Текст книги "Оуэн & Хаати. Мальчик и его преданный пес"

Сотрудникам общества и раньше доводилось иметь дело с такими собаками, как Хаати. Так что Айра отлично сознавала лежавшую на ней двойную ответственность за этого пса – трудно было подыскать «приемную семью» для собаки с такими увечьями и такой породы, заслужившей нелестную репутацию опасной и агрессивной.

Анатолийских карабашей, потомков древнейших азиатских молоссов, турки называют пастушьими собаками, потому что они успешно охраняют крупные стада овец от хищников в суровой местности Центрально-Анатолийского региона Турции. История этой породы насчитывает около шести тысяч лет. Бдительные и собственнические, карабаши имеют широкую голову с черной полосой на морде и короткую, но густую шерсть, благодаря которой отлично переносят и жару, и холод.

Природа наделила их превосходным зрением и слухом, и они достаточно сильны, чтобы справиться с волками или даже пумами. Взрослые карабаши достигают в высоту почти до метра, а весить эти крепко сбитые собаки с бочкообразной грудью могут до 65 килограммов. При этом они славятся своей скоростью, выносливостью и выдержкой. Активных, трудолюбивых и невероятно преданных карабашей иногда называют «цепными» псами – в случае чего они будут оборонять свое «стадо» и сражаться с хищниками до смерти. К сожалению, за хищников они могут иногда принимать как других собак, так и людей.

В 2011 году три убежавших из дома карабаша покалечили жительницу Сомерсета, а собаку, которую она выгуливала, загрызли. Судья на последовавшем за трагедией процессе наложил на их владельца штраф в 10 000 фунтов[1]1
  Более 1 миллиона 40 тысяч рублей.


[Закрыть], заявив, что таких собак «не пристало держать в Англии». Газетные репортеры раздули большую шумиху, навесив на карабашей ярлык опасной породы.

Айра Мосс знала, что большинство спасенных карабашей в Лондоне поступали из районов Тоттенем и Палмерс Грин, в которых проживали большие общины турок и курдов. Некоторых карабашей приобретали для собачьих боев, других – «из патриотических соображений». И многие из них становились потом жертвами плохого обращения, по невежеству или пренебрежению хозяев. Милые пухленькие щеночки быстро вырастают. Начинать их готовить к общению с другими собаками и людьми следует рано – ведь эта порода «заточена» охранять и оборонять даже ценой собственной жизни. А как и всем крупным собакам, карабашам требуются простор, регулярные занятия и уверенный, волевой дрессировщик, знающий не только их инстинкты, но и их бдительную натуру и способный натаскать их надлежащим образом в сжатые сроки (пока они не стали слишком сильными для продолжения дрессировки).

Неопытные владельцы наивно полагают: раз эти собаки на своей родине проводят все время на отрытом воздухе, их и в Великобритании следует держать на улице, даже в самые холодные зимние месяцы. И несмотря на густую шерсть, защищающую их в экстремальных климатических условиях, карабаши, оставленные одни в садах или во дворах, часто лают без умолка, пытаются убежать или наносят ущерб, чем быстро досаждают своим незадачливым владельцам, непонимающим, что виной тому они сами.

Когда Айру попросили подыскать приемную семью для Хаати, она для начала связалась с одним из благотворительных обществ, специализировавшемся на анатолийских карабашах. Но его учетные журналы были заполнены, и Айра получила отказ. Тогда она обратилась к одной из постоянных помощниц общества, охотно выхаживавших пострадавших животных. Лоррейн Койл из Хендона в Северном Лондоне обычно занималась выгулом собак. Когда ей сказали, что Хаати, скорее всего, был привязан к путям и пока восстанавливается после хирургической операции, она прониклась к псу искренним сочувствием. «Бедняге, верно, пришлось тяжело, – сказала она. – Пережить такое, а потом учиться жить заново на трех лапах и без хвоста, да еще понять, что тебя кастрировали… Ведь та жизнь, которую он помнил, была совершенно другой!»

Лоррейн охотно согласилась взять Хаати к себе, пока ему не подыщут приемную семью, и доброволец из общества «Все для собак» привез его к ней домой.

