Текст книги "Гром гремит дважды. Турнир"

Глава 11. В путь

Тук, тук-тук, тук.

Ниу уже завязывала ифу, и теперь её пальцы начали двигаться быстрее. Я оправил постель, переложил на неё игральные карты, лежавшие на тумбочке. Маскировка, способная обмануть только полного и абсолютного тупицу.

Технически, конечно, интимные отношения запрещены в школе не были. Они даже в какой-то мере, поощрялись (иначе откуда бы противозачаточный эффект у таблеток?). И режим мы не нарушили: сегодня праздник, день свободный. По сути, даже повода для предупреждения нет.

– Лей, автобус, – услышал я снаружи голос Ронга. – Вейж смотрит. Мы пошли.

– Понял, – откликнулся я и дождался, пока стихли шаги.

– Уезжаешь, – пробормотала Ниу, констатируя очевидное.

– Сиди тихо, – сказал я. – Не привлекай внимание. Не болтай. Если будут рассказывать, какое я ничтожество – не надо кидаться меня защищать. Твоя задача – дождаться меня живой и невредимой, поняла?

Ниу грустно кивнула.

– Если будет нужна какая-то помощь, обращайся к Зиану. Помнишь Зиана?

Она помнила Зиана. Того весельчака, с которым я познакомился в консерватории, после того, как меня три дня подряд внутривенно пичкали наркотой, надеясь вызвать зависимость, а по итогу – чуть не убили. С тех пор мы с ним мало пересекались, иногда болтали на прогулке. Пока с человеком на пару тонну дерьма не сожрёшь – о нём мало что можно сказать, это, конечно, да. И всё же из всех учеников, остающихся в Цюане, Зиан был самым вменяемым, к тому же относился ко мне с уважением.

– Я с ним говорил о тебе, он обещал присмотреть краем глаза. Он, конечно, на распиле работает, но… тем не менее.

Я умолчал о том, что Зиан, при всей своей вменяемости, не смог и даже не попытался защитить несостоявшегося беглеца Жонга от «несчастного случая» – парню циркуляркой отрезало мизинцы на обеих руках. Красные Птицы были очень злы, что из-за побега Жонга им пришлось целый месяц мыть полы и драить сортиры школы Цюань.

В общем, сомнительный статус героя по факту давал мне крайне мало преимуществ. Я даже не мог оставить Ниу со спокойным сердцем. Одиссей вот тоже оставил раз Пенелопу, и что получилось… Пришлось по возвращении заниматься массовыми расстрелами. А я, даже если выиграю этот турнир, хрен знает, когда вернусь за Ниу. И стрелкового оружия мне уж точно никто не даст.

– Не волнуйся за меня. – Ниу нашла в себе силы улыбнуться. – Я здесь не первый день живу. Справлюсь.

И то верно. Ниу ещё до моего появления была в Цюане, как дома. На сердце немного полегчало. Мы обнялись ещё разок наедине. Демонстрировать свои отношения на людях – противоречило местному менталитету, что лично я только благословлял.

* * *

Ворота школы были широко распахнуты, за ними стоял автобус – тот самый, что возил нас постигать культурную программу. Во дворе толпился народ. Проводить борцов собрались все. Как на войну, только что цветов не бросали под ноги.

Борцы во главе с Вейжем стояли недалеко от ворот, ждали, очевидно, только меня. Я, сжав на прощание ладошку Ниу, выпустил её и лёгким бегом припустил по галерее. Возле лестницы едва не столкнулся с растрёпанным Тао, который как раз выскочил из комнаты.

Меня он, кажется, вообще не заметил. Толкнул плечом, скатился по лестнице и бросился к борцам через весь двор. Я ускорил шаг. Интересно было, к чему всё идёт.

– Стойте! – вопил Тао. – Куда вы? Так не честно!

На него с интересом уставились все, включая борцов и Вейжа. Даже директор, который шагал от административного крыла проводить борцов, сделал жест напрягшимся было воспитателям, чтобы не трогали блаженного.

