Текст книги "Понять пророка"

Глава 14
Король Гвалии Ригвед Справедливый

Вино прошлогоднего урожая не пьянило совершенно: опустошив третий кувшин на двоих, король внезапно понял, что утопить злость в этом благородном напитке, увы, не получится. Внимательно оглядев сидящего напротив старого друга, Ригвед неожиданно для себя вздохнул и мрачно продолжил разговор:

– Ну допустим, он туда доберется… Не так… Что Голон собирается предпринять, когда доберется до Академии?

– Не представляю, Ваше Величество! – расстроенно буркнул герцог Бурш. – Он вообще скрытный юноша, и мне кажется, что ваше решение назначить меня его воспитателем было ошибочным. Какой из меня воспитатель?

– Этот вопрос мы УЖЕ обсуждали, – поморщился монарх. – И меня сейчас интересует не это. Что он будет делать?

– К началу Турнира он опоздает однозначно. Значит, участвовать в боях он не сможет. Да и вряд ли захочет: увы, Его Высочество последние полтора года относился к занятиям фехтованием с некоторой прохладцей…

– Сказал бы прямо – просто перестал тренироваться! – хмыкнул король. – Впрочем, с этим я согласен. И еще он порядком трусоват… На Арену он не полезет. Тогда зачем он туда поперся?

– Не знаю, Ваше Величество! – герцог виновато посмотрел на Ригведа Справедливого и пожал могучими плечами. – Все, что мне удалось узнать за эти дни, я вам рассказал. Ваш сын очень скрытен, у него нет друзей, и делиться своими планами он не любит.

– Ну до порта-то он добрался?

– Да, мои люди в этом уверены. Десяток воинов уже должны быть на острове Черной Скалы и установить скрытное наблюдение за принцем. Еще пять десятков доберутся туда через неделю. Думаю, что за это время ничего страшного с ним не произойдет…

– Будем надеяться… – отпив из кубка пару глотков, монарх грустно посмотрел на портрет сына, написанный на его десятилетие, висящий над рабочим столом. – А что с Седым?

– Ничего… Как я уже говорил, после попытки принца его отравить воин просит вас снять его с должности.

– Господи, какой же Голон дурак! Неужели он не понимал, что отравить Седого невозможно? Они же чувствуют яд издалека! Помнишь, как два года назад меня угостили куском кабанятины?

– Да, конечно, Ваше Величество… На охоте в урочище Сломанной Стрелы… Егерь, подкупленный королем Дифеи…

– Именно так! – Ригвед сжал кулак и от души врезал им об свое же колено. – И ведь Мориус выхватил этот кусок практически у меня изо рта! А у них с Седым одна школа… Снимать Седого с должности я не буду. Пошли его вдогонку за принцем – пусть присоединится к твоим наблюдателям и охраняет его издалека… Все-таки они – лучшие… А то, что он прозевал отъезд этого несносного мальчишки, – не его вина: он не обязан спать с моим сыном в одной кровати… Ладно, с этим вопросом вроде все понятно… А вот с целями, которые преследует Голон, – нет…

– Я думаю над этим уже сколько дней! Не понимаю, зачем ему это понадобилось… Может, мы что-то упустили?

– Ладно, герцог, не вини себя… Упустили мы, видимо, уже давно… Причем что-то важное в его воспитании… Знаешь, пока ты там носился по дорогам, я тут построил графа Нигонна, и под страхом смертной казни он мне рассказал столько интересного…

– Я слышал, что вы отправили графа под арест…

– Да мне надоела ваша дипломатичность! – взревел король. – Если бы я знал хотя бы половину того, что знает последний конюх во дворце, сын вырос бы нормальным человеком! А начальник секретной службы не мог не знать того, например, что Голон испытывает болезненную тягу к телесным наказаниям. Что не проходило и дня, чтобы он не порол кого-то на заднем дворе. Я не знал, что он любит молоденьких девочек! СЛИШКОМ молоденьких, герцог! Кстати, я почти уверен в том, что об этом знали и вы! Но молчали…

