Текст книги "Северная девушка"

Василий Брусянин
Северная девушка

I

Северные, ясные, безоблачные ночи… Ярко горят в вышине большие звёзды, а маленькие звёздочки светятся робко… И много их, этих звёзд: целое полчище! И почему они разбросаны и рассеяны по небу и причудливыми гирляндами висят над головами? Вот три звёздочки на одной прямой линии, а вот целая кучка чуть заметных звёздочек, бледных, робких… А вот и семь больших звёзд. Кто не знает «Большой Медведицы»? А вон там большая и одинокая звезда.

– Как её зовут? – спрашивает сама себя Ида и идёт по дороге к деревне.

Хрустел под ногами снег, сероватой лентой тянулась впереди дорога, а по сторонам тянулись занесённый снегом верхушки изгородей. Темнеют вдали избы деревни. Светятся в окнах огоньки. Ещё не поздно, а людей на улице нет. Только одна Ида идёт по дороге, смотрит на ясные звёзды и спрашивает сама себя:

– Как зовут эту большую и одинокую звезду?

Ида знает только одну «Большую Медведицу», а имена остальных мириад звёзд не знает и думает:

«Какая я необразованная… Вот и Карло разлюбил меня за это… Необразованная я, вот Карло и разлюбил»…

И опять смотрит на звёзды, и хочется ей узнать, как зовут вон ту большую звезду, которая горит так низко над холмами, в том месте неба, где встаёт зимою их холодное солнце.

И опять дума о Карло… Сегодня он опять был пьяный, говорил больше глупости, много смеялся и ничего не сказал о своей любви. Даже не посмотрел на Иду так, как всегда смотрит, – тепло и любовно. Никогда он не смотрел так. А с тех пор, как прошла по округе сплетня, что Карло увлёкся какой-то девушкой из деревни Рескиярви и забыл об Иде, – с тех пор она и стала замечать, что он иначе на неё смотрит. Не так говорит, как раньше, да и реже заезжать стал в их деревню.

Карло – мясник. Живёт в десяти километрах от их деревни, живёт своим домом, исправно. Вместе с ним живут и отец его, старик Микко, и брат Марк. Скупают они по деревням скот, режут его, а потом Карло разъезжает по деревням и дачам и продаёт мясо. Карло все любят. Он такой красивый и видный. Голубые глаза большие, светло-каштановые усики и сочные губы. Экономные хозяйки любят деревенского мясника: он правильно вешает и всегда отрубает такой кусок мяса, какой просят. Почти всем верит в долг и не надоедает частыми приставаниями со счетами.

Ида любит Карло за его голубые глаза, красивый цвет лица. И он всегда так крепко обнимает Иду и так плотно и крепко целует её в губы. Тёмные круги ходят в глазах от его поцелуев, голова кружится, по телу пробегает дрожь.

II

У крыльца дома Ида ещё раз взглянула на большую звезду и вошла в сени.

В хате светло и тепло. Замужняя сестра Маестина что-то шьёт на машинке, а муж её, мрачный и неразговорчивый Соломон, сидит над духовной книгой и читает о Боге. Мрачный человек всегда думает о Боге, а Ида думает о Карло, о милом и хорошем Карло. Оттого в глазах Соломона всегда какая-то важная дума как тайна, потому что и Бог – тайна. А в глазах Иды земная радость, и все видят, что у неё в глазах радость и тоска, блаженство и ожидание чего-то неизвестного, страшного…

Часто Маестина говорит ей:

– Счастливая ты, Ида… любишь и тебя любят… любит Карло…

Ида знает, что сестра её не любит мужа, и она замуж вышла не любя, а так, надо было выйти за Соломона, чтобы поддержать хозяйство после покойной матери. И Ида не может понять, как это можно было выйти замуж не любя.

Сегодня Маестина не говорит о том, что Карло любит Иду. И как только сестра вошла в комнату, Маестина подозвала к себе сестру и прошептала:

– Был Карло… опять пьяный… Тебя спрашивал…

– Видела я его, – отвечала Ида и прошла в соседнюю комнату и засветила лампочку.

– Хочешь есть? – спросила Маестина.

– Нет, – отвечала Ида.

