Текст книги "Античность в прозе Т. Л. Пикока"

Чечелева В. Н.
Античность в прозе Т. Л. Пикока
Монография

© В. Н. Чечелева, 2013

© Издательство «Прометей», 2013

Томас Лав Пикок

Портрет кисти Г. Уоллиса

Национальная портретная галерея. Лондон

Введение

Широкому кругу читателей имя Томаса Лава Пикока (Tomas Love Peacock, 1785–1866) стало известным в 10-е годы XIX века, после выхода в свет первых его романов. Однако действительное признание писателя началось в 60-е годы, в конце его творческого пути. При жизни Пикока и до появления первого сборника сочинений в 1875 году не было специальных исследований его творчества, в том числе, интересующего нас аспекта – рецепции античности. Статьи в периодических журналах носили, как правило, информативный характер, не ставили целью обстоятельное рассмотрение творческого пути романиста, его эстетических и литературных взглядов.

Во многом данный факт можно объяснить тем, что проза Пикока, стилистически виртуозная, интеллектуальная, перегруженная многочисленными цитатами из античных авторов, избыточно эрудированная, изящно ироничная и несколько старомодная, казалась чуждой, непонятной читателям, воспитанным на готическом романе «ужасов и тайн» Рэдклифф и Льюиса, на романтической поэзии Байрона и Вордсворта, на увлекательных, духовно просветленных и, в сущности, весьма доступных по мысли романах Диккенса. Пикок же пугал своей насмешкой над викторианской религиозностью и неприятием сентиментальной набожности.

Недоумевали и критики-профессионалы: они затруднялись найти соответствующее место Пикоку в истории направлений и жанров английской литературы XIX века, а потому практически единодушно сходились во мнении, что это второстепенный писатель, любопытный, но не заслуживающий серьезного отношения. Ему вплоть до конца 70-х годов XX века так и не удавалось убедить читателей и критиков в своей значительности. Авторы критических работ, обращавшиеся к этой фигуре (Джон Бойнтон Пристли, Хаувард Миллз, Карл Доусон и другие) по большей части повторяют мнение своих коллег XIX века. Они с удовольствием смеются его шуткам, отдают должное его искрометному остроумию, сатире, поражаются его поистине феноменальной начитанности. Но при этом упомянутые критики отказывают Пикоку в последовательности суждений, серьезности литературных и нравственно-этических намерений, затрудняясь нащупать центр, который объединил бы отдельные элементы его прозы в стройную мозаику.

Одним из его проницательных критиков стал Дж. Ралей: «В Пикоке нет ничего от мизантропа. Он умеет восхищаться, любить. Все искреннее, естественное, все, что волнует людей, дорого ему. Он смеется над идеалистами, творцами систем. Сам же – и это ли не парадокс? – очарован идеями, любит их, играет ими. С каким очарованием он смеется над Руссо, мадам Жанлис… – над теорией эпохи Французской революции! Но не забывайте, он сам увлечен ими»[1]1
  Priestly J. B. Peacock. L., 1927. P. 106.


[Закрыть]. Глубоко в художественные намерения Пикока проник и Фрэнсис Ливис. В книге «Великая традиция» он пишет: «Ироническое изображение современного общества и цивилизации основано у Пикока на серьезной нравственной основе и стройно продуманной системе духовных ценностей. Только при первом приближении его книги кажутся легким, незамысловатым чтением… На самом деле они не теряют своего интереса для духовно развитых умов и по сей день»[2]2
  Leavis F. R. The great tradition. L., 1947. P. 18.


[Закрыть].

Заметим, что античная литература общепризнанно является важнейшей частью мирового культурного наследия. Все следующие за античностью эпохи вели эстетический диалог с нею. Вместе с тем с течением времени, особенно в период XIX–XX вв., диалог этот принимал более сложный и многоаспектный характер.

В интересующий нас период в Англии XIX в. все крупные художники слова в той или иной мере, с разными целями обращались к античности: Дж. Г. Байрон, П. Б. Шелли, Дж. Китс, Ли Хант и другие. Т. Л. Пикок в этом ряду относится к числу наиболее страстных поклонников античности, эрудитов и прежде всего эллинофилов.