– Сегодня же праздник! – орал Тао. – Сегодня – перепрофилирование. Я ведь… – Он вовремя проглотил слово «заплатил» и вместо этого сказал: – Я готовился!

Джиан картинно закрыл глаза ладонью и отвернулся. Остальные загоготали. Тао остановился перед толпой борцов, переводя взгляд с одного лица на другое. Задержал взгляд на Бохае.

– Так не честно! – повторил он. – Я тоже должен был ехать с вами!

– Ну прости, Тао, – сказал Бохай. – К сожалению, люди главнее нас с тобой решили, что сегодня испытания не будет. Впрочем, если тебя это утешит, я могу задержаться на минутку и навалять тебе так, чтобы ты не скучал до самого нашего возвращения.

Теперь заржали уже все ученики, даже я не удержался. Тао в своей святой простоте даже не успевал понять, что становится посмешищем для всей школы. Сначала делал, потом опять делал, после этого делал ещё раз, чтобы уже наверняка, и только тогда начинал думать. Вот сейчас, похоже, наступил именно такой момент.

Тао опустил голову, плечи его поникли. Руки, которые уже соскучились по гипсу, безвольно повисли. Тао отвернулся от борцов и побрёл обратно, к своей комнате, ненавидеть несправедливый мир. Мимо меня он прошёл, даже не взглянув. Хоть бы удачи пожелал, что ли. Не мне – так всем. За честь школы, как-никак, выступать будем. За его, блин, честь в том числе!

– Идёмте, – сказал Вейж негромко, оборвав смех.

Мы вышли за ворота. Я, оглянувшись, в последний раз коснулся взглядом одинокой фигурки в чёрном ифу, замершей на галерее. Интересно, она-то хоть улыбнулась, глядя на это представление? Хотелось надеяться, что да, но сердце подсказывало: вряд ли. Я поднял руку, прощаясь.

Вейж выстроил нас в шеренгу перед автобусом и сам смиренно встал сбоку. Директор вышел за ворота и медленно, внимательно осмотрел нас.

– С большинством из вас я сегодня прощаюсь навсегда, – сказал он, сверкая круглыми стёклами очков. – Сейчас в клане Чжоу, которому все мы обязаны жизнью и крышей над головой, наступили трудные времена. И ваша задача – доказать, что школа Цюань в эти времена будет служить опорой, а не обузой. Вы идёте на бой, чтобы завоевать свободу. И у кого-то из вас это, вероятно, получится. Но став свободными, постарайтесь не забыть, где вы получили необходимые навыки. Здесь. В этих стенах. Вы можете их ненавидеть, но это место – ваша вторая родина. Здесь вы появились на свет – такими, какими встретите смерть или свободу. Я никого из вас не стыжусь. Я горжусь всеми вами. – Тут он задержал взгляд на мне, как бы говоря: «Ну ты же понимаешь, что это просто красивые слова, да?». – И желаю вам большой удачи.

– Спасибо, господин директор! – дружно грянули борцы и поклонились. Я тоже заставил себя склонить голову.

А ведь, пожалуй, у директора тоже настали не лучшие времена. И он, небось, начал плохо спать по ночам, думая о том, как сложится его жизнь, если школу закроют, а его выгонят пинком под зад.

Директор Ган не был членом клана, он просто работал на клан. Работал, по сути, надсмотрщиком. Педагогический опыт в глаза не бросался, да и вряд ли он был. Строки в резюме: «наклонности садиста, умение вести себя, как полная мразь, возраст: 50+ лет» – вряд ли заинтересуют потенциальных работодателей. И почему-то я сомневался, что клан имеет обыкновение платить своим бывшим сотрудникам пенсию.

Так что – да, несомненно, Ган желал нам удачи. И даже мне. Да хоть чёрту лысому, лишь бы этот чёрт доказал новому главе клана, что школа Цюань заслуживает места под солнцем, а директор Ган – лучший руководитель, какого только можно представить.