И подробно рассказала о том, как она пришла к барыне-помещице, в большой двухэтажный дом, и как барыня усадила её в столовой за большой стол и начала угощать её чаем с вкусными домашними булочками. Потом она долго беседовала с барыней и всё советовалась с нею, как быть? Сплетня о Карло разнеслась по всей округе. Говорят даже, что у Карло скоро будет ребёночек от той девушки. А кто она, эта девушка? Давно Ида хочет поглядеть на неё, но никто не называет соперницы. Она так же, как и та большая звезда, без имени.

Не высказала Ида этих дум сестре, а притворила дверь к себе в комнату и начала раздеваться. Вошла Маестина.

– Ты что, спать? А кушать не хочешь?

– Нет, я спать хочу.

Убавила Маестина в лампочке огонь, как всегда это делала, а Ида подумала: «Скупая Маестина… ходит и убавляет огонь в лампах: меньше сгорит керосина… Может быть, это и правда: убавишь огонь в лампочке, и керосина выгорит меньше». И всегда за этой думой следует новая дума: «Меньше стало ко мне любви в сердце Карло, и вот я точно потухаю… Свет в глазах меркнет».

– Узнала я, Ида, – начала Маестина и плотно притворила дверь.

Дверь скрипнула и отошла от косяков, и видит Ида в щель – сидит над книгою Соломон и внимательно читает о Боге.

– Что узнала? – спросила Ида сестру.

Маестина набросила на верх двери грязный передник Иды и старательно притворила дверь.

– Что узнала? – переспросила Ида.

– Узнала, с кем Карло.

Этими словами сестра как будто содрала с лица Иды кожу: вдруг похолодело оно всё, а губы заплясали, так что пришлось стиснуть зубы, а то и они заплясали бы и залязгали.

Пристально смотрит Ида в глаза сестры и молчит и ждёт, какое ненавистное имя произнесёт та?

– Айно Метинен… Белобрысая, некрасивая девка… в горничных у дачников всё служит… скверная была девчонка и раньше…

Слушает Ида сестру, и точно не слышит её голоса, и не понимает, о ком та говорит. И кажется ей, что убавленное в лампочке пламя ещё больше убавилось, и в комнате потемнело.

Долго говорила Маестина об Айно, а Ида слушала и точно не слышала её слов: так хотелось не слышать никаких слов, и не чувствовать, и не видеть, и не думать.

Ушла Маестина, плотно притворила за собою дверь, а Ида разделась, потушила лампочку и улеглась в постель, и, прикрывшись одеялом, заплакала. Плакала она, и ей хотелось только одного, чтобы никто не заметил её рыданий. Долго плакала под одеялом. Смокли рукава её ночной кофточки, смок платок, зажатый в пальцах, оросилась подушка. А когда наплакалась вдоволь, сбросила с головы одеяло, притихла, точно притворилась спящей. Засмотрелась на окно.

Где-то вправо от их дома взошла луна, и видно было в окно, как легли её бледные отсветы на голубеющий снег. И увидела Ида в окно ту большую звезду у самых высоких и далёких облаков, заночевавших на небе. Теперь звезда поднялась выше и перестала её интересовать. Зачем ей знать, как зовут эту звезду, когда она знает, как зовут её соперницу.

Северные ясные, безоблачный ночи, холодом дышат они, а в сердце горит несокрушимый пламень и опаляет тело…

III

И опять холодная, звёздная ночь… Горят в вышине яркие звёзды. Темнеет по сторонам дороги густой лес и точно думает какую-то свою таинственную думу.

Бесстрастна и покойна дума леса. Растёт и по-своему живёт лес. Весною берёзы, ольха и рябины одеваются листвою, а сосны и ели украшают свой наряд новыми зелёными иглами. Придёт осень, пожелтеет листва берёз, ольхи и рябин и опадёт, спадут пожелтевшие хилые иглы хвои, уронят ели и сосны свои шишки и оплодотворят лес новой жизнью.

В какой-то своей неведомой тайне протекает любовь леса. Кто это поймёт? Кто расскажет? Втайне лес любит, втайне рождает новую жизнь и живёт по-своему. Пронесутся северные финские бури; падут наземь старые, заживо умершие сосны и ели, а там, где останутся от них гнилые пни, – там потянутся новые побеги. Заберутся в лес лесорубы, мрачные финны, срубят сосну, или ель, или берёзу, а по весне опять около мёртвого пня появятся молодые побеги.