– Я пытался что-то изменить, Ваше Величество! – понурился Бурш. – Увы, неудачно…

– Да знаю я. О том, что твои люди таскали ему смазливых, но взрослых крестьянок с окрестных деревень, я уже знаю. И о том, что ты с ним беседовал, – мне тоже доложили… Если бы не это, ты бы уже отправился на плаху… – Король рванул кружевной воротник рубашки, мешающий ему дышать, и потер нервно задергавшуюся бровь. – Я много чего узнал только вчера. К сожалению. О том, как твои люди не давали Голону бегать по ночам к этому ублюдку Тро, который и пристрастил его к девочкам. Как убрали его предшественника с каким-то дурацким именем, похожим на слово «лошадь»… Как пытались убить этого Тро… Когда его арестовали, Нигонн стал весьма словоохотлив. Но ведь свои обязанности он НЕ ВЫПОЛНИЛ! Да мне плевать, сколько жителей той же Дифеи за год незаконно перешли границу и обосновались на нашей территории! Они обживутся и станут гражданами нашего королевства! Это – не та проблема, которую надо обсуждать! А от того, каким королем вырастет мой сын, – зависит ваше будущее! У меня нет другого наследника…

– И что вы решили сделать с графом? – осторожно поинтересовался герцог.

– Пока не знаю… – Король расстроенно посмотрел в глаза старому другу и криво ухмыльнулся. – Думаю пока. То ли на плаху, то ли в изгнание…

– На плаху как-то слишком сурово… – начал было Бурш, но, наткнувшись на бешеный взгляд монарха, тут же заткнулся.

– Сурово?! – рявкнул Ригвед, вскочив на ноги и перевернув кресло, на котором сидел. – А то, что мой сын превратился в какое-то чудовище, это, по-твоему, как? Ты понимаешь, что Голона народ называет Крысой? Как тебе ТАКОЕ прозвище? Ты же должен понимать, что это пятно на репутации смыть невозможно!

– П-понимаю… – выдавил из себя испуганный вспышкой гнева герцог.

– Что именно? – заметавшись по кабинету, с издевкой поинтересовался король. – Знаешь, каково мне было вчера услышать про это? Или насколько мне трудно воспринимать то, что мой сын – трусливый подонок, получающий удовольствие от унижения слабых? Вот скажи, как я должен на это все реагировать? Я, прозванный в народе Справедливым?

– Не знаю! – опустив взгляд в пол, хмуро произнес герцог.

– Вот и я не знаю… Может, и мне стоит поехать за ним? Ладно, свободен! Я подумаю и решу САМ! – взбешенный монарх проводил взглядом выбежавшего в коридор дворянина и, от души пнув валяющееся на полу кресло, грязно выругался.

Глава 15
Оливия

Снежинки, кружащиеся в воздухе при полном отсутствии ветра, при совершенно ясном небе удивили меня настолько, что я еле удержала на месте отваливающуюся челюсть. Однако, прошагав вслед за Эриком еще пару минут, я все поняла – в открывшемся моему взгляду за поворотом тропы ущелье сиял на солнце огромный ледник… Зажмурившись от его нестерпимого блеска, я вытащила из рюкзака темные очки, сделанные нам Кольеном по требованиям местной моды, надела их и снова посмотрела на ледник. Сквозь темное, почти черное, стекло горная страна выглядела почти так же, как Альпы на Земле. Разве что не хватало аккуратных дорог, подъемников и ресторанов на каждой вершине и в долинах. Да и с лыжниками тут было не очень…

– Эх, сейчас бы умять «оффен-картоффен»! – пробурчал проголодавшийся не на шутку Эрик. – И прокатиться на лыжах… Знаешь, мне даже не верится, что мы правда все это видели…

– Не говори… – поддакнула я. – Иногда ячувствую себя такой дикаркой… И не понимаю, как Маша, Евгения, Вовка и Сема могли добровольно отказаться от жизни в том мире и перебраться к нам на Элион…

– Угу. Судя по их рассказам – цепочка случайностей… Если верить Эолу – предопределение. В общем, предпочитаю об этом не думать. Главное, что я встретил тебя и могу находиться рядом!

