Текст книги "Свет надежды"

– Беги, – закричал он отчаянно, – неси сюда Лийле! Нужна анлезийская кровь, добровольно отданная! Иначе ловушку не остановить…

В следующий момент густой клубок нитей, прикатившийся от перестающих шевелиться фигур, добрался до него с ужасающей быстротой и принялся жадно опутывать конечности, туловище и лицо.

– Костик! – от горя и безнадёжности, прозвучавших в страшном крике Ярославы, сердце сына сжалось от боли, но сделать он ничего уже не мог.

Просто пока ещё оставались хоть малейшие щёлки, с отчаянием смотрел, как мать зачем-то достаёт из ножен на поясе финку, которую постоянно таскает с собой. И, решительно прищурив глаза, проводит острым лезвием по ладони.

Наверное, она от страха не поняла… не любая кровь, а только анлезийская, хоть от квартерона или смеска… но оба они, и Васт и Тарос, уже там, под зелёным ковром беспрестанно растущей повилики, и ни один так и не успел ничего сделать.

Глава 5

– Гады, сволочи… – неизвестно на кого бешено ругалась Ярослава, стряхивая первые, яркие капли на выбрасывающий крохотные листочки зелёный ковёр, поглотивший всех, кого она так любит, – добровольно отдаю, кровь священную свою…

Пару дней назад, перебирая под завыванье штормового ветра в памяти короткую историю своего семейного счастья, Слава вспомнила о каком-то ритуале, мельком упомянутом её белокурым чудом, и догадалась вытрясти из мужа подробности. Само собой, тогда она не думала, пригодится ли ей это знание, но не стала ни смеяться, ни ругаться, потрясённая желанием мужа сделать всё возможное и невозможное, чтобы Славочка была с ним всегда. И Ливастаэр от радости научил её этим нелепым детским словам, утверждая, что на них отреагируют любая растительность и любые животные.

– Конечно… тебе никогда это не понадобится, – смущённо признался он в тот день, – я всегда буду поблизости и сумею защитить от любых врагов… но раз ты так хочешь, то выучи, на Анлезии их все дети знают, даже квартероны.

И теперь, размахивая окровавленной левой рукой и не менее окровавленной правой, в которой держала финку, она яростно кричала этот смешной стишок, срывая голос и пытаясь перекрыть шум бушующего моря, словно у проклятой зелени могли быть уши.

Зелень как будто задумалась, приостановилась, и обезумевшая от горя Слава в три прыжка оказалась возле Конса, которого эта гадость сожрала на её глазах. Не чувствуя боли, хлопала разрезанной рукой по зелёному кусту, который минуту назад был её сыном, и не просила, требовала – уходи!

– Уходи немедленно, вернись туда, откуда пришла, отпусти их! Тебе кровь нужна? Вот получай, я дам тебе крови, только освободи всех… верни живыми, Конса, Тина, Стана, Васта, Тароса, всех людей…

А едва заметив, как её ладонь словно раскалённым утюгом прожигает в повилике тёмные пятна, принялась суматошно хлопать везде, где могла достать, стараясь в первую очередь освободить лицо Конса. От мысли, что он задыхается под этим ковром от нехватки воздуха, у неё останавливалось сердце и темнело в глазах.

– Мам… – обессиленно пробормотало это измазанное кровью и зелёным соком лицо, – хватит, остановись… она уже сворачивается… это ловушка, у тебя получилось…

И выдрав руку из потерявших всякую силу побегов, вянущих с той же скоростью, с какой недавно захватывали всё подряд, стиснул ею кровоточащую ладонь матери и, заглянув Славе в глаза, с неожиданным нажимом произнёс:

– Ты можешь сама заживить свою рану… прислушайся к силе внутри себя, вытолкни её наружу, направь в руку, вспомни, как должны срастаться сначала внутренние ткани, сосудики, сухожилия, мышцы, кожа, ну! Я тебе помогаю, поверь себе, закрой эту рану, не нужно так пугать Васта…

При мысли о том, что Васт может испугаться за неё или расстроиться, Слава невольно напряглась, вслушалась в слова сына, представила, как рана закрывается и через минуту с изумлением рассматривала ладонь, на которой, кроме размазанной крови, не осталось от пореза никакого следа.

– Конс, он живой, в порядке, – донёсся откуда-то сверху голос Стана, и Ярослава бросилась было на этот голос, но какие-то смутные подозрения, мелькнувшие в гудевшей от напряжения голове, заставили на миг приостановиться.

