Текст книги "Глубже"

Сложно выбрать одну

Всем кажется, что быть одиноким, не иметь постоянного партнёра – это какой-то несостоявшийся порожняк. Мол, чё ты один, как лузер? – говорят тебе зомби и все те, кто решил ничего в этой жизни не добиться. Что поделать – ты не всегда будешь в обществе умных людей, и коль уж случилось, отвечай как есть.

В этом мире слишком много охрененных людей и сложно выбрать одного

Ну правда, я же не заложник чьего-то подвала. Я живу в самой большой стране мира, в самом населённом городе страны и, что самое главное, могу сделать визу, полететь ещё дальше и потеряться среди миллиардов. Я хочу познать весь мир и, уверяю тебя, – даже самый неадекватный и тёмный угол Земли может подарить тебе откровение – научить новому и встретить с теми, кого захочется разглядывать и слушать часами.

Я ценю своё личное пространство

Обожаю раскинуться звездой на кровати, не ждать, пока освободится ванна, и вообще – все эти полки для одежды – мои! Плюс, может, я лего собираю и не хочу, чтобы кто-то об этом знал. И лего, надо сказать, – это не самое плохое, что я собираю.

Я это всё к чему – не стесняйся требовать личного пространства.

Карьера

Нет, не слышали? Ну, очень жаль.

Мне слишком нравятся романы-однодневки

Ну, а что я могу поделать, если они оказываются ярче всего. Или если мой друг звонит и приглашает жрать водку в «Живаго»[11]11
  Гранд-кафе «Dr. Живаго» в гостинице «Националь» в Москве.


[Закрыть], а потом мы идём в «Уголёк»[12]12
  «Уголёк» / Ugolёk – ресторан в Москве на Большой Никитской.


[Закрыть], и последнее, что я помню перед сном, – это три голых женских зада, которые просят войти. Ну, конечно, я за романы-однодневки. Вряд ли отношения позволят мне такой опыт. Короче, если кто прикопается к вашему одиночеству – шлите нах. Потому что нах, в конце концов, не так-то плохо, когда пох.

Не бойся влюбляться

Так случается каждые восемь лет. Ты находишь её, делаешь самой особенной в мире, и тебе срывает кран. Я называю это больной любовью. Это как с лжеопятами – вроде похожи, но жрать нельзя.

Это происходит примерно так – ты адекватен, рационален и всюду сдерживаешь эмоции. Ты словно копишь себя, а потом бабах – эмоциональное голодание рвёт дамбу в клочья, и города больше нет. Мозг выбирает первую попавшуюся, кто хоть как-то выделяется из толпы, и превозносит её в культ. Ты становишься ничтожеством, а твой мир – скукотой. Любимое дело, друзья и родители – всё, что приносило тебе счастье, – в одночасье становится ничем. Уходит на второй план, потому что на первом – Она. Как назло, ты выбираешь самую хмурую и недовольную. Ту, которая постоянно чмырит всё вокруг и особенно тебя. Люди называют это влюблённостью – красивый термин, не подкопаться.

Ну а потом она обязательно тебя бросает. Ты пытаешься жить, но, если честно, – очень хочешь сдохнуть. Ты закрываешься на все замки – встретимся через восемь лет, мой мальчик. К этому времени ты успеешь поумнеть, поседеть и убедиться в том, что ничего подобного больше с тобой не произойдёт.

Гляди, какая воздушная и голубоглазая идёт. Может, снова судьба? Я вот о чём думаю – что, если бы мы не закрывались и не боялись чувств, пускай ещё вчера нам разбивали сердце? Что, если бы мы ничего не копили и разматывали катушку чувств на полную? Затёрли и сделали бы из этого рутину. Может, именно такой подход сделает наш выбор честнее и научит не путать любовь с лжеопятами.

Право на забвение

Почему девушек из прошлого надо забыть?

За окном стоял пыльный июнь, когда мы решили снова быть вместе. Каждый из нас постарался забыть прошлое в надежде создать неповторимое настоящее. Мы похоронили обиды, и в какой-то момент запах юности на её ключицах начал вершить новую химию. Магия продлилась шесть дней, а после пришла её небрежная натура и поступила в лучших традициях былых времен.

