Текст книги "Иначе не могла… Чёрная заводь. Дело №109281"

Иначе не могла…
Чёрная заводь. Дело №109281
Ильдус Муслимов

Иллюстратор Екатерина Корнева

© Ильдус Муслимов, 2023

© Екатерина Корнева, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0055-9481-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Судья исподлобья окинула строгим пронизывающим взглядом всех, кто находился в зале судебного районного суда. Так и не дождавшись пока гул подобный звуку роя шершней у своего гнезда сам по себе затихнет, она несколько раз постучала по столу судейским молоточком.

– Если вы сейчас не уймётесь, – вспыльчиво заявила служительница фемиды, – я отложу судебное заседание и продолжу его в областном центре за сотни километров отсюда, а свидетелей и очевидцев преступления обяжу явкой прибыть в суд. И тогда только попробуйте не приехать – доставим принудительно, под конвоем! Но для начала оштрафуем эдак рублей на двадцать, чтобы в следующий раз уважали решение суда. Вот и делайте теперь выводы!

Лишь после этих высказываний судьи в зале воцарилась полная тишина. Ольга, сидя в клетке под охраной двух милиционеров нервно теребила пальцами платочек. В зале кто-то в знак поддержки махнул ей рукой. Она в ответ лишь натянуто улыбнулась.

– Продолжаем, – всё также грозно сказала судья. – Слушается уголовное дело №121314 по обвинению гражданки Новиковой Ольги Александровны, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, уроженки села Ясеневское, Гатчинского района, Ленинградской области, по статье 102 пункты: г, д, з УК РСФСР. Слово предоставляется государственному обвинителю. – Судья посмотрела на прокурора.

– Прошу вас, Сергей Викторович.

Прокурор, холёный седоволосый мужчина, на вид около пятидесяти пяти лет, вышел из-за стола, повернувшись лицом к присутствующим.

– Уважаемый суд, уважаемые граждане! Тридцатого апреля восемьдесят пятого года, в одном из домов станционного посёлка Гатчино, где мы сейчас с вами и находимся, произошло преступление. А именно, гражданка Новикова, – он указал рукой на сидящую за решёткой Ольгу, – не думая о тяжких последствиях противоправных действий, хладнокровно и беспричинно, в своей квартире расстреляла из незаконно приобретённого оружия двух молодых юношей, проживающих так же на территории станции и оказавшихся у обвиняемой при случайных обстоятельствах. В качестве свидетеля сотрудниками прокуратуры был допрошен гражданин Мячин, который по уважительной причине сегодня не может прибыть в суд. На допросе в качестве свидетеля он пояснил, что тридцатого апреля, в районе двух часов ночи, он вышел из дома покурить. Заметив беспрерывно катающихся на мотоциклах по улице двух молодых людей, свидетель стал наблюдать за ними, не отходя от своих ворот. Тут он увидел, как на балкон первого этажа двухэтажного дома, расположенного прямо-таки напротив его дома,

вышла молодая женщина, которая что-то крикнула этим мотоциклистам. Те остановились, заглушили мотоциклы, а когда женщина скрылась в своей квартире они влезли на её балкон и уже оттуда проникли в её квартиру практически вслед за ней. Так же свидетель заявил, что никаких криков о помощи со стороны балкона на тот момент он не слышал. Посчитав, что к женщине влезли знакомые ей люди, вполне вероятно друзья, свидетель зашёл к себе домой и лёг спать. К своему удивлению, утром от местных мальчишек он узнал, что у болота лежат два обгоревших мотоцикла, а уж когда туда приехали сотрудники милиции, то были обнаружены и трупы тех самых молодых людей, с которыми у Новиковой был словесный контакт. А теперь ваша честь, позвольте мне продемонстрировать находящимся в этом зале зрителям, очевидцам, свидетелям, потерпевшей стороне и самой обвиняемой, пистолет, с которого и были застрелены погибшие. – Прокурор высоко поднял завёрнутое в целлофан оружие.

– Хочу добавить, уважаемые граждане, – продолжил он, – что в квартире обвиняемой экспертами обнаружена одна гильза от патрона калибра девять миллиметров, остальные гильзы, к сожалению, не найдены. Как предполагают сотрудники прокуратуры, обвиняемая возможно выбросила их также в болото. Кроме гильзы были обнаружены кровяные смывки, которые по своему биохимическому составу относятся к погибшим. Теперь ваша честь у меня вопрос к обвиняемой. – Прокурор взглянул на судью, та кивком головы одобрила, но предусмотрительно напомнила, что Новикова по неизвестным для следствия причинам отказалась от помощи государственного адвоката, и в этом случае сторона обвинения не должна морально давить на подсудимую. Прокурор в знак понимания приложил ладонь к своей груди.

– Разумеется, ваша честь.

Государственный обвинитель, взяв со стола упакованное и опечатанное в целлофан оружие преступления подошёл к металлической клетке, где сидела Ольга.

– Скажите, подсудимая, вам знакомо это оружие? Если да, то расскажите суду, где вы его приобрели.

Она молчала, отвернувшись в другую сторону. Прокурор демонстративно развёл руками давая понять, что подсудимая не желает признавать факт принадлежности пистолета.

– Ну и второй вопрос. Скажите подсудимая, помогал ли вам

кто-нибудь из ваших знакомых, перетаскивать тела убитых вами молодых людей из вашей квартиры на болото, которое имеет своё начало в ста метрах от вашего дома?

Внезапно со стороны входной двери в зал судебных заседаний, где из-за плохой освещённости было недостаточно света от тускло светящихся ламп, донёсся громкий, но в то же время твёрдый мужской голос:

– Я протестую!

Все присутствующие, в том числе судья, прокурор и Ольга направили свои взоры на вошедшего в зал судебных заседаний молодого человека, направляющегося уверенным шагом к судейскому столу.

Глава 2

Подойдя к судье, он положил перед ней лист с напечатанным текстом. Та, взяв его стала молча про себя читать содержимое документа. Заседательницы, две женщины бальзаковского возраста, сидевшие по обе стороны судьи, бросали косые взгляды на незнакомца.

– Не поздновато ли коллегия адвокатов спохватилась? – с некоторой усмешкой спросила судья. – Следствие по данному делу закончилось и передано в суд. Вам не запрещается проводить защиту подсудимой если ваше соглашение будет подписано доверителем.

Мужчина посмотрел на находящуюся в клетке Ольгу.

– Да, вы совершенно правы, по закону мне как адвокату не запрещено предложить подсудимой подписать его, к примеру прямо сейчас.

Обескураженный таким неожиданным заявлением прокурор тут же вскочил со стула.

– Уважаемый суд! В лице государственного обвинителя я возражаю против рассмотрения данного соглашения подсудимой! Прокуратура предоставила суду все неоспоримые доказательства совершения преступления Новиковой несмотря на то, что последняя отказалась от дачи показания во время проведения следствия.

Адвокат, не глядя на взъерошенного прокурора и игнорируя само его присутствие в зале сдержанно обратился к судье.

– Уважаемый суд! Прошу взять во внимание, что гражданка Новикова пока ещё не признана виновной по приговору суда.

Судья вернула ему соглашение.

– Ну что ж попробуйте подпишите.

Тот направился к Ольге. В зале повисла неописуемая тишина.

– Олег… – промолвила Ольга, когда он подошёл к ней на расстоянии вытянутой руки и протянул соглашение.

Она узнала его и несколько секунд стояла в нерешительности пока из зала не послышались умоляющие женские возгласы, по всей вероятности подруг и знакомых: «Оля! Да подпиши же скорее, очень тебя просим».

Она взяла заполненный бланк, где уже были вписаны все её данные и присев на скамью достала из потрёпанной старой сумочки авторучку. Подписав, вернула обратно, не скрывая перед своим адвокатом волнения от их встречи.

– Я так рада видеть тебя… А мне тогда сказали, что ты погиб?

Он ничего не ответил и вернулся к судье.

– Уважаемый суд, я прошу отложить судебное заседание и предоставить мне двадцать четыре часа для моего ознакомления с материалами дела. Так же прошу разрешить мне встречу с моей подзащитной для уточнения некоторых вопросов, касающихся расследования данного преступления. Я уверен, что презумпция невиновности для суда является принципиальной стороной правосудия.

Судья о чём-то шёпотом переговорила с заседателями, после чего объявила перерыв до девяти часов утра следующего дня.

Уже через пол часа Ольга в наручниках сидела напротив Олега в комнате для допросов и других следственных действий, расположенной в КПЗ районного отделения милиции. В трёх метрах от них на прикреплённой к полу скамье сидел молоденький милиционер. Он старался выглядеть в их глазах строгим, но получалось это у него как-то не очень.

– Даже не верится, – с улыбкой сказала она Олегу.

– Не верится что?

– Всего лишь несколько лет назад ты бегал за мной по школьному коридору, трепал меня за косы, а теперь вот… – Ольга развела пальцы рук в разные стороны.

– Оля, тебе сейчас нужно собраться с мыслями, – предусмотрительно произнёс он. – У нас с тобой не так много времени. Мне ещё нужно зайти в прокуратуру чтобы успеть ознакомиться с материалами дела. Со слов прокурора ты отказалась давать какие-либо показания во время следствия, но раз уж ты согласилась на защиту, я надеюсь, что ты расскажешь мне о том, что произошло в ту ночь.

Она неожиданно заплакала, обхватив лицо обеими ладонями. Понимая её пошатнувшееся моральное состояние, он тяжело вздохнул.

– Я знаю, что тебе трудно об этом вспоминать, но всё-таки, Оля… Это необходимо.

Ольга пальцами вытерла скатывающиеся из глаз по щекам слёзы.

– Олег, если я тебе расскажу, как всё было на самом деле, тогда твоей жизни так же, как и моей будет угрожать опасность.

Он удивлённо посмотрел на неё.

– Ты о чём?

– Я о них, – всхлипывая сказала Ольга. – О тех, кто уже целых два года держит в страхе весь этот район.

– Ты кого имеешь в виду?

– Олег ты что притворяешься? Я говорю об этих подростках, которые толпами разъезжают по сёлам на мотоциклах в форменном обмундировании нацистов времён войны! Они даже в день победы кружили у нас со своими штандартами! В касках и со свастикой на рукавах! И все боялись выйти из своих домов, потому что знали, чем этот выход из дома для них закончится!

Лицо Олега покрылось испариной.

– Подожди… Ты хочешь сказать, что те двое, которых ты застрелила, были одни из них?

– Да…

У сидевшего рядом с ними милиционера округлились глаза, и он стал прятать от Олега свой испуганный взгляд. Было понятно, что Ольга затронула тему, которая ему очень знакома и закрыта для обсуждения.

– Как это произошло? – поинтересовался Олег у Ольги.

Она нервно стала сгибать и разгибать дрожащие пальцы рук, а губы затряслись.

– Принесите пожалуйста воды, – попросил Олег милиционера. – Тот вскочил со скамейки, схватил стакан и подойдя к раковине наполнил его водой. Она жадно выпила всю воду, но поставить стакан не успела, он, выскользнув из пальцев со звоном упал на бетонный пол и удивительным образом не разбился. Милиционер тут же поднял его, поставив на стол рядом с собой.

– В ту ночь было очень душно, – нехотя стала рассказывать Ольга. – Да ты и сам видишь какая в этом году палящая весна. Сначала я на ночь открывала только форточку, но с рождением ребёнка стало жарко, и я в одну из ночей решилась открыть балконную дверь. Около часа ночи во двор на мотоцикле заехали эти твари… Их было двое. В чёрных плащах, на головах каски с маленькими молниями сбоку и рогами по бокам, а на шее висели автоматы. Ну такие знаешь, как в кино про немцев. Этого оружия местные мужики столько насобирали в болотах, что сейчас зайди к любому в гараж там этого железа как картошки в погребе. Работы ни у кого нет вот все и везут это барахло на блошиный рынок Ленинграда. В общем от грохота их мотоциклов и пьяных матерных криков мой Вадик, разумеется, проснулся и испугавшись всего этого стал громко плакать. Я была не в силах его успокоить. Что только я не делала.

– А милиция? – прервал её Олег. – Это отделение, оно же в ста шагах от твоего дома?

Ольга, очевидно всё ещё находясь в стрессе не сдержалась и громко закричала:

– А что ты прикажешь мне делать?! Что!? Взять ночью двухмесячного ребёнка и бежать с ним к ментам? Да они сами там небось со страху заперлись на все засовы, чтобы эти горлопаны в немецких касках не заехали к ним в отдел на мотоциклах!

– Извини, – сказал Олег, – как-то не подумал об этом. – Он бросил разгневанный взгляд на милиционера.

А что было дальше?

– А дальше я вышла на балкон, чтобы просто по-хорошему, понимаешь, по-хорошему попросить их уехать с нашей улицы, потому что у меня маленький ребёнок и он просто не может выспаться, так же, как и я. Ну я и попросила… Увидев меня они остановились напротив моего балкона и что-то крикнули мне, помню что-то нехорошее и мерзкое. Я сразу же вернулась в комнату и побежала на кухню, чтобы налить в бутылочку для ребёнка кипячёной водички. И уже оттуда услышала его душераздирающий плач, мне показалось, что Вадик задыхался. Я тут же обратно, а когда забежала к комнату, то увидела… – Ольга вдруг оцепенела, устремив взгляд в одну точку. Её лицо мгновенно побледнело. Олег, схватив стакан набрал воду и подбежал к ней, успев подхватить её уже у самого пола.

– М.. может врача? – перепугавшимся голосом спросил милиционер.

Олег осторожно уложил Ольгу на скамью, приподнял ей голову и потихоньку стал вливать воду в её полуоткрытый рот. Она открыла глаза.

– Что… Мне плохо стало? Да? Извини, Олег…

– Вызови скорую, – сказал он милиционеру.

Тот кинулся к двери, но Ольга его окликнула:

– Не надо… Слышишь? Мне уже лучше. Мне бы присесть.

Олег помог ей подняться. Она понемногу отдышалась. Милиционер уже не садился, а остался у двери, очевидно боясь, что ей будет опять не по себе.

– Ты можешь говорить? – спросил Олег.

Та молча кивнула.

– У меня только один вопрос. Что ты увидела, когда вошла из кухни в комнату?

– Увидела… Увидела, что эти фашисты играют им, моим Вадиком в волейбол. А он так мотает ручками… У меня прямо на полке у входа в комнату под тряпочкой лежал браунинг, я его выменяла на базаре в Ленинграде за золотое мамино кольцо. Она мне его перед смертью подарила. Ну я и убила их тут же, сразу же… Если надо, то убила бы и ещё раз.

На этот раз Олег не успел её подхватить и Ольга, завалившись на бок упала на бетонный пол.

Глава 3

– И откуда только взялся этот сучёнок адвокат, – недовольным голосом громко произнёс подвыпивший прокурор, плюхнувшись в кресло, стоявшее рядом с журнальным столиком, на котором в хаотичном беспорядке на трёх тарелках смешались остатки разношёрстной и наспех нарезанной закуски.

– Ты чё так разорался как мясник на базаре?! —закуривая, осадила его судья. – Нажрался, значит веди себя достойно! Ты не в своём гадюшнике, а я не у себя дома! В этой гостинице у меня какая никакая репутация и я не собираюсь её портить. Потому что по долгу службы я останавливаюсь здесь стабильно раз в полгода, да и то только по твоим вонючим делам, которые ты так успешно стряпаешь. А что касается, как ты выразился той суки, так для меня это тоже большая неожиданность. Ну, а что прикажешь делать? Повеситься? Я когда его соглашение в руки взяла, то сразу же название адвокатской конторы прочитала. Эту шарагу вся воровская каста знает. С их помощью не один вор в законе из крестов вышел. Дела словно карточные домики разваливают и ментов вертят, на чём хотят и как хотят. Выгнать из зала я его не могла. Ты же сам видел, как он вошёл. Так только блатные в хату заходят. Это не тот адвокат, каких ты сучишь на своих заседаниях, когда охотникам сроки впаиваешь за убитого лося и не тот случай, когда конторской буфетчице сиськи мнёшь у неё в подсобке. Тут хорошенько подумать надо и не спешить, чтобы дров не наломать. – Изрядно набравшийся коньяка прокурор ехидно заулыбался и вытянув впереди себя руку с задранным вверх указательным пальцем сделал несколько колебательных движений.

– Соскочить, уважаемая моя Елена Васильевна не получится. Бабки мы с тобой уже хапнули, а Геббельс обратно деньги не берёт. Я же тебе сразу сказал, за смерть любимого племянника он всю станцию раком поставит. Знаешь, что они с моим свидетелем… Мячиным сделали?

– Догадываюсь.

Прокурор прикурил сигарету и словно замаскировавшись в дымовом облаке демонстративно продолжал держать у себя перед носом горящую спичку.

– Правильно мыслишь… Они его живьём сожгли. Там, – он мотнул рукой позади себя, – на болотных островах, где их грёбаный рейхстаг.

Очевидно, представив себе на секунду этот костёр с живым человеком, судья Елена Викторовна налила в рюмку коньяк и залпом выпила.

– А я ведь тоже, как и ты ничего сделать с этим не могу, – продолжил Сергей Викторович, – хотя и пытался ранее. Хотел, так сказать, в законодательные закрома Родины свою лепту внести. Ментов контролировал, проверки по нарушению законности

проводил. – Сергей Викторович протяжно рассмеялся, его тело от смеха запрыгало, в итоге весь коньяк из стакана, который он неуклюже держал в руке, просто вылился на пол. Поставив пустой стакан, он уже без смеха добавил:

– Крути не крути, а бабло нам с тобой отрабатывать придётся. Если ты, конечно, моя дорогая судья ещё планируешь пожить…

Та глубоко вздохнула, достала из пачки сигарету и закурила.

– Серёжа, я, конечно, понимаю, что бабло нужно отработать, но только делать это нужно осмотрительно. Сам же видишь какие людишки здесь? У них не жизнь, а одно мытарство ни работы, ни денег. Злые как волки. Эти терпеть несправедливость не станут, и чтобы казнить на острова не повезут. Прямо на площади и сожгут, ну а если повезёт, то на худой конец повесят. И кому ты потом докажешь, что ты не сам себя по пьянке поджог или не сам в петлю залез, служитель закона. Ладно, время у нас есть, будем кумекать.

Находясь в прокуратуре, где под присмотром сотрудника ведомства знакомясь с делом Ольги, Олег был настолько шокирован всеми нарушениями уголовно-процессуального законодательства, что ему приходилось изредка отвлекаться от изучения документов, чтобы просто прийти в себя от увиденного беспредела. Он был рад лишь одному: с самого начала следствия Ольга отказалась давать какие-либо показания, она даже отказалась принимать участие в следственных действиях, где было нужно не только рассказать, но и показать при понятых, как она применяла оружие. Единственными уликами против неё были – это показания свидетеля Мячина, живущего напротив Ольги, а также смывки крови убитых, найденные в её квартире. Ну и соответственно пистолет, брошенный Ольгой в траве недалеко от дома. По заключению экспертизы на его рукоятке следы её пальцев. Оставалось узнать, каким образом тела убитых и их мотоциклы оказались на болоте. Всё это ему предстояло выяснить у Ольги, которую он планировал навестить в камере предварительного заключения при отделе милиции, сразу же выйдя из прокуратуры.

Выписав для себя все несостыковки, допущенные в ходе следствия, Олег уже не сомневался, что ему удастся добиться отправить дело на доследование, а Ольгу на время следствия освободить из-под стражи, заменив ей меру пресечения на подписку о невыезде. По пути в отделение милиции он зашёл в переговорный пункт, расположенный на почте. Нашёл записанный на клочке бумаги телефон дома малютки в областном центре, где находился маленький сын Ольги. Туда его поместили сотрудники опеки. Поговорив по телефону с детским врачом и воспитателем, Олег выяснил, что с ребёнком всё хорошо и теперь он спешил поделится этой новостью с Ольгой. В допросную комнату она вошла очень грустная. Села на край скамейки, устремив неподвижный, полный безнадёжности взгляд на Олега.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, доставая из портфеля свои черновики, написанные в прокуратуре. – Тебе полегче?

– Да.

– Хочу тебя обрадовать. Только что звонил в дом малютки. С твоим Вадиком всё хорошо, за ним смотрят врачи, аппетит хороший.

– Правда?! – она радостно вскочила со скамейки и кинулась к Олегу.

Милиционер, сидевший рядом, схватил её за руку и рывком посадил обратно на место.

– Не трогай её! – громко, сказал ему Олег.

Ольга заплакала:

– Да я же просто хотела обнять и поблагодарить…

– Ну всё, успокаивайся, – тихо произнёс Олег. – Зато теперь ты знаешь, что с сыном всё хорошо.

Ольга закивала головой с улыбкой вытирая слёзы.

– Да, да… Спасибо.

Олег положил перед собой чистый лист бумаги.

– Оля, я сейчас задам тебе несколько вопросов. Ты должна будешь мне искренне на них ответить. И очень тебя прошу запомнить всё, что ты мне скажешь. Это очень важно. Хорошо?

Она закивала головой.

– Я поняла.

– Итак, вопрос первый. Являются ли для тебя знакомыми те двое, которые проникли к тебе через балкон?

– Нет. Я их не знаю.

– И далее. Когда ты увидела, что они стоят в твоей комнате и… – он на секунду замолчал, пытаясь подобрать слова, которые не приведут Ольгу к стрессу, – и.. совершают противоправные действия в отношении твоего ребёнка, ты умышленно взяла пистолет и привела его в действие, либо ты не помнишь, как это сделала?

– Помню, но так чтобы очень хорошо, то нет. У меня тогда в голове всё потемнело, я едва устояла на ногах. Пришла в себя, когда прозвучали выстрелы. Потом я услышала, как в углу комнаты заплакал Вадик. Я сразу подошла к нему, взяла его на руки и тут заметила, что держу в руке пистолет, а у него из дула тонкой струйкой идёт дым. Оглянулась, а они оба лежат… в крови.

– Что ты сделала с пистолетом?

– Я с ребёнком подошла к окну, которое выходит на другую сторону дома и просто выбросила его в траву.

– А потом? Что ты делала потом?

– Потом… Сейчас я постараюсь вспомнить. – Ольга наклонила голову к коленям прижав кулаки ко лбу.

– Да я вспомнила. Я согрела молоко и положила Вадика в кроватку. Он, как ни странно, успокоился и стал сосать молоко из бутылки. А я взяла покрывало, перекатила на него сначала одного и оттащила его волоком к болоту. Потом пришла и забрала другого и тоже туда оттащила. А уже после этого я откатила к болоту их мотоциклы. Они были такие тяжёлые, что мне пришлось много раз останавливаться чтобы отдышаться. Вот… как-то так.

– Хорошо, – немного задумавшись сказал Олег. – И последнее… Когда ты всё это перетаскивала, мог ли кто-нибудь видеть тебя за этим делом? Соседи к примеру?

– Даже не знаю. У меня крайний дом, а в нашем подъезде кроме меня живёт только одна бабушка, все остальные квартиры брошены. А в первом подъезде живёт семья алкашей, но они постоянно пьяные.

– Ещё один вопрос, Оля. Снимала ли ты с этих двоих немецкую форму и всякого рода атрибуты? Каски? Оружие?

Ольга замотала головой.

– Нет, а зачем мне это нужно? Тогда для меня это уже не играло никакой роли. Главное, что я их убила… Мне уже только от этого стало легче.

– Ну ясно, – тихо сказал Олег. – Давай хорошенько выспись, завтра у нас с тобой будет сложный день.