Мать в недоумении обернулась за ответами к среднему и обнаружила странную картину. Конс стоял, крепко вцепившись руками в поручень лестницы и явно едва держась на ногах, но улыбался счастливой и шальной улыбкой.

– Заработали, гады…

– Кто? – не поняла сначала Слава, снова кинувшись к нему обнять, поддержать, но сын махнул рукой в сторону мостика.

– Я уже почти в норме… да и он сейчас встанет… повезло, что браслеты вовремя включились.

Слава только головой качнула, как же, сами включились, но спорить не стала, развернулась и полезла на лесенку. И уже на полдороге услышала возмущённый звон эльфячьего голоса:

– Кто из вас додумался отправить мать на мостик в такую погоду?!

Живой! Зазвенело в ответ всё в душе, зацвело жаркими подсолнухами. И все живые, дети и Тарос точно, видела краем глаза, как бежали наверх. Господи, спасибо за такую милость, ведь совсем уже было душа оборвалась, когда увидела их заплетённые фигуры, только сердцем на чудо и надеялась.

Налетел порыв ветра, качнул, пытаясь оторвать, но Ярослава вцепилась в перила с неожиданной для самой силой, подтянулась и в три рывка оказалась на мостике.

– Славочка… ну вот зачем…

Она сразу поняла, почему он ругался и не хотел, чтобы она сюда лезла.

Похоже, ему досталось больше всех, не зря Тин так сердито шипит что-то сквозь стиснутые губы и усиленно оглаживает плечи и голову телохранителя ладонями, да и Стан стоит рядом с хмурым видом.

А ведь у них наверняка с энергией туго, сообразила она, торопливо шагнула к сыновьям и схватила их за предплечья.

– Ого, – выдохнул старший и изумлённо уставился на мать, – а полегче нельзя?

– Нифика, ну и хватка, – совершенно по-другому выразил свое удивление Тин. – Как это ты… неужели?!

– У неё браслет заработал, – объявил Конс, – все остальные вопросы к Васту.

– Это замечательно, но рисковать без нужды всё же не стоит. Такие порывы… любого снесут. Тарос поможет тебе добраться до столовой, – распахнув потемневшие глаза, еле слышно пробормотал Васт, видимо истративший на предыдущий окрик последнюю силу. И тотчас виновато смолк, заметив, как возмущённо выпрямилась жена.

– Ливастаэр из рода Сиреневой лозы, – гордо объявила Слава и сама восхитилась серебряным переливом колокольчиков, зазвеневших в её голосе, – не забывай, ты женат не на инфантильной огороднице, а на самостоятельной женщине. Я сама буду принимать решения, как мне поступать, и не отдам этого права ни за какие браслеты. И то, что я тебя люблю, не даёт тебе повода считать меня своей подчинённой.

– Круто, – с уважением присвистнул Тин, – правильно, ма. Я им уже два месяца одно и то же твержу, да всё как об стенку.

– Помолчал бы, – засмеялся Стан, – при чём тут ты? Васт, я рад… точно. И теперь мы квиты… если бы не ма, сожрала бы нас та гадость.

– Ма, это здорово, – мягко прикоснулся к плечу Славы ладонью Конс, – любовь… тебе повезло.

– Это мне повезло больше всех… – прошептал Васт, сглотнул комок и еле слышно позвал: – Славочка…

Но она и сама уже стояла рядом, прижимала к груди его голову, гладила волосы.

– Ты не представляешь, как я перепугалась… за вас за всех… но страшнее было смотреть, как оно пеленает Конса… Откуда взялась эта гадость?

– Это ловушка… наша, анлезийская, я сейчас всё объясню. Но сначала позови её… теперь она привязана на твою кровь и будет слушать только тебя.

– Нужна она мне, – передёрнула плечами Слава, – а вдруг ещё проснётся ни с того ни с сего?

– А она и не спит, но теперь только ты можешь заставить её спеленать кого угодно. Поверь, это очень ценная вещь, – уговаривал лучник, и Слава наконец сдалась.

– Ну и как её звать?

– Как живое существо… она полуразумная. Вон возьми корзинку и мысленно прикажи ей ползти сюда и забраться в корзину.

– Ладно, только ты присматривай… на всякий случай, – вздохнула Ярослава, поставила у ног корзину и позвала: – Эй, ты… зелень! Ну-ка, ползи сюда. Вот в корзинку, да побыстрее, пока за борт не смыло.

И едва не взвизгнула, завидев тёмно-зелёную змею, неуверенно ползущую по ступенькам.

– Васт… – Ярослава невольно крепче прижалась к мужу, то ли защитить, то ли укрыться самой, – она такая и должна быть?

