Текст книги "Убейте меня"

– Попробуй сначала нарисовать на бумаге, а затем воплотить в жизнь дом своей мечты. Пусть он будет необычным и даже фантастическим.

Идея мне понравилась. Я глубоко задумался. Именно в тот момент я подключил свою фантазию. Как оказалось, она была безграничной.

Было довольно-таки поздно. Мать сильно устала и хотела спать. Я помыл посуду, прибрал со стола и направился к себе в комнату, когда входная дверь хлопнула. Вернулись отец и мои брат и сестра.

Брат был одет в костюм приведения. Знаете, такой обычный, из белой простыни. Сестренка – в костюм болотной кикиморы. Зеленый цвет волос ей оказался к лицу.

– Смотри, что у нас есть!

Она показала увесистую корзинку со сладостями. Шоколадные яйца, карамель, конфеты и много всего другого. Я равнодушно пожал плечами, направляясь в детскую спать:

– Рад за вас с братом.

Мари сильно разозлило мое равнодушие. С досады она топнула ногой. На это я и рассчитывал. Ведь она всегда любила хвастаться своими успехами. Клянченье конфет в Хэллоуин не самое великое достижение для меня.

Отец не обратил на наш разговор никакого внимания. Пошатываясь, он направился в спальню, снимая по пути рубашку.

Братишка смывал с лица грим. Поглощенный собой, он намыливал руки и смотрел на себя в зеркало.

Я вошел в комнату и сел на кровать. Раздеваясь, думал, о каком именно я мечтаю доме. Может быть, старинный замок с высоким шпилем или маленький сказочный домик на скале. Меня не пугала сложность исполнения, скорее, хотелось оригинальности.

– Так, так!

В дверях появилась сестра. На короткий миг она застыла, рассматривая мой спичечный домик.

– Какая прелесть в нашем доме. Неужели его купила мать?

– Я сам его смастерил. Нравится?

Конечно, я тогда думал, что Мари порадуется и спросит, как я его смастерил. Захлопает ресницами от восторга и примется нахваливать меня. Но все вышло иначе.

– Ты? Да неужели.

И она вошла в комнату, захлопнув за собой дверь. Медленно приблизилась к тумбочке и одним махом скинула домик на пол. От удара он раскололся на три части.

От неожиданности я открыл рот. Сестра же громко цокнула языком:

– Какая я неловкая.

Не знаю, что на меня нашло, и какой бес вселился, но в три счета я оказался подле нее. Одной рукой сжал за горло, второй с силой потянул за волосы вниз. Говорил тихо, шепотом, чтобы никто не слышал, тем более что для меня это было несложно:

– Посмотри мне в глаза, сестренка.

Мари смотрела на меня глазами, наполненными неподдельным ужасом. Впервые в жизни меня боялись. Это стало для меня неожиданностью и даже некоторым шоком. Однако я не растерялся и продолжил:

– Запомни этот момент, запомни на всю свою жизнь, – я приблизился к ее уху, – если еще раз ты тронешь меня или мои вещи, то сильно об этом пожалеешь.

И отшвырнул ее к двери. Мари была белее полотна. Ее голос пропал, горло болело. Но я расслышал ее слова, вернее прочитал по губам:

– Ты чудовище. Отец правильно делает, что тебя избивает. Я тебя ненавижу.

Я повернулся к ней спиной и стал стягивать штаны. Сестра никогда не была на моей стороне. Да я и не питал иллюзий. Когда разделся, то лег в постель и практически сразу же заснул.

Очень хорошо помню, что утром я не стал склеивать спичечный домик. Просто собрал все части с пола и выбросил в печь. Заодно сжег все конфеты сестры.

02 апреля 1989 года

Солнечный весенний день. Мне всегда нравились такие деньки. Знаете, когда голубое безоблачное небо, земля сухая, а на деревьях распускаются почки. Островками из-под земли вырастает зеленая травка. Поют птицы. Сразу поднимается настроение.

Мы с отцом копали землю в огороде. Нужно было подготовить почву к посадке растений. Сестра убирала граблями прошлогоднюю траву. Братишка, сидя на скамейке, играл с деревянными солдатиками.

