Текст книги "Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола"

III

В середине мая торговое судно купца Азара отчалило от новгородской пристани. По Волхову шли ходко, несло течение да подгонял попутный южный ветер. Вадим зачарованно смотрел на берега, и порой ему казалось, что не судно плывет, а плавно движутся мимо него дремучие леса, просторные луга с пасущимися на них коровами, овцами и козами, редкие деревеньки; приложив ко лбу ладонь, провожали взглядом детвора и взрослые и, как ему казалось, завидовали им, отправившимся в дальние страны. Вадиму не терпелось приплыть, как говорилось в сказках, «в тридевятое царство, в тридесятое государство». Что-то там его ждет?..

Азар набрал на судно десять человек, все молодые, здоровенные, отчаянные, проверенные по кулачным боям. Знакомиться было не нужно, моряки знали друг друга. Красавец Оляпко, покачивая широкими плечами, подошел к Вадиму, стукнул его в плечо кулачищем, проговорил восхищенно:

– Ну ты и драчун! Влепил мне в скулу, я еле очухался!

– Ты тоже мне хороший подарок преподнес! – отвечал Вадим. – Только искры из глаз посыпались. Думал, не устою.

– Но ведь устоял! – не удержался от похвалы другой боец, по имени Ломир. – А я вот после твоего удара зуба лишился, говорю и посвистываю на смех людям.

– В общем, будет у нас что вспоминать во время плавания! – заключил Оляпко.

Миновали Ладожское озеро и реку Неву и вышли в открытое море. Вадим взошел на нос судна и поразился мощи и необъятности морского простора. Задувал свежий ветер, волны с белыми барашками обгоняли корабль, он наклонялся из стороны в сторону, почти касаясь нижней реей воды, и порой казалось, что вот-вот опрокинется и утащит всех за собой в морскую глубину. Но судно выпрямилось и продолжало мчаться вдаль, подпрыгивая на волнах. Низкое небо опускалось в море совсем близко, кажется еще немного проплыть – и окажешься на краю света. Однако сколько ни плыви, этот край оставался на одном и том же расстоянии, не удаляясь и не приближаясь.

От качки у него голова стала как чугунная, потянуло в сон. Он перешел на середину судна, там меньше качало. Азар заметил его бледное лицо, спросил:

– Тошнит?

– Нет. Спать хочется.

– Повезло. Некоторых наизнанку выворачивает, а у тебя морская болезнь проявляется по-другому: ко сну тянет. Приляг пока. Когда понадобишься – разбудим.

Вадим лег на деревянный настил, застеленный тряпьем. Думал, сразу уснет. Но его начало толкать с разных сторон: то переворачивало с бока на бок, то вдруг подбрасывало вверх, а потом он летел в бездну, на какие-то мгновения становился невесомым и сладко замирало сердце… Промучившись некоторое время, все же забылся зыбким, неспокойным сном.

Сколько спал, не помнил. Разбудил его голос Азара:

– Выходи на смену. Пусть ребята отдохнут. С парусом работать не можешь, поэтому занимай место на носу да смотри в оба. Как объявится какой-нибудь корабль, извещай криком. Место проходим опасное, слева и справа близко берега разбойники шалят.

Однако конец дня и ночь прошли спокойно. Под утро его сменили, и он ушел спать. Разбудили громкие голоса, беготня по деревянному настилу. Он поднялся, подошел к морякам, стоявшим возле борта.

– Что случилось? – спросил он Оляпку.

– Какой-то корабль идет навстречу, – ответил тот. – Хозяин приказал надеть военное снаряжение и быть готовым к бою.

И – верно: все были в кольчугах и панцирях, опоясаны мечами. Вадим последовал их примеру, после чего встал возле борта и стал наблюдать.

Неизвестное судно было уже довольно близко, можно было разглядеть его строение, а по нему определить назначение – военное, купеческое или разбойничье.

– Торговая посудина, – презрительно сказал кто-то. – Видишь, какой пузатый и сидит глубоко. А военные корабли узкие, длинные, поэтому и быстроходные. Этот еле плетется.

– Вижу стяг на мачте! – выкрикнул впередсмотрящий. – На нем изображен крест. Это судно датского купца!