Рецепция античности в эстетике и художественном творчестве Т. Л. Пикока находит своеобразное отражение в художественном мире писателя, для эстетической концепции которого характерна множественность литературных ориентиров – Просвещение, романтизм, реализм.

Особый интерес, на наш взгляд, представляет проблема творческого диалога Пикока и писателей романтического направления. Так, несмотря на критику отдельных сторон романтизма, Пикок усвоил целый ряд плодотворных художественных исканий романтизма не только в поэзии, но и в прозе. Например, особенно можно выделить тяготение к синтезу жанровых форм, включение поэтических текстов в прозаическую романную структуру, формирование разностильной тональности за счет приема иронии. Но, быть может, главное, что сближает Пикока с романтиками, это его преданность этико-эстетическому идеалу, воссозданному в его романах.

Одна из главных особенностей эстетической теории Т. Л. Пикока, отражающей его концепцию литературного процесса, заключается в критическом соотнесении закономерностей развития современной и античной литературы. Таким образом, писатель, творчески применив миф древнегреческого поэта Гесиода о циклической смене эпох, принципиально изменил функциональное назначение этого мифа: идея цикличности, воплощенная в его знаменитом эссе «Четыре века поэзии» (1820), связывает воедино разнородные элементы его концепции истории литературы (изменения в жанре, стиле, понятии авторства, этической составляющей, функционировании формы). В эстетике Пикока воссоздана своеобразная многомерная циклическая концепция, где повторение основных закономерностей и процессов на каждом из этапов развития литературы позволяет говорить о родстве явлений древней и современной литературы.

Т. Л. Пикок рассматривает развитие европейской литературы как своеобразный ритм, когда основные тенденции одной эпохи отвечают сходным явлениям другого периода, тем самым доказывается положение о преемственном развитии европейской литературы.

Также во взгляде Пикока на задачи литературы можно увидеть близость идеям трактата Р. Форсайта «Принципы моральной философии». Одним из слагаемых элементов концепции эссе «Четыре века поэзии» служит мысль Форсайта, выраженная в первой главе «О вкусе»: об исторической сущности искусства как порождении определенного этапа в истории цивилизации. Пикок на первый план выдвигает раскрытие исторической роли литературы на разных этапах развития цивилизации, в то же время преуменьшая самоценное значение литературы как искусства.

Многие идеи, выраженные в эссе Пикока «Четыре века поэзии», проясняются из своеобразного литературно-философского диалога, который с Пикоком ведет Шелли в «Защите поэзии». Особая расстановка акцентов в названной работе позволяет яснее представить, в частности, проблему поэзии как особого рода искусства.

Диалог Пикока с античной традицией, развивавшийся в русле актуализации интереса к античности в Англии XIX века, нашел широкое и многоаспектное отражение не только в эстетике, но также и в художественном творчестве писателя.

Творчество Т. Л. Пикока, отражая определенную динамику литературного процесса, внутреннее драматическое движение мысли, выразилось в разработке своеобразной жанровой модификации романа – «романа-дискуссии», «романа-идеи», при этом особое значение имели актуальные идеи и политическая ангажированность. Названные факторы явились причиной формирования особой поэтики романов Пикока, обусловленной дискуссионным характером эпохи.

Жанровая поэтика романов Т. Л. Пикока, развиваясь в контексте интеллектуализации английского романа, тяготеет к синтетической жанровой природе, включающей такие античные жанровые формы, как философский диалог, симпозиум, мениппова сатура, древнеаттическая комедия. Романы

Пикока являют собой своеобразное экспериментальное поле, где строгой оценке подвергаются достижения жанра. Экспериментаторство в жанровой модели романа привело к расщеплению романного ядра и перегруппировке отдельных элементов в новую структуру. Романное повествование осложнено пародийной рефлексией, что проявляется, в частности, в системе персонажей, особенностях сюжета, конфликта.

