Текст книги "Эмма из Прованса"

3. Избранный

Сегодня был именно тот единственный и, возможно, решающий день. Нянечки были в хорошем настроении, переживали за меня, им было любопытно, кто же станет моим мужем. Они подготовили платье и уже принесли его в комнату. Софи расчёсывала мне волосы подле зеркала, на часах было шесть утра.

– Пора одеваться, госпожа, – сказала мне Бриджит.

– Да, одеваемся. Сделайте мне красивую причёску, сегодня буду знакомиться со своим будущем мужем, – ответила ей.

– Хорошо, госпожа.

Бриджит вплетала ленты тёмно-красного цвета, ловко и аккуратно. Причёска с собранными волосами и украшением на голове в виде гребешка была изумительной и утончённой, остальные нянечки сидели на софе и молча наблюдали за Бриджит, потом стали помогать надевать платье. Платье было тоже тёмно-красного цвета и красиво выделяло фигуру. На плечи накинули классический бургундский золотистый роб с небольшим вырезом. Под робом выглядывала вставка из шёлка, приколотая серебряными булавками. В ушах висели серьги и на шее колье, отливающее золотистым оттенком.

– Ты великолепна, – прозвучал отцовский голос за спиной. Я так увлеклась, что не услышала, как он вошёл.

– Спасибо вам, отец, за комплимент, – ответила.

– Карета уже подъехала.

– Я готова, скоро спущусь.

Марго уже припудривала мне носик. После того, как отец услышал ответ и оценил наряд своим строгим взглядом, он вышел из комнаты.

Перед тем как уехать, я впервые за столько прошедших лет набралась смелости и зашла в комнату матушки поцеловать её, рассказать ей про бал, на котором меня ожидает будущий муж. Матушка просто смотрела и не вымолвила ни слова, будто совсем и не узнавала – она совсем плохо себя чувствовала. Но иногда разговаривала сама с собой, когда в комнате никого не было, будто делилась с кем-то своими секретами. Лекарь говорил, что эту болезнь не вылечить и она уже поглотила её разум. Он называл эту болезнь тяжёлым безумием.

Кучер открыл дверцу кареты, мы с отцом сели напротив друг друга, лошади тронулись. И поехали на бал во дворец Карла VIII. Как раз к вечеру уже будем в Париже.

Я задремала, когда мы въезжали в этот красивый, грациозно раскинувший свои земли в виде крыльев феникса город. Так выражались всегда мои кузины, влюблённые в Париж, они не могли представить себе, что смогли бы где-то жить, родившись в каком-то другом городе. Париж есть и всегда будет: независимо от времени, он будет вечным. Отец меня разбудил, как только мы подъехали к дворцу.

Дворец – превосходный, раскинувший свои плечи на тысячи футов. Зал с романским камином, с наружной части уже явственно проявлялись ренессансные черты, в то время как в убранстве интерьера преобладали признаки позднеготического стиля. Стены зала увешены портретами знатных особ, а зал занимал весь первый этаж. Размеры его воодушевляли. Опорами сводов служили не массивные столбы, а пилястры вдоль стен. Рёбра сводов образовывали узоры в виде цветка в центре каждого из пяти полей свода. Роскошный зал украшали пять оловянных люстр, на которых имелись зажжённые свечи. Играла музыка, многие знатные особы танцевали со своими кавалерами.

Мы уже на балу, и праздничное настроение само по себе рисовало улыбку на наших устах.

– Дорогая Эмма. Представляю тебе герцога Франческо де Романо из династии Романских из Ватикана, – проговорил отец.

Передо мной предстал высокий красивый мужчина лет тридцати пяти. Черноволосый и кудрявый. Его чёрные длинные волосы завивались до плеч как змеи. Чуть растерявшись, смотрела в прекрасные голубые глаза и произнесла своё имя, обомлев от того, что находила его милым.

– Эмма Орлеанская, – приспуская взгляд, произнесла с улыбкой, герцог сразу же протянул руку.

– Вы танцуете? Можно пригласить на танец? – спросил.

– Да, – согласилась, светясь от счастья, казалось, будто лики света сверкали у меня на ямочках.

Мы танцевали бурре. И весь танец была погружена в его взгляд. Шаг, ещё мелкий шаг, Франческо был интересен мне. В ответ на заинтересованность он рассматривал меня, но не улыбался. Когда ходили вокруг друг друга, танцуя, и когда приближались, и когда отдалялись в танце, на секунду показалось, что музыка звучит только для нас, и мы танцуем вдвоём. Очень хотелось так думать. Он меня очаровал с первого взгляда. Галантный и статный в обтягивающем трико и с узкими башмаками с длинными, клювовидными носками. Он делал поклоны низко, выражая при этом моё превосходство и симпатию, снимал шляпу. Зал засверкал дымкой моей маленькой фантазии.