– Ну да, – бодро подтвердил анлезиец, крепче прижимая Славу, и легко провёл пальцем по её ладоням, словно что-то проверяя, – а сколько капель крови ты ей дала?

– Каких капель, – начиная понимать, чем озадачен блондин, обречённо сообщил Конс, – посмотри на меня, наверняка ещё весь в крови… и всё вокруг в крови было… Это просто ма уже залечила свою рану.

– Боюсь, в корзинку она не влезет, – торопливо перебила сына Слава, стараясь отвлечь от этой темы.

Хотя теперь ей припомнилось, Васт действительно что-то такое говорил про ценность их крови и про капли.

Но хотела бы она посмотреть, как он сам стал бы отсчитывать капли в такой ситуации! Да Слава в тот миг готова была всё отдать, лишь бы снова увидеть их вот такими, живыми, чумазыми и умными.

– Славочка, ты молодец… а я… прости… в этот раз я ничего не мог сделать, – тяжело роняя слова, пробормотал Васт. – Видишь ли, бросали её именно в меня…

– Так, давайте-ка перебазируемся в мамину комнату и там поговорим, – прервал это самобичевание Стан и примиряющее прибавил: – Чудик откликнулся… у нас все живы, но очень слабы.

Слава намёк поняла и первая двинулась к лестнице, но из рук мужа освобождаться не стала, и ему спокойнее, и она сможет его незаметно поддержать.

– А как же ловушка? – засомневался Тин, но Васт бледно усмехнулся в ответ:

– Славочка просто прикажет ей двигаться следом… у неё снова прибавилось питомцев.

Змея и правда поползла следом, стоило Славе об этом подумать, но женщина решила отложить выяснение этой проблемы на потом.

– Я сначала к девчонкам, – почти виновато сказал Конс, когда двери наконец отрезали их нестройную, шатающуюся толпу от воя ветра и солёных брызг.

– Иди, у тебя сил больше, – тихо обронил Стан, ведший под руку Тина, истратившего последнюю энергию на излечение отчима.

Больше всего клоны не хотели, чтобы мать видела, в каком состоянии находится её любимый.

За ними шла Ярослава, поддерживая быстро восстанавливающегося Васта, последним плёлся Тарос, почти волоча за загривок тяжело переступавшего лапами Жано.

– Что это было? – Голос Линел встретил полуживую компанию на пороге.

– Сейчас Васт расскажет, – отозвался Стан, – а у тебя ничего нет выпить… ободряющего?

– Вот, – показала моряна пузырёк, зажатый в почти голубой руке, – будете?

– Наливай, – откликнулась Слава, – и первому – Тину.

– Я сейчас на всех сделаю. – Моряна решительно опрокинула флакон над кружкой и трясущейся рукой добавила воды из закреплённого в специальном зажиме серебряного чайника с плотно пригнанной крышкой.

Обычную посуду на время шторма пришлось убрать.

– По одному глотку. – Отпив, передала посудину Тину и только тут заметила тихо вползающую в каюту зелёную змею. – А эта гадость откуда?!

– Она… – мрачно буркнул Васт, чувствовавший себя с каждым мгновением всё увереннее, – самая страшная и действенная из анлезийских ловушек. Называется – судьба предателя.

– Слышала такое название… – призналась Линел, – но говорили… будто она похожа на тонкий, как прутик, браслет?!

– Она такая и была… – Анлезиец оглянулся на змею, укладывающую в углу уже третий виток, и вдруг предложил Славе: – Прикажи ей стать шаром… она может принимать любую форму.

– Как скажешь, – вздохнула сидевшая на краю постели женщина, поглаживая окруживших её вялых животных. – Эй, ловушка, соберись в шар.

С тихим свистом мелькнул зелёный хвост, охнула Линел. В углу лежал зелёный шар размером с очень крупную тыкву.

– Невероятно… – потрясённо пробормотала вторая моряна, – и кто же её бросил?

– Они подошли на лодке с берега, вчетвером, – хмуро начал рассказывать Васт, – и я ничего не заподозрил… Привык доверять своим, двое из них квартероны. Один постарше, второй – совсем парнишка. Парнишка сидел на корме, трое гребли. Я ждал, пока они подойдут ближе, и в тот миг мне показалось странным, почему их эмоции ощущались очень слабо. Но потом вспомнил, что на Анлезии многие умеют ставить щиты, и успокоился. Едва они подошли совсем близко, мальчишка начал кричать что-то про девушек, но я не всё понял: ветер относил слова. Решил, что они узнали пиратский баркас и хотят узнать судьбу украденных пленниц. Согласитесь, это было естественно…

Желая успокоить сородичей, я перегнулся через борт и начал объяснять на анлезийском языке жестов, что контрабандисты пойманы и девушки живы. И тут старший вдруг выхватил из-под скамейки лук и выстрелил в меня ловушкой. Она может становиться твёрдой и прямой, как стрела. А в следующий миг я уже не мог ничего сделать, только успел послать сигнал Чудику. Эту ловушку делают на тех, в ком есть наша кровь… Бывали случаи, когда смески приводили отряды наёмников. Она мгновенно связывает, не давая даже пошевельнуться, и выпивает силы, ментальные и жизненные, оставляя жертву в полуживом состоянии… до момента, пока не прибудут судьи. Действует на всех членов отряда, как людей, так и животных, отслеживая по эмоциональной связи. Но они не стали бы ждать прибытия судей… наверняка собирались подняться на судно и прорубить в днище дыру… и теперь мой долг крови поймать этих негодяев.

– Васт… я только одного не пойму, – несчастно взглянула Слава, – ну почему они напали на тебя?! Ведь ты не мог им ничего плохого сделать, тебя столько лет тут не было!

– Он был одним из тех, кто спас девчонок, – твёрдо ответила за Васта Линел, – мы потому и шли в эту бухту. Именно отсюда Хастен отправлялся на Занию. У нас сразу возникло подозрение, что контрабандистам помогал кто-то из жителей побережья, но мы не хотели никому об этом говорить, пока не найдём подтверждения своим догадкам. Пособники Хастена наверняка до последнего надеялись, что это шторм заставил бандитов повернуть назад, и жутко испугались, увидев на борту знакомого судна анлезийца, да ещё и чистокровного. Вот и решили спрятать концы в воду.

– Думаю, они рассмотрели меня ещё с берега… я же рассчитывал встретить не предателей, а спасательный отряд… – мрачно выдавил Васт, – слишком давно тут не был… думал, всё по-прежнему.

– Не знаю… мы часто здесь бываем, – с сомнением протянула Линел, начинавшая приобретать привычный, серебристый цвет, – и особых перемен не замечали. Только в последние годы стали меньше привозить сюда чистокровных женщин. Слава первая за три года будет.

– Славочка больше не чистокровная женщина, – как-то настороженно оглянулся на жену Васт.

Но тут же убедился, что она не обратила на его слова абсолютно никакого внимания, и облегчённо вздохнул. Вот никогда не угадаешь, на какие слова она рассердится, а каких даже не заметит. Ему каждый раз, прежде чем объявить о каком-то решении, приходится просчитывать её возможную реакцию. Хотя можно даже не сомневаться, жене совершенно не понравится сообщение, которое он намерен сделать сейчас, а смолчать не удастся.

Будет ещё хуже… намного хуже.

– Линел, а тхипп уже достаточно отдохнул? Мне нужно сходить на берег, – небрежно проговорил анлезиец, следя за задумчивым лицом сидящей вполоборота к нему Ярославы, – проверить кое-какие догадки.

– Да, Линел, – так же вскользь пробормотал Стан, – и я хотел про это спросить.

– Вот посижу ещё немного возле Славы и пойдём, – спокойно, словно собираясь на вечернее чаепитие, ответила моряна, – мне тоже нужно погулять.

Ливастаэр ожидающе скосил взгляд на жену – неужели и теперь ничего не ответит? Однако на её задумчивом лице блуждала загадочно-отстранённая улыбка, такая же беззаботная, как и ощущающиеся им эмоции. И это неожиданно больно кольнуло сердце мимолётным разочарованием. Васту невыразимо нравилось неведомое ранее ощущение постоянной заботы, внимания и нежности, изливаемое на него женой. Анлезиец никогда даже не представлял, что в его жизни когда-нибудь будет такое чудо. А теперь разумом понимал, что должен радоваться безразличию, с каким любимая отнеслась к его мужским обязанностям, но потеря её участия внезапно оказалась чересчур болезненной. Он даже не выдержал и осторожно погладил руку Славы, лежавшую у неё на коленях, хотя минуту назад усиленно старался не привлекать внимания жены.

– Да, любимый, – отстранённо улыбнулась Слава, продолжая смотреть мимо него, – обязательно сходим, этого нельзя так оставлять.

– Ма, – огорчился Стан, – но мы и сами…

Проследил за её взглядом и вдруг спросил совершенно другим, напряжённым голосом:

– А чего это ты с ней делаешь?!

Ливастаэр от этого тона мгновенно напрягся, обернулся с доступной только ему скоростью и едва не свалился с постели.