Античные литературные традиции нашли воплощение в сюжетных мотивах романов Т. Л. Пикока, системе персонажей, их характерах и поэтике имен. Так, обладая изначально определенным семантическим потенциалом, имя в романах Пикока реализует значимые из уже имеющихся ассоциаций и приобретает новые. Также имена позволяют при максимальной экономии речевых средств дать представление о том, как автор видит свой персонаж, к каким историческим событиям, политическим, философским и эстетическим концепциям апеллирует.

Интеллектуализм романов Т. Л. Пикока проявляется в богатстве античного аллюзивного и цитатного материала, насыщении содержания авторского комментария античными текстами и реалиями. Особое значение в его романах принадлежит сравнениям с мифологическими образами. Мифологический прототекст, составленный из разнообразных мифов и произведений античной литературы, являет собой обширный культурный пласт, который служит различным целям писателя. Одной из важных функций аллюзии можно считать функцию раскрытия эстетической концепции писателя.

Прием цитирования обладает важным идейным содержанием. Цитаты, употребленные в определенном контексте, позволяют наглядно представить актуальные проблемы, волновавшие современную Пикоку Англию в свете представлений об античном идеале и эстетических образцах. Для Пикока характерно стремление определенным образом выделить, подчеркнуть ту или иную мысль в своем произведении, экономно и глубоко охарактеризовать явления действительности посредством художественных образов мирового искусства, в частности, мифологии. Прием цитирования особенно важен в композиции диалога. Показательно, что цитата во многих случаях является отправной точкой в его развитии. Важно заметить, что аспекты освоения античности в романах Пикока обусловлены индивидуальностью автора. Литературные эпиграфы в романах Пикока также во многом характеризуют духовный мир писателя, его интересы, эстетические предпочтения, что обеспечивает в том числе личностную характеристику автора, которого по праву можно назвать страстным эллинофилом. Благодаря системе эпиграфов можно обозначить парадигму автора как художественной личности. Особого рода расстановка акцентов в системе эпиграфов отражает основные положения эстетической системы Пикока. Содержанием эпиграфа часто служат переводы античных текстов, выполненные самим Пикоком, что способствует воссозданию колорита античного мира, а также организации особого лексико-стилистического строя романа.

Система организации эпиграфов в процессе эволюции творчества Пикока подтверждает идею углубления внутренней связи эпиграфа с текстом. Эпиграфическая манера в творчестве Т. Л. Пикока развивалась в прямой связи со всем творческим развитием писателя. Система эпиграфов в итоговом романе Пикока «Усадьба Грилла» подвергается переосмыслению в соответствии с новыми эстетическими требованиями эпохи повышенного внимания к интеллекту.

Решение вопроса о роли примечаний в прозе Пикока раскрывает особенность отношения автора к античному наследию, выражает идею композиционного единства его произведений, состоящих из эпиграфов, предпосланных всему тексту и, как в романе «Усадьба Грилла», каждой главе в отдельности, собственно художественного текста и примечаний.

Органичное развитие и обогащение художественного текста следует искать в примечаниях, где Пикок не только описывает мифологический образ, мотив, феномен культуры, но и дает дополнительную авторскую характеристику событиям, происходящим в мифологическом временипространстве. Благодаря соотнесению авторской точки зрения в примечаниях и последующего повествования можно говорить о сюжетном взаимодействии текста в примечаниях и художественного текста. Примечания характеризуются жанровым разнообразием. Диалог между различными жанрами внутри примечаний создает многогранную структуру внутренних и внешних соответствий, имеющих литературную, научную, философскую и эстетическую основы. Внутреннее соответствие выражает связующий диалог между комплексом примечаний и художественным текстом и образует общий для них композиционный замысел.

Развитие концепции романа и выраженных в ней идей можно видеть также на примере диалога писателей различных исторических и литературных эпох в примечаниях. Заметим, что диалогичность как один и главных принципов построения романа в данном случае находит свое отражение и на структурном уровне примечаний, при этом нередко в диалог вступают современные авторы и античные.

