Текст книги "Не может быть! Может, может"

Не может быть!
Может, может
Василий Курочкин

© Василий Курочкин, 2023

ISBN 978-5-0059-0756-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель, я не ставил задачей создание художественного шедевра. Моя цель – показать, что наш мир не так прост, как кажется. Здесь ты узнаешь факты, которые большинство не замечает. Наши органы чувств заточены на определённые диапазоны частот, вибраций. У гениев этот диапазон шире, у шизофреников – смещён в какую либо сторону. Прямо скажу – я не гений. Все события, описанные здесь – биографические факты.

Серебрянск. Пихтовка.

Моя бабушка

эпизод первый

По хронологии, а не по значимости. Произошло это апрельским вечером тысяча девятьсот шестидесятого года. Я, пятилетний мальчонка, влекомый за руку бабушкой, семеню по серой, гравийной дороге, глядя прямо под ноги – так лучше ощущается скорость. Вдруг, серое полотно дороги обрело красноватый оттенок, насыщенность которого нарастала. Повертев головой, увидел, что нас догоняет словно плывущий по небу, раскалённый до красна… лом. Так я для себя определил этот объект. Ранее я бывал в кузне и видел, как извлекают из горна раскалённую заготовку. Лом плыл над речкой Пихтовка на высоте метров пятьдесят, не меняя ни высоты, ни скорости, ни направления. Дёрнув бабушку за руку, спросил: – Баба, что это? Бабушка, мельком глянув, процедила: – Не смотри туда! И начала креститься и бормотать молитвы. При этом она ускорила шаг на столько, что я еле вприпрыжку поспевал за ней, но ни на секунду не отвёл взгляда от непонятного объекта. Лом проследовал через весь город Серебрянск, и выплыв из тени горы, растворился в потоке солнечного света над рекой Иртыш. Немного успокоившись, бабушка сказала: – Ты, внучек, никому не говори об этом, ладно? Я легко обещал молчать, будучи уверенным, что завтра только и разговоров будет об этом. Как можно такое не заметить? Осознавая, что видел то, чего не может быть, я всю ночь проворочался и с пяти утра уже сидел у динамика в ожидании начала трансляции передач, наивно полагая, что в новостях обязательно сообщат о событии. Увы, ничего не было сказано о вчерашнем событии. С обеда до вечера слонялся по улицам города, над которыми проплыл злополучный лом, надеясь услышать разговоры о вчерашнем – напрасно. Терзало жгучее желание поговорить об этом, с кем ни будь, но, представляя мысленно этот разговор, понял на сколько нелепо это будет выглядеть. Вот если бы найти человека, видевшего это. Бабушка не в счёт. Набожная, пожилая женщина. Староверка – кержачка. Что она может мне поведать об этом? Прошло несколько мучительных дней, острота впечатлений постепенно притупилась и лом уплыл на задворки памяти. Но тут старшей сестре приобрели портфель с школьными принадлежностями, и я решил научиться читать. Какой приятный запах имели новые учебники, просто сказка. К осени я прошёл весь курс первого класса и в сентябре с сестрой пошёл в школу, чтобы через неё брать книги в библиотеке. Попав в библиотеку, сразу пошёл к стеллажам для старших классов, но был грубо и унизительно перенаправлен библиотекарем к стеллажам для начальных классов. Пришлось взять Лягушка – Путешественница и Конёк – Горбунок – мои первые книжки. За зиму освоил программу второго класса. Читал газеты, стараясь в контексте улавливать смысл непонятных слов. Мечтал скорей поступить в школу и узнать всё про ЛОМ. Летом уговорил бабушку попытаться устроить меня в школу – не взяли. И лет мало, и ростом не вышел. Пришлось ждать ещё год. Наступил долгожданный сентябрь тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Наконец то в первый раз, в первый класс…! Теперь то узнаю всё о событии апреля шестидесятого года. Татьяна Петровна, моя первая учительница, была пышной дамой лет сорока с хвостиком и весьма добродушным, как мне казалось, характером. Недели две не решался начать разговор на интересующую меня тему, да и не мог подобрать слова для начала рассказа. Всё-таки настал день, когда все перезнакомились и завязалась доверительная беседа преподавателя с подопечными. Я начал свой рассказ после того, как все вопросы иссякли и гомон поутих. В процессе повествования я заметил, как добродушная улыбка преподавателя исчезает за плотно сжатыми губами. Глаза, лучезарно сверкавшие всего минуту назад, потускнели, и я почти физически ощутил холодок отчуждения в её взгляде. Энтузиазма в моем голосе поубавилось, неужели учителя ничего не знают? Я мысли такой не допускал! Два года готовился к этому разговору! Тут слышу: – Хватит фантазировать! Я ожидал спора, объяснения, чего угодно, только не обвинения во лжи. Лицо, уши, шея запылали жаром стыда. Осознавая всю трагедию происходящего, я чувствовал, как рушится что-то очень важное, сокровенное, личное, и, в то же время, масштабное, общечеловеческое. Отчаянная попытка оправдаться только усугубляла моё положение. Наконец пунцовое от злобы лицо прорычало: – Хватит врать! После уроков останься, пойдём к директору. Только тут я обратил внимание на одноклассников, которые, перебивая друг друга, неодобрительно высказываются в мой адрес. По их мнению, я бессовестный лгунишка, довел учительницу до нервного срыва. Переводя взгляд с одного говорившего на другого, третьего… десятого, чувствовал, как растет стена отчуждения. Только что были мы, а теперь есть я и есть они. Школа мне представлялась волшебным сундуком, содержащим знания обо всём. Два года я мечтал занырнуть в этот сундук и насытиться знаниями, хотел всё знать! С детской непосредственностью обратился к учителю с интересующим меня вопросом и получил оглушительный удар. Стоило только приподнять крышку сундука, чтобы убедиться в его затхлой пустоте. На пути к учительской ещё теплилась надежда на диалог, которая растаяла сразу, как только вошли в помещение. По выражениям лиц педагогов стало ясно, разговаривать со мной ниже их достоинства. Они не видели во мне человека, в их взглядах было всё: высокомерие, снисхождение, презрение, жалость, злость, раздражительность…, не было желания поговорить, выслушать, понять. Из всего ими сказанного следовало одно – мальчик, ты дебил, железяки не плавают по воздуху. Пришлось предъявить, как мне казалось, неопровержимый аргумент – я сказал, что был не один. Вот почему бабушка просила никому не рассказывать о том событии. Ей запретили общаться с внуками. Хоть бабушка и не упрекала, чувство вины преследовало меня. Я ходил к ней в молельный дом, читал старые книги в кожаных переплетах с бронзовой и медной фурнитурой. Читал Старообрядческий Церковный Календарь. Четыре года начальной школы под руководством Татьяны Петровны прошли во взаимном неуважении, точнее в презрении. Сидел у окна, читал книги. На её вопросы, один ответ – не знаю. Ставила двойки, исправляла на тройки и переводила в следующий класс. Кроме негативных впечатлений, это событие имело и положительные аспекты. На пример я стал подвергать сомнению и переосмыслению всю получаемую информацию. Для меня авторитет малограмотной бабушки стал выше авторитета педагогов. Я усомнился в правильности бездоказательного утверждения, что Бога нет. И всё-таки, что же это могло быть? Сейчас я лом сравнил бы с мечом из звёздных войн, только без звука. И откуда оно взялось? Ведь судя по траектории, оно вышло из горы и ушло в гору.

Город Серебрянск. Река Иртыш

Город Серебрянск. Молельный дом староверов

Так сейчас выглядит иконостас в молельном доме. В тысяча девятьсот шестидесятые икон было значительно больше

эпизод второй

Это произошло в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят шестого года в Идринском районе Красноярского края. Недалеко от деревни Зезезино, в урочище Глиняные ворота, мы, бригада из семи человек, производили заготовку леса. В один из вечеров, часов в девять, я вышел на улицу, и… замер от удивления. Такого я ещё не видел! Полная луна была огромной и необыкновенно яркой. На столько яркой, что присущие ей пятна были почти не различимы и, при её свете, можно было свободно читать газету. Чёрное, очень чёрное небо пестрело крупными звёздами. От их магического мерцания возникало чувство незащищённости, тревоги. Такое ощущение, будто смотришь через огромную линзу, в которую преобразовалась атмосфера. Было тепло, на много теплее, чем днём. Абсолютный штиль и тишина, словно молекулы воздуха замерли в оцепенении, ожидая чего-то невероятного. Вернувшись в балок, я поделился впечатлением от увиденного и предложил выйти посмотреть на чудо. Желающих не оказалось. Они увлечённо расписывали тыщу и не желали отвлекаться от карточной забавы. Видите ли, везде они были, всё видели и всё знают. Из шести потенциальных свидетелей – ни одного по факту. Пытаясь хоть кого-то заинтересовать, объявил, что пойду в лесосеку и замерю заготовленный лес пока светло и тепло, и утром можно будет не ходить. Взяв тетрадь, карандаш, линейку, отправился на склад заготовленной древесины, находящийся в полутора километрах от хаты. Снег под ногами не скрипел, а оглушительно скрежетал. Лес выглядел чётко контрастным, почти без оттенков. Навязчивое ощущение, что молекулы воздуха сцепились между собой, образуя атмосферный кристалл с идеальной прозрачностью, не покидало меня. Останавливаясь, поражался контрастом между оглушительным скрежетом снега и невероятной, оглушительной тишиной. После остановки трудно было сделать первый шаг – нарушить звенящую тишину скрежетом, разносящимся, казалось, на многие километры. Подавляя желание вернуться, продолжал движение к намеченной цели. Благополучно закончив обмер леса, сел на выступающий из штабеля комель, закурил. Выдыхаемый дым, лениво поклубившись, замирал серым облачком перед лицом и медленно таял. Окинув взглядом окружающий ландшафт, ощутил себя единственным живым существом, лишним объектом в этой странной новогодней открытке. Возникло нестерпимое желание скорее покинуть этот мертвый, словно нарисованный, пейзаж. Бросив недокуренную сигарету, поспешил в обратный путь, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Сделать я успел всего несколько шагов, и… замер на полушаге. Тень, сопровождавшая меня справа, резко переметнулась и пролегла передо мной чёрной полосой. То ли волна адреналина, то ли волна панического страха пробежала от пяток до макушки, и вздыбившиеся волосы буквально приподняли шапку на голове. Стою как цапля, на одной ноге, и пытаюсь сообразить, откуда такой мощный поток света? Там, сзади, на десятки километров никого нет. Постояв на одной ноге некоторое время, поборол страх, и, опустив вторую ногу, медленно, стараясь не скрипеть, повернулся назад. Сомневаюсь, что смогу передать картинку увиденного так, чтобы можно было хоть приблизительно представить о чём речь. Тут мне понадобится твоя помощь. Представь, что над землёй, на высоте не более ста метров, натянуто чёрное полотно со звёздами и луной. За полотном находится мощный источник света. В полотне круглое отверстие, через которое свет проникает к земле, образуя усечённый конус. В основании – круг, охватывающий всю лесосеку со штабелем. Теперь просто удали полотно, оставь звёздно лунный небосвод и круг, извергающий конус света. Никакого источника! Свет из ниоткуда! Это ошеломительное зрелище длилось не более минуты. Круг схлопнулся внезапно, в полной тишине, также, как и возник. Надеюсь, наши старания не были напрасны, хоть такое вообразить практически немыслимо. Если такое происходит, значит есть этому объяснение, и оно будет дано, когда ни будь. Шагая по накатанному зимнику, я уже не обращал внимания на скрежет и прочее. Меня занимал вопрос, что было бы, если бы я не вышел из освещенного круга и как рассказать мужикам о случившемся. По мере приближения к хате, возрастало сомнение, стоит ли рассказывать. Вспомнился горький опыт из далёкого детства и это повлияло на решение ничего не говорить. Если люди не хотят видеть чуть шире, замечать события, не соответствующие общепризнанным догмам, а порой и противоречащих им, то стоит ли распинаться перед ними? А ведь шесть человек могли бы подтвердить правдивость данного рассказа. Очень жаль. Бригада была из села Куреж Идринского района. Колхоз Красный Украинец.

распятие

эпизод третий

Это самое шокирующее, и самое информативное событие. Здесь наука вообще отдыхает. Сразу хочу предупредить верующих всех религий и конфессий, я излагаю только факты, только то, что произошло. Я не являюсь адептом какого-либо религиозного направления. Я знаю, что бог есть и этого достаточно. Нижеизложенные факты примите к сведению, возможно это и есть истина. Возможно, меня использовали в тёмную, возможно я оказался в том месте и в то время, возможно к этому были какие-то предпосылки. В этом событии я выступил в роли балалайки и не знаю ни композитора, ни исполнителя. Место – Амурская область, Зейский район, село Ивановка. Шестого апреля две тысячи четвёртого года, девять утра. Я приподнял клапан дюралевого рукомойника двумя пальцами с целью убедиться в наличии воды. Только вода коснулась пальцев – ощутил ожог выше запястья на тыльной стороне руки, и в ту же секунду – на другой руке, в том же месте. Отскочив от умывальника, я уставился на свои руки в недоумении. Дочь Елена, хлопотавшая у плиты, спросила: – Папа, ты чего? Тебе плохо? Лихорадочно пытаясь сообразить, что же произошло, я выдавил: – Да… вот… На обеих руках красовались алые, правильной формы, окружности диаметром миллиметров десять, с точками в центре. Толщина линии окружностей и диаметр точек – около миллиметра. (Точные размеры снять как-то не пришло в голову). Располагались они на сантиметр выше косточки, между костей предплечья. Болевые ощущения от мнимых ожогов, напоминавших прикосновение сигаретой, прошли мгновенно, без последствий. В голове мозг туго переваривал кашу из всевозможных предположений, и, наконец, поняв всю тщетность потуг в осознании произошедшего, решил просто записать всё как было. Через пару часов заметил, что линии окружностей стали делиться на мелкие участки, словно их перетягивали нитками. К обеду на руках образовались подобия циферблатов. По четыре, диаметрально противоположные точки, сохранили диаметр, равный толщине линии. В промежутках между ними образовалось по одиннадцать более мелких точек. Всего по сорок девять точек на каждой руке. К вечеру мелкие точки исчезли, остались только крупные, по пять точек на руке. На следующий день все бесследно исчезло. Но на этом не закончилось. Четырнадцатого апреля, в одиннадцать вечера (а это на девятый день), почувствовал слабость в ногах и прилёг на диван. Только расслабился, сомкнул веки, как тут же чуть не подскочил, и еле удержался, чтобы не открыть глаз. На моём лице оказались чьи-то волосы. Не знаю, то ли действительно я почувствовал, как волосы пощекотали мне лицо, то ли воображение взыграло. Как бы там ни было, от меня отделился черноволосый затылок и стал отдаляться. И вот я уже стою на горной тропе, а метрах в трёх передо мной остановился мужчина лет тридцати. Из одежды только белая набедренная повязка. На плечах лежит шест. Руки вытянуты в стороны вдоль шеста и …прибиты. Шляпки гвоздей торчат выше запястий, между костей предплечья. Он повернул корпус влево так, что я мог хорошо разглядеть прибитую руку. Пока я глазел на торчащий гвоздь, он взглянул на меня. Это я понял по яркой вспышке света со стороны его лица. Увы, мгновенно переведя взгляд, я снова увидел только грубые, чёрные волосы до плеч. Словно убедившись, что я увидел предъявленное, он отвернулся и зашагал по тропе. Тут слово зашагал можно применить с натяжкой. Он передвигался по над тропой, не касаясь земли, неловко имитируя ходьбу. Движения ног скорее напоминали пловца, нежели пешехода. На повороте тропы он оказался ко мне левым боком, но разглядеть его лицо не удалось. Он взглянул на меня, и снова вместо лица – вспышка ослепительного света, от которой мои глаза открылись. Я тут же захлопнул веки, желая продолжить наблюдение – не тут-то было. Взяв тетрадь, в которой я описал событие от шестого апреля, подробно записал то, что произошло четырнадцатого. С тех пор я просмотрел и прочитал много источников данной тематики пытаясь найти сведения, подтверждающие или опровергающие информацию, полученную в апреле две тысячи четвёртого года. Кое-какие совпадения есть. На пример, на Туринской плащанице пятна крови в районе запястий, а не на кистях рук. Это можно считать подтверждением подлинности плащаницы. При переводах библии были допущены неточности, что привело к понятию распятия на кресте. Ни где нет прямого указания распятия на кресте. Выражение, крест животворящий, возможно надо понимать, как крест, сотворённый из живого. Много интересного узнал из работ Николая Александровича Морозова, посвятившего жизнь изучению библейских, астрономических и исторических сведений в их совокупности. Сопоставляя все данные, Морозов пришёл к выводу, что распятие Христа было двадцать первого марта триста шестьдесят восьмого года, в ночь с четверга на пятницу. В этом я спорить не буду. А вот в способе распятия он ошибся. Он принял перевод с греческого ставрос, как столб, игнорируя другие значения – кол, шест. Считал, что к Иисусу применили столбование – посажение на столб. Это практикуется в греческих ставропигиальных монастырях (На русском – колозадые, посаженные на кол, столб). В славянском переводе нет распятия, есть вознесение на древо, что так же ближе к распятию с помощью шеста, нежели распятию на кресте. На куполах культовых сооружений, сохранившихся со времён Христа, установлены трёхмерные кресты, распятие на которых в принципе не возможно. Глупо содержать бригаду плотников – изготовителей двухмерных крестов, специально для казни преступников. Проще взять оглоблю, ведь гужевой транспорт был развит. Уверен, что распятие с использованием шеста (возможно оглобли) соответствует истине. Не знаю в чём смысл точек, но с их количеством есть некоторые совпадения. Пасха в две тысячи четвертом году была одиннадцатого апреля. Мне в тот день исполнилось сорок девять лет.11
  По паспорту день рождения 18 апреля. Фактически это день выписки матери из роддома. В свидетельстве о рождении год указан тысяча девятьсот пятый – выходит я старше бабушки на два года. В военном билете днём рождения указан 23 сентября – день получения паспорта.