Благодарно улыбнувшись глядящему на меня влюбленными глазами парню, я сделала шаг ему навстречу, обхватила его за шею и с диким удовольствием поцеловала его в сухие, потрескавшиеся губы. Поцелуй вышел долгим и таким сладким, что я оторвалась от Эрика, только почувствовав жар его ладони на своей груди – причем я так и не смогла вспомнить момент, когда она проскользнула под мою одежду…

– Потерпи до вечера, ладно? – еле-еле начав соображать, попросила я, вспомнив, что мы на охоте уже почти целый день, а добыли только одного зайца.

Эрик расстроенно кивнул, помог мне заправиться и, тяжело вздыхая, закинул на плечо тяжелый арбалет.

– У-у-у, ненасытный! – хихикнула я и сорвалась с места, чтобы не провоцировать его на продолжение…

Косуль заметили почти в полной темноте. Небольшое стадо пило воду из шустрого горного ручейка, берущего начало из-под снежника, расположенного выше по склону. Замерев на месте, я аккуратно скинула с себя рюкзак, дождалась, пока Эрик сделает то же самое, и вслед за ним двинулась вверх от тропы, чтобы подобраться на расстояние, позволяющее гарантированно попасть в грациозных и весьма осторожных животных…

Однако подобраться поближе нам не удалось: еще до того, как мы приблизились на расстояние, с которого нас можно было теоретически почуять, они вдруг сорвались с места и рванули вверх по склону! Почти прямо на нас! Обрадованно отведя назад руку с зажатым в ней клинком, я прицелилась в одну из косуль и уже было начала движение, как раздался шепот Эрика:

– Замри! Нормы… На той стороне, чуть ниже нас…

Показавшийся на склоне горы отряд насчитывал человек двадцать, причем, как мне показалось, воинов среди них было меньше половины – основную массу отряда составляли пленные. Вернее, пленницы. Подгоняемые тычками закованных в броню воинов, практически обнаженные девушки, сжимаясь в комочек под порывами довольно холодного ветра, босыми ногами ковыляли по острым камням и то и дело спотыкались и падали.

– Идут из набега… Семеро воинов… Значит, четверых потеряли… – буркнул Эрик, «вспоминая» то, что нам «рассказало» оборудование Мериона. – Одиннадцать женщин, двое мужчин пленными. Как думаешь, на ночлег остановятся?

– Да, причем довольно скоро! – шепнула я. – Воинов восемь. Один ранен и идет без оружия. Руки не связаны, а в повязке. Еле тащится, так что, думаю, привал им нужен…

– Отлично… Что там Шрам говорил? Что им в деревне нужны люди?

– Угу… Только у них проблема с мужчинами… – напомнила я.

– Ничего, нарожают… – улыбнулся он.

– Надеюсь, не с твоей помощью? – нахмурилась я и на всякий случай пребольно ущипнула его за бедро.

– Не время сейчас! – поморщился Эрик, потирая ногу.

– А когда они умоются? – нахмурилась я. – Бабник!

– Ого! Они решили остановиться у речки? – послав мне воздушный поцелуй, удивился он. – Там же толком негде прилечь… Значит, привал будет недолгим, и ночевать они не планируют… Придется либо идти за ними, либо атаковать тут…

– Скоро стемнеет… – пожала я плечами. – Если спуститься вон к тому камню, то я смогу достать их ножами… Вряд ли они смогут быстро добежать до нас в гору. Так что думаю, что тянуть смысла нет…

– Ну, в общем, я согласен… Пока они пьют, поползли потихоньку…

Скользя между камней, мы добрались до облюбованной позиции минут через десять. К этому времени нормы вовсю занимались хозяйством – двое расстилали какую-то тряпку, устраивая импровизированный стол, один перебинтовывал раненого, еще трое проверяли путы на руках и ногах у пленников, то и дело отвешивая недостаточно послушным, на их взгляд, пленницам полновесные оплеухи…