Характерно для примечаний многообразие жанров, и каждый из них сообщает тексту романа особенную тональность и сюжетный ход. Роман Пикока, развивающийся в русле интеллектуализации английской прозы и содержащий большое количество вставных новелл, повествовательных отступлений, преимущественным содержанием которых служат категории античной культуры, представляет собой своеобразную литературную и культурологическую энциклопедию, в которой отражены общественные вкусы, интересы, различные сферы духовной жизни Англии рассматриваемого периода, что является своего рода свидетельством высокого менталитета эпохи. Анализ рецепции античного наследия в прозе Т. Л. Пикока отражает преимущественное увлечение писателя греческой литературой и культурой, что позволяет сделать вывод об эллинофильстве писателя.

Греческую античность, естественную и органическую часть романного повествования, по праву можно считать константой в развитии романа Пикока.

Рецепция античности в эстетике Т. Л. Пикока

В XIX веке интерес англичан к Античности был особенно высок, что можно объяснить как особенностями социокультурной сферы, так и принципиальными изменениями в духовной, интеллектуальной, художественной жизни общества.

Согласимся с мнением Е. В. Сомовой, что в эпоху перемен, сдвигов особую актуальность в трудах философов и историков приобрели проблемы прогресса, развития и упадка в развитии цивилизации, в частности, античной как показательной модели.

В то же время интерес писателей и исследователей к древним цивилизациям был обусловлен культурологическим фактором: в многочисленных археологических экспедициях европейцы, внимательно изучая историю, географию, культуру Древнего Рима и Древней Греции, убеждались в обоснованности распространенных легенд и мифов, что заставило по-новому смотреть на культуру античности.

Характерно, что изучение греческого языка и эллинской культуры являлось базовым компонентом классического курса образования в XIX в. в Англии. В этом смысле симптоматично основание в 1773 г. в Лондоне Общества любителей древностей (Society of Dilettanti).

Важно отметить, что в Англии XIX в. была особенно популярна древнегреческая модель. Так, война с Францией обусловила особый социокультурный контекст, на фоне которого происходили глубокие изменения в восприятии античной традиции. В конце XVIII века интерес к республиканскому Риму был более острым, чем к Греции. Идеалы Рима были понятны и приемлемы для большинства представителей образованного английского общества. После разгоревшейся во Франции революции, затронувшей все слои общества, и ее неудовлетворительных результатов, на первый план выдвинулась культурная модель Древней Греции. Доверие к революции как методу обновления общества и достижения всеобщего блага было подорвано последовавшим террором, французской экспансией, диктатурой Наполеона. В такой ситуации духовной несвободы английскому интеллектуалу требовалась иная культурная модель, нежели республиканский Рим Давида. Либералы подобно У. Годвину не могли более связывать свои надежды на достижение гармоничного общества с радикальными действиями или парламентскими реформами. Альтернатива виделась скорее во внутренних глубоких изменениях человеческой природы, реализации свободы не в действии, но в мысли. Именно идеалы Афинской полисной демократии приобрели актуальность и преимущество перед образцами республиканского Рима. Римская республика являла собой вдохновляющий пример гражданского общества и личной ответственности, но ее граждане не были отмечены («награждены», по словам философов XVIII века) широтой либеральных взглядов. В свою очередь Афины были родиной Академии, Сократа, Платона и Эпикура, разъясняющих различные грани понимания идеальной свободы.

Характерными чертами древнего грека были стремление к интеллектуальной насыщенности и обособленность, причем эти качества развивались в мире, где преобладал человек действия. Такое положение было истинно и в лучшую пору, пору расцвета Афин. Платон, Сократ и Аристофан были привлекательны для Пикока именно тем, в какое время им пришлось жить и творить. Пикок обнаруживал глубинные связи между своим временем и временем названных философов и комедиографа, временем, которое вынуждало к критическому осмыслению окружающей действительности. Эпоха постепенного упадка греческой цивилизации, когда в афинском искусстве преобладал римский практицизм и стремление к прогрессу, как они это понимали, выдвинула на первый план имена иных гениальных борцов с неискоренимыми пороками общества. Одним из них был пользовавшийся особенной благосклонностью у Пикока Лукиан, который сатирически высмеял издержки государственной религии в изящных, остроумных диалогах. На основании многочисленных комментариев, ссылок и цитат в романах и письмах[3]3
  The Letters of Thomas Love Peacock. Edited by Nicholas A. Joukovsky. 2 Vols. (1792–1827 amp; 1828–1866). Oxford, Clarendon Press, 2001. P.68, 82, 191, 214


[Закрыть] заметим, что среди латинских авторов Пикока привлекали те, которые отдавали должное греческой традиции, например, Лукреций, Петроний и другие.