До этого Лоррейн уже успешно выходила много собак, но вскоре ей стало ясно, что в случае с Хаати ей будет непросто.

Хотя карабаш был «невероятно послушным» и отлично ладил с ее двухлетним боксером Бобби, он все еще оставался сильно травмированным. Пес был молодой, с большим запасом энергии, и все время пытался бегать, но постоянно падал и ударялся своими культями о пол. Они были зашиты, но раны на лапе пока не зажили и выглядели жутко. «Ну, скажем так, с тех пор я больше не могла смотреть на баранью ногу», – поясняла потом Лоррейн.

Страдающий Хаати пробыл в ее доме только одну ночь. Он провел ее, шатаясь и падая, ударяясь и вскрикивая каждый раз от жгучей боли. И Лоррейн не вытерпела. После нескольких бессонных часов она усомнилась в том, что пес может быть счастливым и рассчитывать на полноценную жизнь. Ей также не давали покоя его кровоточащие раны. Лоррейн посчитала, что Хаати и дальше следует находиться под наблюдением ветеринаров. Рано поутру следующего дня она позвонила в общество «Все для собак» и заявила, что карабаша необходимо вернуть в клинику Хармсуорта.

Лоррейн прекрасно понимала: если не найдется приемной семьи, Хаати могут усыпить. Но в какой-то момент ей подумалось, что такой исход может быть самым гуманным для этого несчастного пса. Тем не менее она сказала сотрудникам общества, что охотно возьмет Хаати к себе снова, когда его раны затянутся полностью. Если бы к Хаати действительно решили применить эвтаназию, Лоррейн бы обязательно попробовала себя в роли его «сиделки» еще раз.

Несколько недель она ничего не слышала о несчастном трехлапом карабаше, проведшем у нее дома одну ночь.

Озаботившись, Лоррейн решила справиться о нем в обществе и испытала сильное разочарование, услышав, что там ничего не знают о дальнейшей судьбе пса. Расстроенная Лоррейн решила, что бедного карабаша все-таки усыпили. «Я совсем не желала ему такой участи, – рассказывала она. – Но, честное слово, я просто не знаю, что бы еще я могла для него сделать».

Несмотря на то Британское общество защиты животных, «Dogs Trust» и другие благотворительные организации по оказанию помощи животным делают все, что в их силах, чтобы спасать в Великобритании до 120 000 бездомных собак в год (до 325 в день), энное количество вызволенных четвероногих (включая кошек и других животных) приходится умертвлять. Усыпляют, как правило, сильно покалеченных, очень больных или ослабленных животных, а также тех, кому не удается подыскать новый дом. По оценке «Dogs Trust», только в 2012 году было умерщвлено почти девять тысяч собак. То есть почти ежечасно смертельная инъекция прерывала жизнь одной собаке.

Каждый год «Dogs Trust» проводит опрос всех местных британских учреждений, занимающихся проблемами бездомных собак. Аналитическая компания узнает, сколько собак было поймано или передано в муниципальные приюты, а затем выясняет, сколько из них было возвращено своим владельцам, скольким подобраны новые дома и скольких усыпили.

В 2012 году в ходе такого исследования было установлено, что за прошедшие двенадцать месяцев местными службами по всей Британии было оприходовано 118 932 брошенные и бродячие собаки. Только пятнадцать процентов из них сдали в питомники обычные люди; остальные были пойманы сторожами или охранниками и помещены в один из нескольких муниципальных приютов. (Несколько сотен полицейских питомников, большинство из которых находились в заднем дворе полицейских участков, были закрыты по новому законодательству 2008 года). Если муниципальные приюты переполнены, собак помещают в коммерческие приюты за счет налогоплательщиков, и часы начинают тикать.

Работники благотворительных центров по устройству бездомных животных в «добрые руки», коих множество по всей стране, также принимают на содержание четвероногих питомцев – столько, сколько только могут. Но финансирование таких центров милосердия для животных резко сократилось в годы рецессии, в то время как количество четвероногих «отказников» существенно возросло: хозяева бросали животных, просто потому что не могли их дальше содержать. Политика местных властей также изменилась. В ряде районов было запрещено сдавать в аренду помещения для содержания собак и жилье постояльцам с домашними питомцами, отчего приток животных в питомники и благотворительные приюты возрос еще больше.