Эрик, заняв удобное для выстрела из арбалета место, приподнял вверх ладонь и показал мне на того, кого он выбрал целью: высокий, роскошнее других одетый воин, видимо, тот самый когган, о которых нам рассказывал Кольен, восседал на камне неподалеку от стола и мрачно посматривал в долину, закрытую клубящимися внизу облаками. Здоровенный одноручный меч и тяжелый щит лежали рядом с ним, и он периодически нащупывал правой ладонью рукоять своего оружия, вряд ли задумываясь об этом.

Выложив на камень перед собой пяток ножей, я достала из перевязи еще один и, дождавшись кивка Эрика, по очереди отправила их в полет… Четыре ножа нашли свои цели. Все три воина около пленных и один – около стола, до начала нашей атаки повернутые к нам лицами, получили по клинку в глаз. Остальные звякнули о броню и упали на камни, не причинив целям никакого вреда. Как и болт Эрика – услышав звон тетивы, воин мгновенно упал на бок, а через мгновение возник из-за соседнего камня, прикрытый щитом и с мечом, зажатым в руке!

– Ого, какой быстрый! – восхитился Эрик, откладывая бесполезный арбалет и хватаясь за мечи. – С такого расстояния и увернулся!

Тем временем все четыре оставшиеся в живых норма сомкнули строй и спокойно, но довольно быстро двинулись вверх по склону…

– Раненый – второй слева! – хмыкнул Эрик. – Не достать… Впрочем, есть идейка! – Дождавшись, пока нормы преодолеют приблизительно половину расстояния до нас, он вдруг уперся плечом в камень и вытолкнул его из положения равновесия…

Естественно, воины среагировали на движение вовремя и, отскочив в сторону, пропустили булыжник мимо себя, но мгновения, необходимого им, чтобы решить, куда смещаться, мне хватило вполне – еще один клинок нашел свою цель – проскользнув в щель забрала шлема, он оказался в глазнице не успевшего прикрыться щитом крайнего воина слева. С грохотом рухнув навзничь, тело покатилось по камням, пока не замерло в узкой щели чуть ниже…

Глухой рев коггана, донесшийся из-под шлема, вызвал на моем лице довольную улыбку.

– М-да, за тобой не угонишься… – весело улыбнулся Эрик и столкнул с места еще несколько валунов.

– Зачем? – не поняла я: воины внизу давно сместились в сторону и поднимались к нам чуть сбоку, так что смысла в такой атаке я не заметила.

– Посмотри на пленного!

Кинув взгляд на единственного парня в толпе пленных, я заулыбалась: стоя на коленях, он перепиливал путы на своих руках о меч одного из убитых воинов. Тем же занимались еще три женщины, и, судя по их воинственным взглядам, бежать они не собирались…

Схватка с нормами закончилась довольно быстро – сначала Эрик зарубил раненого, не способного ни толком держать меч, ни прикрываться щитом. Потом внизу воинственно заорали освободившиеся женщины, и секундная потеря концентрации на нас стоила жизни еще одному атакующему. А вот с когганом пришлось немного повозиться – очень неплохо тренированный воин, став спиной к большому, в два человеческих роста, камню, весьма успешно отражал и атаки Эрика, и мои броски. Однако, как и мы, он не ожидал того, что на него прыгнет сверху одна из пленниц: проткнув ее еще в падении, он буквально долю секунды не мог отцепить от себя ее скрюченных в предсмертном захвате рук и не успел выдернуть из ее тела меч. Зато Эрику этого времени вполне хватило – оба его меча нашли места сочленения доспехов и врубились глубоко в тело предводителя нормов. Еще несколько ударов наших мечей оборвали его жизнь…

– Спасибо! – выдохнул пленный парнишка, роняя из дрожащих рук меч и принимаясь растирать так и не восстановившиеся после тугих пут запястья. – Вы откуда, братья? Ой, прости, сестра! – увидев, что я не совсем «брат», тут же поправился он.