Ворота закрылись за спиной директора. Мы молча полезли в автобус. Я вспомнил, что так толком и не попрощался с Яню. Не зашёл в кухню, к мастеру Куану. Девчонки с кухни, с которыми у меня были связаны отнюдь не самые плохие воспоминания… Не успел, не подумал. А теперь уже поздно. Теперь уже нет смысла обо всём этом думать.

Я сел на своё обычное место, у окна, рядом с Ронгом. Вейж устроился в хвосте. Автобус тронулся.

Путь предстоял неблизкий, и я прикрыл глаза. Покачивание салона, гул мотора усыпили меня, несмотря на гомон, который постепенно подняли борцы, обсуждая всё на свете, от прощальных слов директора и своего мнения о школе Цюань, до треволнений по поводу турнира. Я провалился в сон.

Это видение посещало меня уже раз сто. Оно являлось практически каждую ночь, и я не мог назвать его кошмаром. Скорее – напоминание о том, что здесь я по собственному выбору.

Подвал торгового центра, открытая дверь, светящийся круг на полу, голос, монотонно читающий заклинание.

«Закрой рот, или выстрелю, – говорю я, целясь в спину стоящему в комнате человеку. – Брось книгу!»

Он медленно поворачивается ко мне. Больше его лицо не исчезает в слепящем свете. Память вернулась ко мне, я вижу лицо человека, который изуродовал мою жизнь, и палец дрожит на спусковом крючке.

Кузнецов.

Распространённая фамилия, неброская. Сколько я Кузнецовых знал… В одном только моём классе аж две Кузнецовых учились, причём родственницами не были. Фамилия как фамилия. Только с некоторых пор меня от неё начало передёргивать.

Он был моим непосредственным начальником. Другом. Наставником. Человеком, которому я без колебаний мог доверить жизнь – свою, своих близких. И когда он попросил меня прийти на встречу в нерабочее время, я пошёл без колебаний, никому не сказав, куда и к кому. Он знал, что так будет.

А я знал, что Кузнецов собрался-таки на покой и ищет преемника. Я не был карьеристом, меня полностью устраивала работа «в поле», там я ощущал себя нужным. Но я, как и Кузнецов, знал, что мой опыт и мои способности позволят мне принести в десять раз больше пользы на руководящем посту. К этому разговору я готовился.

Никак не к тому, что мне раскроют глаза на гигантскую сеть по производству и сбыту новых, революционных наркотиков. И во главе этой сети окажется он. Кузнецов. Друг, начальник, наставник. И он действительно хотел посадить меня на своё место, только с рядом существенных оговорок. Условий, которые я поначалу принял за шутку, а когда до меня дошло, что всё серьёзно, было уже поздно встать и уйти.

Меня связали. Меня били. Морили голодом, не давали пить. Кузнецов снова и снова бубнил одни и те же доводы, я снова и снова плевал ему в лицо. Передо мной был не просто преступник, не просто злодей, занявшийся самым мерзким злодейством из всех, что только можно представить. Передо мной был предатель.

И этот предатель не умел, не хотел отступать перед трудностями. Так же, как не умел и не хотел этого я. И в мою вену вонзилась игла… А когда и это не помогло, Кузнецов приказал своим шестёркам убрать меня. Наверное, он потом прикончил этих двоих недоумков, которые умудрились залажать такое простое дело: убить обколотого наркотиками, истощённого, закованного в наручники человека.

Впрочем, они не так уж виноваты. Я должен, просто обязан был умереть. И не было ни одного врача, который не сказал бы мне об этом. Каждый смотрел на меня так, будто я нарушил все законы разом и остался на свободе. Я был насмешкой над их знаниями, их опытом, и они меня за это в глубине души ненавидели.

Кузнецов не бросил книгу и не перестал читать заклинание. Он шевелил губами, глядя на меня.