Из всех собак, взятых на учет органами местного управления в 2012 году, сорок семь процентов воссоединились со своими владельцами, девять процентов были пристроены в добрые руки, двадцать четыре процента переданы в социальные приюты и собачьи питомники, а семь процентов усыплены – всего 8903 собаки. Остальные были найдены мертвыми или умиравшими, либо их взяли себе те люди, которые их и нашли.

Хотя общее количество брошенных собак, выявленное «Dogs Trust», оказалось чуть меньше показателей прошлых лет, исследование общества показало, что значительный процент учтенных животных (а именно двадцать три процента) составляли собаки тех пород, что принято называть «престижными» или «статусными» – стаффордширские бультерьеры, ротвейлеры, акита-ину или более крупные гибриды. Эти собаки имеют довольно грозный вид – фактор, который, как считают некоторые люди, придают их владельцам вес в обществе. Заносчивые молодые люди и даже преступники используют их, как оружие устрашения для остальных людей на улицах и в парках, и часто намеренно поощряют к проявлению агрессивности; а некоторые тренируют своих питомцев для участия в нелегальных собачьих боях за деньги. Многие животные страдают от истязаний, пренебрежительного и жестокого обращения со стороны своих владельцев, которые полагают, что такими «методами» они могут сделать своих питомцев еще более агрессивными. Беспорядочное разведение породистых собак с целью уклонения от налогов только усугубляет проблемы, и центры милосердия для животных постоянно сообщают о тревожном росте репортажей о собачьих боях и заводчиках, специализирующихся на разведении статусных четвероногих.

Некоторые благотворительные общества опасаются, как бы их не захлестнула огромная «волна» жестокости. Плохое отношение к животным присуще некоторым выходцам из европейских стран бывшего Восточного блока, в которых культура обращения с нашими «меньшими братьями» зачастую отличается от британской.

Согласно отчету КОЗЖ о случаях жестокого обращения с животными, только в 2012 году четыре сотни инспекторов этого общества представили на рассмотрение в свою прокуратуру 2093 дел, которые вылились в 4168 обвинительных приговоров в залах суда. Число приговоров возросло на тридцать четыре процента по сравнению с предыдущим годом, а некоторые случаи шокировали своей жестокостью даже судей, повидавших всякое на своем веку.

В свете последних данных, крупнейшее британское благотворительное общество защиты животных изменило свою политику в 2010 году, отказавшись брать на себя заботу о «нежеланных», чтобы не сказать «не пользующихся спросом», животных. При всем при том, КОЗЖ смогло в 2012 году удовлетворить запросы более пятидесяти пяти тысяч семей и отдельных людей, подбиравших себе питомцев в их приютах или на сайтах в Интернете.

Но истории Хаати до такого счастливого конца было еще далеко. Проведя всего одну ночь в доме волонтерки по уходу за животными, пес снова оказался в клинике Хармсуорта. Будущее любой собаки, от ухода за которой отказались волонтеры, виделось мрачным. Работники клиники опасались, что такое животное будет трудно пристроить еще раз – особенно если у него имелись или могли развиться серьезные проблемы со здоровьем, исход которых представлялся неясным, а лечение грозило обойтись в копеечку. Как в случае с Хаати.

Ветеринары и медсестры в КОЗЖ всегда до последнего борются за спасение пострадавших животных и совсем не горят желанием их усыплять – даже при том, что ежедневно в их переполненные питомники привозят все новых и новых бездомных или покалеченных горемык. Центры милосердия для животных могут привести множество примеров, когда ветеринары оперировали животных, чтобы спасти им жизнь, и держали у себя гораздо дольше положенного срока только для того, чтобы через несколько недель записать их на эвтаназию. А все потому, что число поступавших четвероногих превышало количество «пациентов», с которым они могли управиться.

Неужели Хаати уцелел под поездом только для того, чтобы умереть другой смертью?

К счастью для него и других таких же, как он, страдальцев, в этом мире есть огромное количество анонимных волонтеров, которые делают все, что в их силах, лишь бы вызволить обреченных животных из камеры смертников. Эти сердобольные ветеринарные врачи и медсестры, волонтеры и работники питомников постоянно фотографируют собак из групп повышенного риска в надежде на то, что смогут «вытащить» их оттуда до того, как будет слишком поздно.

Они размещают свои снимки в онлайн-реестрах, обзванивают всех, кто, по их мнению, мог бы помочь, либо ждут, пока над обреченным животным не сжалится одно из многочисленных благотворительных обществ в Британии, декларирующих политику «Не убий».

Мишель Херли из общества «Все для собак» так и не стерла фотографии Хаати в своем мобильнике, и именно она выложила их на сайте Rescue Helpers Unite. С момента своего основания в 2007 году эта некоммерческая организация, состоящая из неоплачиваемых волонтеров со всей страны, накопила огромную базу данных о приютах, приемных семьях, домовых службах и перевозчиках и помогла спасти жизнь четырнадцати с лишним тысячам животных.

Анатолийские карабаши довольно редко появляются в спасательных списках. Так что надежда на то, что какой-нибудь добрый человек заметит и спасет Хаати, несмотря на его «проблемность», теплилась.

Работавшая мастером по педикюру Сьюзан Сайерс с детства испытывала любовь к немецким овчаркам. И эта любовь подвигла ее основать в 2010 году Центр спасения немецких овчарок (ЦСНО). На счету Сьюзан семь спасенных собак, и она годами активно помогала другим благотворительным организациям, пока не решила взяться за дело сама и учредить свой центр милосердия. Ныне ее центр – вторая по величине благотворительная организация по спасению собак определенной породы в Великобритании. Сьюзан руководит им из своего дома в Уоррингтоне, в графстве Чешир, и с момента основания ее команда спасла свыше пяти сотен немецких овчарок. Репутация центра крепнет с каждым годом, и волонтеры могут связаться с Сьюзан напрямую в любое время, если кому-то из их подопечных грозит непоправимое.

Команда Сьюзан старается вызволять животных в случаях крайней необходимости. По закону все бездомные собаки, которые не травмированы и не больны, помещаются в питомники и содержатся там в течение семи дней. Начиная с восьмого дня, этим четвероногим грозит усыпление в том случае, если их не получится пристроить в добрые руки. Поэтому центр Сьюзан старается размещать информацию о них на стольких форумах по спасению животных, на скольких только удается. Собаки таких престижных пород, как стаффордширские бультерьеры и их гибриды, оказываются под дамокловым мечом эвтаназии чаще других четвероногих. Их встревоженные мордашки заполняют вебсайты, взывая не допустить «стаффи-холокост». Бывает, среди них мелькают и такие собаки, как Хаати, которых спасают и выхаживают сотрудники КОЗЖ и которые обычно остаются на их попечении гораздо дольше, чем статусные собаки-отказники. Правда, как только им становится лучше, часы начинают обратный отсчет и для них.

Почти каждое утро Сьюзан Сайерс просматривает сайты, посвященные спасению собак. Она выискивает на них овчарок и пытается выяснить, насколько отчаянным является их положение. Одним январским утром 2012 года Сьюзан как раз сидела за компьютером, когда наткнулась на фотографию Хаати на форуме the Rescue Helpers Unite. «Я только глянула на его мордаху, и этого было довольно!» – вспоминала она потом.

Пусть Хаати и не был немецкой овчаркой, он все равно принадлежал к овчаркам! И этого оказалось довольно, чтобы расположить к себе Сьюзан и подвигнуть ее вступиться в борьбу за него. По правде говоря, Сьюзан думает, что спасла бы Хаати по-любому. Напряженное выражение в его глазах действовало неодолимо и побуждало к помощи.

Информация о Хаати была скупой; сообщалось только, что пес попал под поезд, и ему ампутировали лапу. Но Сьюзан хватило и этого. Для ее центра было не важно, что случилось с собакой в прошлом; гораздо важнее было ее будущее.