– Из Скальной Гряды… – вытирая клинки о пучок травы, ответил Эрик. – Деревня тут неподалеку… Думаю, ей уже ничем не поможешь, – кивнув на умирающую девушку, расстроенно сказал он, – а вот остальным не мешало бы одеться и добраться до жилья… Если выйти прямо сейчас, то часа за четыре дойдем…

– В полной темноте? Мы не дойдем… – почти рухнув на камни, признался парень. – Четверо суток нас тащили почти без передышек… Ой, меня зовут Зоран. Мы все из Малинового Урочища. Правда, нашей деревни уже нет… Вот все, кто остался жив… Вырасту – отомщу…

– Конечно, отомстишь! – приглядевшись к парнишке, я вдруг поняла, что ему от силы лет двенадцать, если не меньше… – Только тут оставаться нельзя… Замерзнете… Давай вниз, обыщи котомки нормов. Накорми девушек, поешь сам. А мы пока снимем с трупов одежду и решим, что делать дальше…

Глава 16
Ольгерд

Следующие несколько дней прошли без всяких неприятных сюрпризов, если, конечно, не считать таковым небольшую травму, полученную Вовкой Щепкиным в одном из четвертьфинальных, пользуясь земной терминологией, боев. Выбитый большой палец на левой руке сразу после боя был, естественно, вправлен на место, но мешал проводить захваты и давал о себе знать при любом ударе или блоке, проводимом больной конечностью. Все последующие противники ставшего одним из фаворитов Турнира в схватках без оружия то и дело старались проводить атаки слева или намеренно бить по большому пальцу, но, как правило, даже точное попадание в больную точку редко сколько-нибудь удлиняло бой: Вовка дрался на редкость собранно и эффективно. У него даже появились подражатели – в тренировочных залах как минимум десяток человек пытались освоить его коронный удар голенью по внутренней стороне бедра противника и мягкие, отводящие блоки открытой ладонью с одновременным заходом за противника и атакой. Естественно, на то, чтобы вбить связку в подсознание, необходимо было время, а до последнего дня Турнира его оставалось все меньше и меньше. Кроме того, основная масса времени у большинства участников уходила на анализ боев будущих вероятных противников, поэтому до окончания боев с трибун не уходил практически никто…

По моему мнению, особых противников у Щепкина не осталось – единственный боец, который при поистине богатырском росте обладал еще и феноменальной выносливостью и ловкостью, умудрился пропустить удар в кадык от весьма средненько подготовленного противника и выбыл с Турнира еще вчера. А все остальные участники, к счастью, не тянули даже на черный пояс по контактному карате. Однако Вовка не расслаблялся – местные бойцы по сравнению с земными каратистами имели одно, но крайне важное преимущество: все, что они делали на Арене, преследовало одну цель. Убить. Или жестоко покалечить. И вся их техника накатывалась в реальных боях не на жизнь, а на смерть. Поэтому любая ошибка могла стоить жизни или окончиться серьезной травмой. За шесть дней Турнира только в рукопашных боях летальным исходом закончилось двадцать с лишним схваток! А всякого рода переломами и травмами – вообще без счета… Так что настрой на бой был жизненно необходим…

У нас с сестричкой все было несколько сложнее и в то же время проще – смертность в нашем виде «соревнований» была выше на порядок. Редко какой бой заканчивался сдачей или без серьезных ранений. Поэтому частенько бои следующего круга просто отменялись по причине того, что противник, выигравший в предыдущей схватке, был не в состоянии участвовать в следующей. Зато количество участников, записавшихся на этот вид, изначально было больше. Раз в пять. Хорошие пары были. Но каждой из них чего-то не хватало. В основной массе – скорости. Стоило мне с Хвостиком перейти в состояние движения, как наши противники переставали за нами успевать и пропускали довольно простые, но от этого не менее эффективные атаки. Наверное, поэтому у нашей пары сложилась довольно устойчивая репутация: большинство противников, выходя на Арену, старалось как можно быстрее проверить нас на прочность, а потом просто сдаться. Тех, кто работал корректно, а потом бросал оружие, мы не убивали. Как не добивали и раненых, показывающих, что вышли из боя… Но желающих победить в Турнире именно в нашей категории меньше не стало. Просто часть из противников начала искать альтернативные способы для достижения заветной цели. Две пары, например, просто снялись с Турнира, решив попытать судьбу на следующем, а остальные… остальные начали проявлять себя с весьма своеобразных сторон…