– Ты не ошибся? – спросил его Азар. – Точно датское?

– Точней не бывает!

– Как хорошо! – радостно проговорил Ломир. – Можно сбросить железо и остаться в рубашке. Приятно чувствовать, как тебя обдувает морским ветерком!

– Никаких раздеваний! – тотчас прокричал Азар. – Всем оставаться на местах и готовиться к бою!

– Ты чего, хозяин? – удивился Оляпко. – Это же обыкновенный торгаш, чего его бояться?

– А мы не бежать от него собираемся, а, наоборот, возьмем на меч!

– Как же так, хозяин! Разве мы разбойники?

– Разбойники не разбойники, а злейших врагов – датчан – я никогда и нигде не пропускаю мимо! Знаете, сколько они наших кораблей потопили? Так что никаких разговоров. Приготовьте багры, веревки с кошками, идем на сближение!

Вадим некоторое время оторопело смотрел на Азара, недоумевая: неужели этот славный купец – разбойник? Значит, и он тоже, заодно с ним, не кто иной, как обыкновенный злодей, отнимающий с помощью оружия чужое добро!.. Но делать нечего, надо было подчиняться.

Следует заметить, что таково было то время. Не только на море, но и на суше кто мог, занимался грабежом. Грабеж являлся прибыльным и почетным делом. Нападали и забирали чужую собственность не только разбойники и пираты, но и вооруженные люди, владельцы больших и малых земель; больше всех страдали купцы, но некоторые из них при благоприятных условиях тоже превращались в обыкновенных головорезов, не брезговавших никакими средствами для захвата чужого имущества.

Между тем корабли сближались. Впередсмотрящий выкрикнул:

– Датчане подняли на мачту щит! Показывают, что у них мирные намерения. Что будем делать, хозяин?

– Да ничего, – насмешливо ответил купец. – Мало ли чего им придет в голову. Мы будем поступать по-своему.

– Датчанин меняет направление! Видно, хочет уйти!

– Поздно. Никуда он от нас не денется! Править на вражеский корабль! – приказал Азар рулевому.

Вот уже можно хорошо разглядеть людей, их лица. Датчане растеряны, они так суетятся, что трудно сосчитать, но кажется, их не более пяти-шести человек. В последний момент удалось избежать прямого столкновения. Полетели крюки, пошли в ход багры. Послышался треск дерева, суда остановились впритык друг к другу. Вадима будто кто-то подтолкнул, он легко перескочил через борта и кинулся на стоявшего недалеко датчанина. Тот был невысок, но крепок телом. Он закрылся шитом и поверх него следил пристальным взглядом. Вадим рубанул мечом, щит противника треснул, сам он покачнулся, но устоял на ногах. Второй удар пришелся по голове, которую защищал плоский шлем. Кровь брызнула в лицо, но Вадим этого не заметил и напал на второго датчанина, который защищался от Оляпки, ткнул его мечом в бок…

Перевес в силе сделал свое дело, судно было захвачено.

– Бросайте тела в воду! – распоряжался Азар. – Перегружайте товар, а судно поджигайте, чтобы не оставалось никаких следов!

Датчанин вез на продажу всевозможные товары: аметистовые и гранатовые броши, костяные расчески, серебряные зеркала, медные кастрюли, саксонскую золотую вышивку. «Всем этим Азар с лихвой окупит все расходы на свою охрану, – думал Вадим, перекидывая мешки с товаром. – Теперь сколько бы ни наторговал, обязательно будет с прибылью!»

Азар приказал взять направление на юг. Позади долго еще виден был столб дыма от горевшего датского корабля. Поглотит море его останки, и никто никогда не узнает, как погиб купец со своими людьми…

На третий день плавания показалась крепость с раскинувшимися вокруг нее посадами.

– Колобжег, портовый город славянского племени поморян, – сказал Азар. – Основан в глубокой древности, название его означает «околобережье». Богатый рынок, из каких только стран не встретишь здесь купцов!

