Текст книги "Паук приглашает на танец"

Глава 17

Глядя на стрелки часов – в это время обед обычно подходил к концу, – я понадеялась, что граф передумал. Но вскоре в дверь постучали: Беула привела насупленного виконта и сообщила, что мне велено спускаться.

Я ошиблась: обед был в самом разгаре, если это можно было назвать обедом. Гостья томно развалилась на кушетке, поигрывая туфелькой: то скидывала её, то снова поддевала мыском. Рядом сидел третий, некрасивый темноволосый мужчина. Одутловатые щеки, мутный взгляд и сизые капилляры на кончике носа выдавали в нём человека, склонного к излишествам. Он что-то ей рассказывал, но незнакомку это мало занимало: из-под полуопущенных ресниц она цепко следила за прогуливающимся по зале графом. Мне даже на секунду показалось, что она сейчас вытянет ноги, спихнёт сидящего с краю надоедливого ухажёра и пригласит красавца занять его место.

На Кенрике Мортленде не было ни жилета, ни сюртука – одна только светлая рубашка с расстегнутым воротом и тёмные брюки. В красивых длинных пальцах он вертел явно не первый и даже не второй бокал с янтарной жидкостью, вернее всего с виски. Он поравнялся с камином и сделал глоток, при этом на пальце сверкнул массивный перстень в тон напитку. Пляшущие тени придавали графу немного таинственный и угрожающий вид.

Он не был трезв, но и не проявлял отталкивающих признаков опьянения: не покачивался, не говорил глупостей и не улыбался бессмысленной, рассредоточенной улыбкой. Я с легкостью могла представить, как его небрежность сменяется звериной собранностью. Упругая походка, ленивые движения хищника и лицо, от которого трудно оторвать взгляд. В щеки мне бросился жар, хотя от камина меня отделяло порядочное расстояние. Граф постукивал длинными ухоженными ногтями о бокал, и я вдруг представила, с какой легкостью эти сильные пальцы могут сомкнуться на шее, причинить вред…

– А, вот и вы, – он вскинул на меня глаза и чуть задержал их, прежде чем отвести. – Дезире, ты так жаждала увидеть моего сына.

– Да, он ведь сущий красавчик, – немедленно отозвалась гостья, вскочила с кушетки и приблизилась к виконту. – Я так люблю детей, а в этом к тому же чувствуется порода – весь в отца. Мы подружимся.

Она улыбнулась мальчику фальшивой улыбкой и игриво потрепала за щеку. По тому, как затрепетали ноздри виконта при этом унижении, я поняла, что его другом ей не стать до Страшного суда. Но в действительности она вряд ли к этому стремилась и, тут же забыв о нём, направилась к накрытому столу, покачивая бедрами так, что мне стало неловко глядеть.

Там, помимо многочисленных закусок, выстроилась целая батарея бутылок: с узкими и длинными горлышками, прозрачных, полупрозрачных, тёмных и из цветного стекла, пузатых и вытянутых. Похоже, здесь был выставлен весь ассортимент винного погреба графа, а заодно вся коллекция виски, ликёров и бренди.

Дезире подхватила пустой бокал на высокой витой ножке и надула губки.

– Кто-нибудь нальёт леди вина? Похоже, здесь это единственное развлечение.

Тут позади меня неожиданно прогрохотало туше.

– А Дезире права, черт побери! Надо бы придумать развлечение!

Я обернулась и увидела белокурого молодого человека. Он поднялся из-за рояля, чтобы исполнить просьбу дамы. Вблизи его светлые кудри оказались сильно напомажены, лицо было нездорового воскового оттенка, а под глазами пролегли глубокие тени. Похоже, природа посмеялась, наделив невинной ангельской внешностью гуляку и мота.

Он ловко откупорил одну из бутылок, и вишнёвая струя разбилась о стенки бокала. Он галантно протянул его Дезире и подмигнул виконту:

– Что, парень, цепляются с учением? Знаю, сам таким был.

Только тут окружающие, кажется, заметили меня. Дезире ревниво впилась в меня взглядом, но тут же успокоилась, увидев, что я не представляю угрозы. Сознавать это было досадно.

– Согласна с Дамианом: гувернантки – скучнейшие создания. Кажется, сама природа создала их такими невзрачными, чтобы крепче спалось на занятии. Только и знают, что приставать со своими формулами.

– У тебя была гувернантка? – весело вскинул брови граф.

– Ну, разумеется, была! К счастью, недолго: моей радости не было предела, когда отец спровадил-таки эту ворону, сообразив, что от неё всё равно никакого проку.

– Он спровадил её, потому что нечем было платить, – подал с кушетки голос доселе молчавший брюнет.