«Первой ласточкой» изменения нашего статуса среди участников стала попытка убить Беату после того, как она выйдет из туалета, находящегося в конце коридора метрах в сорока от наших комнат. «Слабое звено» нашей пары, никого не трогая, двигаясь по коридору в весьма игривом настроении, попыталась разминуться с идущими навстречу уроженцами Мейнорра. И, неожиданно для меня и Вовки, о чем-то беседующих с Арти около моей комнаты, вдруг провернулась вокруг своей оси и влепила локтем правой руки в горло дальнему от себя воину. А через мгновение клинок атаковавшего ее первого противника, зажатый ее левой рукой, вдруг оказался в глазнице хозяина. Срываясь с места вслед за взревевшим от ярости Глазом, я уже на первом шаге понял, что помощь ей не понадобится – оба будущих соперника, еще мгновение назад уверенные в своей победе, бились в предсмертных конвульсиях перед весьма недовольной заляпанной одеждой Беатой… Как ни странно, такая демонстрация наших возможностей не убавила энтузиазма у желающих решить все свои проблемы заранее: той же ночью навестили меня. Наверняка зная, что я живу один. И в щепки изрубили мою несчастную кровать – я успел скатиться с нее при первых звуках отворяемой двери. И, дождавшись, пока незваные гости поймут, что меня в ней нет, прямо из положения лежа парой ударов меча укоротил их ноги ровно на длину голени…

После этого зашевелилась охрана Академии – буквально через минуту после того, как заорал первый калека, в мою комнату вломилось сразу два латника, которые, безжалостно добив орущих от боли мужчин, выбросили их тела в коридор. А потом устроили общий подъем и показательную экзекуцию: неизвестно по какому принципу выволокли из строя участников семерых воинов и, обвинив их в подготовке покушения на своих будущих противников, зарубили на месте. Потом спокойно пожелали всем спокойного сна и удалились…

– А тут что-то нечисто! – на русском языке шепнул мне Вовка, вслед за Беатой шагающий в сторону своей комнаты досыпать. – У тебя нет ощущения, что нас слушают?

– Откровенно говоря, я бы не удивился… – задумавшись на мгновение, ответил я. – Уж очень быстро они ко мне явились…

– Во, блин, суки… – не на шутку взбесился Вовка. – А если они не только слушают, но и смотрят?

Беата, услышав последнюю фразу, остановилась, повернулась к нам обоим и потребовала объяснений… Глядя, как краснеет лицо моей бесшабашной сестры, я было улыбнулся, но, получив по чувствительному удару в живот от обоих супругов, предпочел не шутить по поводу того, как они проводят ночи… И правильно – Хвостик была в диком бешенстве…

…Последний день Турнира начался с дикого рева в коридоре: голос одного из латников, в котором мне почудилось что-то механическое, приказывал просыпаться и строиться в коридоре напротив своих комнат. Натянув на себя одежду и закрепив перевязь с мечами, я вышел из комнаты и посмотрел по сторонам. Хлопали двери, из комнат выбирались заспанные и не очень воины, на ходу одеваясь и проверяя наличие своего оружия, и занимали предписанные места. Далеко слева я заметил поднятую в приветствии руку Арти и кивком ответил на пожелание доброго утра. Чуть позже из соседней комнаты выбрались очень недовольные незапланированной побудкой Глаз и Хвостик. Пробурчав что-то насчет своих отношений с родственниками тех уродов, которые имеют наглость будить его в столь ранний час, Вовка вопросительно посмотрел на меня, словно пытаясь выяснить причину этого сбора. Однако что-либо ответить мне не удалось – тем же на редкость громким голосом латник коротко поздравил нас с наступлением последнего дня и приказал следовать за ним…