С трудом нашли свободное место у причала, закрепили корабль, по накатанной дороге стали подниматься в гору. Перед ними открылся вид на крепостные стены и башню. Сооружены они были из толстых дубовых бревен, покоились на высоком валу. Через глубокий ров был переброшен мост, который вел к высокой каменной башне с деревянными, обитыми железными листами воротами. Через них вошли в город с тесными улочками и деревянными одноэтажными домами и теремами, внешне очень похожими на новгородские. Это и неудивительно, ведь несколько веков назад славене пришли на озеро Ильмень отсюда, с южного побережья Балтийского моря. У них и культура общая, и язык схожий; недаром славянские племена долго их считали чужаками на новой родине…

Новгородцы стали медленно проходить по торговым рядам. Чего только здесь не было! Местные купцы торговали мясом, рыбой, медом, снедью, различной утварью, изделиями ремесленников; византийцы предлагали великолепные ткани и благовония, у хазар в большом количестве лежали шелка и восточные пряности: гвоздика, корица, перец, горчица; перед новгородцами высились кипы драгоценной пушнины; западные торговцы разложили оружие…

Вадим задержался возле ножей, его привлекли красивые ручки, они были сделаны и из разноцветных колец, и из искусно обработанной козлиной ножки, и из какого-то коричневого с прожилками дерева…

Постоял, вздохнул с сожалением: у него не было таких денег. Тронулся дальше. Сзади услышал женский голос:

– Что, молодец, аль не по душе мой товар?

Оглянулся. Оказывается, ножами и другим скобяным товаром торговала молодая женщина с красивыми озорными глазами. Она, подбоченившись, задорно смотрела на него. У нее был ладный стан, нежные очертания лица, сочные губы.

Он искоса взглянул на нее. Застенчиво улыбнулся, ответил:

– Как не по душе! Прекрасные ножи. Только…

– Что – только? Не по карману? Давай торговаться. Такому видному молодцу продам и в половину цены.

Ее лучистый взгляд приковывал, звал к себе, и Вадим против своей воли вернулся к ней, исподлобья смотрел на нее, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.

– И откуда же ты заявился? – сузив большие глаза и наклонив головку на бочок, спрашивала она.

– С Ильменя мы… нижегородские, – внезапно охрипшим голосом ответил он.

– И все у вас на Ильмене такие?

– Какие – такие?

– Высокие и красивые, настоящие богатыри!

– Скажешь тоже, – в смущении пробормотал Вадим и побрел вдоль ряда. Сзади услышал веселый, но не обидный для себя смех.

Его нагнал Азар.

– Вот молодость! – вздохнул он. – Парой слов перекинулись, взглядами обменялись и – любовь! Как тут не позавидовать!

– Какая любовь? – искренне удивился Вадим. – Мы просто поговорили и разошлись.

– Будто я не видел! В нашем возрасте глаз становится очень наблюдательным и понимающим по женской части. Влюбилась в тебя молодица, уж поверь мне. И наверняка какая-нибудь одинокая, незамужняя.

– Откуда тебе известно?

– А я по глазам определяю. Чутье тут мужское работает, понял? Повзрослеешь, узнаешь.

Вадим пожал плечами, ничего не ответил.

– А что? – продолжал Азар. – Она молода, красива, а главное – богата. И любовь между вами…

Вадим вспомнил своих новгородских девушек, вздохнул непритворно:

– Какая любовь? На любовь я неспособен.

– Это почему?

И Вадим поведал ему, как он в одно и то же время влюбился сразу в трех девушек, а потом легко забыл их.

– Выходит, я просто не могу испытывать настоящей любви, какая бывает у всех людей.

Азар весело рассмеялся.

– Не любовь у тебя была, а увлечение. Настоящей любви ты еще не знал. Как придет она к тебе, покой потеряешь и ни о чем другом, кроме своей ненаглядной, думать не сможешь! Вот я влюблялся! Разум терял! Готов был ходить за девушкой, как верная собачонка, ноги целовать…

– Нет, я для такой любви не рожден, – уныло проговорил Вадим.

Азар хитровато взглянул на него, но ничего не сказал.

Они подошли к пятистенному дому, Азар постучал в дверь. На крыльцо вышла пожилая женщина, аккуратно одетая, с приятным лицом, всплеснула руками:

– Ой, кого я вижу! Сам новгородский купец пожаловал! Сколько лет, сколько зим!

– Неправда, Казимира, я полгода назад снимал у тебя дом. Неужели забыла?

– Как забыть? А сказала так, потому что соскучилась по добропорядочным, услужливым и веселым людям. Снова на постой?

– А с чем я еще могу прийти к тебе? Примешь нас, морских бродяг?

– Как не принять? Дом пустой. Только я да муж остались. Младшую месяц назад замуж выдала, дом молодоженам поставила. Так что живут отдельно.

– Как же! Помню, помню твою красавицу, сколько раз у меня на коленях играла. Как быстро дети растут!

– Старые старятся, молодые растут. Вся жизнь в этом. Ну, проходи, угощу с дороги. В печи шти мясные готовятся, вместе и пообедаем.

– Как-нибудь потом. Товар надо на место определить да к торговле приступать.

– И сарай, и амбар пусты, занимай.

Они отправились на пристань. Подходя к рынку, Вадим еще издали увидел ту женщину. Стоял пасмурный день, рынок был в тени, но Вадиму показалось, что из-за туч упали на нее солнечные лучи, и она, единственная среди людской толпы, стояла светлая, озаренная. Это было так необычно и поразительно, что он не мог оторвать от нее взгляда. Вадим взглянул на Азара, подумав, что, может, и он видит такое чудо, но тот спокойно шел рядом. «Это мне кажется», – наконец догадался он, и на сердце у него вдруг стало сладко и тревожно.

Вечером Оляпко пригласил Вадима с собой в хоровод. Вадим сначала хотел отказаться, но потом подумал, что может встретить торговку с рынка, и согласился.

Оляпка был забавным парнем. Обладая огромной силой, он был спокойным и покладистым человеком. Ему было все хорошо, он всегда всем был доволен, никогда не жаловался на еду, засыпал, едва щека касалась подушки, не обижался на шутки товарищей, ни с кем не ссорился и со всеми был в добрых отношениях. Они сошлись как-то легко и незаметно, старались быть рядом друг с другом.

Хороводы в Колобжеге собирали молодежь нескольких домов. На улицу выносились скамейки, в руках некоторых парней и девушек оказывались гусли, свирели, бубны, и начиналось веселье. Пелись песни, затевались пляски. Веселье продолжалось, как правило, до полуночи, после чего участники разбредались, кто домой, а кто по укромным местечкам.

К одному из таких хороводов подошли Вадим и Оляпко, встали в сторонке. На них украдкой, но с явной заинтересованностью стали посматривать девушки, зато тотчас насупились парни, кидая косые, ревнивые взгляды. Привычная картина, когда в хоровод приходили чужаки.

Торговки в хороводе не было, и Вадим сразу потерял к нему всякий интерес. Сказал другу:

– Пройдусь по городу. Ты со мной?

– А что так?

– Поищу свою зазнобу.

– А-а-а… Я останусь. Девчонка одна приглянулась.

– Смотри, как бы парни тебе не накостыляли!

– Небось!

Вадим обошел все хороводы. Город был небольшой, дома, как и в Новгороде, стояли в беспорядке, тесно друг к другу, между ними вились кривые улочки, по которым еле-еле телеге проехать. Той, которую он искал, нигде не было. «Да ее и не могло быть, – пришла запоздалая догадка. – Хороводятся шестнадцати-семнадцатилетние, редко кто чуть старше. А торговке наверняка больше двадцати лет!»

Потом пришла совсем ошеломляющая мысль, от которой холодок охватил грудь: может, она замужем? Да, наверняка замужем, так свободно и смело может вести себя только замужняя женщина, но не девушка!

Вконец расстроенный, вернулся к тому хороводу, где оставил своего друга. Издали заметил какое-то непривычное движение. Догадался, кинулся вперед. Парни полуокружили Оляпку и теснили вдоль улицы. Ах, все на одного? Сейчас узнаете, как дерутся новгородские бойцы!

Ворвался в середину, стал раздавать удары направо и налево. Рядом кулаками работал Оляпко. От их ударов парни валились, как снопы. Остальные разбежались кто куда.

Разгоряченные схваткой, возвращались в дом.

– Завтра пойдешь? – спросил Вадим.

– Обязательно. Девушка понравилась. Мне кажется, и я ей тоже.