[Закрыть] Мой родной город расположен на сорок девятой широте. Старославянская азбука состояла из сорока девяти знаков, это имело существенное значение. Иначе зачем надо было уничтожать знахарей и обрезать азбуку до современного алфавита в тридцать три буквы. Почему поминают на девятый день и на сороковой после девятого (т.е. сорок девятый). Рождество Христа – седьмого января, значит зачатие – шестого апреля? Христос был не просто плотником, тектон – строитель. Я по жизни строитель. Возможно, мой рост и комплекция соответствовали его параметрам? Я считаю, что человек обладает совестью – средством общения с богом. Совесть противопоставлена инстинктам и не может быть продуктом эволюции, это дар божий. Только в борьбе совести с инстинктами мог развиться разум. Наличие совести – главное отличие человека от других животных. Религии, это забор между богом и человеком. Нелюди (человекоподобные без совести) ведут многовековую войну против человека, пытаясь лишить его совести, опустить до уровня животного. Что мы наблюдаем в современности – культивируются низменные инстинкты, пропаганда ЛГБТ. У детей с раннего возраста подавляются проявления совести, чувство стыда и поощряются наглость, беспринципность, половой и возрастной нигилизм. Думаю, эта информация будет интересна адептам всех религиозных течений и конфессий.

эпизод четвёртый

Можно ли быть уверенным, что решение, принятое большинством – верное? Личный опыт доказывает, что большинство любого коллектива (вплоть до населения страны) подвержены влиянию личности, и не вникая в суть дела, соглашаются с мнением авторитета. Порой это приводит к трагическим последствиям. Мы, тринадцать подростков пятнадцати – шестнадцати лет, решили провести осенние каникулы на природе, пожить в зимовье в пойме речки Большой Гармакан. (В настоящее время там дно Зейского водохранилища). Вышли из города на рассвете, и часа через три были на месте. Когда вещи и продукты были определены должным образом, решили попытаться добыть дичь на ужин. Перешли правый приток и поднялись на плато – плоскую сопку между двумя притоками Гармакана, в паре километров от зимовья. Горе – охотники. Тринадцать человек с ружьями идут толпой, распугивая всё живое на сотни метров вокруг. (В те года в каждом доме было как минимум одно ружьё от четвёртого до тридцать второго калибра, а так же винтовки.) Сделав почти полный круг по плато и ничего не добыв (что естественно), решили перекурить и возвращаться к зимовью. До того места, где мы поднялись на сопку, оставалось метров пятьдесят и я, не дожидаясь остальных, потихоньку пошёл к спуску. Вот тут и началось. Кто-то из толпы крикнул: – Ты куда пошёл?

– В зимовьё, куда же ещё, – искренне удивился я.

– Ты чё? Нам в другую сторону!

После длительных споров, когда я предъявил все возможные аргументы, подтверждающие, что я прав, пришлось пойти на компромисс. Против меня выступали двое, не предъявляя аргументов, просто выражая свою убеждённость в моём заблуждении. Их поддержал Толян – авторитет для нескольких пацанов. Меня поразило бездумное согласие с мнением относительного большинства тех, кто не принимал участия в споре. Мне их было жаль, и я предпринял последнюю попытку доказать ошибочность их решения:

– Пацаны, перед подъёмом на сопку мы перешли речку, текущую слева на право. Значит, когда мы спустимся с сопки, подойдём к речке, текущей справа на лево. Так?

– Ну… так.

– Я иду с вами до речки, и, если она течёт слева направо, значит это левый приток, и нам надо будет вернуться на сопку, и спуститься, с другой стороны.

Прошли мы через всё плато, спустились, протащились метров двести по мари, хлюпая по воде и виляя промеж кочек, высотою до колена и выше. Вот наконец и речка.

– Ну что, пацаны. У меня два аргумента. Утром мы не переходили через марь, и речка течёт слева направо. Так что? Возвращаемся?

– Может она здесь делает петлю? – высказал глупость кто-то из толпы. Ну это уж слишком:

– Ты сам понял, что сказал? Короче, я возвращаюсь. Хотите гулять по тайге всю ночь? Это ваше право, а я возвращаюсь.

– Иди, но учти, мы не пойдём искать тебя ночью.

– Я, тем более.

На этом мы расстались. Я засветло вернулся в зимовьё, заготовил дров, приготовил ужин. В двенадцать ночи произвёл два выстрела в небо и пошёл спать. Пришли они около трёх часов ночи. Смертельно уставшие, они заходили и тут же молча валились на нары. На следующий день, проспав до обеда, молча собрались и пошли домой. Никто не говорил о вчерашнем приключении. Я ни о чём не спрашивал, и так было ясно. Вот я и думаю, в чём смысл голосования? Что значит мнение большинства? Как мало людей думающих, ещё меньше тех, кто ориентируется, как в пространстве, так и в политике.