– Заткнись, Браун, – огрызнулась Дезире и поправила один из своих браслетов. – При желании я могу купить дюжину таких, – она кивнула на меня так, будто речь шла о мебели.

– Не ты, а твой золотой петушок.

Из этого короткого обмена любезностями я сделала вывод, что Дезире содержанка. Это объясняло несоответствие между крикливым нарядом и манерами, из-за которых язык не поворачивался назвать её леди.

Та хотела сказать что-то резкое в ответ, но потом передумала и сладко улыбнулась:

– Горюешь, что тебе не быть на его месте? – и залпом осушила бокал, а потом повернулась к хозяину замка.

– Ну что, граф, похоже, твоя супруга не спустится… надеюсь, это не из-за меня? – и она многозначительно оправила юбку, всем видом намекая, что хозяйка попросту испугалась столь блистательной гостьи.

Мелодичный смех заставил всех нас обернуться. В дверях стояла леди Фабиана. В простом синем платье она выглядела сошедшей с небес богиней. Двое мужчин оторопели при виде её и, конечно, при звуках её голоса. Дождавшись, пока все взгляды обратятся к ней, она прекратила смеяться и притворно прижала ладошку ко рту: – О, так это была не шутка?

Дезире покраснела от злости. На фоне хозяйки Ашеррадена она смотрелась невзрачной расфуфыренной курицей.

Блондин оправился первым: подскочил к графине и предложил руку:

– Дамиан Дрейк. К вашим услугам в любое время дня и ночи.

– Иврон Браун, – пробормотал второй, но подойти не решился – только слюну сглотнул.

– Дезире Ардэн, – нехотя представилась гостья.

– Надеюсь, любовь моя, ты сказал своим гостям, что наш замок – наискучнейшее место, где не стоит задерживаться? – обратилась леди Фабиана к супругу, не удосужившись поприветствовать этих троих даже кивком.

– Всё зависит от людей, мадам, – тут же возразила уязвленная Дезире, – если они скучны, то будут скучны в любом месте, потому что берут своё плохое настроение с собой. А мы умеем веселиться, не так ли, граф?

– Лучше тебя этого никто не умеет, Дезире, – охотно отозвался тот.

Казалось, ему доставляет удовольствие стычка дам.

На месте молодой женщины я бы обратилась в горстку пепла от взгляда, которым её одарила леди Фабиана. Но Дезире Ардэн не была чувствительной особой. Видимо, по этой же причине чары той на неё не действовали или действовали раздражающе.

– Надеюсь, нам удастся разубедить вас, графиня, – встрял мистер Дрейк, не спускавший глаз с хозяйки замка, – и заставить изменить мнение, присоединившись к нам.

– Я здесь лишь ради сына, которого пожелал видеть граф, – нехотя ответила та и проплыла к одному из кресел.

Она явилась позже, а потому, к счастью, не знала, что мальчик тут только из-за каприза Дезире.

Виконт, всё это время нетерпеливо шевелившийся в ожидании своего часа, сделал шаг вперёд.

– Ну так покончим с этим – ребёнку не место за взрослым столом, – подал голос граф.

Я заметила, что эти слова уязвили его сына.

– Кстати, где Эрселла?

– Она капризничала, и я оставила её в комнате, – отозвалась леди Фабиана прежде, чем я успела открыть рот.

Этот ответ его, кажется, удовлетворил.

– Ну, Микаэль, что ты нам покажешь?

Все расселись кто куда, как в импровизированном театре. Теперь, когда всё внимание было сосредоточено на виконте, он явно нервничал, но, в подражание отцу, старался спрятать это за надменностью. Я передала мальчику карандаш, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Точнее, понимая, что не произойдёт ничего.

Он взялся за деревянный кончик, как я его учила, и принялся сверлить карандаш хмурым взглядом. Поначалу на лицах гостей отображалось подобие вежливого интереса. Но через минуту Дезире зевнула.

– А что должно произойти-то? – обратилась она к мистеру Дрейку, даже не удосужившись понизить голос.

Тот пожал плечами так, чтобы графиня не заметила. Виконт услышал этот вопрос и покраснел, а леди Фабиана вцепилась в кресло и метнула в меня ненавидящий взгляд.

– Не волнуйся, радость моя, – подбодрила она сына. – Представь, что здесь никого нет.

Дезире возмущенно засопела, давая понять, что она вовсе не «никто».

Виконт кивнул и продолжил гипнотизировать карандаш. Пауза мучительно затягивалась, гости уже вовсю шевелились, ситуация становилась всё более неловкой. Я посмотрела на графа: его лицо было непроницаемым. Виконт бросил на отца пристыженный взгляд, на глаза мальчика навернулись слезы бессильного отчаяния. Леди Фабиана побледнела от бешенства и подалась вперёд.