– Я – с тобой.

– Спасибо. Думаю, они больше не сунутся.

– Могут с соседних улиц позвать.

– Могут. Только для них это будет совсем позорно.

Но все обошлось благополучно. Парни признали силу и умение драться новгородцев, пошли на мир и приняли их в свой хоровод. Оляпко стал провожать девушку, и никто не пытался ему помешать.

Вадим рвался на рынок, но Азар поставил его на целый день охранять корабль. На утро ему было поручено подносить товар на торжище. Выполнив задание, Вадим направился к заветному месту. Он увидел ее издали и не мог оторвать взгляда. Остановился, прислонился к дереву, стал глядеть на нее. Видеть ее было для него неизъяснимым наслаждением. Так бы и глядел, не отрываясь. Вот она повернулась к соседу, что-то сказала. Они оба засмеялись. У нее залучились глаза, она стала еще красивей. Потом присела на стульчик, расправила складки платья, поправила волосы. И тут он заметил, что у нее было две косы. Девушки-славянки носили одну косу, а замужние – две. Значит, у нее была семья, а он приперся и глазеет на нее, как дурак. Вадим уже хотел повернуться и уйти, как она повернула голову и встретилась с ним взглядом. У нее застыла улыбка на губах, а глаза потемнели, лицо стало серьезным и озабоченным. Она отвернулась, потом снова искоса стала смотреть на него. А он понимал, что поступает очень глупо, что надо уйти, иначе станешь посмешищем и не только перед ней, а может, и перед всеми окружающими, но не было сил, ноги будто приросли к земле, она будто захватила его властной рукой за грудь и держала возле себя.

И вдруг женщина улыбнулась, открыто, приветливо. И Вадим, совершенно не думая о том, правильно ли, глупо ли поступает, направился к ней. Остановился напротив, не сводя с нее глаз. Наверно, у него был нелепый вид, потому что она прыснула, но потом спохватилась, прикрыла рот ладошкой и стала исподлобья с интересом и любопытством смотреть на него.

Некоторое время они молчали. Наконец она спросила лукаво:

– Наверно, занял у кого-то денег и пришел приобрести один из моих ножей? Покупай, не ошибешься. Все равно на всем рынке лучших не найдешь!

Он судорожно сглотнул, только кадык задвигался вверх-вниз, но ничего не ответил.

– Но ладно, – продолжала она, – мы решим так. Ты выбираешь приглянувшийся нож, а заплатишь потом. Я тебе верю. Договорились?

Вадим кивнул головой.

– Какой же ты, однако, словоохотливый! Прямо слова не даешь мне сказать! – весело проговорила она. – Мне бы такого зазывалу, я сразу распродала бы свой товар! Может, пойдешь ко мне в помощники?

– Пойду, – разлепил он губы.

– О, да ты и разговаривать умеешь? – шутливо удивилась она. – Тогда становись рядом, будем торговать.

Он занял место возле нее. Торговцы бросили свое дело, наблюдали за ними. Пожилой мужчина, продававший одежду, сказал весело:

– Олислава, какой славный у тебя помощник!

– С таким напарником можно остаться и на ночь торговать! – поддержал тот, у кого было разложено оружие.

Вадим чувствовал себя неловко, он понимал нелепость своего поведения, но ничего не мог поделать с собой: так хорошо было находиться рядом с ней! Он видел ее высокую грудь, заметил, как от волнения раздувались лепестки маленького прямого носика, ему нравились ее густые, немного волнистые волосы. И вдруг его взгляд упал на ее косы, он нахмурился, проговорил глухо:

– Я, пожалуй, пойду.

– Почему? Соседи смутили? Не обращай внимания, это они от скуки скалятся. Пройдет чуточек времени, отвернутся и забудут.

– Да нет. Муж может заявиться.

– Чей муж? – быстро спросила она, глянув ему в глаза.

– Твой.

– А ты боишься?

– Нет. Просто неприятно…

Она рассмеялась. Смех ее легкий, будто ручеек журчит.

– А ты, оказывается, совестливый… Ну так и быть. Нет у меня мужа. Был муж, да вот не стало. Ушел в море с товаром и не вернулся.

«Может, мы его и утопили, – холодея внутри, подумал Вадим. – Но нет, то был датский корабль. Так что к его гибели мы не имеем никакого отношения».

Она отвернулась от него и стала разговаривать с соседями, как видно, давая ему возможность успокоиться и освоиться на непривычном месте.

Вдруг прибежал Оляпко, мельком взглянул на Олиславу, зашептал торопливо:

– Ты чего тут задерживаешься? Азар ищет. Пойдем, а то ругаться начнет.

Азар совершил выгодную сделку, надо было донести товар до дома покупателя. Потом посыпались другие поручения. Освободился Вадим только к вечеру. Олислава уже укладывалась. Он помог ей покидать остатки вещей на телегу, она взяла вожжи, и они тронулись.

– Легкая у тебя рука, – говорила она, изредка кидая на него ласковые взгляды. – Не успел встать в торговый ряд, как налетели покупатели. Сроду такой торговли не было.

– Так я же ушел…

– Ну и что? Почин положил, а это самое главное в нашем деле. Даже соседи заметили, велели приглашать. Завтра придешь?

– Приду.

– А от хозяина крепко попало?

– Нет. Он у нас требовательный, но справедливый.

Так, разговаривая, доехали до дома Олиславы. Он был довольно большим, в маленьких окнах вставлена слюда, что тогда считалось редкостью, и показывала степень зажиточности, стекло позволяли себе только князья и бояре, да богатые купцы.

Они сгрузили товар в подвал, она стала прощаться.

– Иди, а то хозяин хватится.

– Очень я ему нужен. Он уже, наверно, поужинал, спать собирается.

– Я бы тебя пригласила перекусить, да у самой нет ничего.

– Как же ты собираешься вечерять?

– Много ли одной надо?

Наступила долгая пауза. Наконец он спросил:

– А давно муж погиб?

– Два года назад. Набрал товара взаймы на целое судно, думал с большой прибылью вернуться, обещал, что заживем богато, завидовать будут. А вот как получилось. Почти нищей оставил да еще с долгами. Перебиваюсь мелкой торговлишкой, чтобы как-то концы с концами свести…

– А известно, как он погиб?

– Нет. Через три дня после его отплытия ураган пронесся. Наверно, он его и прихватил где-то в море… Ну ладно, иди, а то темнеть начинает.

Он шел и думал о том, что вот поговорил с ней немного, узнал о ее бедах, и стала она ему еще ближе, еще дороже. Считал Олиславу богатой, а она, оказывается, перемогается с хлеба на квас. С каких доходов сумеет выплатить такой большой долг? На ложках, ножах и другой утвари много не наторгуешь. Чем ей можно помочь? Были бы у него богатства, не раздумывая положил к ее ногам…

Ночью снилось что-то светлое, неясное, расплывчатое, но он знал, что виделась она, Олислава, только вот разглядеть ее не мог. Утром сердце билось сладко и тревожно, это беспокоящее чувство не проходило, оно заставляло его постоянно думать о встрече с ней. Ему хотелось сделать ей что-то приятное, чтобы она забыла о своих горестях, порадовалась, улыбнулась. Но что придумать? Денег у него на дорогой подарок не было, жалованье Азар выдаст не скоро, как расторгуется, раньше не жди. На заем у товарищей рассчитывать нечего, не от хорошей жизни согласились на дальнее и опасное плавание.

И тут в голову Вадима пришла неожиданная мысль: цветы! Надо ей подарить цветы! Слышал он, что так поступают влюбленные, даже удивлялся, зачем они это делают. А теперь сердцем почувствовал, что цветы будут ей приятны, доставят удовольствие.

Он дождался, когда откроются городские ворота, и вышел в луга. Тут было разливанное море цветов! И ромашки, и колокольчики, и васильки, и одуванчики… Он быстро собрал букет и отправился на рынок. Увидев его с цветами, Олислава на мгновение замерла, глаза ее увлажнились, она бережно приняла букет и прижала к груди, не спуская с Вадима растроганного взгляда.

– Спасибо, – только и сказала она…

Зато соседи толковали это событие довольно бурно:

– О, раз цветы, значит, дело налаживается!

– Олислава, молодой человек у твоих ног!

– Будем ждать скорой свадьбы!