Мать позвала нас обедать. Убирая лопаты и грабли, отец буркнул, чтобы все шли в дом. Все, кроме меня.

– Прибери под кустарниками, что растут у забора. Приду, проверю.

И они ушли обедать. Не сказать, чтобы я сильно расстроился, но и не сказать, что меня это сильно обрадовало. Отца бесил мой беззубый рот. Он брезговал и не любил на меня смотреть.

Я взял в сарае грабли подлиннее и направился в конец сада. Место, которое должен был чистить, находилось в тени высокого дуба. Забор оплетал дикий виноград, который отец специально посадил несколько лет назад. Вот под виноградом я и должен был почистить.

Работы было на час. Как раз хватило бы на то, чтобы вся семья успела пообедать. Не раздумывая, я приступил.

Надо сказать, что за забором проходила тропинка. Это было то самое место, где я познакомился со своим мучителем.

Черт! Зачем, я снова о нем вспомнил? Ненавижу его. Я до сих пор не знаю его имени. Один раз подслушивал разговор взрослых, которые, смеясь, обсуждали его. Они называли его Альф. Но точнее, это было не имя. Скорее прозвище. Я сделал такой вывод по тону, которым они произносили это слово. Пренебрежительно и даже враждебно.

Значит, Альфа не только я невзлюбил. У него было полно врагов, и это было мне на руку. Тогда, очищая виноград, я твердо для себя решил, что больше не позволю своему мучителю прикоснуться к себе.

Стану защищаться. Ведь сестре я смог дать отпор. Значит и ему смогу. И в подтверждение своим словам я сжал грабли сильнее. Орудовал яростно и быстро, только земля разлеталась в разные стороны.

– Привет, малой! Чего творишь?

Я застыл на месте. Грабли едва не выпали из рук. Сердце перестало биться. Я медленно поднял голову и увидел ненавистное лицо. Альф.

Как он узнал, что я здесь? Может быть, следил за мной? Конечно, это я сейчас так рассуждаю, но тогда…. Тогда от страха меня как парализовало. Всю храбрость ветром сдуло.

– Прогуляемся?

Я лишь замотал головой. Ведь это он был за забором, а значит у меня был шанс убежать. Спрятаться в сарае, зарыться в сене и не дышать.

– Надумал сбежать от меня?

Невероятно, он читал мои мысли. Я крепче сжал грабли на тот случай, если он попытается напасть на меня.

– Будь мужиком, выйди, поговорить надо.

Я упрямо замотал головой. Даже под прицелом я не сделал бы этого. Альф быстро огляделся и нырнул в сторону соседнего стога сена.

Облегченно вздохнув, закрыл глаза. Боже, этот человек, словно удав, действовал на меня своим холодным взглядом. Гипнотизировал как кролика. Я все еще был жертвой, а он – палачом.

Надо было бросить грабли в тот момент и бежать домой. Бежать без оглядки. Что было сил.

Но тогда я был еще ребенком. Наивным и беспечным. Сжав грабли, я продолжил сгребать прошлогодние листья. Радовался тому, как легко отделался от Альфа. Думал о том, как обрадуется отец выполненной мною работе.

Сильные руки сжали меня за плечи и подхватили вверх. Грабли выпали у меня из руки. Я даже опомниться не успел. Альф нес меня в сторону озера.

У меня до сих пор не укладывается в голове. Куда смотрели соседи? Неужели никто нас не видел? Или мой мучитель специально выбирал самый безопасный маршрут?

В любом случае кошмар снова начался. Альф дошел до водопада, свернул к скамейке и остановился. Когда посадил меня на скамейку, то огляделся по сторонам.

– Ну, вот и все, малой! Место тебе уже знакомое, слышать нас никто не будет, кричи, не кричи. Но лично я предпочитаю тишину.

Я сидел на скамейке и смотрел на него. Сердце стучало как ненормальное. Я уже знал наперед, зачем он приволок меня сюда. Второго раза я больше не переживу.

– Лучше убей!

Он не верил своим ушам.

– Что ты сказал?

Я посмотрел на него с вызовом:

– Такого как в прошлый раз больше не повторится. Лучше сразу убей.