А. В. Михайлов отмечает, что античность на рубеже XVIII–XIX веков считалась не просто историческим прошлым, она воспринималась как «культурно-жизненная совокупность своих, не разрешенных до конца, по-прежнему актуальных проблем» [72: 113].

В работах историков и философов XIX века отношение к античному наследию характеризовалось неоднозначностью. С одной стороны, античность представлена как воплощение «золотого века», что созвучно концепции, например, Ф. Шлегеля. В литературно-критических эссе Пикока, отражающих увлечение писателя античными творениями, развивается мысль об античности как о возможной доминанте современной культуры.

Другая точка зрения характеризовалась сомнением в возможности современного художника воплотить идеальную форму античного произведения искусства. В этом смысле античные шедевры не способны активизировать творческую активность поэта, скорее наоборот, угнетают ее.

Общее в названных концепциях – положение об античности как «золотом веке» мифологии и искусства вне зависимости от отношения к ней художника и поэта.

Во многом концепция Пикока также была близка и концепции С. Т. Колриджа. Так, важное место в работах писателей принадлежит исследованиям теоретического характера. Т. Л. Пикок интересовался генезисом комедии, что следует из его литературно-критического обзора «Истории греческой литературы» Мюллера и Дональдсона. Писатель говорит о происхождении комедии, ее генетических родственниках, а также обосновывает положение об отличительных свойствах древнеаттической комедии. Колридж в трудах «Происхождение драмы» (1808), «Греческая драма» (1811), «Происхождение современной драмы» (1811), исследуя единый источник античного и современного театра, решает проблему генезиса комического и трагического в античной культуре, а также правила трех единств.

Интересно в плане сравнения с концепцией Пикока суждение Колриджа об античности в работе «Отличительные черты шекспировской драматургии», в которой сопоставляются античность и современное поэту романтическое искусство: «Античность – это законченность и потому грация, изящество, пропорция, достоинство, величие – все то, что способно воплощаться в прекрасную форму или мысль. Современность – незаконченность, и неопределенность как средство выражения этой незаконченности. Отсюда больше увлеченности страстями, смутными надеждами и страхами» [52: 282–283]. Пикок, в свою очередь, в своих работах развивает мысль о ясности, гармонии античных произведений и хаосе чувств в современных поэтических опытах.

У писателей-историков первой половины XIX века особый интерес вызывала проблема роли античной эпохи для истории европейской цивилизации. Показательна в этом отношении книга Э. Бульвер-Литтона «Афины. Их возвышение и падение» (1837), характеризовавшаяся заметным стремлением автора решить одновременно задачи как историка, так и памфлетиста, проанализировав настоящее в ретроспективном ключе. Таким образом, в литературном процессе Англии XIX века историческая наука и художественное творчество в некоторой степени сближались. Взгляды Т. Л. Пикока на проблему категории исторического в литературном процессе во многом близки точке зрения Э. Бульвер-Литтона, обратившегося к изображению масштабных исторических событий и исследовавшего вопросы времени, прогресса, смены эпох. Точка зрения Пикока и Э. Бульвер-Литтона на возможность исторического прогресса неоднозначна. Так, время, в представлении Пикока, разрушает древнее и благородное, свойственное той или иной эпохе. В этом отношении ностальгические мотивы идеализированного прошлого у Пикока близки взглядам Ф. Р. Шатобриана, Т. Карлейля, А. Теннисона и других. В то же время Пикок видит в смене эпох неизбежность самой природы, ее законов; и прогресс представляется ему закономерным в развитии цивилизации.

Взгляд Пикока на частную проблему смены цивилизаций достаточно близок также точке зрения Э. Гиббона, изложенной им в работе «История упадка и гибели Римской империи» (1776–1788). Так, Пикок вслед за просветителем-историографом называет средние века эпохой варварства и заблуждений.

Для историко-философской концепции Пикока характерно признание духовной значимости каждой культурной эпохи, рассмотрение античности в контексте мирового историко-культурного процесса. Так, Ф. Шлегель рассматривал античность не как «временной образец, а как этап в развитии истории» [23: 130].

В контексте сказанного трудно согласиться с мнением А. Д. Михайлова, которое он оставляет без достаточной аргументации: «В XIX столетии об античности, конечно, не забывали. Но обращение к ней почти сошло на-нет, и мы понимаем, почему» [73: 9].

Изучение материалов литературы и культуры XIX века, и творчества Пикока в частности, служит опровержением вышеприведенного мнения. Для Пикока античность – пробный камень для понимания и оценки важнейших сторон человеческой истории и культуры.

Так, Т. Л. Пикок своеобразно решает проблему генезиса литературы, представляя ее развитие в двух разных плоскостях: возникновение и развитие античной и европейской литературы. При этом английский писатель стремится сравнить похожие явления в вышеназванных литературах. Особый интерес в плане актуализации интереса к античности занимает уже упоминавшееся эссе Т. Л. Пикока «Четыре века поэзии», в котором последовательно освещаются и своеобразно решаются проблемы истории античной литературы.

Так, миф о четырех веках, последовательно сменяющих друг друга, наглядно воплощающий идею цикличности, существовал в древнегреческой мифологии и литературе и обычно соотносился с историей развития человечества. По выражению А. Я. Гуревича, древним цивилизациям, в том числе античной, «свойственно сочетание линейного восприятия времени с циклическим в разных формах, когда мир представляется не в категориях изменения и развития, а как пребывание в покое или вращение в великом кругу» [32: 30]. Так, например, миф Гесиода о пяти веках развития человечества (золотой, серебряный, медный, героический, железный) служит важной составной частью экспозиции, вступления к описанию современного ему общества (железный век), его пороков и бедствий и, что особенно примечательно и обусловлено жанровой спецификой дидактической поэмы, к последующему детальному воспроизведению системы трудовой деятельности жителя Древней Греции архаического периода. Средством убедительности и наглядности для Гесиода, исторический взгляд которого отмечен широтой и художественным вымыслом, служит воссоздание циклической истории развития человечества через призму его взаимоотношений с богами, причем последовательно проводится мысль о регрессивном развитии человеческого общества; по мысли древнегреческого поэта, смена поколений людей была обусловлена волей богов.

Пикок, на наш взгляд, продуктивно применил древнегреческий миф о циклическом развитии цивилизации к истории литературы. Особенность концепции английского писателя состоит в функциональном назначении этого мифа: идея цикличности, воплощенная в эссе «Четыре века поэзии», связывает воедино разнородные элементы его концепции истории литературы (изменения в жанре, стиле, понятии авторства, этической составляющей, функционировании формы).

Пикок последовательно разрабатывает идеи поступательного развития поэзии, когда одна эпоха закономерно сменяет другую, причем, в отличие от точки зрения древнегреческих поэтов, на это есть ряд как объективных, так и субъективных причин; каждая последующая эпоха, по мнению писателя, основывается на достижениях предыдущей, что выражается в «шлифовании основных идей предыдущего века» как в содержательном, так и в художественном плане. Иногда же, по мысли Пикока, литературная мысль осознанно выбирает иной путь, формально выраженный в новом жанре, – в этом Пикок видит основание зарождения оригинальной поэзии.

Эссе «Четыре века поэзии» представляет собой своеобразную многомерную циклическую концепцию, где повторение основных закономерностей и процессов на каждом из этапов развития литературы позволяет говорить о родстве явлений древней и современной литературы.

Одним словом, это, как уже было сказано выше, нетрадиционная концепция истории литературы.