Короткий переход по коридорам завершился около довольно невзрачной на вид двери, за которой, как потом оказалось, находилось что-то вроде склада. Постояв в очереди, минут через десять я получил что-то вроде церемониального плаща с вышитой на нем эмблемой острова Черной Скалы. В приказном порядке «попросив» нас его надеть, латник снова повел нас по коридорам в самый большой крытый зал для тренировок и там устроил небольшое мероприятие по отработке торжественного хождения строем и маневров, которые мы должны были совершать по Арене… Особой трудностью маневры не отличались, и, учитывая военное прошлое и настоящее большинства участников, с этим занятием мы закончили довольно быстро… Потом желающих перекусить отправили на завтрак, приказав собраться к третьему удару гонга у выхода на Арену…

Завтракать ушли немногие – большинство тех, кто участвовал в боях с оружием, предпочитали перед боем не есть, опасаясь возможных последствий ран в брюшную полость… А наша компания вместе с Арти дэ Коннэ с удовольствием предалась греху чревоугодия и поэтому к моменту общего построения находилась в превосходном настроении…

…На трибунах негде было упасть не то что яблоку – монете! Все ложи, включая королевские, были забиты до отказа. Зрители сидели друг на друге, пытаясь не пропустить главное событие года. Солнце, ярко сиявшее на безоблачном небе, освещало чистый, без единого пятнышка, песок Арены, ждущий начала боев за звание чемпионов. Все шестнадцать участников, выбившиеся в финал из более чем семи сотен претендентов, настороженно поглядывали на будущих соперников и ждали. Кто-то теребил свое оружие, кто-то перематывал повязки, наложенные на раны, кто-то разогревал связки, но все, как один, пытались скрыть свое волнение от противников и зрителей.

Как на церемонии открытия, трибуны мгновенно стихли, стоило Просветленному подойти к трибуне и поднять вверх руку. И в наступившей тишине прозвучали первые слова:

– Уважаемые гости! Доблестные воины! Я рад приветствовать всех вас у себя в гостях в этот знаменательный день! Я благодарю Творца за идею, посетившую меня много лет назад, создать Академию боевых искусств и проводить Турниры Славы. Тысячи воинов скрещивали здесь друг с другом свое оружие, борясь за право называться лучшими! И только лишь несколько десятков из них завоевали этот титул. Часть из них состоит на службе у сильных мира сего, и слава этих великих бойцов заставляет неровно биться сердца всех воинов этого мира! Другая часть продолжает совершенствоваться во владении оружием, чтобы когда-нибудь закрыть грудью нуждающихся в защите соплеменников. Одна смерть на Арене спасает сотни и сотни жизней на обоих континентах! Да что говорить, даже три недели Перемирия, заключаемого на время проведения Турнира, давно стали традицией, и я рад, что в эти дни никто не умирает насильственной смертью. Спасибо всем вам, дорогие мои, и наслаждайтесь зрелищем, ради которого все мы тут собрались. Пусть победят сильнейшие! Слава!

– Слава! Слава! Слава! – подхватили трибуны, и в воздух взлетели шапки, сумки, флаги…

В это время на Арену вышел главный распорядитель, взмахнул жезлом, и трое судей заняли свои места вокруг единственной огороженной площадки, расположенной перед королевскими трибунами. Еще один взмах, и два первых претендента – воины в тяжелой броне, оба, как ни странно, вооруженные топорами и с тяжелыми щитами, – вышли из нашего строя, следуя за помощником распорядителя.

Трибуны встретили первых финалистов дружным ревом, сквозь который то и дело доносились их имена и призывы к победе того или иного бойца.