У меня по щекам текли слезы отчаянья. Маленький беззащитный мальчик, до которого никому не было никакого дела. Даже собственному отцу.

Альф взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

– Не бойся, малой.

Он погладил большим пальцем меня по нижней губе. Затем второй рукой заставил открыть рот.

– У тебя нет передних зубов? Кто тебя так? Мальчишки?

– Упал с дерева, – солгал я, освобождаясь от его рук.

– Хм, неожиданно.

Он отступил на шаг. Какое-то время молча изучал меня, затем зловеще произнес:

– Сегодня я не трону тебя так, как сделал это в прошлый раз. Сегодня я буду лечить тебя другим способом.

Он расстегнул пуговицу на своих брюках и потянул молнию вниз. Я хотел сбежать, но он одним рывком удержал меня на скамье. Сжал руками детскую голову и заставил смотреть на то, что торчало у него между ног.

– Теперь возьми его в рот.

Это было настолько мерзко, что не описать никакими словами. Поверьте мне, если бы я мог, то выбрал бы мучительную смерть вместо того, что происходило со мной в тот момент.

Самое главное, как оказалось, это было не самое страшное. Страшное было то, что Альф настолько поглощен был ощущениями, что повредил мне горло. Изо рта пошла кровь. Капельками, почти незаметно.

Сделав свое дело, мой мучитель, надел штаны и бросил мне в лицо носовой платок. Он быстро пропитался спермой, слюной и кровью.

При виде алых пятен Альф испугался. Его охватил ужас, в то время как мне было все равно. Я надеялся, что именно сейчас придет моя смерть. Придет и заберет.

– Черт! Только этого мне не хватало.

Он вырвал у меня из рук свой платок, затем столкнул со скамьи. Я упал лицом на землю, испачкался. Говорить не мог, горло сильно болело.

Альф схватил себя за голову и стал ходить из стороны в сторону. Лежа на земле, я видел, как ему было страшно. Как судорожно соображал, что ему теперь делать.

Я так и хотел ему прокричать, чтобы убил. Задушил или утопил, а потом закопал. Но сделал это так, чтобы никто и никогда меня не нашел. Даже с собаками. Но я не мог говорить. Я лежал на земле и хрипел. Кровь стала попадать в легкие. Я задыхался.

В какой-то момент я перестал соображать. Тогда Альф взял меня на руки и отнес к домику знахарки, что жила особняком в лесу.

Альф принес меня к ее калитке и оставил на земле. Старый пес громко залаял. Колдунья появилась на крыльце своей лачуги, когда моего мучителя уже след простыл. Она не видела его, а потому не знала, откуда я появился у ее дома.

Она выхаживала меня несколько дней. Одновременно с этим, в это же время отец и другие мужчины искали меня повсюду. Когда в очередной раз прочесывали лес, то все-таки решились зайти к ней.

Не говоря ни слова, она разбудила меня и вывела на крыльцо к отцу. Он стоял вместе с другими мужчинами у калитки. Побоялись войти во двор.

Я поискал глазами в толпе мужчин единственное лицо – своего мучителя. Но его там не было. Трус.

– Что с моим сыном? Зачем он здесь?

Старуха лишь погладила меня по голове и, склонившись к уху, прошептала:

– Если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь найти ее в моем доме. Я смогла тебя спасти и, вероятно, смогу спасти еще.

Сказав это, она выпрямилась и, оглядев молчаливую толпу, обратилась к моему отцу:

– Твой ребенок попал в беду. Ему необходимо лечение, а также должный уход.

– Что с ним?

– У него травма горла.

Кто-то крикнул из толпы:

– Это ты его покалечила, ведьма?

Она даже не удостоила его своим взглядом. Медленно повела к отцу.

– Твой сын попал в беду, и я не знаю, что именно произошло. Но сделала все, чтобы ему помочь. Некоторое время ему нельзя говорить, иначе он потеряет голос и станет немым.

Она отпустила меня от себя, и я с большой неохотой подошел к толпе мужчин. В тот момент мне казалось, что все знают, что именно произошло с моим горлом.

Мне было стыдно и горько. Я не мог поднять головы, чтобы увидеть их глаза. Особенно глаза своего отца.

Мальчик был найден, а значит, поиски были окончены. Мужчины стали разворачиваться и уходить в сторону деревни. Мне даже показалось, что некоторые были разочарованы тем, что я был найден живым. Никаких сенсаций для местных жителей.

Мужчины ушли далеко вперед, а мы с моим отцом шли за ними следом. Перед тем как скрыться в лесу, я обернулся и посмотрел на женщину, которая спасла мне жизнь. Она стояла и смотрела на меня. Я видел ее печальную улыбку.

– Старая ведьма. Все называют ее Паучихой, – отец подтолкнул меня вперед, – не пялься на нее.

На прощание я махнул ей рукой, и мы скрылись в гуще деревьев. Едва это произошло, как отец схватил меня за шиворот и толкнул вперед.

– Я сказал тебе не пялиться!

Я чуть не упал на тропинку, но удержался. Отца бесил один только мой вид. Не удивлюсь, если в тайне ото всех он мечтал найти мой труп. Но я оказался живуч.

– Рассказывай, ублюдок, как ты осмелился бросить задание, которое я тебе поручил? Едва оставшись без присмотра, ты тут же бросился гулять со своими дебилами-дружками. Не удивлюсь, если это они тебя покалечили.

Я молчал, а он ждал ответа. От злости отец совсем позабыл, что я не могу говорить. Тогда я повернулся и показал руками на свое горло.

– Вот дерьмо!

Отца охватила досада. Он сплюнул на землю, затем толкнул меня вперед и начал рассуждать вслух:

– Вы вместе играли, и ты взбесил их своей дурацкой выходкой. Естественно, они разозлились и поколотили тебя. Однако, не рассчитав своих сил, повредили шею.

В тот момент я подумал, что это самое логичное из всех объяснений моей травме. Правда он путает шею с горлом. Ну да ладно. Я не стал спорить и, повернувшись, кивнул.

– Вот видишь, – услышал я в ответ, – твоего отца не проведешь. Я умный и далеко не дурак, в отличие от тебя.

Да уж! Ничего не скажешь. Я шел вперед, однако в какой-то момент отец меня обогнал. Мне пришлось почти бежать за ним, чтобы не потеряться вновь.

Я шел и смотрел на его широкую спину. Судьба бросала меня от одного мучителя к другому. Как насмешка надо мной в этой жизни их было двое. Как будто и одного было мало.

Один насиловал, другой избивал. Один это делал тайно, второй при свидетелях. Никакого просвета и спасенья. Никто не мог помочь.

Неужели я буду жить так всю оставшуюся жизнь? Неужели нет никакого выхода? Я должен был придумать, как мне избавиться от всего этого. Как начать другую жизнь. Но как? Тогда я этого не знал и был далек от решения.

Горло было повреждено. Я не мог произнести ни слова. Однако это было не самым худшим. Самым худшим было бы то, что больше я никогда не смог бы говорить. Травма была серьезной, по крайней мере, так бормотала колдунья, ухаживая за мной. Мне срочно требовался врач. Но отец не спешил меня ему показывать.

Да, я снова все еще жив. Что может быть хуже?

31 мая 1989 года

Я все еще не мог говорить. Молча выслушивал и кивал. Иногда писал ответ на листке бумаги. Чтобы каждый раз не бегать по дому и не искать, на чем написать, мать подарила маленький блокнот и карандаш. Я носил их с собой.

Тридцать первого мая я был один дома. Это было воскресенье. Вся семья уехала в город, за покупками. Взяли всех детей, кроме меня.

Как обычно в это время я уже прибрал в доме, вымыл посуду и заправил все постели. Оставалось свободное время на эскизы. Я сел за стол и достал из верхнего ящика стопку бумаг. На самом верхнем листке стал быстро изображать маленькую сторожевую башенку. Нет, она не походила не средневековую. Это была фантастическая башня. На скале сидела летучая мышь, одно крыло которой закрывало низ скалы. Второе же крыло было сложено, и маленькие коготки держались за высокий шпиль. Мышь будто бы смотрела вдаль, высматривая врага.

Зловещая мордочка должна была предупреждать о том, что жители башни не настроены на мирные переговоры, однако и нападать первыми не станут.

На высоком шпиле развевался разорванный флаг, демонстрирующий былые сражения в этих местах.

Рисунок получился впечатляющим. Именно эту башню я видел в своем ярком сне. У меня прям руки чесались начать выстраивать его. Без лишних раздумий я положил на стол приготовленный картон и рассыпал спички.

У некоторых спичек я ножницами отстриг круглые головы и сложил отдельно. Они мне пригодятся при украшении башни.

Так я просидел несколько часов. Остановился лишь к ночи, когда к дому подъехал отцовский автомобиль. Это значило, что семья вернулась из города, и мне необходимо убрать со стола.

Я взял картон, на котором уже стояла основа башни, и спрятал его под свою кровать. Эскиз сложил в черную папку и закинул за спинку кровати.

Отец распахнул забор и загнал машину в гараж. В дом первой вошла мать. В руках у нее были две тяжелые сумки. Конечно, я кинулся к ней помочь.

– Как ты, сынок?

Уставшие глаза как всегда излучали тревогу за меня. Тревогу и бессилие.

Я лишь кивнул в ответ, мол, все хорошо, не переживай. Пока она снимала дорожный плащ, открыл первую сумку и стал выкладывать на стол продукты.

– Сынок, как твой замок? Ты закончил?

Я выпрямился и утвердительно кивнул.

Тогда она, взяв меня за руку, повела в детскую.

– Пока никого (остальные собирают сумки из машины), покажи свою работу.

Меня не стоило просить дважды. Мое увлечение стало для нас с мамой общим секретом. Когда она узнала о том, что сестра разбила мой первый домик, то придумала выход.

Каждый раз, когда я заканчивал выстраивать спичечные замки, она относила их в безопасное место. Место, о котором даже я не знал.

Я распахнул шкаф и извлек на свет железный поднос. На нем был выстроен спичечный замок в виде графской короны. Нет, не в виде Шапки Мономаха или Российской Императорской. Мой замок был именно в виде простой графской короны. Как положено – с девятью остриями, которые в моем случае играли роль смотровых башенок. Макушки были украшены головками спичек.

Широкий обруч служил защитой от врагов. Внутри замка я выстроил простой добротный дом, в котором бы я жил со своей семьей. Между домом и стенами замка была площадь. Если бы случилась война, то местные жители смогли бы укрыться в стенах моего замка.

Да, конечно, это не было вершиной фантастики, но по мне, так это было то самое, о чем мечтал в свои восемь лет.

Я выжидающе смотрел на мать. Мне было важно ее мнение. Несколько минут она молча изучала все детали спичечного замка. Потом медленно взяла из моих рук и поднесла под лампу.

– Сынок, у тебя настоящий талант. Тот, первый домик, был замечательным, но это – шедевр.

Хлопнула входная дверь. Мать замерла. Затем без лишних слов направилась в спальню.

– Помоги мне накрыть твой замок.

Она указала на стопку белья на гладильной доске. Там лежала сложенная марля.

– Накрой марлей, чтобы было не видно.

Я все сделал очень быстро, как она сказала. После чего мама вместе с замком в руках поспешила к кладовке.

– Открой мне дверь. Я сейчас его спрячу здесь, а когда все улягутся, то унесу в надежное место. Туда же, куда относила другие твои спичечные домики.

Да, это было нашим с ней секретом. Нашей тайной. Это было так мило и так трогательно. Сейчас я вспоминаю об этом с невероятной теплотой. Если бы мать тогда не поддержала меня, то я бы, наверное, забросил это занятие. Из-за поступка сестры просто отказался от увлечения, которое дарило такую мне радость.

02 июня 1989 года

Мне всегда нравилось пение птиц. Оно невероятно успокаивало и давало сосредоточиться. Этот день был самым обычным из многих других дней.

Мать была на работе, отец ремонтировал машину во дворе. Сестра убежала со своими друзьями на соседнюю ферму. Ну, а я и младший братишка играли в солдатики дома.

Из деревянных кубиков мы выстроили казарму и гараж для машинки. Командовал солдатиками мой братишка.

Невероятно, но он всегда был увлечен военной тематикой. Все игрушки были на эту тему – военные машинки, автоматы, пушки, защитные сооружения. Он играл только в войну, а все остальное его совершенно не интересовало.

Поскольку мы и так провели за игрой все утро, то я решил пообедать. Кивнул брату в сторону кухни, мол, пора чего-нибудь перекусить. Он сразу понял меня и нехотя стал собирать солдатиков в коробку.

В холодильнике хранилась гороховая похлебка, тушеные овощи с телятиной, твердый сыр и молоко. Я первым делом поставил греться молоко на плиту. Нужно было покормить сначала братишку, ну а потом позаботиться и о себе.

Как обычно, я распахнул кухонный шкаф и достал коробку с хлопьями. Высыпал порцию в миску и убрал обратно.

За входной дверью послышался шорох. Я прислушался. Странно, отец был во дворе, может это он там шумит. Я снова вернулся к молоку на плите. Взял ложку и размешал, чтобы не пригорело.

За дверью что-то резко упало. Я не выдержал и направился к выходу. Едва потянул за дверную ручку, как дверь сама распахнулась, и я увидел заплаканное лицо сестры.

Мари буквально упала ко мне на руки. Ее всю трясло. Она была белее полотна. Такой как тогда, я не видел ее никогда.

Прижав сестру к себе, я стал гладить ее по спине, чтобы хоть немного успокоить, чтобы она поняла, что находится в безопасности, что уже дома, и ей ничто не угрожает.

Мы медленно двинулись на кухню, где я усадил ее на стул. Направился к плите, снял молоко и поставил греться чайник. Быстро налил молока в миску с хлопьями и поставил на край стола.

Поскольку мне было не до брата, я снова обнял сестру. Поглаживая ее по голове, я размышлял, что так сильно ее могло расстроить.

Однако она сама мне все рассказала.

– Мы гуляли с ребятами по разрушенным фермам. Ползали повсюду, залезали в пустые сараи, смотрели, что там интересного. Хотелось найти клад. Нам было весело, ты понимаешь?

Я кивнул, и она продолжила:

– Мы никому не сделали ничего плохого. Просто любопытничали и смеялись.

На кухню прибежал братишка. Он забрался на стул и стал уплетать свой обед. Сестра посмотрела на меня испуганно и, схватив за рукав, прошептала:

– Пойдем в комнату. Брат не должен ничего знать. Я не хочу, чтобы родители знали, что произошло.

Сестра начала пугать меня. Мы вместе зашли в детскую, и она закрыла за нами дверь. Подвела к окну и, взяв за руки, начала разговор:

– Все случилось, когда мы вернулись назад в нашу деревню. Там, при въезде, где стоит высокая каменная стена заброшенного замка, мы увидели незнакомую тропинку. Дьявол дернул нас пойти по ней. Шли бы себе по домам, но мне ведь все интересно. Ты знаешь.

Остальные пошли вместе со мной, как обычно. Так вот, мы шли долго, тропинка увела нас в сторону от деревни. В глубине леса мы вышли на маленькую полянку. Там стоял одноэтажный домишко.

Сестра смахнула слезинку с ресниц, отодвинувшись, посмотрела мне в глаза:

– Ребята не хотели подходить к этому дому. Побоялись. Ведь никто не знал, кто там живет, и что творится в его стенах. Я одна не испугалась. Посмеялась над их страхами и пошла одна. Дом оказался безлюдным. Это я поняла по тому, что все ставни были закрыты, а внутри было пустынно. Ни души. Я перелезла через забор и огляделась. Следы от колес и канистра с бензином. У стены в углу стоял старенький черный мотоцикл.

Сам дом был заперт на ключ. Изучая стены, я увидела, что дверь в сарай была приоткрыта. Без промедления я вошла внутрь.

В этот момент сестра замолчала. Я выпустил ее из рук, и она направилась к шкафу. Достала носовой платок и смачно высморкалась. Дышать ей стало намного легче.

Прежде чем продолжить, она села на мою кровать и, набрав в легкие воздух, выпалила:

– Поначалу в сарае я ничего не видела. Внутри было темно. Я пошире распахнула двери и пригляделась. В центре стоял железный стол. Кожаные ремни и железные цепи свисали с него. Рядом стоял стол поменьше. На нем были разложены инструменты, залитые кровью. Запах крови был сильным и резким. Пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не стошнило.

Я взяла в руки инструмент, напоминающий огромные пассатижи. Повертела в руках. Среди железных зубчиков я заметила кусочки костей. От испуга я выронила инструмент из рук. Остальные предметы я просто оглядела, но уже не прикасалась. Маленькая пила, нож, топорик, длинные гвозди, ножницы, металлический шприц. Голова закружилась.

Я что-то зацепила головой. Поначалу решила, что это высуженные растения под потолком. Подняла голову и оцепенела. Под крышей сарая свисали туши убитых животных. Их шкуры сушились вдоль стен. Кровь была повсюду. На стенах и полу.

От увиденного у меня все похолодело внутри. Ничего не видя от страха и ужаса, я в панике выбежала на улицу. Как домчалась до дома, не помню. Только уже у собственного забора я пришла в себя. Ноги не слушались. Перестали сгибаться. Я, как могла, пролезла сквозь забор за домом, чтобы не встречаться с отцом. Так что он не знает, что я уже дома.

Она закончила свой рассказ. Я молча стоял и смотрел на нее. Признаться, услышанное мной не показалось таким уж и ужасным. Что и говорить – девчонка!

Я достал из кармана блокнот и чиркнул: «Нарисуй, где находится этот дом. Я схожу туда», – после чего отдал ей. Когда Мари прочитала текст, то покрутила пальцем у виска:

– Ты ненормальный? Не суйся туда. Вдруг тебя убьют!

Я забрал у нее блокнот и снова нацарапал «никто не узнает». Сестра была удивлена моей просьбой. Однако план все-таки начертила.

Так, не теряя времени, я вышел из комнаты. Братишка уже почти все доел и громко стучал ложкой по дну тарелки. Я прошел мимо него. Чтобы не столкнуться с отцом, я вышел в огород и метнулся в сторону забора.

Зачем именно я отправился в тот злополучный сарай, я не знал. Но меня невообразимым образом тянуло туда. Конечно, туши мертвых животных были зрелищем не из самых приятных, но и не смертельным.

Я быстро нашел этот дом. Невероятно, я раньше никогда его не видел. Немудрено, что дети не знали о его существовании. Ведь этот домишко находился сразу за кладбищем.

Домик был неновым. Стены почернели, местами покрылись мхом. Но я не стал его разглядывать. Быстро переметнулся через забор и, оказавшись во дворе, поискал сарай.

Все было именно так, как рассказывала сестра. В углу мотоцикл, канистра. Дверь в сарай настежь распахнута.

Я решительно вошел внутрь. Под потолком свисали тушки кроликов и птиц. Вероятно, это был охотничий домик. Мужчины нашей деревни хранили здесь необходимый арсенал: лодки, сети, удочки, одежду. Трофеи потрошили и разделывали на куски. Не дома же перед детьми этим заниматься!

То, что меня так тянуло к себе, это был стол с инструментами для разделки. Теперь я понял, зачем именно я пришел сюда. Я с трепетом приблизился и вдохнул запах запекшейся крови.

Передо мной лежали орудия пыток и убийств животных. Кончиками пальцев я прикоснулся к огромному ножу. Рукоятка из черного дерева и стальной клинок. Толстый обух для удобства ошкуривания. Скиннер. Так назывался такой нож.

Я взял Скиннера в руки и оглядел. На рукояти полное отсутствие каких-либо надписей. Зато на клинке было написано размашисто «безжалостный».

Этот нож был по мне. Без раздумий, я забрал Скиннера себе. Теперь у меня было чем защитить себя. Скиннер станет убийцей моего самого ненавистного врага – Альфа.

Когда я увижу его лицо, то воткну этот нож ему промеж глаз. Плевать, если отвернутся, плевать, если посадят. Я буду отмщен.

В раздумьях, я вернулся к своему дому и спрятал нож у забора. В том самом месте, где мне так везет на встречу с Альфом. Скиннер я воткнул в землю рядом с кустарником. Рукоять слилась по цвету с землей.

Теперь я смогу себя защитить и отомстить. Впервые за долгое время стало спокойно. Впервые мне стало легко и хорошо.

Незаметно от остальных я вернулся в дом. Сестра спала. Брат играл в солдатики. На кухне гремел посудой отец.

Чтобы он меня не заметил, я вернулся во двор и вышел на улицу. У меня не было никакого желания встречаться с отцом.

Коротая время, я пошел по дороге, куда глаза глядят. Время обеда. Пастух вел коров на удой. Хозяйки встречали своих буренок у калиток. Среди прочих я поискал глазами и нашу корову. Черно-белая с серым пятном у правого глаза. Так я увидел мать.

Она вела нашу корову к дому. Как обычно, в свой обеденный перерыв она доила корову и шла снова работать.

– Привет, сыночек. Ты обедал?

Я кивнул в ответ. Вместе с ней направился к дому открывать калитку. Когда мы вместе вошли во двор, мама подала мне свою сумку:

– Иди за мной в стайку и прикрой дверь.

На ходу мама одела халат и поискала в карманах перчатки. Корова встала у кормушки. Нужно было привязать ее за рога к специальной балке. Это делалось для того, чтобы корова не ударила рогами мать. Такое бывает, крайне редко, но я всегда подстраховываюсь. Ведь рогами она может попасть матери в висок или глаз.

Когда мама поставила табурет и села, я подал чистое ведро.

– Открой мою сумку и забери свой подарок!

Я не ожидал. Мама улыбалась. Тихонько потянув за молнию, я вытащил на свет белую коробочку.

– Открой!

Мне ужасно не терпелось ее раскрыть. Прям разорвать упаковку на мелкие части. Но я не сделал этого.

– Смелей!

Отложив сумку в сторону, я все-таки открыл коробочку. Внутри лежал маленький фотоаппарат. Он работал на батарейках и фиксировал кадры на пленку.

Невероятно. Это была очень дорогая вещь. Она стоила как маленький телевизор. Я восхищенно изучал свой подарок, не смея вздохнуть.

– Нравится?

Я быстро кивнул. Потом опомнился и, склонившись, обнял мать.

– С днем рождения, сыночек!

Она была растрогана. Ведь не на все дни рождения она дарила мне подарки. Просто не всегда были деньги в семье.

– Сыночек, я очень хочу, чтобы ты фотографировал свои спичечные замки. Если с ними хоть что-нибудь случится, ты сможешь любоваться ими на снимке. Да и я тоже!

Я чмокнул ее в щеку и посмотрел в глаза. Мне так хотелось сказать слова благодарности, как сильно я благодарен ей за внимание. Уверен, она знала об этом:

– Еще я заказала соседке красивый фотоальбом. Она утром уедет в город и купит. В нем ты сможешь хранить все снимки.

Я отстранился и снова посмотрел на свой подарок. Пальцем потянул за край и раздался тихий щелчок. Внутри лежала пленка.

– Новые пленки я буду покупать по мере надобности, так же как и батарейки. Все использованные пленки отдавай мне. Я буду ездить в город и проявлять их.

Я кивнул в знак согласия. Все было просто чудесно. Подарок был замечательным. Мама радовалась за меня.

Подняла ведро и стала доить корову. Я включил фотоаппарат и сделал первый снимок. Эта фотография до сих пор хранится у меня на рабочем столе. Я сделал ее черно-белой и поставил в кожаную рамку.

В свои двадцать девять лет мать выглядела невероятно молодо. Словно ей было семнадцать. Излишняя худоба, огромные как озера серые глаза и копна белокурых волос. Она была очень красива.

Сейчас, когда знакомые мужчины видят этот снимок, то спрашивают, что за супермодель? Знаком ли я с ней?

Скрывая улыбку, я переворачиваю рамку с фотографией и с гордостью отвечаю, что это моя мать. Естественно, мне никто не верит.

03 июня 1989 года

Этим днем я проснулся очень рано. Часы пробили шесть утра. В какой-то момент я смотрел на стену, затем закрыл глаза. Громкий вздох за стенкой заставил меня снова открыть глаза.

Теперь я расслышал тихий мужской голос и женский вздох. Все это доносилось за стенкой родительской спальни.

Я выпрямился в постели и прислушался. Тревога охватила меня. Вдруг отец мучает мать и делает больно. Вдруг ей нужна помощь.