И тут Вадима полоснула мысль, что он не против бы жениться на Олиславе. Лишь бы она согласилась! Он уже взрослый, он сможет содержать ее – или кузнечным ремеслом, или бороздя моря наемником у купцов. Много ли им надо? Проживут не хуже других!

От этой мысли у него просветлело лицо, и он, не скрываясь, стал глядеть на нее влюбленными глазами. Заметив это, Олислава непроизвольно качнулась к нему и на мгновенье прижалась щекой к его груди, а потом оттолкнула от себя и проговорила смущенно:

– Да ну тебя! Вскружил голову совсем!

Соседи встретили ее слова дружным смехом.

День Вадим провел как в тумане, делал все машинально, бессознательно, непроизвольно, а в мыслях была только она, Олислава…

Вечером он проводил ее до дома, помог разгрузиться, а потом она пригласила его к себе. При свете вечернего солнца разглядел избу. Она была просторной, чистой. В углу была сложена печка, у окна стоял искусной работы стол, возле входа помещалась широкая кровать, застеленная красочным покрывалом, на стене висело небольшое деревянное изображение Перуна. По всему было видно, что недавно здесь жили роскошно и богато, но прежнее благополучие ушло в прошлое.

Олислава метнулась к печи, огнивом разожгла заранее приготовленные ветки, подогрела чугунки. Еда была скромной: пареная репа, отварная селедка, хлеб и настой из шиповника. Впрочем, Вадим был непривередлив, мел все подряд.

После ужина вышли на прогулку. Стоял тихий вечер. Солнце садилось в море, от него почти до самой пристани пролегала красная дорожка. Олислава была задумчивой, хмурила лоб. Наконец спросила:

– Вот ты со мной… А знаешь, на сколько лет я тебя старше?

– Нет. А сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Только? Разница со мной три года.

– Все равно ты еще молодой.

– Просто ты замужем побывала, вот и кажется.

– Рассуждаешь как взрослый…

– Я уже взрослый!

– Ну-ну, не кипятись. У тебя были девушки? Ты с кем-нибудь дружил?

– Конечно. Целых три.

– И ты с ними целовался?

– Да.

– Тогда поцелуй меня.

Он наклонился и чмокнул ее в щечку. При этом сильно застеснялся.

Она повернулась к нему, взяла руками за шею, проговорила ласково:

– Глупенький ты мой, глупенький! Разве так целуются?

Она прикоснулась губами к его рту, и он невольно потянулся к ней, приглашая сделать нечто такое, чего он сам не понимал. От нежного покусывания у него запылали губы. Он впервые почувствовал сладостную до боли истому, растекавшуюся по всему телу, и еще теснее прижался к ней.

Когда она отстранилась от него, ему вновь захотелось повторить только что испытанное блаженство. Он обнял ее сильными ручищами и крепко прижал к себе, ища губами ее пылающие губы…

Целую неделю продолжалась эта чудесная сказка. Букеты цветов, смешные признания в любви, горящие, преданные взгляды. Они вдоволь наслаждались восторгом и ужасом влюбленности, легкомысленной потерей рассудка, которые переживает каждый влюбленный.

Как-то Вадим проговорился, что готов жениться на ней. Она спросила озабоченно:

– У тебя что, серьезные намерения насчет меня?

Он ответил, не задумываясь:

– Да.

– Ну и как ты представляешь это?

– Ты про что?

– Например, где будем жить – в Колобжеге или Новгороде?

– Конечно, в Новгороде.

– У тебя там свой дом?

– Нет. Остановимся у родителей.

– А сколько детей живет с твоими родителями?

– Двое старших сыновей и две сестры, они младше меня.

– А сколько комнат в избе?

– Одна, конечно.

– И мы влезем с тобой! Да еще дети у нас появятся…

Вадим озабоченно подергал себя за ухо. Ответил:

– Я как-то не подумал…

– Ну, вот то-то.

– Тогда… Тогда здесь останусь с тобой. В твоем доме будем жить.

– Скучать будешь по мамочке с папочкой…

– Буду, – честно признался он и добавил:

– Но как-нибудь справлюсь.