Я была счастливой, ветреной и неповторимой. Сладкая пора – влюблённость как ребячество, но только с последствиями, как яд, но не смертельный за раз, а губительный по каплям. Я порхала как бабочка. Не могла поверить, что повезло, что отец наконец-то в чём-то порадовал. Я всегда знала, что встречу такого и обязательно полюблю. И погрузилась в эту любовь как в чашу с вареньем. Оказалась влюблена в герцога целиком и полностью.

Узы любви мы познали уже после бала по прибытии Франческо. После того, как мы станцевали, королева Франции у всех на глазах выказывала своё недовольство по поводу того, что гость – сын Папы Римского Чезаре Борджиа – приехал с папским документом о расторжении её брака с королём. Я не была осведомлена о нынешней политике и об отношении Папы Римского Александра VI к Франции. Об этом тогда не думала, а думала только о глазах Франческо.

После нашего танца королева дала пару пощёчин Чезаре Борджиа в присутствии господ, музыканты перестали играть, и я наконец увидела самого сына Папы Римского Александра VI. Он был хорош собой: молод, красив и обаятелен, его причёска походила на причёску моего будущего жениха. Такие же тёмные кудряшки украшали края румяных щёк. Невольно сравнивала внешне. То посмотрю на Франческо, то на Чезаре Борджиа. Они немного отличались издалека носами: у Чезаре Борджиа нос был острее, чем у моего Франческо.

После такого скандала Чезаре Борджиа, передав письмо, сразу же и удалился с королем. Но происходящее особо меня не пугало, хотя и было слишком неожиданным. После их ухода музыканты возобновили игру, господа вновь ринулись танцевать, а Франческо, находясь рядом, попросил у меня аудиенцию. Я согласилась, улыбаясь как ребёнок. Мы покинули большой зал, прошли длинный коридор, Франческо, взяв за руку, куда-то повёл. Он будто знал, куда ведёт. Мы зашли в чьи-то покои, но мне было неважно. Я играла роль влюблённой наивной девчонки, а может и не играла, а таковой и являлась.

– Ты знаешь, что я хочу поцеловать твоё милое ангельское лицо, – признался герцог.

Я смотрела на него млеющими глазами и уже подготовилась приоткрыть губы. Он схватил меня, и мы упали на кровать, предаваясь плотским утехам. Он нежно гладил мои чресла, а стоны мои ему нравились и возбуждали. Франческо целовал мне шею, потом поднял подол платья. Руки сами сжали шёлковое покрывало, я нарочно двигалась к Франческо, ягодицы приподымались с постели всё чаще, он попытался стянуть туго затянутый корсет, я ему помогла, и мой бюст выпал. Я млела и испытывала наслаждение, когда он прикасался к моему пылающему как огонь бюсту. Его зубы покусывали сосцы, словно страсть двигала разумом. Мои вздохи снова нарушали тишину. Хотелось, чтобы это не заканчивалось. Раздавался небольшой скрип кровати, будто поддерживал эту идиллию любви. Шёлковые простыни, как цветы, ласкали спину. И я растворилась в забвении.

Франческо подарил надежду на светлое будущее. Он был так хорош собой, что запал мне в сердце. Скучная и печальная атмосфера рассуждений о непонятном женихе наконец-то растворялась. Предстоящая свобода и мысли о ней будоражили и возбуждали, будто бабочки в животе пробудились и летали, волнуя тело и сердце.

Перед окончанием нашей встречи он аккуратно тронул кончик моего носа. Это было так мило, что почувствовала, что тоже ему не безразлична.

Как же в него влюблена, как ребёнок! Его плечи казались опорой, когда их обнимала – будто защитят от любых преград и напастей. Я не хотела отпускать эти чувства и его такие сильные, мужские плечи. Мои глаза горели и блестели, улыбка не сходила с лица. И думала, как же давно так не радовалась, любовь – это просто подарок Бога, его дар. Только с любовью к своему будущему мужу я расцветаю – как яблоко, которое поспело, или как виноград, что наполнился соком вкусной лозы, – и пора сорвать эту ягоду. Пора собирать урожай.

