Текст книги "Геологи"

Варлам Шаламов
Геологи

Ночью Криста разбудили, и дежурный надзиратель провел его по бесконечным темным коридорам в кабинет начальника больницы. Подполковник медицинской службы еще не спал. Львов, уполномоченный МВД, сидел у стола начальника и рисовал на листке бумаги каких-то равнодушных птичек.

– Фельдшер приемного покоя Крист явился по вашему вызову, гражданин начальник.

Подполковник махнул рукой, и пришедший с Кристом дежурный надзиратель исчез.

– Слушай, Крист, – сказал начальник, – к тебе привезут гостей.

– Этап придет, – сказал уполномоченный.

Крист выжидательно молчал.

– Вымоешь их. Дезинфекция и прочее.

– Слушаюсь.

– Ни один человек знать об этих людях не должен. Никакого общения.

– Доверяем тебе, – разъяснил уполномоченный и закашлялся.

– С дезкамерой я один не управлюсь, гражданин начальник, – сказал Крист. – Там управление камерой далеко от смесителя с горячей и холодной водой. Пар и вода разобщены.

– Значит…

– Нужен еще санитар, гражданин начальник.

Начальники переглянулись.

– Пусть будет санитар, – сказал уполномоченный.

– Так ты понял? Никому ни слова.

– Понял, гражданин начальник.

Крист и уполномоченный вышли. Начальник встал, загасил верхний свет и стал надевать шинель.

– Откуда такой этап? – негромко спросил Крист у уполномоченного, проходя сквозь глубокий тамбур кабинета – московская мода, которой подражали везде, где были кабинеты начальников – штатских или военных – все равно.

– Откуда?

Уполномоченный расхохотался.

– Ах, Крист, Крист, никак не думал, что ты мне можешь задать такой вопрос… – И выговорил холодно: – Из Москвы самолетом.

– Значит, лагеря не знают. Тюрьма, следствие и все прочее. Первая щелочка на вольный воздух, как кажется им – всем, кто не знает лагеря. Из Москвы самолетом…

Следующей ночью гулкий, просторный, большой вестибюль наполнился чужим народом – офицерами, офицерами, офицерами. Майоры, подполковники, полковники. Даже один генерал был – низенький, молодой, черноглазый. Ни одного солдата в конвое не было.

Худощавый и рослый старик, начальник больницы, с трудом сгибался, рапортуя маленькому генералу:

– Все готово к приему.

– Отлично, отлично.

– Баня!

Начальник махнул Кристу рукой, и двери приемного покоя растворились.

Толпа офицерских шинелей расступилась. Золотой звездный свет погон померк – все внимание приезжих и встречающих было отдано маленькой группе грязных людей в истрепанных каких-то лохмотьях – но не казенных, нет – еще своих, гражданских, следственных, выношенных на подстилках на полах тюремной камеры.

Двенадцать мужчин и одна женщина.

– Анна Петровна, пожалуйста, – проговорил арестант, пропуская женщину вперед.

– Что вы, – идите и мойтесь. Я посижу пока, отдохну.

Дверь приемного покоя закрылась.

Все стояли вокруг меня и жадно глядели мне в глаза, пытаясь разгадать что-то, еще не спрашивая.

– Вы давно на Колыме? – спросил самый храбрый, разглядев во мне «Ивана Ивановича».

– С тридцать седьмого.

– В тридцать седьмом мы все были еще…

– Замолчи, – вмешался другой, постарше.

Вошел наш надзиратель, секретарь парторганизации больницы Хабибулин, особо доверенное лицо начальника. Хабибулин наблюдал и за приезжими и за мной.

– А бритье?

– Парикмахер вызван, – сказал Хабибулин. – Это перс из блатных, Юрка.

Перс из блатных. Юрка, скоро явился со своим инструментом.

...

конец ознакомительного фрагмента