Нас этому учили. Валить чернокнижников сразу, без предупреждения, не позволяя им разевать рот. Я и так уже подставился дальше некуда. И Кузнецов увидел это в моих глазах.

Он рванулся в сторону, прыгнул. Я – выстрелил. Из затылка Кузнецова ударил кровавый фонтан. Я услышал крик, и мой бывший начальник упал в самую середину круга. Круг полыхнул, и какая-то чёрная дымка поднялась над телом, чтобы исчезнуть.

«Лей, ты его прикончил?» – Настя появилась у меня за спиной.

Нет. Нет, не прикончил. Если верить тому, что бормотал тот сумасшедший китаец, я лишь закрыл ублюдку путь в наш мир. Прибил его аватара, если так можно сказать. Теперь он остался там, с той стороны. И, если верить китайцу, там нет никого, кто мог бы встать у него на пути.

Пока нет.

И я шагнул к кругу.

«Лей, не надо. Давай дождёмся специалистов».

«Лей, стой, я сейчас тебе в ногу выстрелю, твою мать!» – кричит Настя в истерике.

Что я здесь оставляю? Работу, с которой меня практически выжали. Любимую некогда женщину, которая не хочет со мной жить. Раздираемое бесконечной болью тело. И вечное осознание того, что я не доделал свою работу, что самый главный ублюдок ускользнул за пределы моей юрисдикции.

«Паук мёртв, – говорю я. – Позаботься о паутине».

«Лей!!!»

Я шагаю через край.

Автобус качнуло, я ударился головой о стекло и проснулся. Прошло, кажется, около часа.

– Что случилось?

– Колесо пробило, – сказал Ронг. – Плохая примета. Хреново всё начинается…

Глава 12. Господин Нианзу

Из-за спустившего колеса к месту мы добрались едва ли не на час позже, чем планировалось. Однако, как мне успел объяснить Вейж во время стоянки, планировалось прибыть на полтора часа раньше официального начала, так что мы, собственно, ничего не теряли.

Автобус остановился перед высотным зданием отеля – этажей тридцать, не меньше. Центральный вход был украшен рядом невысоких аккуратных фонтанов и длинной клумбой перед широким портиком с колоннами. Под портик въезжали машины, привозящие гостей – чтобы люди, выйдя из такси, оказывались сразу под крышей, и никому из них, упаси будда, не пришлось идти по улице. По сторонам от портика, как положено приличному международному отелю, высились флагштоки. Флаги были спущены – траур по главе клана, сообразил я.

При виде здания отеля у многих борцов отвисли челюсти. Вряд ли они раньше часто бывали в подобных местах. Я же удостоил здание только беглым взглядом. Отель как отель, в прошлой жизни вдоволь налюбовался на показную роскошь. Не в бараке на нарах жить придётся – и то ладно.

– В тот раз не так круто было, – заметил Джиан.

– Ага, – подтвердил Бохай. – Как-то странно они собрались экономить на борцах.

– Здание принадлежит клану Чжоу, – сказал Вейж, не то отвечая Бохаю с Джианом, не то просто вводя в курс дела всех. – Несколько этажей клан удерживает для своих нужд, их займёте вы и другие борцы. Вам будет позволено расслабиться. Разумеется, на период проведения турнира никаких тренировок не будет. Прошу лишь помнить, что всё, что вас окружает – имущество клана. Отнеситесь с уважением.

– Да мы сами – имущество клана, – хохотнул кто-то.

Вейж медленно повернул голову и пронзил шутника взглядом. Тот заткнулся и уже сам не рад был тому, что выступил.

– Ценное уточнение, – сказал Вейж. – Состоятельные люди, обставляя своё жилище, могут заметить, что шкаф не подходит по цвету к стулу. В таком случае от стула могут избавиться и купить другой, более подходящий. А теперь попробуйте представить сами, сколько в год приносит клану это заведение. – Вейж указал палкой на гостиницу. – И сопоставьте это с тем, сколько приносит школа Цюань. Тогда вам станет понятно, что есть шкаф и кто есть стул.