Мысли были только о нём, и была беззаботна и счастлива. Мои светлые волосы стали сильнее завиваться по утрам, это было забавно; рассвет улыбался и дарил первые лучи солнца моим устам, из которых лилась улыбка. Жизнь так коротка и так быстротечна, кажется, что повстречала его только вчера, но уже скоро должно состояться венчание.

«Я его люблю, очень сильно люблю! Как смогу жить без него?! Я не хочу жить без него», – это мысли резвились в голове, как рыбки, неугомонные и маленькие.

4. Рука и сердце

Прошло только два дня после приезда из Парижа, но совсем не каюсь, что не заехали в гости к тёте и кузинам, потому что уговорила отца, уехать в тот час же: на моё счастье тётя была больна и не смогла бы нас принять. Отцу хотелось утешиться в объятьях молодой любовницы, поэтому долго уговаривать не заезжать к тёте мне не пришлось.

После утомительной дороги хорошо выспалась и носилась по своей комнате счастливая и влюблённая, нянечки же расспрашивали о будущем муже.

– Он просто великолепен! – улыбалась.

– Госпожа, да вы в него влюблены?! – сказали они в один голос.

– Что вы такое говорите?! Я же видела его только один раз, – возмущалась, пытаясь скрыть улыбку, но как бы ни старалась, этого сделать не смогла, и они всё поняли.

– Конечно, вы же его видели только раз! – поддержали, но потом засмеялись.

Я же с нетерпением ждала следующей встречи.

Потом побежала обнимать отца, поблагодарив за жениха, который подошёл по всем моим параметрам. Ну, это так, к слову…

И была очень рада, что выхожу замуж по зову сердца, а не по зову надобности. После обеда сидела в комнате и делилась впечатлениями с дневником.

«Дорогой мой дневник! Да, Господь дал мне надежду на светлое будущее, на здоровых, красивых детей, на любящего и красивого мужа. Я скоро стану герцогиней Эммой Орлеанской де Романо, женой герцога Романского, и у меня, наверное, будет мало времени с тобой делиться секретами, но буду стараться писать и обещаю тебя не забывать. Мне будет нужно много времени уделять мужу, а потом не только мужу, но и детям. Но ты знаешь, что я тебя люблю. До встречи…»

Нянечки ворвались ко мне в комнату:

– Госпожа, скорее одевайтесь! Едет ваш будущий муж.

– Что? – удивлённо спросила, радуясь в душе, что он приехал так быстро.

– Посмотрите в окно, – сказали хором нянечки. Подошла к окну. Франческо верхом приближался к нашей усадьбе.

– Скорее, одеваемся! То, пурпурное, – приказала нянечкам, они ринулись в гардеробную и принесли пурпурного цвета платье.

Принялись одевать, одни затягивали корсет, другие расчёсывали длинные белокурые волосы, заплетая небольшой локон сбоку в маленькую косичку, чередуя с серебристой ленточкой.

– Вы прекрасны, госпожа! Как цветок белой лилии! – восхищались нянечки. Я улыбалась в ответ, было приятно.

«Нянечки мои! Что бы я без них делала, во многом благодаря им я была принцессой, которая скоро должна стать королевой».

– Всё! А теперь оставьте меня, мои дорогие, и пожелайте удачи, – обратилась к нянечкам, ожидая Франческо.

– Удачи, миледи, – сказали они и удалились из комнаты.

Через несколько минут раздался стук в дверь, вошёл слуга и объявил:

– Госпожа, к вам прибыл герцог Франческо де Романо из рода Романских.

– Пусть войдёт, – конечно же, ответила. Перехватило дыхание, когда он вошёл, а дверь за ним закрылась.

– Приветствую вас миледи, – сказал герцог, сделав поклон и снимая шляпу.

Поклонилась в ответ, чувствуя небольшую неловкость за нашу первую встречу. Тишина на мгновение воцарилась в комнате, сердце моё стучало быстрее, чем обычно, я переживала. Франческо медленно подошёл.

– Как ваше самочувствие, миледи?

– Прекрасное, – ответила, улыбаясь, опуская глаза.

Он прикоснулся к моей щеке и приблизил к ней губы. Растаяла от поцелуя!

– Позвольте пригласить на прогулку? – спросил Франческо.

– Да, – ответила незамедлительно, внезапно потянуло шалить.

– Догоняй! – крикнула Франческо, его обгоняя.

Я бежала по саду изо всех сил, потом по роще, но Франческо в конце концов догнал, хватая за руку, повалил на зелёную траву, мы смеялись как дети, как влюблённые. Он так внимательно смотрел на меня, а я изучала его красивые глаза, скулы и улыбку, мечтая ощущать его томный взгляд на себе постоянно. Мы целовались, долго целовались, наслаждаясь теплотой друг друга. Уже не представляла жизни без него, я слишком быстро влюблялась! И отдала бы всё, чтобы ощутить его ладони на моей щеке. Сильно его люблю, но ему об этом говорить не торопилась. Нашу близость будто благословили звёзды. Я никогда себя не чувствовала так защищённо: была за ним как за стеной, ощущала душевное спокойствие, безмятежность, опору, видела в нём крепость.

Как же я его люблю, Господи, я его люблю! Вечерами рыдала от счастья. Уже скучала и переживала только о нём. Франческо приехал утром, и мы с ним гуляли по саду. Я хотела сказать о своих чувствах, но боялась, что это его отпугнёт, а после венчания – скажу обязательно.

Сегодня Франческо рассказал немного о своей жизни. Он был в семье старшим, ранее был кардиналом в церкви Папы Римского Александра VI, всю свою жизнь посвятил Его Святейшеству Папе, церкви, и для него женитьба была под запретом. Но теперь очень хочет детей, дом полный ребятишек. Я смеялась, когда он говорил об этом всерьёз, как-то особенно смешно звучало из его уст. Он красив и уже хочет семью, и я была готова подарить ему детей. Поэтому ради создания семьи он оставил свой сан и отказался от перстня, покинув церковь, но не навсегда. Теперь он хочет служить в церковной армии при Папе Римском. Говорил, если будет уезжать по работе, то надолго уехать не сможет. Даже если и будет необходимо, не сможет пробыть в разлуке со мной. Слушая, только всё больше умилялась и таяла, как масло, от его речей.

Он целовал мои мочки и сказал, что подарит серьги из изумруда, которые будут украшать такие красивые ушки. Сказал, что в конце недели, до дня Святого Михаила, мы обручимся, нас благословит сам Папа Римский Александр VI и скрепит наш брак в церкви, чтобы упрочить союз Ватикана и Франции. Я была этому только рада.

Я расспрашивала о волнениях, которые, по слухам, сейчас идут в Ватикане, о попытках покушения на Папу Римского и его семью. Боялась, что возможно стоит этого опасаться, так как скоро нас ожидает венчание, но Франческо уверил, что всё будет хорошо, и это просто слухи, а слухам верить не стоит. Я доверяла будущему мужу, моему телохранителю.

Потом Франческо встретился с моим отцом, у них состоялся разговор по поводу венчания в Ватикане, а я сидела в саду и любовалась лебедями. В центре сада находился окружённый балюстрадой пруд, по которому плавали эти красивые птицы. В саду имелись прямые аллеи и цветники. Стрижка деревьев и кустарников придавала посадкам разнообразные геометрические формы. Четыре тысячи девятьсот футов вдаль и вплоть до статуи Геркулеса Фарнезского в саду также были устроены партеры с использованием вечнозелёных кустарников в орнаментных узорах, окаймлённых цветным гравием, а аллеи декорировали скульптурами, водоёмами, фонтанами и изящно выполненными топиарами.

Симметрия, устроенная в нашем саду, была доведена до совершенства и цельности, когда садом распоряжалась матушка. А на правой стороне от пруда – олицетворение статуи Аполлона. Виды и перспективы, как со стороны усадьбы, так и на неё, уходили будто бы в бесконечность. Матушка, когда была здорова, все силы отдала этой красоте. Её творение, её фантазии я сейчас могу лицезреть.

Сад – это вечная память о матушке. Поэтому у нашего сада есть имя, я его всегда так называю – мамин сад. Конечно, нельзя так говорить «о вечной памяти», ведь матушка ещё жива, и не хочу с ней прощаться именно сейчас, когда у нас в семье такое счастье, ведь я выхожу замуж.

Осталось несколько дней до замужества. Я волнуюсь, радуюсь и одновременно грущу. Грустить буду по своим нянечкам, по своей беспечной девичьей жизни, по маминому саду, по усадьбе, по отцу, по матушке. Так как уеду в поместье мужа, и моя оставшаяся жизнь пройдёт уже не здесь. Всё будет мне в новинку, но с Франческо ничего не страшно.

Переменчивость погоды и небольшой дождик заставили вернуться в усадьбу, поднялась обратно к себе.

Через несколько минут раздался стук и вошёл Франческо.