Живёт лес своей тайной, и думает Ида об этой тайне, и идёт глухой дорогой поздно вечером. Её любовь к Карло – не тайна. Все в округе давно знают об этом. Старики говорили:

– Выйдет Ида за Карло и будет счастлива и богата.

А девушки, подруги Иды, завидовали ей: как хорошо Иде, её любит красавец Карло!

Теперь старики молчат: ошиблись и не хотят говорит о том, что Карло разлюбил Иду. Подруги Иды радуются и смеются над нею за глаза. И как холодные зимние вихри носится по округе молва-сплетня: разлюбил Карло Иду и полюбил Айно Метинен. Увезли Айно в Выборг… А потом вернулась в деревню и живёт у родителей, и маленький ребёночек с нею.

Сегодня днём Ида хотела отомстить разлучнице. Раза два-три прошлась Ида мимо дома, где жила Айно, и всё не решалась войти. Заглядывала во двор, всматривалась в окна, и за кисейными занавесками её глаза искали разлучницу. Ходила мимо дома и не решалась зайти.

Село за холмы солнце. Вспыхнули в небе первые звёздочки, а Ида всё ходит по глухой дороге около дома и всё не решается подойти к дому, где живёт Айно. А потом она вспомнила… Все говорят, какой хороший родился у Айно сын, сын Карло… Зачем она погубит у ребёночка мать? Чем он провинился, – дитя милое, невинное против Иды, как невиновна против неё и вон та звёздочка, что горит и светится меж ветвей тёмной и хмурой ели. Невиновна и та большая звезда, имени которой не знает Ида.

Пусть лучше он, Карло, пострадает. Пойдёт Ида завтра же к дому Карло, выследит, когда он будет возвращаться домой, кинется на него и сделает ему больно.

Своей тайной живёт лес. И идёт по лесу Ида и хранит в себе свою тайну. Идут рядом две суровые тайны, и никогда они не встретятся, и никогда не разойдутся.

IV

Умерла Ида в холодную, ясную, звёздную ночь, умерла на снегу, недалеко от того дома, где живёт Карло. Умерла и унесла с собою в сырую землю свою тайну.

Последние дни перед смертью ни с кем ни о чём не говорила. Казалась даже весёлой и беспечной и всё напевала какую-то песенку, не то весёлую, не то печальную: не разберёшь хорошо, какие песенки поют девушки Финляндии, северные девушки. Кровь в них холодная, как холодны ясные, северные ночи.

Долго шла Ида по лесной дороге, спустилась на белеющий лёд широкого озера, и когда шла снежной равниной – ярко горели в небе ясные звёзды. Ночь обещала быть студёной. Дул ветер с севера, оттуда, где осенью вспыхивают яркие столбы северного сияния. Любила Ида с детства смотреть на эти яркие столбы и полосы, а теперь не глядит даже в сторону севера: дует оттуда холодный ветер, и стелется по озёрному льду тонкая пелена сыпучего снега.

Вышла с озёрного льда на пригорок, вошла в деревню, прошла мимо дома, где жил Карло. Шла крадучись, боясь, как бы кто не вышел из дома. Долго ходила около соседней усадьбы и всё ждала Карло.

Заскрипели по снегу полозья саней. Вырисовалась из мглы большая тёмная лошадь, а вот стали видны и широкие сани, в которых Карло развозит свой товар. Хотела крикнуть, остановить его. Проехал мимо Карло, а она не решилась крикнуть. Сжала в руке платок, смоченный слезами, и замерла, припав к изгороди.

«Зачем это? Зачем? Разве он будет любить после этого? Не будет любить, не любит… Не полюбит».

Вдруг захотелось ей повстречаться с Карло, чтобы посмотреть на него, поцеловать ещё раз, последний раз…

Прошла мимо дома, заглянула в окна. Тёмные посмотрели на неё окна, и темно стало на душе. Отошла Ида к изгороди, выпила светлую жидкость из склянки и свалилась на снег.

Долго мучилась, хваталась за грудь и боялась, как бы не крикнуть от боли.

Глотала пригоршнями холодный снег, точно с желанием потушить в душе своей предсмертный бунт, предсмертный пожар.

И умерла, навзничь лёжа на снегу и обернув лицо к небу, где горела та большая и яркая звезда, имени которой не знала Ида.