Если Вейж планировал приободрить парней, то получилось у него так себе. Воцарилась гнетущая тишина. Стоя снаружи, все уже чувствовали себя слонами в посудной лавке и боялись пошевелиться.

– Как только начнётся турнир, вы можете дать волю кулакам, – продолжил Вейж. – Но вне соревнований не должно быть никаких драк и никаких конфликтов, воздержитесь даже от ссор. – Тут он внимательно посмотрел сперва на меня, потом на Джиана. – Вы – борцы школы Цюань. Вы – братья. Ведите себя соответственно.

Вейж не стал дожидаться кивков. Он просто развернулся и пошёл к гостинице, махнув палкой, чтобы следовали за ним. Борцы, изрядно деморализованные, подчинились.

В вестибюле первым делом дорогу нам заступили охранники. При виде их борцы ещё больше скукожились, хотя, казалось бы, в их статусе стоило уже перестать обращать внимание на форму. Не говоря о том, что даже один на один любой из нас уделает такого «секьюрити» на раз.

Охранники поинтересовались – очень вежливо! – кто мы такие и какого дьявола тут забыли. Вейж продемонстрировал какую-то карточку, которая возымела магическое действие. Охранники поклонились и разошлись в стороны, уступая нам дорогу.

У стойки регистрации тоже надолго не задержались. Одна из улыбающихся приклеенной улыбкой девушек поняла Вейжа с полуслова и тут же кому-то позвонила. Не прошло и минуты, как к нам подошёл мужчина в бежевом европейском костюме, коричневой рубашке и при галстуке. Девушки на ресепшене тоже были одеты в бежевые костюмы, коричневые блузки и шейные платки той же расцветки, что и галстук мужчины. Я понял, что перед нами – представитель отеля. На бейдже, прицепленному к карману пиджака, было написано имя – Деминг.

– Господин Вейж, школа Цюань, – поприветствовал он нас. – Все уже в сборе, ждём только вас.

– Надеюсь, мы не задержали начало мероприятия? – спросил Вейж.

– О, нет-нет, что вы, не беспокойтесь. Следуйте за мной, прошу вас.

Мы поднялись в лифте на двадцать седьмой – если верить кнопке – этаж и прошли во внушительных размеров зал. Видимо, в «мирное» время это был зал ресторана, теперь же обстановку тут сильно поменяли. Я отдал должное организаторам: они постарались соблюсти некий баланс между тем, что было привычно для ресторана, и подобающей случаю торжественностью. Окна от пола до потолка закрывали жалюзи – хотя в обычное время наверняка были подняты, чтобы посетители ресторана с высота двадцать седьмого этажа могли полюбоваться панорамой города.

Из привычного были традиционные круглые столы – как положено дорогим заведениям. Вокруг каждого могло свободно рассесться человек двадцать. Столы были снабжены вращающейся центральной частью, уставленной блюдами, а на неподвижном круге стояли приборы. За каждым столом сидели борцы отдельной школы. Пустовал лишь один стол, наш. На всякий случай на нём ещё стояла табличка с иероглифом 拳 – Цюань.

Из непривычного – точнее, хорошо забытого – была еда. Борцов в школе кормили на порядок лучше, чем обычных учеников, однако всё равно не баловали. Здесь же столы буквально ломились от роскошной жратвы, виднелись даже бутылки и бокалы.

Я усомнился, что это хорошая идея – напоить свору вчерашних беспризорников, которые, к тому же, будут соперниками на турнире. Но, должно быть, пресловутый клан Чжоу был готов справляться с последствиями.

В зале было шумно. Судя по состоянию столов, остальные школы прибыли не так давно, пиршество только начиналось.

– Вам сюда, – с улыбкой сообщил наш сопровождающий, указав открытой ладонью на свободный стол. – Прошу, садитесь, скоро начнётся презентация.