Сьюзан понимала: главная проблема с устройством таких собак, как Хаати, крылась в том, что люди, глядя на них, автоматически задумывались о «счетах ветеринарам». Опасались они и того, что кормежка таких крупных питомцев вылетит им в копеечку. Поэтому Сьюзан совершенно не удивлял тот факт, что еще ни один человек не вызвался спасти и приютить беднягу.

Она позвонила в клинику Хармсуорта и переговорила с ветеринарной медсестрой. Та была очень встревожена: по ее словам, Хаати доживал последние дни, и его могли усыпить уже на следующей неделе. Разговор состоялся в воскресенье, и Сьюзан пообещала сердобольной медсестре, что ее ребята сразу же заберут пса.

Для Хаати это был счастливый день. Сьюзан Сайерс оказалась, судя по всему, его последним шансом.

Привыкшая действовать быстро и решительно, Сьюзан позвонила координатору центра, ветерану по сбору средств и работе с волонтерами, Трейси Харрис, на ее домашний телефон в Беркшире. Сьюзан попросила Трейси найти кого-нибудь, кто бы мог как можно скорее забрать Хаати из клиники и отвезти в безопасное место. Трейси, также возглавлявшая благотворительное общество «Лучшая жизнь», занимавшееся спасением собак из Румынии, навела в свою очередь справки и узнала, что Хаати не просто попал под поезд, а, скорее всего, был привязан к путям неизвестным злодеем. Трейси была в шоке – у нее в голове не укладывалось, что такое злодейство мог совершить человек. Но она знала, что КОЗЖ не будет просто так выдумывать столь душераздирающие истории.

Трейси сделала несколько звонков, чтобы понять, куда бы они могли пристроить пса. Она знала: главным делом было забрать его как можно быстрее из клиники Хармсуорта. И она не сомневалась: тот, кто выложил в Интернет фотографии Хаати, хватался за соломинку. Сотрудники КОЗЖ спасли Хаати на железной дороге и наверняка сделали все возможное, чтобы спасти ему жизнь.

И решение усыпить его, скорее всего, далось бы им нелегко. Но иногда они были вынуждены принимать претящие им решения, чтобы не лишать шансов на спасение других животных.

Подыскивая подходящий приемный дом и размещая фотографии Хаати в фейсбуке, Трейси созвонилась с одной из своих волонтерок, Николь Коллинсон, проживавшей близ Станстеда в Эссексе. Они условились, что Николь или кто-нибудь из ее помощников заберут Хаати себе, пока его не удастся пристроить в добрые руки. Сьюзан попросила подъехать в клинику Хармсуорта как можно быстрее, а Николь отлично знала, где она находится – ведь там «Би-Би-Си» снимала свой телесериал «Ветеринарная лечебница», удостоенный стольких наград и так полюбившийся ей!

Это было первым поручением Николь от ЦСНО, и она не слишком ясно представляла себе, что ей ждет. Она даже не знала, как именно выглядит анатолийский карабаш и насколько он крупный. У самой Николь была шестимесячная немецкая овчарка по кличке Винни, и она решила, что Хаати должен быть примерно такой же величины.

Николь без сожаления пожертвовала выходным. Вскочив в свой «Фольксваген гольф», она помчалась в Холлоуэй. Прибыв на место, волонтерка сильно удивилась: клиника находилась в довольно неприглядном микрорайоне и вовсе не выглядела гостеприимной снаружи. Николь почему-то на память пришел Форт-Нокс с его повышенными мерами безопасности. Клиника точно не имела ничего общего с тем, что она видела на телеэкране.

Все двери были закрыты; Николь нажала кнопку звонка, надеясь на лучшее. Она понимала, что за отсутствием у нее оформленных документов сотрудники клиники имели полное право не разрешить ей забрать пса.

К счастью, дама, впустившая Николь, судя по всему, ее поджидала.

Николь присела в приемной, все еще пребывая в неведении о том, что ее ждет. Как вдруг дверь распахнулась и в комнату вприпрыжку ворвался огромный пес без одной лапы и с обрубком хвоста. Николь оказалось достаточно одного взгляда на его мордочку, чтобы решить: если ему не подыщут приемной семьи, она возьмет его к себе.

«Он, прихрамывая, приблизился ко мне на своих трех неустойчивых лапах и положил мне на колени свою большую голову, – вспоминала она. – Затем он посмотрел на меня своими большущими каре-желтыми глазами, и я растаяла. Я рассмеялась и сказала ему: «Ничего себе, да чего ж ты здоровенный! И как же ты поместишься в моей машине?»

Работники клиники помогли Николь погрузить Хаати в «Гольф». Пес был само послушание. Он устроился позади на мягком коврике и стал смотреть в окно, как будто это было для него обычным делом.

Николь проверила смс-ки в своем телефоне. Одну из них прислала Трейси Харрис. Она просила отвезти Хаати к авто-сервизу «Саут Миммс» на М25 в Хертфордшире. Трейси нашла людей, готовых приютить Хаати, и Николь нужно было доехать до дальнего угла автостоянки и подождать там «Ленд Ровер». Уже успевшая влюбиться в большого мишку, благодушно следившего за дорогой в салоне ее машины, Николь почувствовала некоторую досаду.

Росс Маккарти и Джеймс Херли возглавляли компанию «Собаки и поцелуи» в Оксфордшире. Прежде чем основать этот отличный дневной приют для собак, Джеймс, агроном по образованию, успел поработать в фонде по защите животных.

Его партнер Росс был уважаемым бихевиористом, изучавшим поведение животных, и оба они отлично разбирались в повадках собак и кошек. Эти двое мужчин увидели фото Хаати в фейсбуке с просьбой о срочной помощи и тут же согласились приютить его. У них уже было одиннадцать своих собак, включая несколько датских догов. И Трейси знала, что с их опытом и возможностями они идеально подходят для так называемой «проблемной» собаки.

Получив зеленый свет, Росс и Джеймс тоже побросали все свои дела и поспешили к авто-сервизу – знакомится с Хаати.

Навстречу им ехала Николь. Чтобы пес не нервничал в машине, она всю дорогу болтала с ним. А когда они подъехали к «Саут Миммс», Николь подумала, что стоит дать ему испражниться. Она открыла заднюю дверцу и помогла псу выбраться из машины.

В этот момент она осознала, что уже никогда не сможет вернуть его себе. Девушка и пес уселись рядышком позади машины; Николь все болтала, а Хаати принюхивался к земле и время от времени наклонял свою голову на бок и бросал на нее проницательный взгляд – будто прислушивался к каждому ее слову.

Наконец, к ним подкатил «Ленд Ровер». Росс и Джеймс вышли из машины, и все трое засмеялись – уж больно вся сцена напоминала встречу подпольных наркодельцов, украдкой проворачивающих «сомнительное дельце» на углу автостоянки. Хаати сразу же покорил мужчин. «Что за прелестный большой медвежонок!» – воскликнули они. А затем они втроем проследили, как он – без суеты и страха – проковылял туда, где они его ждали, и позволил поднять себя в заднюю часть их машины.

Росс был поражен тем, насколько мирно и невозмутимо вел себя карабаш. Словно он знал, что они его спасали.

Не прошло и двадцати четырех часов с того момента, как его мордочка появилась на экранах компьютеров по всей Британии и Сьюзан Сайерс увидела ее, как пес оказался в безопасности.

«Было в Хаати нечто такое, что не поддавалось объяснению, – признавалась позднее Сьюзан. – Он совершенно особенный. Он источает вокруг себя какое-то необыкновенное тепло. И не смущается ничего, даже того, что вынужден ковылять на трех лапах. Как будто отлично знает, для чего он послан на эту Землю и только и ждет момента, чтобы выполнить свою работу так хорошо, как только он один и может».

Никто, даже Хаати, не мог предвидеть, насколько важная работа предстоит ему впереди – и насколько важна она будет для одного маленького мальчика.

Для них обоих, пса и мальчика, новая жизнь только должна была начаться.