Текст книги "Фазовый переход. Том 1. «Дебют»"

– Слушай, Антон, а ты сумеешь продемонстрировать этим ребятам, – я подбородком указал на дуггуров, – свои способности «высочайшего»? Хоть на минутку их «оглушить», как Урха?

Парламентеры настороженно переглянулись. Похоже, знали, что имеется в виду, и слегка перепугались, не представляя истинных границ наших возможностей. Факт ведь имел место, что любую их выходку, направленную против нас, мы парировали с той или иной степенью превосходства. Так что опасаться еще какой-то пакости с нашей стороны имелись все основания. Да и наведенные стволы свое влияние оказывали. И гравипушка наверняка произвела впечатление, тем более что они не знают об исчерпанности нашего боезапаса. Зато наверняка знают о нашем боевом отряде, расположившемся всего в полукилометре отсюда. И хоть приблизительно, но представляют его боевой потенциал.

– Хорошо, мы согласны вести переговоры, как вы хотите, без предварительных условий. Но предупреждаем, что если вы причините нам вред, то и сами отсюда живыми не уйдете.

– Вас это должно утешить? – тут же съязвил Скуратов. – Насколько мы поняли, вы настолько дорожите своими конкретными жизнями, что абстракция посмертного воздаяния «обидчикам» никак не компенсирует их потери. Или вы верите в чудо воскрешения или хотя бы реинкарнацию? Если сия тайна вам известна, тем более – с сохранением памяти о предыдущем воплощении, мы готовы очень хорошо за нее заплатить. И воевать больше не придется…

Шульгин тут же чуть омрачил перспективы обозначившейся идиллии:

– А если с вашей стороны какое-нибудь хамство все же последует, вы перед собственной кончиной сумеете еще полюбоваться, что с вашим «мальчиком» сделает пулеметная очередь в упор. Ваши последние минуты будут весьма омрачены зрелищем его безвременной и бессмысленной кончины.

И выразительно посмотрел в сторону Ростокина. Тот слегка пошевелил пальцем на спусковом крючке автомата, направленного в правый бок потерявшего весь свой недавний блеск «ангелочка». Выглядел он как в воду опущенный и, пожалуй, прикидывал, какие кары его ждут даже при благополучном разрешении текущей ситуации. Как говорится, не за то бьют, что воровал, а за то, что попался.

И черт их знает, что этому пацану может грозить. В царское, допустим, время за многие провинности блестящего гардемарина из «очень хорошей семьи» могли выгнать из Морского корпуса без права поступать в какие-либо привилегированные учебные заведения Империи. По тем временам – натуральная жизненная катастрофа, причем для всей фамилии.

Наша вызывающе нахальная тактика подействовала, и партнеры решили, что хватит валять дурака, пора переходить к конструктиву. Что-то там у них в мозгах переключилось, дошло наконец, с очень большим запозданием – не с теми связались. Им просто никогда раньше не приходилось контактировать с людьми на таком уровне. С позиции заведомо проигрывающей стороны.

Как и следовало бы с самого начала, парламентеры наконец представились. Одного звали Анказуабу, второго – Марувату. Их пацана – Анцухи. Тем самым подтвердилось предположение, что они и Шатт-Урх с братьями по страте принадлежат к совершенно разным расам или, хотя бы – к культурно-языковым группам. «Высочайшие», как мне показалось, могли бы происходить от каких-то южноафриканских, возможно – протомальгашских племен, тех же дагонов, а «мыслящие» или «полуразумные», по терминологии Удолина – это, скорее, что-то вроде протосемитов или даже древних египтян, настоящих, а не арабских. Хотя фенотипически тут выходила полная ерунда. Удостоившие нас внимания «высочайшие» больше всего напоминали, как я уже отмечал, без помех эволюционировавших древних греков или даже этрусков, описанных Ефремовым. Или – наше о них представление!

Впрочем, в тот момент это было не так уж важно, в деталях мы начали разбираться гораздо позже.

Но в целом классификация Константина Васильевича оказалась очень близка к истине. И тот и другой на самом деле были «настоящими людьми» в том смысле, как мы это понимаем, подлинными хозяевами, а также и творцами здешнего… не знаю, как лучше и выразиться – мироустройства, что ли. Потому что просто цивилизацией это назвать было трудно. Тот же Александр Мирер в своей повести назвал нечто подобное Равновесием. Можно еще назвать это особым типом биогеоценоза.

На всей «второй Земле» этих «высочайших» насчитывалось всего несколько миллионов. Далеко даже до «золотого миллиарда». Зато устроили они себе вполне комфортную жизнь. Хотя, на наш взгляд, до безумия скучную и бессмысленную. Но об этом – дальше.

А тогда разговор пошел таким образом.

Парламентеры принесли достаточно сдержанные извинения за случившийся «инцидент», так они представили устроенную нам «торжественную встречу». Их собственной вины или злого умысла, по их мнению, здесь не было. Все по-прежнему не более чем «эксцесс исполнителя». Рорайма, которые, в сущности, на самом деле были верховным органом здешней как бы «исполнительной власти» (так много кавычек приходится ставить, что все это очень приблизительные термины, достаточно условно отражающие подлинный смысл существующих учреждений и установлений), для всех низших, но обладающих какой-то «интеллектуальной составляющей» сословий отреагировали на наше появление в соответствии с заложенными в них инстинктами. Как мы и предполагали на основании имевшейся информации, полученной от дагонов, Шатт-Урха и собственных домыслов, система этих инстинктов была настолько разветвленной и почти всеобъемлющей, что полностью заменяла девяноста процентам человекоподобного населения планеты то, что мы называем разумом.

Это вообще очень интересная тема – соотношение приспособительной ценности разума и инстинктов. По сути – у себя, на своей Земле мы имеем почти то же самое. Особенно в странах ислама и так называемой западноевропейской (она же иудеохристианская) цивилизации.

Если разобраться – весь набор религиозных предписаний, обычаев, правил поведения, так называемого «права» во всей его широте, «понятий» в комплексе по степени воздействия на среднего индивидуума не сильно отличается, точнее – очень немного не дотягивает, чтобы получить право называться безусловными рефлексами и теми самыми инстинктами. Запреты, например, на употребление вина, свинины, запрет переходить улицу на красный свет светофора, схемы сексуального поведения, даже новомодная пока еще «политкорректность», вера в так называемую «демократию» и «права человека», адаты и законы шариата очень многими уже не рефлексируются, а реализуются почти бездумно.

Не так уж много усилий требуется, чтобы с помощью генной модификации перевести все это на уровень подкорки, а освободившееся в коре место заполнить всякими полезными навыками и умениями, не оставив свободных зон для независимой мыслительной деятельности.

Вся разница в том, что мы до этого порога все же пока не дотягиваем, и резкое изменение условий окружающей среды заставляет (но и тут далеко не у всех) включаться независимые от стереотипов мыслительные структуры. Однако, как например, у среднего «европейца», это переключение происходит слишком поздно. Не зря придумана присказка: «Поздно пить боржоми…»

Когда мы там немного обжились и получили возможность заниматься хотя бы самыми поверхностными научными изысканиями, я, вспомнив свое исходное образование, по мере изучения разных страт «общества» дуггуров гораздо лучше (вернее – правильней) начал оценивать и многие аспекты истории нашего человечества. Эволюционировавшего якобы не биологически, а социально-технически.

Отчего, к примеру, так называемый коллективный «Запад» на протяжении всего Нового и Новейшего времени столь антагонистичен цивилизации русской?

Можно сказать, что на нашей линии ГИП произошло то же, что несколько раньше, приблизительно на уровне позднего неолита, разделило нас, «сапиенс сапиенсов» и дуггуров. Предки индоевропейцев пошли по пути механистическому, увлеклись строительством первых городов – Ура, Сидона, Вавилона, ирригацией начали заниматься, орудия труда совершенствовать. А дуггуры – путем прямо противоположным.

Я даже готов допустить, что каким-то образом (или с чьей-то помощью, да хоть тех же и форзейлей) произошло разделение и генетического материала. То есть особи, более склонные к развитию технологий, – направо, гуманитарии и «юные натуралисты» – налево. Ничего в этом необычного и сложного нет. Похожее устройство земной (превратившейся в Галактическую) цивилизации описал Азимов в рассказе «Профессия».

А протославяне оказались какими-то уникумами. Физически попали на этот берег, а душой во многом остались на том. И ничего прошедшие века с этой дихотомией сделать не смогли. Близкие к нам по духовному устройству особи на этой Земле-два как раз и составили с течением времени клан (или, точнее – уже биологический вид «высочайших»). Прочие же послужили материалом для формирования каст – «мыслящих», «полумыслящих», «пятерочников» и так далее, по нисходящей.

Я позже еще вернусь к этой теме. Но главное именно в том, что и «высочайшие» очень быстро уловили это самое родство. И дальше мы начали понимать друг друга почти без затруднений.

Но сначала я закончу ту, как бы саму собой пришедшую в голову мысль. Мы, славяне, сильно уступая «правильным европейцам» в обстоятельности и приверженности к Ordnung и Закону, безусловно, превосходим их способностью к безболезненной смене парадигм и так называемым гениальным озарениям.

Арабы, кстати, тоже достаточно долго обгоняли европейцев за счет этих самых озарений. В математике «ноль» придумали, в астрономии блистали, пока телескопов не было, в медицине столько всего интересного понаоткрывали – и «по нулям», извиняюсь за каламбур. А все оттого, что не сумели эти свои природные способности наложить на европейский научно-материалистический подход. Зато мы – сумели. Отчего и ухитряемся и в научном прогрессе до сих пор лидировать, и в нравственном смысле у большинства человечества авторитетом пользуемся. По крайней мере, русский человек свободно адаптируется в любом человеческом сообществе, хоть Миклухо-Маклай среди папуасов, хоть наш современник на Брайтон-Бич и в Силиконовой долине.

Оттого «цивилизованный Запад» в лице своих креативных представителей, тоже на подкорковом уровне, сути и смысла нашей цивилизации не понимает и опасается инстинктивно, не задумываясь о причине. Так муравьи из чужого муравейника воспринимаются врагами безусловными, с которыми даже на уровне феромонов взаимопонимание невозможно.

«Великие умы – основоположники единственно верного учения» – Маркс с Энгельсом в полной мере это продемонстрировали. В своих не популяризируемых у нас, но и не запрещенных отчего-то трудах они весьма доходчиво объяснили, что русские – не совсем люди и «мировое коммунистическое движение» должно их использовать только как запал для мировой смуты, а когда коммунизм победит, то этим «недочеловекам» будет указано их истинное место. Ленин и Троцкий говорили это не столь прямолинейно, все же учитывали, на каком языке и для чего с народом общаются, но поступали в полном соответствии с «всесильной теорией». Тоже, наверное, ощущали свое родство с низшими дуггурами.

А законы биологии – от них никуда не денешься. Потому и невозможно заставить русского человека жестко подчиняться нормам и правилам, какими бы «правильными» и «общечеловеческими» они ни казались. Те же немцы за шесть всего лет практически стопроцентно восприняли гитлеризм как «единственно правильное», а главное – крайне выгодное непосредственно для «расово-чистых» германцев учение и образ жизни, а русские за семьдесят лет так и не уверовали по-настоящему в «научный коммунизм». Не совпал он по фазе с русской натурой. И тезис, что «суровость российских законов значительно смягчается необязательностью их исполнения» – чисто наш, к англосаксам и немцам (вообще к большинству наций, сформировавшихся в сфере притяжения Западной, а не Восточной Римских империй[8]8
  После 476 г. н. э. Единая Римская, уже христианская, Империя распалась на Западную, феодально-раздробленную, и Восточную, единую, с центром в Константинополе (Византия). На Никейском соборе 1054 г. произошло официальное разделение и христианства на западное (католическое), и восточное ортодоксальное (православное).


[Закрыть]) неприменимый.

Однако вернусь чуть назад из этих эмпиреев.[9]9
  Эмпирей – по космогоническим представлениям древних греков, наиболее высокая часть неба, наполненная огнем и светом.


[Закрыть] Наше появление в компании Шатт-Урха и первые же слова и поступки сработали как гранатный запал «УЗРГм», попали в те сторожевые пункты «мыслящих», что немедленно включили систему опознавания «свой – чужой». Этого мы, конечно, не учли. В чем есть вина как раз Удолина, убеждавшего нас, что он научился контактировать с «полумыслящими», не до конца поняв разъяснения Шатт-Урха о разнице между кастами, хоть и относящимися к привилегированным, но далеко не равными по статусу и функциям. Пожалуй, и сам Шатт-Урх этого до конца не понимал. Для индуса позапрошлого века все «белые» – саибы, а для английского офицера лондонец же, но рядовой – во многом ниже джайпурского махараджи. По крайней мере, сыновей махараджи принимали в Кембридж или Сандхерст, а детей уроженцев «лондонского дна» – никогда.

Проще говоря, наш профессор, как неопытный сапер, не смог сообразить, что «мина установлена на неизвлекаемость».

И то, что произошло дальше, – просто соответствующая реакция здешней системы. Константин Васильевич, к его чести, раньше нас почувствовал угрозу, только истолковал ее не совсем верно, и до нас не сумел быстро и грамотно довести. Что поделать, фрилансер, в армии не служивший.

Тут опять не могу не обратиться к литературным источникам. К лемовскому «Непобедимому». И «туча», и «коричневые одеяла» – некие аналоги Ловушек Сознания. В «охраняемой зоне» появилось нечто, демонстрирующее «ненадлежащее поведение», следовательно – нуждающееся в нейтрализации. Нас отнюдь не собирались немедленно уничтожить. Нас требовалось просто «инактивировать» и предоставить для дальнейшего изучения и принятия «управленческого решения» на следующих уровнях системы.

Пацан Анцухи на несколько минут раньше, практически случайно, уловил прошедший сигнал тревоги, как раз когда «туча» была нами рассеяна, а Рорайма выбросили в «эфир» волну весьма специфической паники. «Ангелочек» идентифицировал оказавшиеся в их ноосфере характеристики нашего мыслефона, проассоциировал с тем, что было зафиксировано возле дагонских пещер, прежде всего – как знак того, что теперь уже в их мире появились те, у кого столь привлекательные «самки», и решил опередить всех. Рассчитывая, что ему лично что-то с этого обломится. Ну и возник. Получилось, что не в то время и не в том месте.

Спецподготовки он еще не проходил, не знал, чем такие самодеятельные эскапады подчас заканчиваются. Вроде как в байке про охотника, что «поймал медведя».

– Вы не должны на нас обижаться и спокойно можете убрать свое оружие. Вам здесь ничего больше не грозит. Мы с удовольствием воспримем вас как аккредитованных посланников мира, с которым готовы наконец выстраивать равноправные и взаимовыгодные отношения… – примирительным и даже радушным тоном произнес Анказуабу.

– Смешно слышать, – тут же ответил Сашка. – Вы хотите нас уверить, что за столько тысяч лет вы именно сейчас воспылали желанием «выстраивать»? Под дулом пулемета, между прочим. Раньше подобных случаев не представлялось?

– Вы можете не верить, но все обстоит именно так, – кивнул микеланджеловской головой Марувату. – Мы впервые столкнулись с вашим феноменом, совсем недавно. До этого нам ни разу не встречались существа, подобные вам. Остальное население вашей Земли для нас ни интереса, ни угрозы не представляло…

– Кроме как генетический материал? – вдруг вмешался Антон, до этого демонстрировавший несколько даже наигранное безразличие к происходящему. Ну да, господин «Тайный посол». Ему как бы по чину не положено участвовать в бессмысленных препирательствах аборигенов. А теперь вдруг настал момент.

Оба дуггура на его включение в переговоры отреагировали на удивление одинаково. Не то чтобы испугались, а вроде как «стали во фрунт». Внутренне, конечно. Но ощущалось это отчетливо, на ментальном, если угодно, уровне.

Очевидно, только сейчас как-то осознали, что его слова, сказанные для Рорайма, – не пустая болтовня. Или – Антон включил не воспринимаемый нами сигнал опознания. Что вполне укладывалось в теорию о форзейлях, курировавших не только нашу Землю, но и эту тоже.

– Это вы неправильно себе представляете, – ответил Анказуабу. – Регулярное освежение генофонда – один из элементов нашего образа жизни. Следует понять, что структура нашего общества исторически и эволюционно так сложилась. Мы – наша каста, давайте условно примем этот термин, генетически и ментально несовместима с другими, пусть и гуманоидными обитателями планеты. Мы можем размножаться только в пределах очень узкого изолята. Вы знаете, что такое инбриндинг? Без контактов с представителями вашего… вида, наша цивилизация давным давно погибла бы…

– Откуда вы так хорошо знаете именно русский язык? – не совсем по теме спросил Скуратов. – Специализируетесь на… особях именно нашей национальности?

– Совсем даже нет. Мы… приглашаем к себе представительниц самых разных наций и групп. Не думайте – на вполне добровольной основе. Ваши легенды и мифы не лгут – каждая из женщин, соглашавшихся на… непонятную вам, не обольщайтесь, роль, получала настолько больше того, что мог ей предложить ваш мир… Для нас безразлична раса женщины, используемой для продолжения рода, безусловно только ее абсолютное соответствие… стандартам. Но да, многие предпочитают иметь дело именно с русскими. Фенотип, вы понимаете… И, как вы правильно догадались, ментальная общность. Она передается по наследству, хотя прямым воспитанием потомства анцалувати не занимаются…

Потом я уточнил, что этот термин слишком многозначен, чтобы перевести его одним словом, при всем богатстве русского словарного запаса. Это одновременно и наложница, и дарящая жизнь, и дочь праматери… Этот термин одновременно обозначал и юридический статус земной женщины, взятой в этот мир, и что-то еще, на что просто не хватает ассоциативных способностей. Вроде того как в «Эдеме» киберпереводчик, не справляясь, выдавал такие конструкции, как акселероинволюция, экземплификация самоуправляемой прокрустики и еще в этом роде. Позже я напишу об этом поподробнее, а пока все же – о первом контакте.

– Ну да, понимаем, – со значительным видом ответил Скуратов. Для принимающей стороны он выглядел очень убедительно, со своим сократовским, наголо выбритым черепом идеальных пропорций и профессорской бородой, – понимаем. Но все равно, очень уж углубленное и даже специализированное у вас знание языка.

Эта тема сейчас не имела особенного значения, но Виктору виднее, чем следует интересоваться. В рассуждении каких-то своих идей и гипотез исследования.

– Ничего удивительного. Любой из нас способен в течение очень короткого по вашим меркам времени изучить любой язык и любую земную науку. Если сочтет это нужным. Как только мы осознали появление в сфере наших интересов вас, использующих именно русский язык, достаточное число «мыслящих» изучило его в совершенстве, то есть в абсолютно полном объеме…

– И такие, как Шатт-Урх, – тоже?

– Все, кому положено было…

И все же банальное земное тщеславие было не чуждо и этим…

– Некоторые «высочайшие», вроде нас с Анказуабу, – важно сказал Марувату, – в совершенстве владеют многими языками и многими земными науками. Поэтому нам и поручено встретить вас…

– Спасибо, я понял, – кивнул Скуратов и принялся раскуривать очередную сигару.

– Если б вы так хорошо изучили Землю и конкретно Россию, вы бы не совершили такую массу грубейших ошибок. И вообще, и за сегодняшний день конкретно. Но мы готовы отнестись к этому с пониманием. Все еще можно… нивелировать, так сказать. Для этого стоило бы прямо сейчас заключить соглашение об установлении дипломатических отношений с представляемой нами частью человечества, оговорить гарантии безопасности нашей миссии и свободы обмена информацией. Предоставить нам приличествующую рангу резиденцию и разместить при ней на условиях экстерриториальности группу сопровождающих нас лиц…

Шульгин широким, но неопределенным жестом указал на джунгли, в которых скрывался взвод капитана Ненадо.

Этот намеренно витиеватый и в некоторой мере нагловатый пассаж преследовал, кроме всего прочего, цель проверить, действительно ли настолько хорошо «хозяева» понимают язык и ориентируются в тонкостях «обстановки»[10]10
  «Обстановка» в кругах сотрудников агентурной разведки означает весь комплекс условий, политических, культурных, бытовых, с которыми придется иметь дело в «стране пребывания».


[Закрыть].

– Мы вас поняли, – сказал Марувату, вставая. – Давайте мы решим эти вопросы, а уже потом приступим к переговорам по существу.

Глава вторая

Из записок Андрея Новикова

…Сколько в детстве, начиная с книжек очень тогда популярного (не меньше, чем Стругацкие несколькими годами позже) Георгия Мартынова: «Каллисто», «Каллистяне», «Гианэя», или Александра Колпакова с его пресловутой «Гриадой», было прочитано всякого о первом контакте землян с инопланетянами! А кроме наших вскоре начали мы читать и иностранцев, англо-американцев по преимуществу, на ту же тему. Нужно признать, советский автор негуманоидов не жаловал, равно как и некоммунистические цивилизации. Однако, свирепо кромсая и перечеркивая малейшие намеки на отступление от «генеральной линии» у членов Союза писателей СССР, цензоры удивительно легко пропускали в серии «Зарубежная фантастика» какие угодно изыски творцов буржуазных.

Была ли это сознательная политика неких «тайных диссидентов» из ЦК КПСС и Госкомиздата, или все объяснялось банальным раздолбайством товарищей, брошенных на этот участок идеологического фронта, сейчас сказать не берусь. Хотя сам немало лет вращался внутри крайне идеологизированного сообщества журналистов-международников. И ничего там до конца не понял.

Один и тот же ответственный товарищ мог со мной всю ночь водку (или текилу) пить, Высоцкого с Галичем на магнитофоне заводить и антисоветские анекдоты травить, и буквально на следующий день с гневом и в стилистике тридцатых годов разносить совершенно невинный абзац из статьи, посвященной, скажем, трудностям преобразований в аграрном секторе революционной Никарагуа. Не на ту главу Маркса или Ленина, понимаешь ли, сослался. А она (глава) написана в совсем других исторических условиях, и точка зрения партии на эту проблему с тех пор изменилась принципиально.

Опять я отвлекся, но моментами просто не могу удержаться. Полноценных мемуаров, скорее всего, никогда не напишу (а стоило бы!), вот и разбрасываю приходящие в голову эпизоды и размышления из прошлой жизни где ни попадя. Как тот брадобрей, что, изнывая под тяжестью «подписки о неразглашении», убежал в камыши, где и прошептал с облегчением: «У царя Мидаса ослиные уши!» Чем это кончилось – известно.

С чего я, собственно, начал? Множество раз приходилось читать о контактах с гуманоидами и с удивлением приходится признать, что наши советские, «ограниченные в информации, свободе самовыражения и правах человека» фантасты, запертые за железным занавесом, оказались гораздо проницательнее, чем их «свободные» зарубежные коллеги.

То есть ничего столь уж поразительного, вызывающего футурошок и неадекватные реакции, при этих контактах не происходило. Да, у братьев по разуму все было «покруче» (больше, шире и длиннее, как говорил один мой приятель), коммунизм поразвитее нашего «развитого социализма», науки естественно шагнули, как и продолжительность жизни, но ничего непостижимого. Пример для подражания – да, и готовая методика для очередной культурной и технической революции.

На собственном примере мы убедились, что ничего именно поразительного при встречах что с агграми, что с форзейлями не произошло. Мы столь же легко освоились с их «чудесами техники», как американские индейцы с «кольтами» и «винчестерами», а неграмотные афганские крестьяне – со «стингерами». Достаточно прослушать краткий инструктаж – и все понятно. В смысле – как пользоваться. А идеологические и психологические недоумения при знакомстве с продуктом неизмеримо более продвинутой технической мысли перекрываются одним удачно придуманным наименованием – «шайтан-труба». И достаточно, и все понятно, нет необходимости вдаваться в дальнейшие подробности.

Конечно, мы культурным и интеллектуальным уровнем повыше означенных «моджахедов». Так нам и объяснения предлагались чуть понаукообразнее. А в принципе приходится согласиться, что Сильвия, Антон, даже Даяна – всего лишь «понижающие трансформаторы», чтобы наши мозги не перегорели, как лампочки на сто двадцать семь вольт от встречи с напряжением триста восемьдесят. То есть с истинными вершинами чужой техники и культуры.

Ну, не знаю.

Наших гостеприимных хозяев – дуггуров тоже можно приравнять к своего рода инопланетянам, и даже в большей степени, чем стопроцентного (в отличие от Ирины и Сильвии) пришельца Антона.

Только что кислородом дышат и генетический материал у нас общий, а прочих различий – масса.

В качестве довода в пользу данного утверждения можно привести простейший – никто из нас в этом мире самостоятельно выжить бы не смог. В отличие от того же всем известного «Обитаемого острова» – Саракша. Максим там вполне даже обжился и социализировался, как и Румата в Арканаре.

Здесь – извиняйте! За пределами поселений «высочайших» нормальному человеку делать нечего. Там все не для нас – и флора, и фауна, и даже солнечная радиация та самая, что была на нашей «первой» Земле сотню-другую тысяч лет назад. Мутагенная, я бы сказал. Сегодня у нас, сколько на солнце ни загорай, у самых шоколадных, но от природы «белых» родителей негритята не родятся. А тогдашнее (и нынешнее здесь) солнце очень даже свободно людей в негров превращало, и много еще каких последствий от его лучей проистекало.

Но лучше по порядку.

Мы достаточно быстро договорились, что нас разместят в соответствующей нашему рангу и обеспечивающей должную безопасность и комфорт резиденции. В пределах ее территории найдется место и для охраны. Правда, сформулировали мы несколько дипломатичнее – «группы сопровождения», в том якобы смысле, что столь представительная делегация в охране не нуждается. Мы, будем считать, тоже в своем роде «высочайшие», причем двух разных типов – Антон как «Тайный посол» Конфедерации, мы – как Держатели земного уровня. И в этом качестве сами способны производить разнообразные, в том числе и смертельные, манипуляции с веществом и пространством.

Наверняка ведь эти господа-парламентеры достаточно информированы своими урарикуэра и тапурукуара (интеллектуалами и военными, грубо говоря) о всех случаях применения нами земного оружия, его тактико-технических характеристиках и, что главное, его портативности и индивидуальности использования.

Если совсем просто – наши «хозяева» должны знать, что более-менее крупные подразделения земных вооруженных сил нам практически не нужны, во всех имевших место боестолкновениях (за исключением сражений с инсектоидами в Южной Африке и на Валгалле) отпор они получали карманным или, в отдельных случаях, групповым, типа КПВ или гравипушки, оружием.

Значит, взвод капитана Ненадо – именно церемониальный, а на какой там он технике перемещается – уже неважно. Неприемлемый ущерб мы им способны причинить, что называется, не вынимая рук из карманов.

Разместили нас прямо таки хорошо, без всяких оговорок. Километрах в пятнадцати севернее места нашей высадки, куда нас доставили на чем-то вроде метро. Яйцевидные капсулы, идентичные той, на которых прибыли парламентеры, в большом количестве располагались на обычной с виду полянке неподалеку от «Дома Советов». А то «щупальце», что нас так поразило, было всего лишь элементом своеобразной транспортной системы. Опять же по аналогии – гибридом эскалатора и движущихся дорожек в аэропортах. Капсула (она же вагончик то ли на гравитационной, то ли вообще на магической тяге) прибывала на станцию (как я потом узнал – хоть с другого континента), захватывалась «щупальцем» и выставлялась хоть на «перрон» перед «шахтой», хоть прямо на площадь перед входом в Зал Рорайма. А если уезжать отсюда – процедура происходила в обратном порядке. Капсулу вставляли, как патрон в патронник, в горловину туннеля, и она летела, мчалась, перемещалась (на длинных перегонах – со сверхзвуковой скоростью), куда потребно было пассажирам. На короткие расстояния – стоя, а на трансконтинентальные – сидя, со всем потребным именно «высочайшим» комфортом. С моей точки зрения, комфортом следует называть нечто другое.

В тот день (да и сейчас, пожалуй) мы ощущали себя в положении шестилетнего мальчика «Алеши-почемучки», героя книжки Б. Житкова «Что я видел». Там он тоже впервые в жизни едет на поезде, попадает в Москву (тридцатых годов прошлого века), катается на метро, удивляется газовой печке на кухне и так далее.

Удивляться мы не особенно удивлялись, и не такое видели (хотя и в более гуманоидном, что ли, варианте), а вот недопонимали гораздо больше, потому как и аггры, и форзейли изготовляли (или хотя бы маскировали) свою технику под нечто знакомое и привычное человеку двадцатого века ГИП, а эти ничего не маскировали и не имитировали. Мы наблюдали все как есть, как получилось на Земле (совсем уже и не нашей) после развилки, образовавшейся задолго до «неолитической революции».

Потому передо мной сейчас выбор – или изображать из себя того самого Алешу, или писать, ничего не растолковывая ни гипотетическому читателю, ни даже самому себе. Кто-нибудь когда-нибудь на основании видео и прочих записей, а также и воспоминаний человека с куда более научным и организованным мышлением, чем мое (Виктора Скуратова, если конкретно), создаст нечто объективное и одновременно научно-популярное.

Одним словом, опять вспоминается Симонов: «А не доживем, мой дорогой, Кто-нибудь услышит, вспомнит и напишет, Кто-нибудь помянет нас с тобой».

Добирались мы на «метро» пару минут. Зашли, вышли. И все. На таком расстоянии это больше похоже на телепортацию. А взвод на МТЛБ, двух БРДМ и мотоциклах, нами проинструктированный, в сопровождении Артема и одного из «мыслящих» прибыл через полтора часа, оттого, что дорогу для техники пришлось прокладывать специально, через лес, состоящий из многовековых деревьев типа ливанских кедров. На бронированной технике дуггуры в пределах обитаемых «высочайшими» зон не ездят. Как и за пределами. Кому положено – летают, остальные – или пешком, или, в случае необходимости, на том же «метро». У них оно как в Париже или Вене – станции через каждые полкилометра, а вообще, как мне кажется, в любом нужном месте. Как крот или медведка – где захотели, там из-под земли и вылезли.

Ростокин, к экологии относящийся с почтением, удивился было и даже расстроился, узнав, что для проезда всего лишь моторизованного взвода подчистую (в буквальном смысле вровень с грунтом) было срезано (жуткого вида и размера крабообразными существами, оснащенными невероятной остроты и мощности клешнями) несколько сотен великолепных, в несколько обхватов деревьев с кронами метров по тридцать в диаметре. Офицеры, наблюдавшие эти «саперные работы», пережили чрезвычайно яркие впечатления, поскольку даже самые жуткие из известных им инсектоидов не шли с этими супермонстрами ни в какое сравнение. Однако, кое-что прикинув, решили, что нормальным ПТУРСом такое чудище взять можно, благо скоростных качеств «лесорубы» не демонстрировали.