«Я всегда ухожу, чтобы не вернуться. Я всегда ухожу, чтобы навсегда. Иногда так хотелось оглянуться, но иногда – это только иногда», – пел Шнуров, с которым я полностью согласен. Я не верю в отношения 2.0 и жизнь после смерти. И в то, что стерва может стать доброй феей. По юности мы все не хотим признавать константу натуры, но практика надрывает иллюзии. Повторять отношения так же бессмысленно, как и курить чай, – только кашляешь. Всё, что ты можешь отжать из этой попытки – это сентиментальный секс, чужие хламидии и доказательства необратимости поступка. Даже если твой бывший партнер по каким-то причинам смог поумнеть и выработать навыки хорошего человека, любая сомнительная ситуация напомнит тебе причину, из-за которой вы расстались.

Что ты можешь мне предложить?

«А что ты можешь мне предложить?» – спрашивает вслух или про себя каждый, и даже тот, кто решился на любовь. Возможно, только Будда не задавался этим вопросом, но вряд ли кто-то из вас жал ему руку и знает наверняка, что он там реально себе думал.

Можно долго играть в бессребреников и декабристов, гладить ему рубашки и преследовать самые высокие цели, но в итоге каждый, кто вступает в те или иные отношения, держит в голове заветный вопрос. Влюблённость всегда проходит, а вот бытовуха остаётся. Сверлит ипотекой голову, требует выкинуть мусор и не забыть купить молоко. У всех разные потребности, но счастье – это главное требование мозга, и тело обычно всегда соглашается. Любовь хавает всё – щепки трусости, брёвна ошибок и даже кочергу комплексов, вымоченную в маниакальных идеях. Любовь умеет терпеть, но скольким из вас она досталась?

А сейчас вся правда о единорожках. Рано или поздно, когда братья Гримм окажутся для вас просто безумными алкоголиками, вы поймёте, что жизнь – не только про фей, чудо и вкусно пахнущий кал. Вы начнёте думать о партнёрстве, а это всегда про выгоду.

Теперь про великую любовь. Про то, о чём пишут миллиарды, и лишь у единиц случается. Этих людей обычно ненавидят и закидывают камнями. Про силу, которой наплевать на правила, смерть и войну. Любовь – единственная вакцина от страха перед всем. Ахиллесова пята у любви является самым большим оружием. Любовь неуязвима, но тем не менее кто сказал, что вы будете вместе? Вы ведь этого жаждете – жить долго и счастливо ВМЕСТЕ. Любовь ничего такого не обещала. Я же сказал: любовь ничего не знает про ваши правила и всё то, что вы и ваши предки успели себе нафантазировать. Чудо ведь парадокс, а не пищевая цепочка. Ей, любви, насрать на человеческие жертвы, законы и предрассудки. Вам ведь насрать, бухой вы за рулём или нет, когда на кармане лям и их ещё сотни тысяч. Так и ей. А когда вы подшофе – в драку лезете, знакомитесь с любой красоткой и совершаете то, что по трезваку совсем нереально. Все мечтают о больших деньгах так же, как и о настоящей любви, потому что у них всё-таки есть сходства. Любовь – пьяница, и деньги – тоже: пренебрегают правилами и способны на безумие. Владей всем миром или сдохни – вот, что думают они про эту жизнь. Всё это очень классно, прозаично и местами пафосно, но всё же – что ты можешь мне предложить?

Кому-то нужны шоколадные ванны по вечерам, кому-то – способность осознать клавиши, по которым я сейчас бью, но каждый ставит условия, пускай молча. Хочет чего-то большего и просит подтвердить чудо – такой вот тупой, но самый основной инстинкт. Я долго боялся и стыдился его. Пытался не замечать и делал вид, что я выше, но по итогу – чем человечней я был, тем счастливей складывались мои обычные дни. Поэтому я люблю тебя очень, но что ты можешь мне предложить?

Миг на счастье

Я встретил Соню за пять дней до её свадьбы, за два месяца до предложения и за полтора часа до секса.

Я проснулся в шесть, как всегда, и вышел гулять. Вышел любить Москву, пока люди всё не испортили. Вокруг Патриарших бегали от силы трое, плюс я и два жирных лебедя, которые стояли и важничали на пристани у пруда. Небо на что-то обиделось и обильно ссало на мою голову.

Соня пробежала раз – русые волосы, докрашенные до блондинки, голубые, как любят маринисты, глаза с грецкий орех и брови, которые хотели стать брюнеткой, но поскромничали.

Соня пробежала два – попа на 22 года, взгляд на 32. Она была потной, красной, губы похожи на скрипку.

Соня пробежала три – серые леггинсы, термопояс под футболкой и кислотные кроссовки. На правом безымянном след от пустоты.

Я начал искать слова.

Соня пробежала четыре – слов не нашлось. Предлогов тоже, поэтому я перегородил ей путь и расправил руки крыльями. Она притормозила, пытаясь оббежать маньяка.

– Здравствуйте. А почему вы бегаете только против часовой?

(Это первое, что пришло мне на ум.)

– Что?

– Вы пятый круг бежите против времени, это с чем-то связано?

(Я всегда был идиотом, а особенно если влюблялся с первого взгляда.)

– Что?

– Я – Вася.

(На её лице случились снисхождение, раздражение и вопрос.)

– Вы бегите, если надо, извините.

Соня не двигалась и разглядывала мою глупость. От неё пахло трюфельным маслом.

Соня должна была выйти замуж, потому что возраст, комплексы и родители. Потому что страх сильнее Сони. Полюбить его ей так и не удалось, но она умела уважать.

Мы двинулись к Тверской по Малой Бронной. Мы молчали на светофорах и жевали мою жвачку. В «Кофемании»[13]13
  Сесть дорогих кофеен в Москве.


[Закрыть] она заказала сырники, а я не стал откладывать и предложил ей любовь. Другое казалось мне ненужным. Я заказал капучино-крим и драники с лососем.

Соня смущённо смотрела куда-то вниз и нащупывала обеими мою талию. Она касалась носом между моих бровей и улыбалась с закрытыми глазами. Мы были медленными, но решительными. Я распробовал кончиком языка, а затем поцеловал её нижнюю губу. Она пахла Маем, хоть и была Апрелем.

Я толкнул её на кровать и начал стягивать всё, что попадалось под руки. Мы часто усложняем этот мир, когда он проще зубочистки. Соня схватилась за мои лопатки, раскрылась ромбом и приоткрыла рот, когда я вошёл. Мою спальню заполнял музыкой Ян Сибелиус. Я чувствую порядок, только когда вокруг наступает хаос. Это была псевдовесна, ещё холодная, но уже с надеждой.

Я поднял её за ляжки и опрокинул на кухонный стол – самыми резкими, и ещё тысячи прикосновений. Полжизни на разочарования, вся – на опыт и лишь миг – на счастье. Я скрестил руки на её спине и кончил, не вынимая. Она молчала у меня на груди. Сдавливала руками плечо и молчала, хотя давно было пора признаться. Сибелиус играл на повторе. Иногда миг оказывается сильнее дистанции, а остановка важнее бега. Иногда понедельник похож на пятницу, но суббота всё равно через пять дней. В детстве мне казалось, что всё всегда будет по плану, и даже люди. Это была псевдовесна – про любовь, боль и терпимость. Про страх.

Мы – чёрные пятна, которые не отстирать

Не перебегай дорогу без моей руки, не стреляй. Пол-лета на дождь, пол – на бессонницу и меня. На самые глубокие входы. На самые затяжные объятия. Ты упиралась мне в плечо и боялась пошевелиться. Ты просила не прогонять посреди ночи. Мы летели через Троицкий мост[14]14
  Один из восьми основных мостов С.-Петербурга, соединяет Петроградский и 1-й Адмиралтейский острова.


[Закрыть], были влюблены друг в друга, и твои чёрные волосы мечтали улететь. Хлестали заднюю дверь снаружи. Никто не хотел, чтобы мы были счастливы, но мы были. И где-то между Петербургом и Финляндией, на одном из северных озер, я стянул с тебя трусы, согнул, твои руки коснулись берёзы, и мне казалось, что мы будем вместе до конца. Что есть деревья, синий цвет и твой зуб-розочка, слева. Ты пугала меня строгим папой, обещала, что он убьёт меня, но я ничего не хотел, кроме как трахаться. С тобой. Я покупал тебе букеты, огромные, как небоскрёбы в Нью-Йорке. Я поверил, но вера жестока. Она блестит, пахнет ванилью, она хочет, чтобы ты закрыла глаза и захотела перейти через Невский проспект. Иногда мы похожи на затвердевший лёд, но стоит на нас ступить, и…

Она ушла. Она ревновала меня к сестре, к дуплу в дереве, умоляла быть только с ней, но ушла. Она просила меня целовать её в левую ягодицу. Потом в правую. Потом нужно было идти в университет. Я отрывал её руки от себя, болел, когда чистил зубы, и прощался перед выходом во мрак. Я страдал, когда она была и когда она ушла. Когда нужно было отпустить, но я никак не мог. Мы пережили осень, январь, февраль, а в марте я подарил ей последние тюльпаны.

Иногда мы – чёрные пятна, которые не отстирать. Иногда мы – простыня, которую не отстирать от чёрных пятен. Иногда мне хочется лететь с тобой, как тогда через Троицкий мост, быть снова тебе верным, пускай ты никогда не верила, и любить, словно я всего этого не знал.

Не доверяй лету

Он пригласил её на перекур. На где-то между основным и спать.

Мы сидели на траве, и она щурилась рассвету. Я отдал ей свои очки. «Пусть будет счастлива», – молчал я. И молчал.

Наша вторая встреча случилась на крыше. На собрании анонимных «симачёвцев». Она взобралась, уселась, но осталась опять одна. Лера следила за каждым из мужчин, и грусть заполняла её зрачки, белки, а потом давила на веки. Было видно, что она привыкла оказываться среди чужих, но устала от невнятных поцелуев и тех, кто забывает обнимать. На её лице стояла печать ЗАО «Разочарование и одиночество». Лера молча ушла. Никто не заметил.

На третий раз она пришла под кайфом всех известных нам разновидностей. Лера давила из обоих уголков губ счастье и легкость. Она смеялась и поддерживала всё, что я произносил вслух. Между нами случилось тепло. Не искра или похоть.

Даже не флирт – тепло. То самое, что она искала вот уже целое лето и, возможно, весну.

Лера, видимо, много работает, и, видимо, с этим у неё всё получилось. Видимо, папу она знает, но не знает. Видимо, со всем у неё выходит, кроме любви. Словно этот механизм забыли вставить. Словно не научили, не умеет, не высыпается.

Лера шла по пустому Вспольному переулку, после party и дождя. Пальцами она нащупывала влажный воздух, как пульс. «Но разве пульс делает из нас живых?» – пугалась своих же мыслей Лера. Странно, все почему-то доверяют лету больше, чем зиме, но ведь сгореть – куда больнее.

Скрути да порви

Человечество вот уже не первый год пытается подобрать ключ к идеальному сексу – ищет секретные техники и уповает на дорогостоящие курсы по минету. Да, акцент ублажения падает почему-то именно на мужика. Интернет буквально разрывается от количества статей про то, как сделать мужчине приятно, хотя женский оргазм куда сложнее и изворотливее. Нет никакого уникального ключа, и даже если она душит влагалищем змею, а ты держишь на стояке ведро с водой, это не гарантирует вам охренительный секс. Если честно, это вообще ни хрена не гарантирует.

Я, безусловно, дилетант и не изучал сексологию в Гарварде, но вот что мне удалось выяснить и понять про женское отношение к сексу.

Начнём с твоей неуверенности – ты вообще хочешь её трахнуть или нет? Потому что, если да, – не мурыжь, трахни! Ты же видишь, что твои прелюдии зашли и ей нравится с тобой целоваться, – срывай с неё трусики и не тупи.

Одна моя подруга жаловалась: мол, супермужчину встретила – юморного, «на бабле» и целуется классно. «Водит меня туда-сюда-обратно, и я уже готова даже у него в машине трахнуться, а он всё решиться никак не может». Откладывал, откладывал и дооткладывался, что она его расхотела. Он потом ей цветы вёдрами засылал и объяснительные писал, но момент, увы, был упущен. Она перестала видеть в нём мужчину и съехала на нет.

А ещё, я знаю, есть умельцы, которые вот уже на кровать её посадили, жадно целуют, а потом вдруг откидываются и предлагают посмотреть коллекцию своих книг или заводят беседу. Такие бесят женщин больше всего. Чувак, да срать ей на твои гобелены и какая красивая у тебя ванна. Просто возьми на себя ответственность и сделай чёртов шаг – трахни её!

Теперь про посыл – женщины любят насильников и садистов. Я сейчас не про тех, которые прячутся в кустах, похищают и режут на сашими после оргазма. Я про тех, которые не боятся показать свою силу и умеют правильно доминировать. Это очень тонкая грань между прикусить и изувечить, придушить и задушить. Между ударом и шлепком. Женщины обожают чувствовать себя жертвой, эдаким мотыльком, который трепыхается в руках сильного. Поэтому не бойся ухватиться или придавить её к кровати. Не бойся резких движений и ощущения, что ты хочешь грязно её использовать. Будь нежным в поцелуях и решительным в движениях. Есть среди женщин принцессы, которые хотят «заниматься любовью», но большинство желают, чтобы их именно оттрахали, жёстко и грязно.

Я посвящу клитору отдельный абзац. Ну, чтоб наверняка! Давай сразу определимся, клитор – не кнопка, на которую надо давить, и не кусок наждачки, об которую чем сильнее трёшься, тем глаже становится. Это чертовски эмоциональный орган. Прямо орган настроения. Оценивай его как свой член. Ты же не любишь, когда она резко хватает и начинает его дёргать во все стороны. Небрежно трёт о волосы живота, которые закатываются под плоть, и тебе становится больно. С клитором, как и с членом, сначала нужно быть нежным, никуда не спешить. Потом пожёстче и поуверенней, ну и только потом, когда всё просит кончить, – можно поднажать. А вообще, если ты в чём-то не уверен, спросить никогда не будет лишнем. «Как тебе, нравится?» – не такой уж сложный и длинный вопрос.

Так же, как и нам, женщинам нравится, когда мужчина издаёт звуки. Иначе получается, она стонет, кряхтит, а ты даже пук родить не можешь. Поверь, всё это ставит её в неловкое положение. Никто не просит повторять её оры, но если ты окрасишь своё дыхание нотками басистого стона, это уже будет неплохо. Ну и шептать ей на ухо грязные приятности было бы тоже в кассу. Начни хотя бы с выкриков её имени или обзови сукой. Поверь, даже от таких мелочей ты вырастешь в её глазах минимум в два раза. Проблема «молчунов» намного распространённей, чем может показаться на первый взгляд.

Ну и напоследок – не ленись опускаться и целовать её туда. Тебе ведь нравятся её минеты. Ну так вот, и она не прочь, чтобы ты хорошенечко прошёлся по ней языком.

В общем и целом, бабам в сексе больше всего не хватает жёсткости. Ну вот, казалось бы, такая хрупкая, нежная, а вот ни хрена – скрути да порви.

Чего мне стоило тебя любить?

Иногда ты встречаешь девушку, закрываешь глаза и целуешь в губы. Бах, открыл – три года прошло. Сейчас ты где-то на пять часов назад – смотришь направо, переходя дорогу, пьёшь воду из-под крана и сидишь на втором этаже автобуса. Больше никаких догонялок и щекоток. Я не снюсь тебе больше. Ты больше не звонишь мне, когда грустно. Мы такие близкие, такие чужие. Не жрём пиццу в три часа ночи, не смотрим тайком сериалы, не летим по Невскому проспекту, не прижимаемся друг к другу во сне. Мы больше не вместе.

Иногда ты встречаешь девушку, ну, совсем не ту, о которой хотел написать идеальный роман. Пришла с вещами, заняла твою любимую полку и не хочет поступать, как надо. А как надо? Ты злишься и обещаешь себе найти другую, а потом бах – пишешь про неё идеальный роман. Мы больше не катаемся к твоей маме на домашние пельмени и к моей – на селёдку под шубой. Не обсуждаем твоих подруг, не смеёмся над моим братом, который засыпает даже перед кинозалом. Ты больше не чистишь грибы двое суток. Ты всё ещё где-то моя, но не моя больше.

Иногда ты встречаешь девушку и не говоришь ей, что любишь. А она и не просит. Проходит месяц, полгода, два и вот уже три, а она всё не просит. Видимо, спалился вначале. Мы больше не целуемся в душевой, чтобы потом раздвинуть твои ноги и войти до конца. Сделать больно и кончить на десять секунд раньше твоего. Ты больше не сглатываешь меня. Не стираешь губы до ожога. Не просишь, чтобы я трахнул тебя у стены. Мы больше не вместе, но я всё ещё представляю тебя, когда не могу кончить с другой.

Иногда ты любишь кого-то больше, чем себя. Совершаешь тысячи глупостей и делаешь очень больно. Но она прощает, и вы идёте дальше. Не видите друг друга по году, а потом встречаетесь, и снова всё опять. Между вами перманентная романтика. Между вами исключение, а значит, тот самый бог. Прощай меня! Целуй меня! Только моей будь! Мы больше не хотим боли. Я устал, ты устала? Ты больше не чешешь мне голову, не готовишь мои любимые салаты, я – стараюсь забыть половину того лета, где мы стали несокрушимы.

Чего мне стоило тебя любить? Ничего.