Мы двинулись к столу. Борцы других школ пристально изучали нас взглядами, разговоры стихали. Я чувствовал себя ковбоем на диком западе, зашедшим в незнакомый салун.

Впрочем, эффект долго не продержался. В конце концов, мы были такими же, как все, и даже цветами ифу не отличались. В других школах, как выяснилось, тоже были формальные черепахи, драконы, птицы и тигры. Прервавшийся было гул голосов начался вновь. Где-то засмеялись.

– Лей! Э, Лей! – услышал я, и сердце дрогнуло.

До этого момента как-то не задумывался о том, что у Лея, тело которого занял, тоже была предыдущая жизнь – до школы Цюань. У него, как оказалось месяц назад, была фамилия. Предполагались родители, родственники. И не только. Джиану «посчастливилось» встретиться на улице со старыми знакомыми – а теперь, похоже, настал мой черёд. И что я должен делать? Вспомнить легенду о потерянной памяти, мол, так и не оклемался от препаратов? В принципе, почему нет. Любой из моих «братьев»-борцов подтвердит, что меня три дня держали в процедурке. После такого можно не только память потерять.

Я остановился и медленно повернул голову.

– Лей, ты уснул? – кричал парень, глядя не на меня, а на другого, сидящего напротив него – то есть, на противоположной стороне огромного стола. – Отодвинь бокал, а то опрокинется!

Я с любопытством поглядел на борца в сине-зелёном ифу с жёлтым поясом, отодвинувшего бокал на высокой ножке от края вращающегося круга.

Лей. Надо же. Хотя, конечно, это распространённое имя, по крайней мере, в том Китае, что я знал и помнил, но всё же – интересно.

Этот, «лазоревый» Лей, судя по иероглифам 胜利 на табличке посередине стола, состоял в школе Шенгли, «победа». Самонадеянное название. Обидно будет с таким облажаться. Сам парень был крепким на вид, чувствовал себя уверенно и охотно улыбался товарищам по школе. Однако почувствовав мой взгляд, повернул голову и улыбаться перестал.

– Что? – громко, с вызовом спросил он.

Казалось, готов кинуться на меня сию же секунду. Я покачал головой и двинул дальше, за своими. Вейж просил не влезать ни в какие разборки. Если я в первые же минуты подерусь со своим внезапным тёзкой, это будет вопиющим неуважением к учителю.

– Наверное, он впервые увидел настоящих борцов и испугался! – предположил кто-то за моей спиной, вызвав взрыв хохота, который распространился и на другие столы.

Ха, ха и ещё раз ха. Ладно, пусть себе смеются. Смех, говорят, продлевает жизнь, а это сейчас для всех нас актуально.

Я сел рядом с Ронгом. Борцам пришлось потесниться. В других школах было по двадцать борцов или меньше, нас же – двадцать один. Я даже в числовом воплощении был из ряда вон. Вейж сидел рядом с Бэем. Он кивнул нам, мол, можно. Бохай принялся вращать центральный круг, борцы накладывали себе на тарелки всё подряд, стараясь не пропустить ни одного блюда – в общем, за нашим столом тоже начался пир. И как в обычном кафе, скоро пришло ощущение, будто вокруг появилась невидимая стена, отделившая нас от остальных посетителей.

– Чего у тебя там с этим? – повернулся ко мне Ронг с набитым ртом. Он кивнул назад, в ту сторону, где сидел мой тёзка. – Бохай интересуется.

– Ничего.

– Проблемы будут?

– Вряд ли.

– Если будут – обращайся.

Я с серьёзным видом кивнул. Если дойдёт до стычки, мне быстрее и проще будет вырубить Лея-два и уйти подальше, чем звать своих и превращать детский сад во взрослую войну. Если, конечно, на меня кинутся всей школой Шенгли – тут уже другой разговор. Но вряд ли до такого дойдёт. Даже полные отморозки не убивают за один случайный взгляд.