– Сделайте же что-нибудь, – прошипела она мне. – Вы, никчемная, пустая…

Она так и не успела закончить список, потому что от злосчастного карандаша внезапно отделилось несколько завитков стружки и упало к ногам виконта. Его поверхность начала на наших глазах покрываться узорчатой резьбой, будто над ней прямо сейчас работал невидимый мастер. И вот последний деревянный завиток упал на мраморный пол. Секунду все молчали, а потом раздались хлопки.

Я поражённо застыла. Силу моего изумления превосходило разве что изумление самого виконта. Из этого я сделала вывод, что он не имеет к произошедшему никакого отношения. Но, признаться, в первую секунду даже я поверила, что это его рук дело. Микаэль последним осознал случившееся и выронил карандаш. Но этого уже никто не заметил.

– Кажется, я преждевременно погорячилась, – протянула леди Фабиана с довольной улыбкой, что почти можно было принять за извинение.

Я вертела головой, пытаясь понять, кто это сделал, а главное, как. Ведь ни один из присутствующих не дотрагивался до карандаша, и никто не приближался к Микаэлю. Даже я смогла бы сделать это, лишь коснувшись самого материала. Но все уже утратили интерес к представлению и погрузились в беседу. Дезире всеми силами пыталась перетянуть внимание мужчин на себя, что ей не слишком удавалось.

Скользнув взглядом по дверям, я увидела стоявшего в них мистера Фарроуча. Он не выглядел удивлённым и вообще не проявлял никаких эмоций.

– А, Фарроуч! Я уж подумал, ты сбежал, воспользовавшись моей отлучкой.

Граф сказал это со свойственной ему иронией, но было видно, что он действительно рад. Мистер Фарроуч делано улыбнулся – улыбкой слуги, вынужденного оценить шутку хозяина.

– Я всё ещё здесь, милорд.

– Тогда не стой там, проходи. Хочешь бренди?

Хозяин замка был сегодня в поистине благодушном настроении: предложил камердинеру выпить в компании гостей. Впрочем, я не сомневалась, что тот не станет этого делать.

Мистер Фарроуч двинулся в их сторону, стараясь держаться стен и быть менее приметным, что при его усилившейся со вчерашнего дня хромоте было совсем непросто.

Двое мужчин кинули на него взгляд, но тут же отвернулись и забыли о нём. А вот на лице Дезире, которую граф прервал на полуслове, чтобы обратиться к своему помощнику, отразилась брезгливость. Странное дело: а мне вот, напротив, впервые пришло в голову, что мистер Фарроуч вовсе не уродлив. Более того, в резких чертах его лица есть самобытная правильность. Но её трудно разглядеть из-за вечно насупленного выражения. Почему-то особенно злым оно становилось при взгляде на меня. Вот и сейчас он зыркнул в мою сторону, но, к счастью, нас разделяла целая зала. Почему он так меня не любит? Ведь я только приехала и при всём желании не успела бы отравить ему жизнь. Разве что он никак не может простить мне ошибки первого дня, когда я приняла его за хозяина. Но достаточная ли это причина, чтобы возненавидеть человека? Для меня – нет. Но чужая душа, как известно, кладбище скелетов безлунной ночью.

– Что с твоей ногой? – нахмурился граф, снова прервав Дезире.

Я с удивлением поняла, что он заметил разницу.

– Ничего, всё в порядке, милорд, – буркнул камердинер.

– Сильнее болит?

– Как обычно.

Мистер Фарроуч, не поднимая головы, продолжил свой путь. Я бросила взгляд на леди Фабиану, которая в этот момент отвечала что-то мистеру Дрейку с самым невинным видом. Она повернула голову. В её лице читалось вежливое сочувствие, что уже само по себе было подозрительно. Но уголки губ тут же дрогнули в сдерживаемой улыбке, а в глазах отразилось злорадное удовлетворение.

Графиня поднялась со своего места, и новый поклонник тут же взволнованно засуетился, не желая её отпускать.

– Мисс Кармель, отведите милорда наверх.

– Да, миледи.

– И пусть Беула принесёт ему всё, чего он пожелает.

Она одарила сына сияющей улыбкой.

– Ты сегодня достойно проявил себя, радость моя.

Виконт выпятил грудь и довольно изогнул губы с видом человека, благосклонно принимающего заслуженную похвалу. Я видела: он уже и сам уверился, что трюк с карандашом его рук дело.