Она подумала, сказала:

– Ну вот, в моей жизни еще один труженик моря объявился. Уйдешь в плавание, а тут переживай за тебя…

– Могу и не ходить. Я с детства обучался кузнечному мастерству. Получу расчет у купца, куплю инструмент и открою свою кузницу.

Несколько дней они рассуждали о совместном будущем. Все уже привыкли видеть их рядом, перестали подшучивать, к их взаимоотношениям относились серьезно. Как-то Вадим разговорился с Оляпкой, спросил про Олиславу, нравится ли она ему. Он был его лучший друг, и хотелось, чтобы она ему понравилась.

Оляпко на похвалы не поскупился.

– По-моему, она самая красивая женщина в мире. Таких я больше не встречал.

– Правда? Ты не лукавишь? Может, просто хочешь мне подольстить?

– Нисколько. Как раз под твой характер. Умная, красивая, веселая. Ты знаешь, я ведь со своей девушкой перестал встречаться.

– Почему?

– Да спокойная она очень. И малоразговорчивая. Я мало говорю, и она молчит. Сидим, скучаем. Вот так поскучали несколько вечеров и разошлись. А тебе наверняка не скучно?

– Это верно! Она меня постоянно разными историями забавляет. Все время трещит, а мне приятно, молчу и слушаю.

– Значит, характерами подходите. Женись на ней! Только…

– Что – только?

– Боюсь, уйдет она от тебя.

– К кому?

– Ко мне.

– Отобьешь? Но мне ненавистна мысль, что тогда придется убить своего лучшего друга.

– Думаю, я в безопасности, – рассмеялся Оляпко. – Она смотрит только на тебя. И отчего тебе подвалило такое счастье? Глядеть не на что: хилой, кривоногий, косоротый…

– А если в тебя сейчас скамейка полетит нечаянно?

– Ну-ну, красавец, красавец! Ты это хочешь услышать?

– Кончай издеваться. И запомни, я люблю ее.

– Неужто любишь? А я бы ни за что не догадался. – Оляпко хлопнул Вадима по плечу. – Друг сердешный! Да у тебя это написано на лице!

Как-то Олислава пришла на рынок крайне озабоченной. На его расспросы ничего не отвечала, но вечером проговорилась:

– Купец ко мне сватается…

– Какой купец? – встрепенулся Вадим. Он привык к мысли, что они поженятся, и не допускал мысли о возможном сопернике.

– Из Волина. Есть такой большой город в земле лютичей.

– Он не знает, что мы встречаемся с тобой?

– Нет, конечно. Наведывался раньше изредка. Года полтора назад мы с ним познакомились…

– А почему ты мне о нем ничего не говорила?

– Зачем? Я не люблю его. Да и старше меня он раза в два. Седина уже пробивается в волосах…

– Прогони! Зачем он тебе нужен?

– Я гоню! Да вот родители…

– А что родители?

– Говорят, что он мои долги заплатит.

– Я заплачу! Буду работать в кузнице, и все отдадим!

– Ты даже не представляешь себе, какой долг мне оставил мой покойный муженек…

– Какой бы ни оставил! Расплатимся!

А на другой день, подходя к месту, где торговала Олислава, Вадим заметил, как к ней подошел дородный бородатый мужчина с двумя крепкими парнями, что-то стал говорить ей, а потом вынул и протянул ожерелье. Она, испуганно поглядывая то на мужчину, то на Вадима, стала отрицательно качать головой, как видно, отказываясь от подарка.

Кровь бросилась в лицо Вадима. Стиснув зубы, широкими шагами подошел к мужчине, спросил, растягивая слова:

– Что тебе нужно от моей девушки?

Мужчина полуобернулся, смерил Вадима высокомерным взглядом, спросил презрительно:

– А ты кто таков?

– Мы с ней скоро поженимся! – выпалил Вадим.

– Вот как! А по-моему, она за меня замуж выходит.

И – парням:

– Уберите его с глаз моих!

Те двинулись на Вадима. Почти не шелохнувшись, выверенными ударами под дых Вадим свалил обоих наземь, повернулся к бородатому:

– Так кто уйдет?

И тут произошло то, к чему он не был готов. Мужчина с быстротой, которую трудно было ожидать от такого полного человека, отскочил в сторону и громко закричал: