Текст книги "Избранная пламенем"

Глава 8

Трое суток спустя Зейн вместе с дедом сидел на мягкой кушетке в окружении других глав Великих Семей Олимпа. Экстренное собрание было созвано по случаю смерти внучки Посейдона Арестидаса и суда над Тимейосом Кохиласом. Глава дома Арестидас не присутствовал по причине траура, но был на связи по видеовизору.

В суде Лакрид и Зейн не участвовали, так как обвиняемый был из их семьи. Им лишь надлежало исполнить приговор, который вынесет Совет глав династий. По сути, они с Зейном были лишь активными слушателями, но так как задета честь их дома, дед посчитал, что их физическое присутствие обязательно.

Зейн с Дедом уже видели Тимейоса. За прошедшее время мальчик успел вырасти в молодого мужчину. Причины, по которым он совершил убийство, племянник не раскрыл, отказавшись говорить, но своей вины не отрицал. Вулкан с удивлением заметил стойкость и упрямство в его взгляде.

Со смешанными чувствами Зейн сейчас сидел рядом с дедом. Кефара была его невестой, но впервые ему приходилось судить кого-то за убийство. Ведь он сам убивал не раз, правда его жертвами никогда не были женщины.

– Посейдон просто раздавлен, – пробормотал дед. – Даже не явился на заседание.

– Она и правда была его единственной родственницей? – вполголоса поинтересовался вулкан.

– Жена и его сын погибли при крушении шаттла, а невестка умерла родами Кефары, – кивнул Лакрид. – Посейдон один воспитывал внучку, но, как видишь, не уберег.

– Для относительно небольшой планеты на Олимпе слишком много несчастных случаев и смертей, – скептично высказался Зейн.

– Все дело в самих людях, внук, – тихо ответил дед. – Они прогнили до основания.

– Что теперь делать нам? – уточнил вулкан. – Мы ищем замену погибшей?

– Решим после, но я надеюсь, из уважения к Посейдону, главы семей не станут предлагать своих дочерей еще пару циклов, так что можно пока отложить этот вопрос, – отмахнулся старший Кохилас.

Суд на Олимпе оказался не очень бюрократически затянутым действом, если обвиняемый признавал свою вину, или преступление совершилось при большом количестве свидетелей. В этом конкретном случае убийца сознался. Выступить перед Советом глав Великих Семей надлежало лишь двум заинтересованным сторонам.

Зал заседаний выглядел непривычно для вулкана. Стен как таковых не было, лишь множество колон поддерживающих крышу и круглая расчищенная площадка в центре. Скамьи, на которых располагались участники суда, были расположены по кругу, оставляя место для выступающих. Мгновение спустя на краю этой судебной арены появился Тимейос в окружении стражи. Вести само судилище будет глава дома Аргус, которого Зейн помнил по визиту к ним на Станцию. Именно девушка из его семьи появилась в покоях Зейна обнаженной и с подарком в руке.

– Всем внимание! – зычно прозвучал голос Нектаруса Аргуса. – Начинается суд над Тимейосом Кохиласом, сознавшимся в убийстве наследницы главы дома Арестидас – Кефары. Ввиду того, что обвиняемый не отрицает своей причастности к совершенному преступлению, Совету предстоит выслушать лишь пострадавшую и обвиняемую сторону.

Голос судьи в тишине звучал очень громко и значительно. Возможно, это усиливалось тем, что эхо накладывалось на слова, придавая им вес.

– Первым перед вами выступит глава дома Арестидас. Посейдон, прошу.

Посередине площадки появилась полупрозрачная фигура сильно постаревшего мужчины. Зейн не помнил его таким. Казалось, за прошедшие циклы вся жизнь ушла из него.

– Я – Посейдон, глава дома Арестидас, – начал свою речь старик и замолчал.

Все присутствующие молча ждали, что он скажет дальше, но горе сковало держащего речь.

– Глава более несуществующего дома Арестидас, – горько усмехнулся старик, откашлявшись. – Моя внучка была единственной надеждой на то, что мой род не прервется и не канет в Лету. Я мечтал, что она родит много сыновей и, возможно, одного из них назовет Аресом в честь нашего дома. Я даже был готов отдать все земли в качестве её приданного Кохиласам, удалившись жить в космос, лишь бы её достойно приняла новая семья. Все вы знаете, что я потерял супругу и единственного сына в один день, а невестку во время её родов. Прости, Гефестос, я не уберег твою дочь, – с покаянием произнес Посейдон, глядя на одного из присутствующих. – Кефара стала всей моей семьей. Я сам кормил девочку, сам выхаживал, если болела, не доверяя нянькам. Её колыбелька стояла в моём кабинете! Не думал, что могу так любить другое существо.

Старик вновь замолчал, потерев свою грудь, явно испытывая боль в сердце.

– Я растил Кефару, оберегая от всего, что могло бы ей навредить, – тихо продолжил Посейдон. – От врагов и друзей. Многие из вас ведь даже не знают, как она выглядела! И когда настала пора выдавать мою девочку замуж, я все взвесил. Выбрав могущественнейшую семью Олимпа, мне казалось, что тем самым обличаю её в непробиваемую броню. Но вышло так, что именно представитель этой династии лишил меня самого дорого в жизни. Твой правнук, – Посейдон обвинительно наставил палец на Лакрида. – Заколол мою девочку прямо в сердце! Одним ударом он лишил меня внучки, будущего, надежд и самого смысла жизни! Я требую крови за кровь! Я хочу смерти не только убийцы Кефары, но и твоего наследника!

Лакрид потрясенно вдохнул воздух в легкие, а Зейн недоуменно нахмурился. Этот старик совсем ума лишился?! Все присутствующие хором заговорили, обсуждая требования пострадавшего.

– Нет! – коротко рявкнул глава дома Кохилас, перебив все голоса разом.

– Я лишился всего!!! – взмахнув руками, закричал Посейдон. – Моего рода больше нет!!! Мой дом обескровлен!!! Моя Кефара умерла!!! Умерла у меня на руках, Лакрид!!!

– Я тебя понимаю, – спокойно и твердо произнес дед, глядя на голограмму друга. – Вспомни, я тоже потерял супругу и единственную дочь. Столько долгих лет я искал её в тысячах мирах!

– И теперь у тебя есть внук! – возразил полупрозрачный старик. – Ты полон надежд на будущее! А я??? Что остается мне?! Скорбь и траур?! Кануть в Лету и Забвение?!

– Ты и мне такого желаешь, друг? – тихо спросил Лакрид. – Скорби и Траура? Я сполна испил эту чашу, пока ты в любви и ласке растил свою внучку.

Вдруг весь запал будто исчез из глаз и духа Посейдона. Старик опустил взгляд к полу и печально вздохнул, покачав головой.

– Ты знаешь, что я больше всех обрадовался, когда ты сказал, что нашел сына Диметры, – тихо произнес глава дома Арестидас. – Но… Что мне делать теперь? У тебя была надежда, что дочь жива, а я лично зажег погребальный костер своей.

Посейдон стал смотреть по сторонам, вглядываясь в лица присутствующих.

– Я хочу справедливости, – произнес старик, перед тем как исчезнуть.

Зал суда вновь наполнился голосами присутствующих, которые взволнованно обсуждали судьбу главы дома Арестидас. Все сошлись на том, что скорее всего убитый горем дед долго не протянет в одиночестве.

– Мне стоит начинать волноваться? – спокойно спросил Зейн у деда.

– Они не посмеют тронуть тебя, – мрачно ответил дед. – Иначе я уничтожу их всех и весь их обожаемый Олимп. Никто не выживет, если они тронут моего внука. Я – Лакрид Кохилас, клянусь кровью Кохиласов, никто не тронет моего наследника!

– Внимание! – громко произнес Нектарус Аргус. – Теперь настала очередь выслушать Тимейоса Кохиласа.

Зал заседания затих, пропитанный осуждением. Главы всех семей сочувствовали семье Арестидас, понимая, что подобное легко могло случиться и с ними. Отнять жизнь одного из наследников – большая утрата, но более невосполнимым было лишиться единственного наследника рода.

Тимейоса вывели на середину площадки. Молодой олимпиец спокойно осмотрел всех окружающих и взглянул на своего прадеда и дядю.

– Я – Тимейос, сын Офелоса, внук Крайоса из семьи Кохилас, – начал свою речь обвиняемый. – Вы все, здесь присутствующие, знаете меня с момента рождения. Всю свою жизнь я был уважаем и почитаем, как будущий наследник Хребта Кохилас. Вы все мечтали выдать за меня своих дочерей и внучек в надежде на сильный союз с домом моего прадеда. Но из всех их я видел рядом с собой лишь одну девушку – Кефару Арестидас.

Взглянув на главу своего дома, Тимейос продолжил:

– А потом все изменилось. В один день я потерял деда и бабку, отца и наследство, уважение и будущее. Мне было всего лишь тридцать циклов, когда я дал вассальную клятву новому наследнику Хребта, не до конца понимая, к чему все приведет. Когда мы с матерью вышли из стен виллы Кохилас, она объяснила мне, что значит не быть наследником прадеда. Но я оставался верным клятве. Даже когда олимпийцы стали проявлять неуважение и откровенно смеялись мне в лицо, я оставался верным клятве. Даже когда ваши жены стали избегать общения с моей матерью и она плакала ночами от их оскорблений, я оставался верным клятве.

Тимейос замолчал, погрузившись в свои мысли, но, собравшись с духом, продолжил:

– Когда понял, что лишился последнего из того, что когда-то мне принадлежало – Кефары – я убил. И убил бы снова, вернись я в тот момент.

– Но Кефара Арестидас не была твоей невестой, – мягко возразил Нектарус.

– Земли Арестидас прилегают к Хребту, – произнес Тимейос. – Девушки подходящего возраста и положения нечасто рождаются в соседних домах. Конечно, я знал, что рано или поздно о браке между нами заговорят. И вы все прекрасно знали, что Посейдон мечтал сделать свою внучку хозяйкой Хребта Кохилас. А теперь, наверное, потираете руки от открывшихся перспектив.

Все вокруг вновь зароптали на высказанные слова. Но, оглянувшись по сторонам, вулкан заметил, что возмущение было притворным. Слишком уж жаждущие взгляды присутствующие бросали на деда и самого Зейна. Еще до заседания они получили несколько предложений о приватном разговоре. Вздохнув, вулкан тихо произнес:

– В его словах есть смысл.

– У каждого своя правда, и не факт, что наша правда правдивее, – мрачно ответил дед, нахмурившись.

– Я был знаком с Кефарой очень давно, – продолжил молодой человек. – Я полюбил её и считал своей. Считал, что Посейдон предпочтет отдать её мне, знакомому олимпийцу, чем незнакомцу, выросшему в бойцовой яме на краю Вселенной, но, видимо, статус наследника Хребта стоит выше, чем забота о будущем внучки. Когда узнал о помолвке между ней и внуком деда, я пришел к Кефаре. Предложил уйти со мной и отдать ей все, что имею. Она рассмеялась мне в лицо и сказала, что я теперь никогда не буду обладать ничем, кроме своего меча. И я подарил ей то, что имел – свой меч. Теперь никто из вас не сможет сказать, что мой дар не достоин уважения!

Произнеся последние слова с вызовом, Тимейос направился к краю открытой арены. Ведущий судья со вздохом встал на его место и произнес:

– Вы выслушали обе стороны и должны принять решение об участи Тимейоса Кохиласа. Голосование будет закрытым. Чашу для ваших голосов пронесут через час. Попрошу всех, кто не является участниками суда, выйти наружу.

Лакрид стремительно выскочил из зала, и вулкан спокойно последовал за дедом. Тимейоса охраняли и никого не подпускали к нему. Недалеко от них, едва стоя на ногах, рыдала его мать Клеопатра.

– Клео, – подозвал женщину Лакрид.