– Я уже попросил благословения у твоего отца и с его разрешения прошу теперь твоей руки, Эмма, – Франческо встал на колено и продолжил, – тебе я руку предлагаю, а моим сердцем с первого взгляда ты уже овладела. Со мною в радости и горести быть умоляю, и стать женой и матерью детей моих тебя прошу.

Господи, что я сейчас чувствую! Это чувство большого счастья, великого счастья, моего счастья. Я так люблю этого человека. Как же я сильно люблю его, всем телом и душой! Такое бывает? Или это сказка? Я не во сне? Я так этого ждала, как же этого ждала. Я об этом мечтала всю свою жизнь: что встречу человека, которого полюблю, и только за того, кого полюблю, выйду замуж до конца своих дней. Неужели мечты сбываются? Франческо… Мой любимый Франческо, если бы ты знал, что у меня сейчас творится в душе, если бы ты только знал! Но я пришла в себя и сдержала свои эмоции, и брякнула какую-то сумятицу:

– Так быстро?! – воскликнула.

– Ты недовольна этим? – спросил он.

– Нет, напротив, я только рада, – ответила.

– Вы выйдете за меня замуж?

Франческо поверг в приятное удивление. Так быстро, и вот уже предлагает руку и сердце. Видать, отец хорошо постарался. Моё лицо растянулось в улыбке.

– Да, я стану вашей женой, герцог, – ответила радостно и протянула ему руку, он взял её, стоя также на колене, доставая из кармана что-то крошечное. Это было кольцо, оно было прекрасно. Он надел кольцо на безымянный палец и руку поцеловал. Камень переливался от солнечного света комнаты разными оттенками серого.

– Руфио, – крикнул он, тут вошёл высокий стройный мужчина в чёрном плаще, он отдал в руки Франческо букет свежих гортензий и удалился. Букет он протянул мне.

Букет цветов, так мило… Странно, а что, букет нельзя было сразу принести?! – какие-то странные мысли проскользнули в голове.

Но это не было столь важной вещью, главное – он предложил свою руку и сердце, мне ничего больше не надо. Теперь будем вместе! Мы обнялись, и он поцеловал меня. Сегодня был самый счастливый день в жизни!

– Мне нужно уехать в Ватикан и получить заранее письменное разрешение о бракосочетании от Папы Римского, закрепить дату и доделать оставшиеся дела. Мы встретимся уже на церемонии венчания в Ватикане, – сказал Франческо.

– Надолго? – спросила и немного опечалилась, что Франческо так быстро должен меня покинуть.

– Не грусти, красавица! В следующий раз, когда мы встретимся, тебе придётся объясняться, отчего мы такие грустные, – сказал Франческо улыбаясь и прикоснулся своим кончиком носа к моему. Я улыбнулась в ответ и приспустила взгляд.

– Я буду ждать с нетерпением этот день, – сказала, он поцеловал ещё раз мою руку и ушёл.

После отъезда Франческо вечер тянулся долго. Скоро венчание, скоро моя судьба свяжется с судьбой Франческо, это так замечательно! Нянечки водили вокруг хороводы и поздравляли, будто тоже выходили замуж, они радовались за меня, рассматривая кольцо, которое подарил Франческо. И было приятно, что нянечки радовались вместе со мной. Я понимала, что они не встретят такого принца, как мой герцог, и их союз не будет благословлять Папа Римский, у них не будет такой чудесной усадьбы, как у меня, они не смогут покупать себе дорогие ткани, чтобы портнихи шили им красивые платья. Я это, конечно же, всё понимала, но эту тему никогда не поднимала. Зачем портить настроение, зачем вызывать зависть? Возможно, где-то в душе они действительно завидуют, только не признают и отталкивают эти мысли. Мы будем вместе, пока не произойдёт мой отъезд, а может, просто мне их жалко.

У них наверно возникали разные мысли, они бы тоже хотели жить как я, но жизнь им этого не подарила. Иногда замечаю в глазах нотку грусти у Рози: когда примеряю платье, она улыбается, но чувствую, что ей нелегко. Со мной она забывает о своих заботах, но иногда как будто сама навлекаю на неё эти мысли, но не специально. Я не хочу видеть её грустные глаза, я просто не должна, это ведь их работа, а моя работа – стать невестой, будущей женой. Это просто устои, такова моя жизнь.

О чём я вообще думаю? Герцогини о своих нянечках не думают. Либо я совсем сентиментальная стала в связи с предстоящим обручением, либо любовь к Франческо меня меняет. Одно из двух… разве?