Еще один взмах жезла, и чудовищные топоры закрутились в руках воинов, напевая песню смерти. Лязг железа, искры, высекаемые оружием при столкновениях, тяжелое дыхание закованных в латы воинов и крики толпы слились в какой-то сумасшедший хор, захвативший всех нас своим пением. Мы, дрожа и бездумно дергаясь при каждом ударе, то напрягаясь, то расслабляясь вместе со сражающимися противниками, завороженно смотрели на площадку. И лишь гонг, возвестивший о победе одного из них, да ликование трибун на один миг заставили нас оторвать взгляды от тела, разрубленного почти пополам мастерским ударом победителя. А сам победитель Турнира, забрызганный своей и чужой кровью, как мясник на бойне, подпрыгивал вверх, размахивая топором, и что-то хрипло орал от радости. Четверо латников с поклоном приняли его оружие на красную атласную подушку и с почетом повели воина к специальному помосту для победителей, расположенному напротив трибуны Просветленного. Победитель, отдав оружие, гордо двигался за ними, то и дело подпрыгивая вверх, сжимая свои пудовые кулаки над головой и счастливо крича о своей победе.

Следующим состязанием оказалась стрельба из лука. Менее драматичное по своей сути, оно оказалось более долгим. Противники, начав двигаться с разных сторон Арены, должны были поразить друг друга любым удобным им способом, пользуясь лишь луком и стрелами. Они могли маневрировать, падать, уклоняться от выстрелов и ждать удобного момента. Поединок длился минут десять, и каждый выстрел оппонентов сопровождался криками болельщиков. Победитель, истратив всего четыре стрелы, сумел тяжело ранить противника, осыпавшего его стрелами на бегу, и его хладнокровие и умение были так же высоко оценены зрителями, как и судьями. И вскоре победитель занял свое место на Помосте Победителей.

После небольшого перерыва на Арену вызвали Арти и его противника. Дэ Коннэ, подмигнув Беате, спокойно снял с себя камзол, оставшись в одних штанах, и, подхватив свои сабли с земли, пружинистой походкой пошел за своим противником к площадке.

Его соперником оказался такой же относительно невысокий и жилистый воин с прямым полуторным мечом в левой руке и небольшим щитом в правой. Длинные волосы, собранные на затылке в пучок, отливали чернотой, а густые брови почти закрывали маленькие подвижные глазки, и так глубоко запрятанные под выдающимися надбровными дугами на скуластом лице.

Поклонившись судье и друг другу, противники начали свой танец с осторожных, легких прикосновений друг к другу. Постепенно темп боя все нарастал, и вскоре движения их рук даже для людей, привычных к оружию, слились в какие-то размытые от скорости полосы.

Арти вертелся юлой, атакуя по невозможным траекториям и разным уровням, меняя то скорость, то направление удара, но на пути его меча неизменно оказывался то щит, то клинок его на первый взгляд почти неподвижного противника. Точность ударов, блоков и передвижений чернявого меня просто заворожила. Я двигался вместе с ним и краем сознания пытался решить, сколько бы времени я выстоял против Арти, не уходя в состояние движения. Вряд ли очень долго. А воин держался и даже контратаковал! Я даже вдруг испугался – хватит ли Арти выносливости и сил тогда, когда чернявый сам пойдет в атаку!

Действительно, дождавшись одному ему видимого движения противника, чернявый вдруг рванулся в сторону, отбил удар сверху и на встречном движении рубанул Арти поперек корпуса. Каким-то змеиным движением дэ Коннэ закрутился на месте, и меч чернявого выбил сноп искр из другой его сабли, каким-то чудом оказавшейся прижатой к животу. Противники на миг отскочили друг от друга и замерли, всматриваясь друг другу в глаза. Потом они внезапно снова ринулись друг на друга; в течение нескольких бесконечных секунд размазались в воздухе, высекая снопы искр, а потом снова остановились, поклонились и вдруг… одновременно положили свое оружие на землю! Трибуны взвыли, а потом недоуменно смолкли. Судья удивленно поднял взгляд на ложу Просветленного и, видимо, увидев какой-то знак, поднял свой жезл в воздух. Заволновавшиеся было вновь зрители замерли, и тут раздался голос Просветленного: