Текст книги "Три способа испортить жизнь магу"

Я почти пришла в себя и, качая головой от изумления, а не от отчаяния, как вы опрометчиво могли подумать, на ощупь двинулась к секретеру, который, я помнила, был тут рядом, у стены.

Все ящички на этот раз были задвинуты на место, а бумаги и другие писчие принадлежности убраны, как и остальные следы беспорядка, будто его тут и не было никогда.

Дёрнула за верхний левый ящик, и он неохотно поддался, прежде чем открыться, выкинув из себя розовое облачко света, такого же, какой исторгала моя отмычка. Я и не подумала насторожиться. Мало ли. Может, у них это естественная реакция секретера на ночные заходы хозяев? Поэтому трубу, которая тут аккуратно лежала я вытащила с чистой совестью и в полной уверенности в том, что раз муж моё приданное получил, то я тоже на половину его состояния теперь претендую. И вообще, как там обычно? В горе и в радости? Ну вот, будем считать, что он мне в трудную минуту так помогает!

Жаль в окуляр прямо тут посмотреть нельзя. А то, если сработает, как Эмеральд будет отсюда выбираться? Поэтому, наверх-наверх, скорее под бок к Бомбелю. Только не изнанкой этого дома, а по-человечески, обычными коридорами и лестницами и поскорее.

И я даже немного удивилась, что мне это беспрепятственно удалось.

Досадное недоразумение настигло меня уже двери. Охранник, который прежде спал сидя, за время моего променада устроился поудобней и разложился на полу поперёк входа в мои скромные апартаменты. Положив мощный локоть под голову, мужчина трогательно подтянул к животу ноги. Будить этого милого человека было бы ужасной ошибкой, поэтому я минут пять извращалась, пытаясь достать до замочной скважины отмычкой и одновременно его не разбудить.

Всё было тщетно. Скрюченная поза блаженного не давала мне добраться до замка никак. В итоге я выдохнула и, мужественно подобрав юбки, шагнула через него одной ногой. Для второй места в узком проёме между охранником и дверью не осталось.

Открывать дверь одной рукой я не могла, и поэтому юбки пришлось опустить, и так, чтобы они не попали на его лицо или руки. Ну и заодно они должны закрыть собою свет от отмычки, успокаивала я себя, вставляя маленькую палочку в замок, которая засияла неожиданно ярко.

Только замок тихонечко щёлкнул, снизу раздался изумлённо-сонный голос:

– Па-антало-оны?

Я на миг замерла, соображая, что отмычка засветилась чрезмерно ярко, и разбудила-таки моего соглядатая, и, наверное, я сейчас выгляжу, как абажур от торшера и нужно срочно что-то предпринимать, и не нашла ничего лучше, чем тихонечко пропеть:

– Это сон, просто сладкий сон… – и быстро шагнула в комнату, слава Небесам, открывавшуюся внутрь.

Я ещё успела услышать восхищённое:

– Говорящие панталоны! – когда в панике запирала дверь своей волшебной отмычкой. И уже не помнила, как добралась, наконец, до кровати.

Уткнулась в тёплого Бомбеля лицом, пытаясь привести себя в чувство и перестать содрогаться от беззвучного хохота. Я это сделала! Достала трубу! Хоть и таким замысловатым образом, но достала! Я была почти у цели и, наверное, следовало дождаться утра, чтобы проверить моё предположение о том, что труба – это ключ-портал, нечто, что перенесло меня сюда, а Эмеральд к нам.

Хотя, почему, собственно, утра? Почему не сейчас? Облака не помеха информации и звёздному излучению.

Выпуклые символы на ободке казались тёплыми на ощупь, но совершенно немыми. Наши светились, а эти… Я подошла совсем близко к окну и вытянула руку с трубой вперёд, и… ничего. Я направляла её в зенит, в горизонт, под разными углами и во всех направлениях. Тёрла символы, пыталась выкрутить линзы. Труба не желала включаться. Здесь отсутствовала часть с монтировкой, а значит, не было и часов. Возможно, дело было не в трубе, а в часовом механизме… Я даже не знала, расстроилась ли я, что у меня не получилось так быстро всё разрешить или в действительности я этого и ожидала, что у меня ничего не получится?…

Мне вдруг разом расхотелось шутить и стало по-настоящему страшно. Что если это всё: и муж, и лысая голова, и мадам любовница с охраной у двери и где-то снаружи – всё это на самом деле? И я тут совсем, навсегда? По телу мазнуло ознобом, пальцы сжали бесполезный уже артефакт, и я с сомнением посмотрела в окно. Сдаваться нельзя. Я разберусь, как эта штука работает. Должна разобраться. Скорее всего, сейчас не получилось её запустить, потому что дело всё же в параде планет. А здесь, сейчас его, очевидно, не наблюдается.

Следовало придумать, куда спрятать трубу моего бесподобного эрда, на случай, если её придёт в голову кому-то искать.

Утренние сумерки давали достаточно света. Я огляделась вокруг и сдёрнула полотенце с накрытых тарелок и чаш, и увидела на столе вазу. Ту самую, которую давеча сшибла. Осторожно, стараясь не шуметь и не повредить оба предмета, опустила в вазу трубу, и она вошла в неё, как нож в ножны: точнёхонько и плотно, будто они были созданы друг для друга. Я даже попыталась её потрясти, но труба в вазе не издавала ни звука, так удачно она там сидела.

С жадностью проглотив здоровую миску каши, запив её терпко пахнущим сонным питьём из высокого глиняного кувшина, и по-плебейски утерев рот рукой, я поплелась к кровати. Кажется, меня, наконец, отпустило…

Меня немного тревожил пёс, который всё время спал в ошейнике, и беспокоило, не будет ли ему это вредно, поэтому я погасила свет и расстегнула замочек на его толстой шее. Потом спрятала ошейник вместе с веером и отмычкой под подушку, подгребла Бомбеля, который даже не проснулся, к себе поближе, раз уж он принял меня за хозяйку, и, намереваясь хорошенько обдумать всё, что сегодня со мной произошло, на мысли: «Дай Бог тебе разума и смекалки, Пахрачёв», провалилась в тёмный, и глубокий, как «ситуация» в которую я попала, сон.

Глава 5

Поспать мне не дали. Сначала раздался скрежещущий звук, а потом ярко вспыхнул свет, и на кровати радостно виляя закорючкой хвоста взвился Бомбель.

За окном ещё не совсем рассвело, но уже вовсю трещали писклявые беспокойные птицы. Миры разные, а проблемы одни и те же… Я засунула голову под подушку, но поцарапалась обо что-то острое и рывком села, недовольно глядя на возмутительно свежую Лу.

– Пора, госпожа. – Она открыла одну из створок окна, и я плотнее закуталась в одеяло. Голова мёрзла нещадно, и никакой чепец её не спасал. Надо шапку что ли раздобыть, с сонливым раздражением подумала я, а то так и до мигреней недалеко, и стала выбираться из тёплой постели.

Я с надеждой выглянула в окно – ветер разогнал облака, как раз, чтобы я успела увидеть ясное небо.

– Потуши свет, – шепнула я Лу, навалившись на широченный подоконник.

– Госпожа Эмеральд! – отчаянным шёпотом выкрикнула она. – Не надо! – и дёрнула меня за ноги вниз.

Ух, как я взвыла! Тоже шёпотом, разумеется, когда ударилась локтем и боком о край подоконника.

– Что ты творишь, чумная тётка!

– Не убегайте пока, не надо! – с отчаяньем в голосе прошипела она. – Простите, что мне пришлось… – она осторожно ощупала мой локоть. Совершенно бесцеремонная баба. – Но сегодня точно не надо.

Ладно. Не надо, так не надо. К тому же повода ей не верить у меня пока не было. Она мне Бомбеля с ключом вчера принесла и про ошейник очень толсто намекнула. К тому же абы кому за мной следить супруг вряд ли доверил бы. У него вон какая служба безопасности – дом вчера обыскали сами, не дожидаясь распоряжений начальства…

– Погаси всё-таки свет, – велела я, поднявшись. – И не вздумай меня опять уронить! Никуда я не убегу. И не мешай! А то небо совсем уйдет.

Лу медленно моргнула, смерив меня совершенно безумным взглядом. Потом дважды хлопнула в ладоши, и все светильники в комнате разом погасли.

Зенит совсем очистился, и я с нетерпеливой жаждой уставилась в светлеющее небо, на котором сияли только самые крупные звёзды. Этот рисунок был мне смутно знаком, отдалённо напоминая наши, и я легко отметила для себя самые яркие ориентиры. Это сильно упрощало задачу с определением места, но карту добыть надо было всё равно.

Я уже давно перестала разглядывать небо и просто лежала на подоконнике и дышала в отчаянной попытке проснуться, когда услышала приглушённый гравием, но явный звук лошадиных копыт. Высунулась в окно по пояс, заставив Лу испуганно вскрикнуть, и повисла так, вглядываясь в стремительно светлеющую темноту. От дома справа отъезжала небольшая карета, запряжённая парой лошадей.

Кто это? Мадам Любовница сбегает после первой брачной ночи? Дак вроде эрд эту ночь провёл весьма целомудренно, я проследила.

– Торопитесь, госпожа! Тётушка Кло прибудет с минуты на минуту! – напомнила мне Лу.

Тётушка, тётушка…? Ах да, персонаж «вас это не касается» прибыл и жаждет моего юного мозга. Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого.

– Не отдам, – мрачно остановила горничную, протянувшую к нам с одеялом руки, и отправилась умываться.

Нас с собакеном даже покормили, не выпуская наружу. Боялись то ли нас, то ли за нас.

Лу притащила мне дорожный костюм. Простоватый даже на мой непритязательный вкус. Но выбирать было не из чего, да к тому же, жакет и юбка были из добротной, приятной ткани, новыми и вполне удобными, и я быстро отыскала в нём массу преимуществ. Как, например, огромные потайные карманы, ряд специальных петель вдоль пояса между второй и третьей юбкой для подвязывания на них предметов, которые нужно было спрятать, куда немедленно отправился веер и, под ворчание и сопение Лу, ошейник Бомбеля, который, кстати, опять улёгся заливать слюнями мою подушку. Я выдернула из корсажа вчерашнего платья шнурок, продела его в завиток отмычки и подвесила её на шею. Слишком уж мелкий и острый это был предмет, чтобы прятать его в кармане или под юбкой.

Служанка опять намотала мне на голову маленький тюрбан, но детское нелепое лицо это нисколечко не украшало. Ничего. Переживём!

Окинув беглым взглядом комнату, я кивнула сама себе и в последний момент перед выходом шагнула к столу и цапнула с него узкую латунную вазу, в которую вчера положила трубу. Ваза была очень тонкой и лёгкой и так удобно держалась в руке, что… не стала вытряхивать окуляр, а взяла их вместе, в общем. Сама не знаю, зачем. Подумала, что в пути пригодится. Ваза. Да.

Вот так, с Бомбелем подмышкой и вазой в руке я и предстала перед строгой невысокой дамой в крутых, серых буклях и чёрным кружевным бантом на них. Она смотрела на меня через золотой лорнет, который держала на витой палочке с прикрепленной к ней тонкой цепью. Во взгляде её путалось что-то такое ядовитое, что я на миг подумала, что ошиблась, что буду тётке не по зубам. Такой – на один зубок и поминай, как звали. Я содрогнулась всем телом и чуть заметно передёрнула плечами, отчего сонный Бомбель вяло пискнул и затряс головой.

Тётка хмыкнула и спросила мне за спину:

– Это что ли ваше сокровище, мой мальчик?

– Оно самое, – нервно прочистил горло мой недоконсумированый супруг и поздоровался: – Дорогая тётушка, вы бесподобны, – он вдруг взглянул на те самые часы, и у меня от иррационального волнения выступил пот над губой. Но муж только поправил свиток подмышкой, тихо добавил: – И невероятно пунктуальны, – облобызал её затянутую в чёрный шёлк руку, она рассмеялась, легко потрепав его по щеке.

Или не ядовитая, а мне показалось?

– Тётушка Кло, – представил её супруг, та благосклонно кивнула. – Моя третья супруга Эмеральд, – назвал он меня, я доверилась мышцам и как-то присела, стараясь не выпустить пса и не выронить вазу. Зачем я вообще её взяла? Не иначе, чтобы она спасала меня в таких дурацких ситуациях, как вот эта. Присел неправильно, а у тебя бац, и объяснение есть – ваза помешала.

Точно. Вот вам отличная мудрость от Русланы-Эмеральд: что бы ни случилось, всегда держи под рукой вазу. Главное, с ночной не перепутать, думала я, пытаясь рассмотреть на коробе часов признаки моего ночного вторжения и наконец увидеть, где же этот разнесчастный выход. Кто знает, может мне ещё придётся случайно воспользоваться этим… проходом?

Эрд одним движением развернул свиток, в котором я признала давешний договор, и многозначительно посмотрел на мои несвободные руки. Покрепче прижала локтем пса и шлёпнула ладонью по краю бумаги, отчего рядом с размашистой подписью «Бен Моренье» засветился ярко красный след, будто выписанный моей кровью, а ладонь ожгло на мгновенье так, что я ойкнула и отдёрнула руку, чуть не выронив хрипящего Бомбе.

Шарль тихо хмыкнул, а я отвернулась, досадуя, что так растерялась, что и ответить ему на это ничем не смогла. Задержалась взглядом на стенке с секретом тех самых часов, через которую я в них попала и чудом не ахнула, потому что в самом низу, в щели между боковой и передней панелью торчал клок белой ткани. Краска бросилась мне в лицо, и я даже дышать на мгновенье перестала.

Стоя с абсолютно ровной спиной, медленно повернулась и незаметно взглянула на мужа. Это было ошибкой. Эрд с недобрым прищуром внимательно наблюдал за мной.

Шарль посмотрел на меня, на часы, и обратно, и опять на часы, совершенно очевидно, приметив то же, что и я. В глазах его коротко мелькнуло сомнение и опасная догадка, а у меня внутри всё застыло от ужаса. Потому что выходить из комнаты ночью я совершенно точно по его распоряжению была не должна! С другой стороны, ну вышла, и что?

Всё внезапно разрулила тётушка Кло.

– Надеюсь, наш транспорт готов, и мы отправимся без промедлений, – больше скомандовала, чем спросила эта странная старушка с лорнетом. – Дорогое дитя, вы завтракали? Не стоит набивать живот перед долгой дорогой, – и не дожидаясь ответа ни на один из вопросов, подхватила меня под руку, ту, которая с вазой и неспешно направилась на выход. Как оказалось, к скромному дилижансу, стоящему у дверей.

Пока слуги укладывали в салон корзины с припасами и водой, она ворковала что-то о странствиях, молодости и кораблях, а я стояла и недоумевала, где же вот это вот «собака не стерильна», убийственные взгляды и презрительная брезгливость к моей лишённой волос голове? Тут крылся какой-то подвох, и я тем больше напрягалась, чем тётушка была милее. А глядя на то, с какой нежностью скривился в ужасной улыбке супруг, я давилась дурным предчувствием и жалела, что всё-таки позавтракала на дорожку.

Скорее… Прочь отсюда, скорее! Пока не началось.

Солнце ещё не взошло, а мы, к моему облегчению, уже двинулись в путь в дилижансе, запряжённом парой лошадей.

На прощание муж наградил меня предупреждающим взглядом, в котором отчётливо сквозила озадаченность и, захлопнув перед моим носом дверь дилижанса, раскатисто выкрикнул куда-то во двор:

– Бри-и!??

Ну вот. Началось…

Но копыта уже стучали, повозка неспешно катилась, и остановить нас супруг, кажется, не пытался.

На мой преувеличенно беспечный вопрос, почему мы путешествуем таким старомодным способом, тётушка ответила:

– Так быстрее. Мобили для города. Там, куда мы направляемся, дирижабли опасны. А по простору удобней на лошадях. Нам придётся просто это пережить и всего-то.

– Пережить… – согласилась я. Что такого-то… Без вечернего душа, туалета и нормальной еды… Три дня. Действительно, всего-то.

Тётушка благосклонно кивнула моим отчаянным мыслям. И вопреки моим ожиданиям, за первые два часа не проронила ни звука! Только снисходительно наблюдала за моей молчаливой борьбой с Бомбе и всё! Борьба, кстати, закончилась моим абсолютным фиаско, и я таки достала под насмешливым тётушкиным взглядом ошейник и усыпила несносного, любвеобильного пса.

Заводить разговор самой не хотелось. Но мне требовалась информация. Много информации. По возможности, вся информация, которой владел её носитель. Но начинать беседу, не прощупав собеседника, было неумно и опасно. Поэтому я держалась и ждала.

Она, по всей видимости, тоже. Непонятно было только, почему? Если я правильно поняла то, что случайно донёс до меня супруг, тётушка Кло ему вовсе не тётка, а нанятая компаньонка, которая эту тётку успешно изображает. И зачем им обоим это надо, и как в этом участвую я, то есть Эмеральд? Будет ли она составлять мне компанию весь год или её задача сопроводить меня до поместья? Кстати, может хоть она знает, что там с мародёрами? Лысые неразвитые девицы ценности представляют немного, но мало ли что. Выяснять подробности на своей шкуре совсем не хотелось.

Пейзаж за окошком давно сменился с городского и пригородного глубоко сельским. Куда не глянь, кругом были поля, луга и холмы с редкими разлапистыми деревцами и на единственной дороге наш дилижанс был как жук на белой скатерти, отлично виден отовсюду. Не сказать, что меня это беспокоило, так, слегка напрягало. Вспышки из памяти Эмеральд были отрывочны и напоминали просмотренное давненько кино и сопоставить их с каким-то конкретным периодом её жизни было довольно трудно. Но то, что она убегала из дома не раз и не так давно, было ясно. Правда и ловили её почти сразу.

Меня сейчас больше всего беспокоили хищники, которых упоминал эрд, но спрашивать об этом у тётки я опасалась.

– Вы не очень-то болтливы, – она так внезапно заговорила, что я вздрогнула, и дёрнула от испуга плечо м. – Чем думаете заниматься в пути? – ангельским голосом поинтересовалась моя надзирательница, коротко сверкнув лукавым взглядом.

– Что предложите? – вернула подачу.

– Ну… Развлеките старую женщину разговором, – она дула губы, томно обмахиваясь платком, который только что сдёрнула с плеч.

Старую? Да она старше меня настоящей лет на пять, не больше! А учитывая специфику времени и пространства, может быть, и моложе! Переигрывает слегка. В чём подвох? Я не юноша, чтоб мне глазки строить. Хочет втереться в доверие и выяснить планы Эмеральд? Или у Эми есть какие-то страшные тайны, которые ей поручено вызнать и донести? В любом случае делиться с ней мне пока было абсолютно не о чем.

– Боюсь, я слишком юна, чтобы поведать о чём-то достойном вашего любопытства, тётушка Кло, – осторожно покаялась я, – А вот послушать вас мне было бы очень полезно.

– Вы поглядите, какой способный ребёнок! – сложив руки у шеи, восхитиалсь она. – Достойном моего любопытства! Кто учил тебя, моё головоголое дитя? И почему ты так отчаянно сопротивлялась этому браку?

Голово… какое?

– Папенька? – ответила я с надеждой.

– Самородок! – прошептала тётка Кло, сияя, и с восторгом откинулась на подушки сиденья напротив меня.

Я изобразила смущение, полагающееся всякой приличной девице, и, не удержавшись, поинтересовалась:

– Эрд Тааль сказал, что здесь водится много птеростидастров… – я замолчала, предлагая тётушке развивать тему самой.

– Д’астры? Тю! – махнула она рукой, – одна-две в поле зрения на весь нижний Эстер. Не бойся, деточка. Шарль, наверняка, сказал так для того, чтобы ты не пыталась сбежать по дороге. Защиту он нам обеспечил, а уж грейсы мы как-нибудь переживём.

– Ейс? – я сделала вид, что не расслышала.

– Костяные пластины на шее у д’астры. С непривычки чрезвычайно нервирует. Даже очень смелых, – и придавила меня многозначительным взглядом, оправив серые букли слишком лёгкой рукой.

Я понимающе хмыкнула. Всё равно хотелось подробностей.

– Не тревожься. Мы будем останавливаться на постоялых дворах. Там отпугиватели, там они нам не страшны. Но бежать действительно не стоит, – поспешно предостерегла она, – Знаешь, попасться д’астре в брюхо – всё-таки ужасная смерть.

По моему мнению, любая смерть здесь была бы ужасной для меня. Особенно в чьём бы то ни было брюхе.

– Я и не собиралась, – хмыкнула тихо, и тётушка понимающе улыбнулась в ответ.

– Лучше скажи, какой варвар сотворил с тобой это, – она ткнула в мою покосившуюся чалму тонким пальцем. Я порылась в памяти и спросила:

– Я сама?

– Ха, – тётушка Кло не поверила и даже благодушно объяснила причину: – Себя обрить ты бы ни за что не сумела. Только если… Погоди-ка! Ты что же? Выпила настой лютой травы? – то ли восхитилась, то ли ужаснулась она, – Ты с ума сошла, девочка?! – и тут же принялась сама себя успокаивать: – Или…? Но если бы ты выпила настой, у тебя выпали бы все волосы, включая ресницы и брови. – А заодно ногти и зубы, подсказал внутренний справочник. Ужасное средство! – А у тебя брови на месте, – она опять ткнула в меня пальцем, едва не попав мне в глаз.

Обожаю таких людей. Им даже топлива для рассуждений подбрасывать не нужно. Сами всё расскажут и кучу бесценной информации между делом добавят.

– Как же ты справилась?

– Капнула на расчёску? – предположила я.

– Нда? – тётка взглянула на меня искоса, явно мне не очень-то веря, и спросила: – А что ж лицо тогда не умыла? – И сама себе ответила: – Ты хотела напугать Шарля! Верно?

– Я и умыла. Верно, – согласилась со всем сразу.

– Где ты вообще её достала? – тётка выставила в мою сторону ухо с громоздкой серёжкой, вероятно, побуждая меня таким образом поведать ей подробности душещипательной мелодрамы.

– У папеньки?

– Бенжи хранит в доме такие опасные препараты? Бог мой, бог мой, комиссии на него нет! Хулиганство какое! – слишком ненатурально возмутилась она и отвлеклась, разглядывая что-то в окно.

– Эй-эй, не обижайте папеньку, – вступилась я за родителя Эмеральд, тронув спутницу за локоть. Всё-таки у меня здесь кроме него вообще никого не было, насколько я могла вспомнить.

– Фу на тебя, дурная девчонка, напугала, – отмахнулась от меня тётушка Кло, и сделала охранный знак, как женщины в толпе перед храмом после свадьбы. – Смотри, – просто сказала она, кивнув в сторону показавшейся впереди узкой полоски леса у подножия холма, мимо которого мы проезжали.

Там кружили большие птицы. Много птиц.

– Что это?

– Не знаю. Но пищи там для них много, – мрачно проговорила женщина, и я повнимательней к ней присмотрелась.

Лорнет, который она держала сейчас в пальцах, превратился в маленькую подзорную трубу на одной линзе, на второй остававшись обычными очками. Я ещё в доме подумала, зачем такая грубая толстая оправа, оказывается, вот оно в чём дело.

Тётка Кло, ехавшая всё это время спиной к вознице, открыла маленькое слуховое оконце к нему и громко крикнула:

– Гони к Амьенту! – она захлопнула окно, добавив: – Заодно и перекусим.

Амьент был то ли маленьким городом, то ли большой деревней при полуразвалившемся старом замке, я так и не смогла разобрать. Во всяком случае, куры расхаживали тут весьма привольно, а вокруг поселения была невысокая, но внушительная стена из заострённых кольев. Жителей на улицах почти не было, а те, что были, не обращали на нас никакого внимания.

Не скажу, что меня успокоили эти расслабляющие до сонливости спокойствие и медлительность, но дёргаться я перестала и в таверну вошла, копируя тётушку Кло: степенно, с сознанием собственной значимости и прилично задрав подбородок.

– Ты только не смотри при этом испуганной кошкой. Эффект не тот, – в полголоса посоветовала она. – Тут надо точно знать, кто ты есть, и что из себя представляешь.

Кто бы сомневался. И я не испугана, я первый раз в жизни оказалась в таких обстоятельствах, могу я быть настороже? И вообще! Эта старая карга меня что? Жизни учит? Хотя, с этими реалиями, слава Богу, что есть, кому поучить, конечно.

– Учту, – кивнула, в полной мере осознавая себя сейчас попаданкой.

– Тут никогда заранее не знаешь, на кого нарвёшься – тётушка неспешно устраивалась на скамье у окна. – Даже в трижды своих постоялых дворах всегда может внезапно смениться хозяин. А новый, как правило, совсем не приятель.

– Тогда почему, мы путешествуем так далеко и так одни?

– Смешное дитя, – фыркнула тётушка и громко постучала по столу пустой перечницей. – Потому что никто, кроме Шарля, Бенжи и моей горничной Лу не знает, что ты уехала.

Вот как. Мы очень инкогнито. Однако.

– И всё же. Хотя бы один мужчина в сопровождении не помешал бы, – я расправила юбки, наблюдая, как к нам семенит пузатый, низенький бородач.

– А у нас и есть. Прекрасного дня вам, милейший! Кусок твердого сыра, ломоть буженины с перцем и зеленью, свежего светлого хлеба с хрустящей корочкой, кринку холодного молока, и горячего кофу, – она подумала и исправилась: – Два кофу.

Я посмотрела на них с бородатым мужиком и добавила:

– Три. И чашку горячего молока. Согреть, но не кипятить.

Тётушка с интересов вздёрнула выщипанные бровки, а когда бородач укатился собирать наш ланч, вернулась к разговору:

– У нас и есть. Как раз один. И в сопровождении.

– Возница?

– Он самый, – покладисто согласилась мадам «моё головоголое дитя» и продолжила разглаживать несуществующие складки на впечатляющей своей необъятностью юбке.

Входная дверь хлопнула, тётка с интересом уставилась на меня. Ни секунды не сомневаясь, кого сейчас увижу, закатила глаза, и повернулась на звук. Бинго! Всё так и есть. Рамиль шагнул к нам, сверкая в полумраке серьгой и недовольно потирая мягкое место.

– А я говорила, что тебе будет там неудобно! – назидательно прикрыла глаза мадам Кло.

– Нормально! Мне там нормально! – огрызнулся мой сводный братец, бросив на меня короткий сердитый взгляд.

О-о. Кажется, кто-то устроил Эми бойкот, и теперь сам же от этого страдает. Надо будет отдать ему одну из своих подушек. Мне для братских булочек ничего не жалко!

Он устроился за столом рядом с тётушкой и напротив меня, и я мгновенно утратила аппетит от его натурально оскорблённого вида, сжатых в кулаки пальцев и явно выступивших желваков.

– Что ты будешь есть? – спросила у него осторожно, потому что сидеть и тревожно молчать весь обед я не собиралась. Не знаю, что произошло между этими двоими до моего появления, но смотреть на его закаменевшее лицо было физически больно.

– Вас, лернэ, это точно не касается, – Рамиль проговорил это так, что я поняла, всё ещё хуже, чем я опасалась.

– Никуда не годится, молодой человек, – фыркнула тётушка Кло. – Где это видано, чтобы с девушками разговаривали в таком тоне? Сначала выясните причину её бегства. Вы ведь возмущены именно этим? – с нажимом спросила она, и произнесла тихо в сторону уже мне, – Кстати, какая была причина?

Я не понимала не то что вопроса, я даже не знала к чему он был задан? Лихорадочно соображая, что там был за побег, я буквально ткнула пальцем в небо, предположив:

– Учиться хотела? – тётушку версия удовлетворила, и она благосклонно кивнула.

– А зачем убегала? – мадам и не думала скрывать своё любопытство.

– Чтобы замуж не взяли, потому что в академию только после восемнадцати лет принимают, а эрд Шарль не одобрил, – ловко выудила из памяти Эмеральд я. Рамиль на это только коротко хмыкнул. На меня он по-прежнему не смотрел.

– Вот видите, юноша? Достойная цель, между прочим.

– У эрда Тааля цель не менее достойна, – холодно произнёс сводный брат Эми, так что я поперхнулась.

Скажите пожалуйста! Это он про размножение что ли? Или про освоение папенькиных активов?

– Почему мне вас раньше не прислали? – сверкая глазами на братца, спросила у тётушки Кло, – Стольких неприятностей и глупостей получилось бы избежать!

– Разве вас остановила бы какая-то старая тётка? Не смешите меня. Вы производите впечатление чрезвычайно целеустремлённого человека. Смею предположить, что моё появление спровоцировало бы ещё более выразительный бунт.

Вот прям заслушалась. Будто сама студентов раскладываю на частицы. Как они там? Без меня? Хотя без меня-то как раз, наверное, и лучше.

– Пожалуй, – вынуждена была согласиться и с тётушкой, и с собой.

Рамиль хмыкнул и скривился, потирая отсиженную на козлах ногу. Я рассматривала его красивое лицо, испытывая смешанные чувства радости оттого, что он здесь, со мной, рядом и отчаянной злости, которая в моей действительности была мне совершенно не свойственна.

Память красочно рисовала, что кроме того, что Рамиль вытащил Эми из того курятника, или что там это было, он ещё и возглавлял толпу вооружённых до зубов мужиков, поймавших её во время неудавшегося побега. Он лично вытащил её из седла и даже занёс руку для внушительной оплеухи. А в том, что она была бы такой, Эми нисколечко не сомневалась, потому что заслуживала и её, и ещё розог вдобавок. Но дышащий тяжело, как горячий кузнечный мех Рамиль, только посмотрел на неё страшно, сверкнув чёрными своими глазами, и неожиданно опустил готовую коснуться её лица ладонь. Наверное, об этом побеге толковала сейчас тётка.

Братик, значит. Сводный по папеньке. От первой жены, которая плюнула на весь этот презренный мир и отправилась к Богу. Не вздумайте спутать с праотцами! Прихватив всё приданное и заделавшись настоятельницей самого богатого теперь в Эстере монастыря.

А нехилые у нас тут связи.

Теперь было ясно, почему его перстень мне показался таким знакомым и похожим на мой. И почему именно Рамиль вытаскивал Эмеральд из сарая с мальчишкой, тоже стало понятным. Необъяснимой осталась его дружба с Таалем. А ладили они, судя по всему, очень неплохо. Или это был просто союз двух потерпевших от рук девчонки?

Тут принесли нашу сырную и мясную нарезку с молоком и чёрное варево чем-то действительно напоминавшее кофе, которое на вкус оказалось до того омерзительным, что его не спасла даже целая чашка молока, влитая в него под насмешливый взгляд тёти и неприязненный Ромы.

Тётушка вышла «немного пройтись» и осмотреться перед очередным заездом. Хотя, что там было смотреть, если мы вот-вот отбываем?

– Почему ты отдал меня Таалю? – спросила у красивого парня, от близости которого моё сердце сжималось от боли. Что это было за чувство, я пока не могла разобрать. Но в том, что оно имелось, у меня не было совершенно никаких сомнений.

– Я объяснял уже, – так и не встретившись со мной взглядом, поморщился в ответ Рамиль.

– Да-да, припоминаю, это лучший для меня вариант, и я сама пока ничего не смыслю. А как же я сама? То, что я не хочу, это что же, совсем ничего для тебя не значит? – именно так звучали слова Эмеральд, брошенные брату в лицо однажды.

– Все не хотят, – он преувеличенно равнодушно потянулся и громко свистнул: – Эй, хозяин! Дай, во что завернуть! – На его крик вышла девушка с льняным отрезом в руках, и он отослал её обратно нетерпеливым жестом. – Как ещё было тебя защитить, если ты сама всё время… попадаешь… – лицо брата покрылось красными пятнами, и было видно, что слова даются ему с трудом, – и делаешь из нас посмешище! Впрочем, мы это всё сто раз обсуждали, – неожиданно взяв себя в руки, холодно закончил он.

Тётушка возникла в дверях внезапно и поплыла к нам резвым шагом, никак не угадывающимся под её необъятными юбками.

– Это не местные. В деревне никто не пропадал, – сказала она подобравшемуся Рамилю.

– Значит…

– Что-то тревожно, – согласилась она, – Слишком близко к столице для настоящего разбоя, но не нравится мне это.

– Нас должны были здесь ждать, но, как видишь, здесь никого, – Рамиль с серьёзным видом поправил что-то у себя подмышкой и пару раз похлопал себя локтями по бокам. Тётушка чуть заметно ему кивнула.