Среда,
и я сейчас не про ту, что идёт после вторника

Куда исчезло воспитание?

Я не знаю, было ли так всегда или это проблема образовалась тромбом в последние 25 лет, но воспитание социума деградировало до уровня асфальта, на который плюёт каждый, кому не лень. А не лень, я так посмотрю, всем. Этичность и этика молодежи не просто на низком уровне. Она отсутствует – «нет никакой ложки».

Начнём с бедных женщин, которые забыли о том, что пальто ей поможет надеть мужчина. Что всё тот же мужчина заходит в лифт первым. Чаю подлить, дверь открыть, пакеты нести, не поверите – мужчина. Женский пол оброс мужскими гениталиями и, подражая Западу, всячески старается быть сильным и независимым. И это возможно – в Англии, Дании, Голландии и прочих развитых странах, где феминизм незаметно защищают камерами и хорошо подготовленной полицией, пакеты с едой доставляют быстрее, чем ты сам сходишь в магазин, а сервис в ресторанах облизывает тебя не хуже щенка. В России феминизм выглядит нелепо. Так же нелепо, как розовая рубашка на сорокалетнем мужике. Жизнь Европы значительно мягче нашей, и мужчинам там действительно можно расслабиться, положив некоторые свои функции на полку. Это с одной стороны. Стороны, где виноваты сами девушки.

А с другой – проблема может исходить именно от мужчин, которые вконец разленились и ведут себя не лучше свиней. Поэтому девушками ничего не остаётся, кроме как стать сильнее. Социологи и психологи мозги рвут, а математическую точность резюмировать не могут, что и понятно, ведь мы не цифры, и каждый из полов в чём-то да виноват.

От джентльменства к бытовой этике и деликатности. Скандалить и выводить домашние конфликты на всеобщее обозрение стало нормой, заглядывать в чужой телефон и читать чужую переписку никто давно не чурается, задавать интимные вопросы норовит практически каждый. Никто ни перед кем не извиняется, не говорит «пожалуйста-спасибо», и убогость нации в том, что люди перестали замечать эту грубость, принимая её как норму. Наступил на ногу в метро – норма, толкнул плечом на улице – норма. Или дальше иди, или по лицу втащи. Никто никого не уважает, а ведь именно с этого начинается культура, а как следствие, развитие благоприятного и гуманного общества.

Как-то я шёл с подругой по её двору, и она страстно поливала нынешнюю власть, обвиняя её в тупости и безнравственности. Гной из её уст сочился нескончаемым потоком, и лишь сигарета, которую она докуривала, давала паузу её пафосным умозаключениям.

Мы дошли до парадной, и без какой-либо задней мысли её хабарик устремился в лужу. Возле входной двери стояла мусорница. Это был её родной двор, закрытый и охраняемый. У неё высшее образование, тысячи прочитанных книг за спиной. Но ни один из этих факторов не помешал выкинуть окурок в лужу. «Стоп! Что ты делаешь?» – спросил я. Она посмотрела на меня, как тупое животное. «Зачем ты бычок на асфальт бросила?» – продолжил я. Ответ был исчерпывающим: «А что с ним ещё делать?» Пока такие люди, как она, не знают правильного ответа – мы обречены на всеобщий беспредел и диктатуру. Можно заработать сколько угодно денег. Можно купить яхты, машины, дома и самолёты, но если ты невоспитанное чмо, твой статус не изменится.

На самом деле правил не так уж много, и они простые как зубочистка. Именно это и расстраивает, ведь всё могло быть намного хуже и только для избранных. Что сложного – сказать «извините» или после одиннадцати сделать музыку потише? Переключатель ведь перед вами, а речевой аппарат вообще встроен в вашу голову. Это не квантовая физика и не теория Стивена Хокинга. Это просто дверь, и пусть женщина войдёт в неё первой. Никто нынче не просит вас стреляться на дуэли и целовать руки. Я думаю, все эти каноны можно с легкостью уместить на пятидесяти страницах, крупным шрифтом и с иллюстрациями.

Требовать от власти перемен нужно и важно. Бороться за справедливость – да! Но параллельно, если общество хочет пройти стадию быдла по ускоренке, нужно срочно начинать воспитывать себя и своих детей. Вопрос лишь в том – действительно ли хочет? Ведь, приезжая в Европу, русский человек вдруг становится аккуратным и вежливым, не мусорит и не харкает, а значит, всё-таки знает, как, что и почему…