Вдруг как будто волна тишины прокатилась по столам и достигла нашего. Я поднял голову и увидел человека в ослепительно белых просторных одеждах, идущего к нам от входа, с другого конца зала. Он был не один, за ним шагали, видимо, клановые бойцы, облачённые в чёрные ифу. Я подумал, что здесь эти цвета не имеют отношения к священным животным, а скорее являются символом траура по безвременно ушедшему главе клана. И мы сейчас, по сути дела, не на празднике, а на поминках.

Вейж поднялся со стула и поклонился остановившемуся мужчине. Следом за ним встал и поклонился Бохай, остальные последовали его примеру. За каждым столом происходило одно и то же.

Кланяясь, я заметил деталь, которая сразу почему-то не бросилась в глаза. Рядом с мужчиной вышагивал белый тигр и внимательно смотрел, как мне показалось, прямо на меня.

– Прошу вас, садитесь, – произнёс мужчина тихим голосом, который, тем не менее, достиг ушей каждого. – Я рад приветствовать вас, достойных представителей своих школ, на ежегодном турнире. Моё имя – Нианзу, в эти тяжёлые дни я исполняю обязанности главы клана. Вы у меня в гостях, и я хочу, чтобы вы чувствовали себя наилучшим образом.

Когда я сел и вновь посмотрел на Нианзу, тигра не было. Мой взгляд заметался по залу – тщетно. Зверь будто испарился.

– Все вы знаете, в какое нелёгкое время нам с вами довелось встретиться, – говорил Нианзу, сложив руки перед собой; бойцы, каждому из которых было лет по двадцать-двадцать пять, копировали его позу. – Мы все скорбим, и скорбь наша продлится вечно.

Тут я уже мысленно закатил глаза. Впрочем, надо отдать Нианзу должное – он говорил без пафоса, но и не создавал впечатления, будто заученно шпарит по писанному. Идеальный тон подобрал.

– Будущее пока сокрыто в тумане, – продолжал он. – И этот турнир поможет нам разогнать туман. Вы наверняка слышали, что турнир мог и не состояться. Обычно это – радостное событие, повод для веселья. Многие были за то, чтобы отменить турнир в этом году, но всё же его решили провести в память о господине Донгэе.

Бойцы, застывшие за спиной Нианзу, дружно склонили головы.

– Принимая участие в турнире, вы не только защищаете честь своей школы, не только стремитесь обрести свободу и занять место среди наших солдат. Вы должны задать сами себе вопрос: достойны ли вы участвовать в турнире, устроенном в память о таком великом человеке. А ответ вы получите в ближайшие дни. Впрочем, довольно разговоров. Вы приехали сюда не для того, чтобы слушать. Бои начнутся завтра, а сегодня я предлагаю вам посмотреть на то, с чем придётся столкнуться во время проведения турнира.

Нианзу, склонив голову, отошёл в сторону. Бойцы проследовали за ним и расположились вдоль стены, пристально следя, чтобы никто не посмел приблизиться к их господину.

Двери в зал снова распахнулись, и в полной тишине вошёл длинноволосый парень лет двадцати с небольшим. Он был в чёрных штанах и в чёрной же безрукавке. Ноги обуты в таби – невысокие матерчатые сапоги на прорезиненной подошве, с отделённым большим пальцем. Мускулистые руки забиты татуировками, на них извивались змеи и скалили зубы какие-то неведомые твари.

– Донг, – коротко представил его Нианзу. Как будто это имя объясняло всё и даже раскрывало часть биографии.

Донг резко поклонился, выпрямился. Продемонстрировал несколько движений из тайцзицюаня – размялся. Так и не сказав ни слова, он повернулся к стене, где замерли Нианзу с телохранителями, и вскинул руку. Палец Донга указал на одного из бойцов.

Прежде чем тот отлепился от стены, мне показалось, что его лицо исказилось от страха.