикнула Ирка, побежав к арке.

Я бросилась следом, жульничая и срезая угол прыжком через бордюр. Нагнав Ирку, я удивилась, когда не получилось ее оббежать, а потом Ругалова и вовсе совершила ранее невозможное для нее. Обогнала меня.

Плюхнувшись на качели, не потрудившись смахнуть с деревянного сиденья снег, подруга запрыгала на них, раз за разом очерчивая согнутыми в локтях руками победный круг перед собой:

– Кто сделал Агату на прямой дистанции метров в двести? Ира сделала Агату!

– Тоже мне победа, – безразлично пожала я плечами, глядя в темнеющее небо. – Я просто уступила.

Черт, как она меня обошла? Это же Ирка! Человек, которого на бег может сподвигнуть только прямая угроза жизни! Ну да. А еще фамильяр с сущностью лошади, за последний месяц с кем только не тренирующийся.

– Хорошо, что у тебя нос от вранья не растет, – фыркнула Ругалова, и мы снова прыснули.

Поставив сумку на соседствующую с качелями лавочку, я плюхнулась на сиденье напротив, схватилась за столбы и оттолкнулась от них, раскачивая нас. Ирка подалась навстречу, и какое-то время мы просто качались, ни о чем не говоря и даже вряд ли думая. Мне нравилось это чувство подвешенности, особый ритм и реакция тела. Словно побег от собственной тяжести. Секундный, но такой ощутимый.

– Тормози, – внезапно выпрямилась на сиденье Ирка, стараясь ухватиться за столбы и замедлить качели со своей стороны. – Скорее, тормози.

Всякое веселье и непринужденность исчезли с лица подруги. В считаные мгновения Ирка превратилась в серьезную и сосредоточенную девушку, что-то напряженно высматривающую за моей спиной. Волнение Ругаловой передалось и мне. Еще не понимая, в чем дело, я уже знала, что это нечто опасное и касается мира практикующих. Видимо, сбежать от этого надолго невозможно. Особенно если являешься его частью.

– Что случилось?

– Кто-то приближается, – встряхнула головой Ирка. – Кто-то очень агрессивный.

– Кто?

Она спрыгнула с качелей, не спуская глаз с арки, через которую мы вошли. Наблюдая за входом, Ругалова потянулась к своей сумке, достала из наружного кармана два коричневых напульсника с синим тиснением и, стянув перчатки, нацепила их себе на запястья, задирая рукав пуховика и водолазки. В свете зажегшихся фонарей на ее пальце сверкнул лазурит.

– Агат, иди домой. Я вечером позвоню, – покосилась на меня подруга, когда я точно так же спрыгнула с качелей и подошла к ней.

– Да вот еще. Никуда я отсюда не пойду! – взъерепенилась я, не понимая, как Ирке это вообще могло в голову прийти.

– Тогда особо не лезь, просто стой в стороне и скрести ноги или руки, а лучше и то, и другое… Говорю просто на всякий случай, надеюсь, до такого не дойдет: не позволяй дотронуться до голой кожи.

Такая Ирка была мне незнакома. Передо мной стоял боец, и я решительно не понимала, как такое возможно. Да, Ругалова говорила, что это как совмещать два режима, но я не представляла, какой это пугающий контраст и как легко получается переключиться с первого на второй. А ведь рядом даже Березина нет!

Из арки появилась высокая девушка в черных джинсах, зеленой дутой куртке и черной, меховой, приплюснутой на один бок кепке. У нее были настолько широкие плечи, что я интуитивно приплюсовала ей занятие плаванием на профессиональном уровне. В нашу сторону девушка практически маршировала, не сводя глаз с Ирки. Неудивительно, что подруга почувствовала ее приближение. Я бы тоже наверняка уловила такой негатив издалека.

– Кто это?

– Алена. Фамильяр того темного ведьмака, которого я толкнула в сугроб на Первомайской.

– А по сущности кто?

– Крокодил. Она очень мощная. Мощнее, чем кажется.

– Вы уже сталкивались?

– Нет, но я видела ее стычку с Мирковой. Впечатляюще.

– Она хочет тебе врезать?

– Определенно, – спокойно кивнула Ирка, скрестив руки на груди.

Девушка дошагала до площадки, на которой мы стояли, и остановилась шагах в десяти от нас. Я прикинула, что, если она сделает рывок и Ругалова не успеет увернуться, обе полетят через лавочку и покатятся по снегу на дорогу.

– Здорово, Пони, – начала Алена, скользнув по мне цепким взглядом, чем-то напомнившим въедливое изучение Саши, когда та находилась рядом с Праховой. Девушка выявляла угрозу. Что бы она во мне ни увидела, это ее не впечатлило, раз она так скоро вернула все внимание Ирке. Ну и зря. У меня есть опыт, а у Ирки – нет.

– Чего здесь забыла, большая Крокодила? – процедила Ругалова, и я отчего-то легко представила, как ее лошадь лягнула задними копытами воздух.

– Лишних убери, – кивнула на меня Алена.

Внешности она была, прямо сказать, не самой приятной. Особо в глаза бросались тяжелая квадратная челюсть и близко посаженные голубые глаза. Из-под кепки торчали короткие светлые волосы.

Все же что-то в ней было. То ли чувствовалась сила, то ли какая-то особая харизма, излучаемая всеми темными. Та самая крупица понимания, что никто из них не побоится дать отпор. Вспомнив, как быстро Влад наказал того скабрезного парня в парке, я поняла, в чем именно выражается эта опасность. Темные мгновенно схватывали ситуацию и действовали. Решительно и основательно.

– Вот и уберись, – услышала я себя. – Ты тут лишняя.

Голубые глаза чужого фамильяра снова остановились на мне, и на этот раз я заслужила более пристальное внимание.

– Ты чья?

– Она своя собственная, – отрезала Ирка. – Говори, зачем пришла, и проваливай.

– Тпру, – усмехнулась Алена. – За тобой должок, Пони. Я предупреждала не распускать свои копыта на моего ведьмака.

– А я предупреждала твоего ведьмака свалить с дороги. Его глухота не моя проблема. Води его тогда за ручку и смотри, кому он проход загораживает.

Чувствуя уверенность, с которой говорила Ирка, я поняла, что виноватой она себя не считает. И вновь меня удивила произошедшая с ней перемена. Откуда взялись эти стальные нотки в голосе?

Статус фамильяра менял человека больше, чем я могла себе представить. Очевидно, я так и не нашла правильных вопросов, чтобы получить все проясняющие ответы. Возможно, Яблонев в очередной раз был прав, говоря, что нужно шагнуть на дорогу и прочувствовать ее самому, а не сидеть дома и перебирать все, что может или не может случиться.

– Я была на соревнованиях, – обнажила Алена крепкие и ровные белоснежные зубы. Надеюсь, она не предпримет попытки покусать Ирку. Я слышала, что захват челюсти крокодила – железный, и, догадываясь, как много совпадений между физическими способностями сущности и тела, не сомневалась, что палец Алене лучше в рот не класть. Во всех смыслах.

– Значит, таскай его с собой, – выдвинулась вперед Ирка. – В любом случае это ваши трудности. Я защищала своего практикующего от назойливости и идиотизма твоего.

– Ты только что назвала моего практикующего идиотом? – тихо переспросила Алена, и ее глаза нехорошо сверкнули.

– Каждый услышал то, что хотел, – вывернулась Ругалова. Оправдываться она точно не собиралась, и я почувствовала прилив гордости за подругу. Пожалуй, такой Ирка нравилась мне даже больше.

Я не поняла, в какой момент Алена начала движение, уловила только зеленое надвигающееся полотно ее куртки. Оттолкнув Ирку в сторону, потащив за капюшон, я нелепо упала на одно колено, получив локтем в бок от нашей противницы. Шапка съехала на глаза, холод обжег ногу, еще один тычок повалил меня на бок, и при падении я умудрилась прикусить язык.

Зашипев от острой боли, я сглотнула кровь, поднимаясь на руках. Стащив шапку на затылок, увидела, чем на самом деле была возня, слышащаяся из-за лавки. Ирка и Алена катались по площадке, вцепившись в воротники и высказывая все, что думают друг о друге. На моих глазах Ругалова втиснула колено между собой и нападающей, стараясь скинуть ту. Крокодил занимала ведущее положение, перехватив руки Ирки и сидя верхом на ней.

Из моего рта вырвался какой-то нечеловеческий звук, напоминающий рычание и приятно щекотавший горло. Вскочив на ноги, я перемахнула через лавку, сбивая Алену с Ирки, и покатилась с ней дальше. Она и впрямь была мощной, ее руки умудрились пощекотать мои ребра даже через пуховик, но фамильяр допустила ошибку. Недооценила степень моего бешенства.

Не чураясь грязной игры, я сбила с нее кепку, зарылась рукой в перчатке в короткие волосы и макнула головой в сугроб. Заорав, она заворочалась всем телом, пытаясь сбросить меня с себя, и каким-то непонятным образом у нее это получилось. Ударившись спиной обо что-то похожее на бордюр, я вскрикнула, и тогда ее руки сомкнулись на моей шее:

– Не лезь в разборки старших, дитенок, они тебя не касаются, – прошипела она, в то время как мне переставало хватать воздуха на вдох. Ее пальцы с короткими ногтями вжимались в мое горло с такой силой, что наверняка останутся синяки. Зарывшись рукой в снег, я кинула его в лицо Алене, и давящая сила исчезла, как и ее тяжесть.

Она начала подниматься, когда я, кашляя, схватила ее под колено и потянула на себя, заставляя упасть. Подбежавшая Ирка прижала ее за плечи, упершись коленом куда-то в грудь. Вдвоем нам все-таки удалось пригвоздить Алену.

– Проваливай отсюда, Крокодила, катись к своему ведьмаку!

– Одна ты бы меня не победила, Пони. Подруженька не всегда будет рядом.

– Ты меня недооцениваешь, – сдавленно ответила я, все еще пытаясь откашляться.

– Ты не знаешь, куда влезла, – хмыкнула Алена.

Она еще умудрялась угрожать! И это в положении побежденного! Стиснув зубы, я снова сглотнула выступившую кровь, сейчас просто ненавидя свои острые зубы. Нормальные люди прокусывают до крови язык при сильнейшем ударе в челюсть, а мне хватает легкого касания. Несправедливо!

Не сговариваясь, мы с Иркой поднялись и отошли от Алены, давая ей подняться. Ругалова снова стояла, скрестив руки и ноги, и я заторможенно последовала ее примеру. Противница поднялась, подхватила и отряхнула свою кепку, и как раз в этот момент где-то наверху отворилось окно и какая-то старушка крикнула:

– А ну уходите, хулиганье! Я полицию вызвала!

Алена покинула двор прежде, чем мы добрались до своих сумок. Сильно сомневаясь, что старушка разглядела наши лица черт-те с какого этажа, да и вообще поняла, что мы девочки, а не поддатые парни, решившие выяснить отношения, мы все же в темпе покинули дворик, скрываемые усилившейся метелью. Дворами и смежными улочками мы оказались в моем дворе, и только тут нас прорвало.

– Ты зачем полезла? – накинулась Ругалова. – Кто тебя просил?

– А что, мне нужно было стоять и смотреть, как она тебя в землю вминает!?

– У меня все было под контролем!

– Ни черта подобного! Контролем там и не пахло! Не сбей я ее, Крокодила тяпнула бы тебя за нос!

– Эта сумасшедшая чуть не придушила тебя! Я до смерти перепугалась!

Ирка крепко обняла меня, и я ответила тем же, зарываясь носом в уголок между воротником и капюшоном.

– Спасибо, что помогла, – чуть позже признала Ирка, когда мы устало опустились на лавочку у моего подъезда.

– Да без проблем, – махнула я рукой, все еще ощущая, как тело сотрясает внутренняя дрожь. – Что скажешь Леше?

– Дай-ка я гляну твою шею, – пропустила она вопрос мимо ушей, жестом указывая мне задрать голову. – Ого. Тут точно будет синяк с пятирублевую монету. Советую врать про засос, если мама увидит, а лучше замазывать его тональником.

– Так что ты скажешь Березину? И что мне говорить Владу? – настояла я, приняв ее совет к сведению. Только объяснений с мамой мне еще не хватало ко всему прочему.

– Ничего. Мы ничего им не скажем. У Яблонева с видением ауры лучше, так что воздержись от личной встречи с ним дня три, тогда он вряд ли заметит, что ты с кем-то дралась. А Леше я придумаю что сказать.

– Почему не правду?

– Потому что тогда Леша решит пойти и надрать задницу этой парочке отверженных! – взмахнула рукой Ругалова. – Я не могу поставить его под угрозу ментальной драки, понимаешь? Практикующий Алены, он… мерзкий, подлый манипулятор! Может, ему именно это и нужно!

– Зачем?

Я честно старалась понять, но пока не получалось. Влад говорил, что между фамильяром и практикующим должно царить полное доверие, а Ирка… Признавалась, что у нее с этим проблемы точно.

– Доказать свою крутость, ткнуть их всех носом в то, какого сильного практикующего они выгнали… Да мало ли что творится в его голове? Я на участие в этом маразме не подписывалась и Лешу туда не потяну!

– Все-все, остынь. Ничего никому не скажем, – примиряюще выставила я ладони вперед, видя, как она заводит себя на пустом месте. – Только еще кое-что мне проясни, и давай по домам.

– Что?

– Почему было так важно, чтобы она не коснулась голой кожи? – Я указала на шею, намекая, что это у Алены все-таки вышло.

– Потому что она могла перебить тебе энергетические каналы. Я-то сразу же напялила защиту, прикрывая запястья. – Ирка кивнула на торчащие напульсники. – Их заговаривал сам Леша, так что это все равно что две ментальные боксерские перчатки и еще кольцо-оберег. Не думаю, что за те несколько секунд она что-то успела сделать. Даже не поняла, кто ты. Ну… или кем можешь стать.

– Вообще-то этот вопрос «Ты чья?» прозвучал очень по-дурацки! Как будто я чья-то вещь! – возмутилась я.

– Или приблудившаяся собака, – заржала Ругалова, и я сделала вид, что ищу, чем бы в нее бросить. – Ладно, если бы ты ответила, что фамильяр Яблонева, было бы еще хуже.

Мой красноречивый взгляд даже не требовал вербальной речи. Терпеливо вздохнув, Ирка пояснила:

– Ведьмак Алены и наш Князь на дух не переносят друг друга. Да она плюнула бы на меня и основной целью выбрала тебя, лишь бы порадовать своего практикующего!

– Ты не скажешь мне его имени, да?

– Это дело Яблонева, и я пообещала Леше.

– Еще подругой называешься, – обиженно пробурчала я.

– Мы только что уделали фамильяра с двухлетним опытом на чистом энтузиазме, – указала мне Ругалова. – Да мы суперподруги!