Ловушка, мирно валявшаяся несколько минут назад в уголке, больше не была шаром. Теперь она, покачиваясь, стояла на четырёх ногах разной толщины и время от времени, заваливаясь набок, выпускала в самых неожиданных местах дополнительную конечность.

– Вастик же сказал… что она может принять любую форму, – не отрываясь от своего занятия, пояснила Слава, – вот я и учу её ходить. Кататься шариком ей не очень удобно.

– Ты выбрала далеко не самую оптимальную форму, – приподняв голову с подушки, авторитетно объявил Тин слабым голосом, – хоть две ноги, хоть четыре – хороши только тогда, когда есть отработанный наследственный механизм взаимодействия костей, суставов, сухожилий и мышц.

– Ты кому это говоришь?! – насмешливо фыркнула мать и снисходительно пояснила: – Я и пытаюсь создать ей кости.

– Неправильно ты мыслишь, – поддержал клона Стан, – зачем идти по трудному пути, когда есть более простой и действенный? Нафик ей кости? Вон посмотри на тхиппа! Никаких костей, а какая эффективность?! Если ты создашь нечто вроде его сухопутной копии, то это будет просто гениальная штучка. Такой пластилиновый осьминогопаук. Прикинь, ползать по отвесным скалам, взбираться на деревья… и голову ей не делай, это совершенно лишнее. Лучше глаза на стебельках, как у улитки.

– Но тогда оно будет некрасивое, – скептически скривилась Ярослава, – осьминогопаук… тьфу.

– Ничего не тьфу, – завистливо смотрел на зелёного уродца Тин, – а круть невероятная. Эх, не тому достался такой благодатный материал.

– Ладно, – покладисто согласилась Ярослава, – будь по-вашему, всё равно оно падает, сейчас… вот так и так… ну и что получилось?

– Щупальца ещё вытяни, девятое пусть убирает… а туловище более плоское, как лепёшечку… – с загоревшимися глазами следил за изменениями ловушки Тин, – теперь глазки, можно и больше, не обязательно пара. Ну, как хочешь. Прикажи прятать в туловище, когда не нужны. Ма! А ресницы-то ей зачем? Ладно, молчу… вот видишь? А ты говорила! Вполне миленькая Кляксочка получилась, можно научить её что-нибудь приносить.

– Тин! – возмущённо воззвал не выдержавший этого издевательства Васт. – Это, между прочим, ловушка! Очень большая, и в некотором роде – особо опасное оружие.

– Она осознала себя единым организмом, – повернулась к нему жена и улыбнулась так счастливо, что анлезиец немедленно расцвёл в ответ, – представляешь, она меня понимает без слов. И я её. Она согласна помогать, давать небольшой кусочек, если понадобится кого-то поймать. Но не хочет… как бы это объяснить… менять хозяина. А ты её ещё не чувствуешь?

– Пока не пробовал, у меня все силы идут сейчас на восстановление, – пришлось признаться Васту, – но скоро я буду в полном порядке, тогда посмотрю.

– Привет, а это мы, – в дверях спальни стоял Конс, поддерживая Майку, – я там всех бульоном напоил и усыпил… лечить пока некому. А это ещё откуда?

– Это моя Клякса, – расстроенно буркнула Слава, совершенно выпустившая из виду невестку и Юну, – веди Майку сюда, места хватит.

Васт нежно погладил её руки, улыбнулся ободряюще и послал Консу укоризненный взгляд, не стоит обвинять мать в том, что она не обо всех успела позаботиться после такого шока.

– Как там Юна и Ади? – подмигнул среднему Тин, предлагая отвлечь мать от невесёлых мыслей. – И девочки? Кстати, никто не знает, матросы все живы?

– Не волнуйся, живы, девчонки пострадали не сильно, только ментальный удар, а матросы почти в порядке… им досталось меньше, видимо, ловушка не посчитала их друзьями Васта, – серьёзно оповестил Стан, – думают, это на перемену погоды такое самочувствие. Но я считаю, и не нужно им ничего объяснять… а того, который стоял на вахте и всё видел, лучше попросить забыть… любыми методами. Для его же пользы.

– Я сама займусь, – деловито кивнула Линел, – а пока предлагаю перекусить…

– Правильно, – с энтузиазмом поддержала Слава, – неизвестно ещё, когда мы найдём на берегу еду.

Оглядела поскучневшего мужа, сыновей, Тароса и строго заявила:

– И не мечтайте! Теперь я вас одних никуда не отпущу. Особенно – в этот лес!