Своеобразно Пикок трактует зарождение поэзии, которое произошло в так называемый «железный век». Для Пикока – это ранняя история человечества. Первооснова поэзии этого периода, по его мнению, – панегирик, когда порождающим фактором поэзии было естественное стремление первобытного человека к закреплению памятных событий: «Преуспевший воин становится вождем; преуспевший вождь становится королем; его следующей насущной задачей было найти себе глашатая, который распространил бы славу о его подвигах и размерах его владений. Таким глашатаем и оказывался поэт, который всегда готов был восславить силу его руки, предварительно испробовав на себе крепость его напитков. В этом и заключается первооснова поэзии, которая, как и всякое другое ремесло, развивается в зависимости от размеров рынков сбыта» [1:238]. Это в большой степени ироническое замечание все же, на наш взгляд, дает некоторое представление о характерных чертах поэзии на этом этапе, которые найдут свое отражение в закономерных формах. По жанру произведения этого периода Пикок относит к героическим песням, что было, по мнению Пикока, обусловлено функциональным назначением литературы этого периода. Стилевая принадлежность песен также была в зависимости от их функции.

Важным для понимания эстетической концепции Пикока является слово «ремесло» (на языке оригинала «craft»), применимое, как правило, для обозначения деятельности, основанной на ручном труде. Этим понятием Пикок подчеркивает функциональное назначение поэзии в «железный век», когда, обусловленная практической мудростью, она являла собой «нечто вроде кратких исторических справок, повествующих пышным языком гипербол о подвигах и владениях выдающихся личностей» [1:238], и формально была всего лишь ритмически организованным поэтическим полотном.

Также к порождающим факторам поэзии, по мнению Пикока, относилась характерная для варваров потребность к самоутверждению (быть выше других по происхождению), и средством ее осуществления писатель по праву считает стремление доказать свое божественное происхождение, что было обусловлено мифологическим сознанием первобытного человека: «поэту не составляло труда связать генеалогию своего победителя с любым из местных божеств, с которым повелитель желал бы породниться» [1:239].

Представляется необходимым подчеркнуть видение Пикоком синкретичного характера поэзии «железного века». Поэты, как замечает Пикок, «…благодаря знакомству с таинственной историей богов и духов… пользовались репутацией оракулов, а потому могли быть не только историками, но и теологами, моралистами и законодателями; они выступали ex cathedra со своими прорицаниями, а некоторых из них (скажем, Орфея и Амфиона) самих зачастую почитали божествами; песней они возводили города, симфонией влекли за собой варваров…» [1:239].

Новая ступень в развитии цивилизации – «золотой век», отмеченный формированием и дальнейшим развитием государств и ослаблением индивидуальной власти, власти вождя. Эти процессы могут быть отнесены, по мнению Пикока, к объективным причинам развития литературы как феномена, отражающего актуальное состояние человеческого общества.

Как одну из характерных черт поэзии на этом этапе писатель выделяет ретроспективность, что, по его мнению, означает поэтизацию прошлого, возвеличивание героев прошлого, основателей государств, причем «исторические сведения… подменяются устоявшимся поэтическим панегириком, традиционно воспевавшим и превозносившим его (основателя) подвиги» [1:240]. Именно эта функциональная зависимость стала стимулом к дальнейшему развитию поэзии, приобретению ею статуса исключительности: «… поэзия стала еще более искусством, чем была прежде, – теперь она требует большего мастерства версификации, более тонкого знания языка, более обширных и всесторонних познаний, более всеобъемлющего ума. Поэзия по-прежнему не имеет себе равных среди других родов литературы, и даже другие виды искусства (живопись и скульптура – несомненно; возможно, и музыка) грубы и несовершенны по сравнению с ней. Ей подчинены все сферы умственной деятельности. Ни история, ни философия, ни естественные науки не могут соперничать с нею. Поэзии предаются величайшие умы эпохи, все остальные им внимают. Это и есть век Гомера, золотой век поэзии. Поэзия достигла совершенства; она достигла того уровня, превзойти который невозможно, а потому поэтический гений ищет новые формы для выражения старых тем – отсюда лирическая поэзия Пиндара и Алкея, трагическая поэзия Эсхила и Софокла» [1:240]. Пикок делает акцент на том, что поэзия золотого века – зрелая поэзия, что выражалось в монолитности формы, гармоничности и согласованности ее элементов. В ходе анализа художественных особенностей творчества поэтов, принадлежащих, по мнению английского писателя, к «золотому веку», Пикок, в свою очередь, подчеркивает универсализм жанра их творений, обеспечивающий произведениям особое положение в культуре века.