– Вы прилетели? – уязвлено спросила несчастная олимпийка. – Нашли время для моего мальчика? Или же решили убедиться, что он и правда мертв? Как Офелос? Или Крайос?

– Не я вложил меч в руку мальчика, которым он решил свою судьбу, – строго произнес дед.

– Вы сделали всё, чтобы так случилось! – воскликнула Клеопатра.

– Это официальное обвинение? – сурово спросил глава дома Кохилас.

– Да, – с болью в голосе ответила женщина.

Что происходило в данный момент между дедом и матерью Тимейоса, Зейн не понимал, но судя по напряжению, исходившему от этих двоих, дело было серьезным.

– Так тому и быть, – кивнул Лакрид. – Если Тимейоса ждет смерть, ты разделишь судьбу сына, Клеопатра. Если его ждет ссылка, вы отправитесь вместе и больше никогда не произнесете имя моего дома, как своё.

– Мы давно перестали именоваться Кохиласами, – горько хмыкнула печальная мать. – Ты исключил нас из своей семьи, забрав честь и защиту.

– Я не знал, что вас избегают другие дома, – зло прошипел Лакрид. – Почему ты мне не сказала, что вас оскорбляли?!

– Потому что вам все равно, – ответила грустно Клеопатра. – Если раньше нашей защитой были Крайос и Офелос, и даже высокомерие Аурании, то после появления вашего внука, мы стали обузой для вас.

– Это не так Клео, – мягче ответил дед. – Я ведь сам выбрал тебя для Офелоса, помнишь? Принял на руки твоего сына, когда ты рожала в моем доме. Тебе достаточно было лишь сообщить мне, что я вам нужен.

– Сын запретил, – печально ответила женщина, опустив взгляд. – Сказал, что Кохиласы никогда не жалуются.

– Надо было прийти ко мне, – тихо произнес глава дома Кохиласов. – Я бы решил эту проблему. Заключил бы брак между Кефарой и твоим сыном, если он так хотел её.

Женщина мгновенно подняла взгляд на Лакрида. Удивление и недоумение сквозило в глазах Клеопатры.

– Любой из вас ценен мне больше, чем весь Олимп, – тихо произнес дед.

– Прошу, спаси моего мальчика, – умоляюще произнесла мать.

– Все слова произнесены, – печально ответил Лакрид. – Мне остается лишь надеяться на снисхождение.

Стоя рядом с дедом и став свидетелем этого разговора, вулкан старался дышать ровнее. Он впервые понял, как изменились судьбы окружающих с его появлением. Раньше он думал только о себе и переменах в своей жизни, а теперь впервые посмотрел на все иначе.

Вулкан плохо осознавал боль Посейдона, потерявшего любимую внучку и смысл существования. Но ему был близок поступок Тимейоса. Он сам бы, возможно, совершил то же самое, поставь судьба вулкана в такое положение. Мужчина видел боль Клеопатры за сына, растерянность и вину деда за злоключения его семьи. Но несмотря на это, менять что-либо в своей жизни он не хотел. Возможно, в нем больше от олимпийца, чем от вулкана? Хотя, насколько Зейн помнил, уроженцы Алтэреи были еще хуже.

Спустя час Совет судей, состоящих из глав Великих Семей Олимпа, вынес решение о судьбе Тимейоса Кохиласа. Его ожидала смерть за убийство наследницы дома Арестидас. Выслушав приговор, осужденный Тимейос взглянул на свою мать и произнес:

– Не вини никого в этом, кроме меня, мама. Я знал, что так всё и будет.

Едва парня увели из зала заседаний, как сломленная Клео ушла в слезах, отказавшись от помощи Лакрида. Пока мужчины смотрели вслед убитой горем матери, главы Великих домов решили обсудить несколько насущных вопросов о судьбе земель Арестидас.

– Ни для кого не секрет, что звезда дома Посейдона неуклонно катится к своему закату, – слегка замявшись, произнес Нектарус, оставшийся сегодня негласным оратором после суда. – Пока об этом говорить еще рано, но все может быть. Вы все видели состояние Арестидаса, так что предлагаю решить судьбу земель уже сейчас, чтобы не возвращаться к этому позже.

– Кефара была и моей внучкой, – произнес Гефестос, глава дома Фасулаки. – К тому же в земли Арестидас вошли наши в качестве приданого моей дочери Дианы. Я по праву считаю, что всё должно отойти нам.

– А не подавишься? – спросил Нектарус, демонстративно усмехнувшись. – Ты свою внучку впервые увидел, когда она уже выросла, а доля приданного твоей дочери так мала, что притязания дома Фасулаки смешны и необоснованны.

Зейн скептично выгнул бровь, слушая речи благородных олимпийцев, которые стали грызться за каждый клочок земли, которые еще имели официального владельца. Своих претензий не высказывали лишь Кохиласы, хотя именно у них было больше прав на соседние земли, ввиду заключенной помолвки. Также сохранял молчание глава дома Димитриди, ибо Радамант был в курсе, что с его словами никто и не посчитается, ввиду скромных возможностей их семьи.

– А вы не хотите узнать, что решил сам хозяин этих земель? – вдруг спросил Зейн у всех собравшихся. Вулкана возмутила возникшая дележка, и он решил прояснить этот вопрос у присутствующих.

– Посейдон сейчас в трауре, – произнес недоуменно Нектарус. – Вряд ли он может трезво оценивать ситуацию. Еще недавно он требовал вашу голову для уравнения нанесенного оскорбления, но мы милостиво решили не обращать на его слова внимания, зная, что ваша семья и так понесет потерю.

– Это не так, – насмешливо ответил Лакрид. – Вы просто испугались за свои шкуры, которые неизбежно пострадали бы, решись вы тронуть моего наследника, а также гадали, с кем теперь мы заключим союз.

– Кстати, с кем вы планируете заключить союз? – осторожно спросил Гефестос, напряженно вглядываясь в лицо старшего Кохиласа. – Если уж об этом зашла речь.

– Я решил, что право выбора предоставлю своему внуку, – отмахнулся дед, удивив этим Зейна. – Всех ваших девиц он уже видел, так что вполне может сам решить, кто станет его супругой.

Все как по команде посмотрели на вулкана, а тот, взглянув на деда, вскинул брови, как бы спрашивая «ты уверен?». Получив одобрительный кивок, наследник усмехнулся и оглядел всех присутствующих.

– Я сделал выбор невесты, – спокойно сообщил мужчина.

– Уже? – удивленно спросил Нектарус. – И вы нас обвиняете в поспешности? Ваша невеста еще не пересекла реку Стикс, а вы уже нашли ей замену?

– Я принял решение только что, – возразил Зейн. – Познакомившись с вашими дочерьми и внучками, а также увидев весь этот пыл в разделе чужого имущества, я решил вопрос для себя. Единственная девушка, которую пожелал бы видеть супругой, это Амброзия Димитриди. Если она сочтет меня достойным, я был бы рад стать её мужем.

В образовавшейся тишине больше всех выделялось удивленное лицо Радаманта. Сидящий рядом дед вдруг хлопнул в ладоши и рассмеялся:

– Я в тебе не сомневался, внучок. Радамант, ты не возражаешь?

– Эээ, нет, – растерянно произнес глава дома Димитриди.

– Ну, вот и отлично, – взмахнул рукой Лакрид. – Дело сделано.

Встав со своего места, дед демонстративно подошел к Радаманту и, ухватив того за локоть, покинул зал Совета.

– Как вы, наверное, заметили, семьи Кохилас и Димитриди на земли Арестидас не претендуют, – спокойно произнес Зейн, покидая помещение вслед за вышедшими стариками.

Итогом быстрых переговоров, закончившимися попойкой двух глав семей стала помолвка между Зейном и Амброзией. Также старшие договорились, что, во избежание всяких несчастных случаев, девушка отправится на Центральную станцию. Пока вулкан будет изучать семейный бизнес, Амброзия будет под личной защитой Лакрида.

– Я более чем удивлена таким решением, – тихо произнесла Рози, когда они встретились с Зейном на вилле Кохиласов.

Старики продолжали пить вино в кабинете деда, когда по поручению Радаманта его дочку срочно доставили к ним.

– Почему? – улыбнулся вулкан, заметив свой подарок в ушках невесты.

– Ну, я не самая красивая и ловкая из представительниц домов Олимпа, – пожала плечом девушка.

– Я выбирал исходя из других критериев, – хмыкнул Зейн.

Пара прогуливалась в голом саду виллы. Раньше его украшали многочисленные деревья, а теперь лишь опустевшие чаши, в которых когда-то плескалась вода.

– Даже не знаю, что сказать, – растерянно произнесла девушка. – Когда мы узнали, что Тимейос убил Кефару, папа признался, что это был наш последний шанс на приличную жизнь, а теперь – брак с самым завидным женихом Олимпа. Почему вы выбрали меня?

– Потому что вы лучше остальных, – просто ответил Зейн. – Вас воспитал хороший мужчина, во всяком случае, мне кажется, что ваш отец именно такой.

– Я могу узнать, что вы ожидаете от меня, как от своей супруги? – скованно произнесла Амброзия.

– Пока длится помолвка, я жду от вас дружбы и приятной компании, не больше, – мягко улыбнулся вулкан, протягивая подарок. – Этот подарок особенный.

– Почему? – удивленно спросила она.

– Потому что его я выбрал сам, – пожал плечом мужчина, отдавая девушке украшение.

Спустя трое суток шаттл взлетел с Олимпа, унося Амброзию Димитриди, ставшую невестой, на Центральную станцию Кохиласов. Зейн вернулся на Ремистас в компании Теодоры, которая никак не комментировала новую помолвку вулкана.

Друг встретил Зейна кучей дел и перспективами новшеств для предприятия. Работа кипела, словно вулкана не было как минимум пару циклов, а не всего несколько суток. Драгос спешил закончить дела, чтобы отправиться на родную планету. Спустя пару месяцев интенсивной работы Зейн решил, что дальше тянуть не стоит. Загрузив корабль всем необходимым, друзья покинули станцию Ремистаса и отправились на Артигос.

Драгос

Родная планета дракона была неприветливой каменистой пустыней, сжигаемой ближайшей звездой. Дышать было крайне тяжело из-за песчаных и пыльных вихрей, носившихся в воздухе. Корабль Зейна завис на орбите, а спуститься друзья решили с помощью шаттла. Беглый осмотр показал, что основная жизнь теплится под поверхностью. Артигос был пронизан многочисленными пещерами и проходами, как и Адмар. Внутри планеты разрозненно обитали особи драконов. Часть из них находилась в человекоподобном виде, а часть в виде ящеров.

– Мы ищем что-то конкретное? – спросил вулкан, осматривая пространство под шаттлом, на котором они летели уже час.

– Нет, мы просто ищем что-нибудь, похожее на мои воспоминания, – пожал плечом дракон, всматриваясь в местность.

Спустя некоторое время Драгос снизил скорость полета и завис над одним местом. В душе дракона всколыхнулось нечто, словно тень прошлого, хотя ландшафт был одинаковым. Что-то кольнуло внутри мужчины, когда он увидел три каменистые вершины.

– Драгос?

– Я… Кажется, я тут был, – тихо ответил дракон другу, сглотнув ком в горле.

– Ты уверен? – вкрадчиво спросил вулкан.

– Те три вершины мне знакомы, – нахмурился Драгос. – Я не уверен, но стоит посмотреть поближе.

Мужчины остановили шаттл и сошли на поверхность. Защитные маски покрывали их лица от пыли, хотя Драгос хотел обойтись без неё. Все-таки это была его родная планета. Он родился и провел свое раннее детство в этих песках. Взойдя на одну из каменистых возвышенностей, друзья огляделись по сторонам. Ничего не бросалось в глаза, ничего не вызывало подозрений, что местность обитаема, как вдруг Драгос почувствовал удар тока. Что-то впилось в его ногу, и жгучая боль пронзила все тело дракона. Падая без сознания в песок, мужчина увидел, как такой же разряд подкосил и Зейна.