Леди Фабиана величественно двинулась к выходу, и мы с виконтом последовали за ней.

– Постойте, вы же не лишите нас удовольствия от вашего общества? – в отчаянии воскликнул мистер Дрейк, изыскивая предлог, чтобы она осталась.

– Некто из здесь присутствующих убеждал меня в том, что знает толк в веселье, так что я оставляю вас в надежных руках, – бросила на ходу графиня, даже не обернувшись.

Но ей явно нравилось, что её упрашивали.

В этот момент я на что-то наступила и, опустив глаза, обнаружила всеми забытый карандаш, который выронил виконт. Я потянулась, чтобы поднять его и замерла, не веря своим глазам: он был абсолютно целым! Ни намёка на узор, которым он всего минуту назад покрылся на наших глазах. Я заозиралась в поисках другого карандаша – наверное, этот просто очутился здесь раньше. Но другого карандаша тут не было. Да и виконт уронил его как раз в этом месте. Как это возможно? Убедившись, что никто на меня не смотрит, я быстро сунула его в карман и снова выпрямилась.

– Ну же, господа, поддержите меня! – настаивал меж тем мистер Дрейк.

– Дамиан, разве не видишь, что за каких-то пять минут ты сумел до смерти утомить даму? – поспешно отозвалась Дезире, готовая собственноручно распахнуть двери перед графиней. – И слепому ясно, что ей просто не по вкусу твоя компания,

– Граф, ну хотя бы вы воздействуйте на супругу!

– Со стороны Фабианы очень великодушно не портить остальным веселье.

Слова графа подействовали лучше всего: леди Фабиана замерла в дверях, а потом развернулась к остальным с лучезарной улыбкой.

– А знаете, Дамиан, вы меня уговорили! Граф так редко знакомит меня со своими друзьями, предпочитая веселиться в одиночку, что я не могу упустить такого случая.

Мистер Дрейк тут же подскочил к ней и от избытка чувств дважды в неописуемом восторге поцеловал её руку. Я вдруг представила, как он сидит у ног графини, а она лениво чешет у него за ушком. Интересно, он догадывается о природе своей неожиданно проснувшейся страсти? Глядя на его лихорадочно блестевшие глаза, я поняла, что нет.

– Ты умеешь быть таким назойливым, Дамиан! – с досадой воскликнула Дезире и уже безо всякой помощи плеснула себе в бокал.

Но тот её даже не услышал. Он вообще никого не видел и не слышал, кроме графини. Интересно, как к этому относится граф? Украдкой взглянув на него, я увидела, что он усмехается.

– Ну же, что вы застыли, мисс Кармель? Виконту давно пора отдыхать, – обернулась ко мне леди Фабиана, и я поспешила к выходу.

– Так, чем займёмся? – обратилась графиня к рьяному поклоннику. – Надеюсь, ваше представление о веселье не ограничивается прошлогодними сплетнями и винными возлияниями?

Дезире тут же отставила бокал.

– Чем займёмся? – огорошенно повторил мистер Дрейк, не способный сейчас здраво мыслить. – Гмм… как насчёт охоты? У вас ведь совсем рядом лес, граф. Не позволяйте зайцам жиреть!

Кенрик Мортленд пожал плечами, мол, он не против.

– Вы ведь не против охоты, миледи? – тут же забеспокоился мистер Дрейк, заглядывая графине в глаза..

– Охота? – фыркнула леди Фабиана. – Вы видели, какой нынче туман?

– Он немного рассеялся, – отозвался немногословный мистер Браун, отодвинув штору и выглянув в окно.

– Мысль отличная, Дрейк, – поддержал граф. – Сейчас же велю псарям готовиться. Но Фабиана не любит охоту: женское седло, много грязи, мало внимания к нарядам. Она не поедет.

– Не поедете? – огорчился мистер Дрейк.

– И пропустить, как граф сломает себе шею в этом чёртовом тумане? – услышала я уже в дверях, пропуская виконта вперёд. – Ни за что!

Глава 18

Передав Микаэля на попечение Беулы, я направилась наверх. Уже на лестнице между первым и вторым этажами я услышала какой-то шум и взволнованный шепот.

Напротив комнаты леди Эрселлы столпилась горстка слуг – то ли только что изгнанных оттуда, то ли не осмеливающихся войти. За дверью слышались истерические всхлипывания.

– В чём дело, Нора? Что стряслось?

– Леди Эрселла всё плачет и никого не пускает.

– Но из-за чего? Её обидели?

Мысли тут же метнулись к виконту, но он был всё это время при мне и не мог напакостить сестре. Нора и ещё несколько девушек растерянно пожали плечами.

– Там закрыто?

– Не знаем, мисс…

Я решительно отодвинула их и нажала на ручку двери. Она подалась, и я шагнула внутрь. Едва успев прикрыть дверь, я чуть не задохнулась от врезавшейся мне в голову подушки.

– Уходите! Никого не хочу видеть! – услышала я безутешный рёв и с трудом узнала в этом рычании голос леди Эрселлы.

Она лежала на кровати, зарывшись в свои многочисленные подушки. Я оглядела комнату. Теперь здесь всё было шиворот-навыворот: ящики выдвинуты, вещи валяются на полу, все окна и дверцы кукольного замка распахнуты, а куклы разбросаны. У нескольких были оторваны руки и отбиты носы – похоже, их швыряли о стену.

– Миледи, что с вами?

Девочка оторвала от подушки опухшее от слёз лицо: губы тут же задрожали, обнажая полный рот острых коричневых клыков.

– Уходите, мисс Кармель!

– Я никуда не уйду, пока вы не скажете, что стряслось.

Я шагнула к ней и наступила на какой-то фантик. Лишь приглядевшись, я поняла, что это не обертка от сладостей, а мертвая бабочка. Но догадаться было непросто: теперь она походила на сухой листик, едва тронутый цветом. На полу, в россыпи заколок, лежало ещё с десяток таких. Я взглянула на клетку у окна, в которой они роились ещё утром: дверца была распахнута, внутри пусто. Тут же валялась сломанная пополам веточка боярышника. Но вот ведь удивительно: я принесла леди Эрселле сухую ветку, а теперь она была покрыта набухшими почками, а среди распустившихся листьев алели плоды. На то, что эта та самая волшебная палочка, указывал лишь розовый бантик. Я снова взглянула на мертвых бабочек.

– Что вы сделали, миледи? – тихо спросила я.

Леди Эрселла поймала мой взгляд, вскочила с кровати, подбежала ко мне и обхватила ручками.

– Я не хотела, не хотела, чтобы они умерли! – рыдала она, уткнувшись в мою юбку и вздрагивая всем телом.

Я автоматически погладила её по волосам.

– Но зачем…

– Она перестала работать, – девочка на секунду оторвалась от моей юбки, кивнула на сломанную палочку, а потом снова зарылась в неё. – Вы сказали, что это значит, что она устала.

– Да, и велела вам подождать меня.

Я всё ещё не могла прийти в себя: получается, когда в палочке иссякла энергия, леди Эрселла просто забрала её у живых существ.

– Я не хотела, чтобы так вышло! Я просто хотела поиграть, а она не работала. Я играла! – закричала она и подняла на меня перекошенное личико.

Внезапно в глубине её глаз вспыхнула злость, и она меня оттолкнула.

– Это вы во всём виноваты! Это вы мне её дали!

Я потянулась к ней.

– Успокойтесь, миледи. Ничего страшного, вы ведь этого не хотели.

Но она отшатнулась и уже не слушала меня.

– Уходите! – завизжала она, тяжело дыша.

Теперь она выглядела пугающе: оскаленные коричневые зубы обезобразили личико, глаза пылают, пальцы с загнутыми звериными когтями напряжены и неестественно вывернуты.

В девочке вдруг проступило что-то незнакомое, неуправляемое.

– Миледи, послушайте…

– Уходите, видеть вас не желаю! – завизжала она, кинула в меня очередной подушкой и продолжала кидать до тех пор, пока я не покинула комнату.

– Я не виновата! Я всего лишь хотела поиграть! – неслось мне вслед.

– Леди Эрселле просто надо побыть одной, – сообщила я ожидавшим в коридоре слугам. – Она расстроена, но ничего серьёзного, это скоро пройдёт. Всё в порядке.

На самом деле всё было совсем не в порядке, но они действительно не могли ничем помочь. Служащие начали расходиться, пожимая плечами и обмениваясь недоумёнными взглядами. При них я старалась сохранять спокойствие, но, стоило им скрыться за поворотом, перестала сдерживаться и глубоко вздохнула.

Я и сама не могла понять, почему вполне обычная детская истерика так меня встревожила. Пытаясь мысленно найти ответ на этот вопрос, я опустила взгляд и заметила спереди на подоле мелкие дыры от когтей. При виде выпотрошенных пустот и свисающих ниток, я вдруг поняла, в чём дело. Там, в этой комнате, я впервые увидела в ласковой девочке нечто, поразившее меня до глубины души: я увидела мелькнувшую в глазах леди Эрселлы жестокость.

И совсем уж некстати мне вспомнился сегодняшний сон – тот самый, в котором юная графиня звала Матильду поиграть.